Обычно, дорога в институт занимала у меня почти целый час. Но это было время, когда можно было, по дороге туда — прочитать конспект, а по дороге обратно — погрузиться в какую-нибудь увлекательную книжку. И поэтому, именно, обратная дорога всегда казалась мне особенно короткой. Когда я садился в поезд метро, там уже, как правило, не было свободных мест и я приваливался к стенке у противоположных выходу дверей. В тот день я задержался в институте почти до самого вечера. Надо было сдать пропущенную «лабораторную» и когда я наконец добрался до метро, толпа просто внесла меня в вагон. В такой давке книжку было бы уже не достать, и я заранее вынул ее из моей сумки, еще на перроне и, плотно зажатый со всех сторон, окунулся в чтение. Вагон изрядно раскачивало, но держаться за поручни не было необходимости. Меня плотно подпирали стоящие вокруг люди, также, как и я — читающие или просто уставившиеся в темноту окон отрешенным взглядом. На Невском народу еще прибавилось и меня зажали так, что было уже и не пошевелиться. Поезд снова поехал и я вдруг почувствовал, как мой член, через поношенные вельветовые джинсы стал тереться, в такт покачиванию вагона, о чью-то руку. Меня это здорово отвлекало от книги и я попытался повернуться немного боком. Неудивительно, что мое ёрзанье вызвало лишь раздражение окружающих. Я поймал несколько недовольных взглядов и снова замер, уткнувшись в книжку, пытаясь просто отвлечься, но вдруг почувствовал, как эта рука повернулась и мягко обхватила, уже довольно потвердевшую головку, двумя пальцами и начала, также в такт покачиванию, водить по ней вверх и вниз. В голове у меня все приятно поплыло, но взгляд от книги я отводить не стал, хотя читать я уже не мог и строчки расплывались у меня перед глазами. Конечно, было достаточно глупо делать вид, что я ничего не замечаю. Мой член уже стоял колом, а чья-то рука работала уже всей пятерней. Я медленно поднял глаза от книжки и увидел перед собой мужика, стоящего ко мне боком и смотрящего совсем в другую сторону, как будто ничего и не происходило. На остановках он переставал мне дрочить, чтобы не выдать себя в толпе. Но как только поезд трогался и вагон начинало раскачивать, эта сладкая пытка возобновлялась. Мы уже подъезжали к Московской и толпа стала постепенно рядеть, но мужик все стоял боком вплотную ко мне и тут я начал ощущать ватную истому в ногах. «Все! Сейчас кончу» — подумал я. Но тут мужик вдруг перестал и повернулся к выходу.

     Я обалдело смотрел на него, а он, неожиданно повернувшись ко мне, спросил, не знаю-ли я, сколько сейчас времени? Я промычал что-то невнятное и тогда он сказал: «Пойдём?». Поезд остановился на Звездной и он мягко взяв меня за руку вывел из вагона. Я отчетливо понимал, что я делаю что-то абсолютно бредовое, но молча шел рядом с ним дальше. Мы вышли из метро и он спросил: «Тебя как зовут?» — «Андрей» — , тихо ответил я. «А меня — Володя. Ты не бойся, я ничего плохого тебе не сделаю» — вдруг сказал он и повел меня к, стоящему на другой стороне улицы, 14-этажному дому. Мы поднялись на лифте на 7-й этаж и Володя, нежно обняв меня, открыл ключом дверь квартиры. В прихожей он сразу снял с меня куртку и повел в комнату к большому дивану. Мы сели и он сразу начал гладить меня по коленям, медленно подбираясь к бугорку на моих джинсах. Я закрыл глаза и почувствовал, как он стал расстегивать мне молнию. Я слышал его дрожащее дыхание у самого своего уха. Правой рукой он обнял меня и тесно прижался всем телом. Его левая рука уже нервно блуждала у меня в ширинке, пытаясь нащупать край трусов. Я не шевелился и со страхом, смешанным с предельным возбуждением, ждал, что же будет дальше... Володя, похоже очень нервничал и все никак не мог залезть мне под трусы. Тесно обтягивающие мою поджарую попу джинсы, удерживаемые теперь лишь пуговицей на поясе, сковывали движение его руки. Тогда он быстрым движением расстегнул ее и потянул с меня джинсы вниз. Я вытянулся вдоль дивана, совершенно не сопротивляясь, а Володя, с ощутимой уверенностью уже взялся за резинку моих трусов. Через секунду я лежал только в одной рубашке, а мой возбужденный член мягко качался из стороны в сторону. Володя пригнулся к нему и мягко обхватил его губами. Мне было как-то совсем даже неприятно, что это делает мне какой-то мужик, но сами ощущения были просто фантастическими и я перестал думать об этом. Но Володя не дал мне кончить и начал снимать с меня рубашку. Я лежал совсем голый на диване а он гладил меня по всему телу и что-то возбужденно бормотал. Потом он начал меня целовать. В соски, в пупок и вокруг лобка, потом в шею и снова в соски... Я постепенно стал приходить в себя и решил, что надо бы, вообще-то, потихоньку одеваться и по-добру, по-здорову сваливать отсюда, пока не поздно. С этой мыслью я стал подниматься, пытаясь опустить правую ногу на пол.

     Эрекция у меня стала проходить и член уже не торчал вверх, а вздрагивая опускался на живот. Володя встрепенулся и хрипло зашептал: «Подожди, не уходи... Я тебе заплачу... Сколько захочешь... Пожалуйста... Я тебе ничего не сделаю... Хочешь пятьдесят рублей?» — и мягко толкал меня обратно на диван. «Не... я пойду» — ответил я, пытаясь убрать его руку с моей груди. Вот тут-то его и пробрало. Он резко вскочил на меня сверху и перевернул животом вниз. Я только успел заметить, как из висящего на спинке стула домашнего халата вылетел матерчатый пояс и тут же обвился вокруг моих запястий за спиной. Володя, сидя у меня на спине, прочно связал мне руки и зашептал мне в самое ухо: «Только попробуй кричать! Тогда отсюда не выйдешь!». «Ну все, блядь, влип!» — подумал я — «попался, как последний мудак!». Володя сбросил мои ноги с дивана на пол и налег всем телом сверху. Мои колени уперлись в пол, а в вывернутых лопатках стрельнула острая боль. Лицом я был буквально вжат в диван и не мог пошевелиться, когда Володя набросил мне на голову свой халат. По его возне я понял, что он лихорадочно раздевается, сбрасывая с себя всю одежду, но не переставая крепко удерживать меня в этой жуткой позе. Я знал, что будет дальше. Дальше, меня, 19-летнего паренька, просто изнасилуют. А вот что будет потом? Что он сделает со мной потом?

     Мне стало страшно. Короткими толчками мне в попу стал забираться его толстый член. Я почувствовал что-то мокрое сзади, то-ли слюни, то-ли какой-то крем... Но особенно больно мне не было. Не было до тех пор, пока его член не уперся мне в сжатую мышцу внутри. И тогда он начал ее раздвигать... Я заорал. Володя тяжело уперся руками в мои плечи и ускоряясь начал размашисто меня ебать. При каждом толчке я сильно тыкался головой в спинку дивана, а связанными за спиной руками я мог чувствовать его волосатый мокрый от пота живот. От нестерпимой боли и досады у меня выступили на глазах слезы, а животный страх парализовал меня так, что я и не думал сопротивляться. Мое спасение пришло совершенно неожиданно. Отрывистыми резкими звонками в дверь. Володя замер. Я не мог видеть его лица, но я почувствовал, как его охватил страх. В следующее мгновенье он вынул свой член из моей попы и лихорадочно стал развязывать мне руки. И тут я услышал его хриплый отчаянный шепот: «Слушай, извини... Я сам не знаю, как так получилось... Только тихо... Я заплачу тебе... Пожалуйста... На, одевайся скорее... Она меня убъет! Вот сука! Ну, откуда она взялась? Ну, одевайся же скорее! Только тихо... тихо! Вот тебе деньги. На, возьми и сиди здесь. Как только она уйдет — я тебя выпущу.» Он лихорадочно застегивал штаны и с испугом смотрел в коридор. И тут раздался звук поворачиваемого ключа в замке. Лицо Володи стало серым и нижняя губа немного отвисла, растягивая в противные нитки, сразу ставшие вязкими, слюни. Я молча и торопливо застегивал рубашку. Володя рванулся к дверям и на ходу прикрыл дверь из коридора в комнату. В следующую секунду я услышал голоса. Женский и мужской. «Ты дома?» — удивленно спросил женский голос. «А ты что так рано сегодня?» — сдавленно и с явно заметной дрожью ...

  в голосе спросил Володя. Дальше я слушать не стал.

     Я схватил свою сумку, рванул в коридор и увидел у еще раскрытой входной двери молодую женщину, растерянно смотревшую на меня. Я оттолкнул ее и бросился вниз по лестнице. «Что? Что это?! Ты опять?!!» — услышал я ее голос. «Я тебе сейчас все объясню...» — жалобно проскулил Володя. Этажи мелькали у меня перед глазами. Пятый... третий... распахнутая дверь парадной... Я выскочил на улицу и глубоко вдохнул вечерний прохладный воздух. «Блин! Моя куртка!» — вдруг вспомнил я. Но о том, чтобы вернуться даже не могло быть и речи. Я побежал через дорогу к метро. «Черт! Что у меня было в карманах?» — пытался припомнить я — «Мелочь, проездной... Ключи!» У меня внутри все похолодело. В попе было влажно и липко. Запястья саднило от халатного пояса. «Во, гадина!» — думал я уже трясясь в вагоне метро, незаметно просачившись мимо контролера — «Сволочь паршивая! Убить его надо, суку!» Постепенно злость сменялась растерянностью. «Что делать? Забыть про мою куртку? Про карточку и ключи? А что я скажу дома? Что я куртку потерял? С ключами? Будет скандал! А где мой студенческий?» Я ужаснулся от мысли, что в куртке остался мой студенческий билет. Дома ничего особого не заметили и я раздевшись быстро залез в душ, заперев за собой дверь. Включив воду я стал старателно намыливать попу, залезая пальцем внутрь. Потом я набрал в ванну горячей воды и лег. Понемногу отлегло. «Ну, за курткой ведь можно и зайти?» — думал я — «А на всякий случай можно прихватить с собой и нун-чаки! Пусть попробует меня снова лапать!» Постепенно я стал думать о другом. Меня изнасиловали. Но было в этом и что-то щемяще-сладкое. Что-то покорно-податливое, запретно-желанное... «А ведь я еще ни разу не спал с девочкой!» — пронеслось у меня в мозгу. «А меня уже не один раз трахнули. И сам я уже это пробовал. И мне это даже вроде понравилось! И влюблялся я только в мальчиков! Что же это со мной?!» Я стал перебирать в памяти всех знакомых девочек, пытаясь вспомнить, нравилась ли мне хоть одна из них. Нет. Я был совершенно равнодушен к ним. Но вот мальчики... Я вспомнил златокудрего одноклассника Сашу и моего первого настоящего полового партнера Славку. Мою первую институтскую влюбленность Вадима... А сколько было мимолетных, острых как игла и щемяще сладких замираний от увиденного случайно на улице стройного светлоглазого паренька или симпатичного худенького мальчишки... Мне хотелось прикоснуться к ним, гладить их тело, целовать... И ведь не спроста я постоянно попадаю во всякие дурацкие ситуации! Я — гомик? Мне стало до отчаяния обидно. Почему?!!! Ну, почему я такой? — я взял полотенце и стал вытираться. — «Я должен покончить со всем этим!» — твердо решил я.

     Через пару дней я собрался с духом и решил поехать к Володе за курткой. Предварительно засунув нун-чаку в сумку для самообороны, я отправился на Звездную. Я позвонил в дверь. Тишина. Я позвонил снова. За дверью послышалась какая-то суета и настороженный голос Володи спросил: «Кто там?» — «Мне бы куртку забрать» — ответил я. Дверь открылась. «А, это ты!» — в голосе Володи послышались нотки облегчения. «Что же ты так быстро убежал? Я ведь попросил тебя немного подождать. Ну, ладно. Заходи. Ты очень кстати». Володя посторонился и пропустил меня. Я поискал глазами свою куртку. Ее нигде не было. «А куртка?» — тихо спросил я. «Ты меня, пожалуйста, извини за то... Я, понимаешь, совсем тогда голову потерял. Так мне тебя хотелось. Не бойся. Я ведь тебе ничего не сделаю». «Уже слышал» — недружелюбно ответил я — «Куртку отдайте». Володя как-то странно улыбнулся и сказал: «Она в комнате. Проходи». Я несмело шагнул в, уже знакомую мне, комнату и обомлел. На разобранном диване сидели и смотрели на меня два пацана, лет двенадцати. Совершенно голые. Ярко горел свет, а на штативе, в центре комнаты, стояла видео-камера. Я удивленно и растеряно обернулся на Володю. «Хочешь посмотреть?» — спросил он. Я промолчал. Тогда он повернулся к пацанам и сказал: «Ну, мальчики, давайте. Только не надо торопиться. А ты, Вова, пожалуйста, не как в прошлый раз. Бочком надо к объективу. Ну, давайте, писюны свои настраивайте». Пацаны, ничуть нас не стесняясь, начали надрачивать свои члены. Тот, которого Володя назвал Вовой, был стройный и красивый мальчик, с длинными, слегка вьющимися волосами. На его лобке совсем слегка чернели первые нежные волосики, а членик поражал своими, совсем не детскими размерами. Второй мальчик был немного пониже ростом, но тоже стройный и даже где-то изящный. Его надроченная писька была еще совсем детской, с нежной розово — торчащей залупкой, а на его лобке еще не было видно ни одного волоска. Тем временем, Володя включил видео-камеру и приникнув к окуляру, начал ее настраивать. «Давай, Кирюша» — сказал он второму мальчишке и тот проворно встал на четвереньки и повернул к нам свое курносое лицо. «Да, нет же» — досадливо поморщился Володя — «сначала ты ляг на спину, а Вовик тебя будет целовать. Понял?». Кирюша кивнул и перевернулся кверху, при этом его писюн смешно шлепнулся о живот. Володя включил камеру и Вова стал медленно опускаться на колени. Потом он заскользил руками по ногам Кирюши все вверх и вверх, грациозно разгибаясь, пока не накрыл полностью его своим телом. И тут у меня захватило дыхание. Пацаны стали целоваться взасос.

     Они томно ерзали друг по другу и их руки блуждали по голой шее, спине, бедрам. Кирилл прижал сверху обеими руками Вовкину попку и стал раздвигать половинки, нежно массируя их. Володя снял камеру со штатива и стал медленно обходить пацанов вокруг, снимая их то в полный рост, то фокусируясь на их слившихся в поцелуе губах. Вдруг тишину нарушил звук, который меньше всего подходил к этой невероятно эротической сцене. Вова пукнул. Кирюша натужно хрюкнул и оторвавшись от Вовкиных губ, стал ржать. Вовка перекатился на бок и смущенно сказал: «Ну, чего он мне жопу раздвигает!» Володя выключил камеру и стоял улыбаясь, явно любуясь обоими мальчиками. На меня, как и тогда, напало какое-то странное оцепенение. Я с трудом воспринимал реальность происходящего. И в то же время, не мог оторваться от этих двух юных тел, непринужденно и красиво играющих в любовь. «Ну, как тебе?» — вдруг обратился ко мне Володя. Я промолчал. «Не хочешь присоединиться?» — не отставал он. «В каком смысле?!» — опешил я. «Ты ведь не откажешься немного поиграть в настоящего актера? Раздевайся! Кстати, ты ведь знаешь, что за это еще деньги платят? Я тебя час снимаю и у тебя 20 баксов в кармане. Еще час — еще 20 баксов! Ну, как? Идет?». «Э! А ты нам чего только по 10 долларов за час платишь?» — вдруг встрепенулся Вовка — «Ты нам тогда тоже по 20 плати!». Володя раздраженно повернулся к нему и сказал: «Ты, Вова, не наглей! Кто мне еще обратно 50 баксов должен? Я вот тебя сейчас выпровожу вон и посмотрим, где ты их еще возьмешь!» Вовик обиженно поджался и сильно пихнул Кирюшу в грудь: «А ты, гад, еще раз будешь мне в жопу лезть не поделу, получишь в глаз!». Володя снова повернулся ко мне и мягко продолжал: «Ну, чего ты смущаешься? Или тебе деньги не нужны?». «Я тебе так и поверил» — грубо оборвал я его — «Отдавай мне мою куртку и я пошел». Я облизал пересохшие губы. «Вон она висит», — сказал он и аккуратно взял меня за плечо — «Может хочешь выпить? У меня есть чудный импортный ликер». Я ничего не ответил и тогда Володя раскрыл бар и достал красивую бутылку и изящный хрустальный бокал. Я пригубил густую желтоватую жидкость, которая мне показалась немного приторно сладкой, но достаточно вкусной. «Хочешь, я буду снимать так, чтобы твоего лица не было видно? Ты ведь ничего не теряешь! Подумай! Тебе представляется уникальная возможность трахнуть этих мальчиков! Ты ведь этого хочешь? Скажи?» — и он заглянул мне в глаза. Мне было очень не по себе. В голове у меня вдруг все поплыло. И тут Володя достал из кармана пачку долларов и ...   вытянул оттуда двадцатку. Я смотрел, как она медленно стала запихиваться в мой карман. Также медленно Володина рука потянулась к верхней пуговице на моей рубашке. Меня охватило жуткое оцепенение, как тогда в метро. Я не двигался, а лишь смотрел на обоих голых пацанов, снова устроивших потасовку на диване. Их членчики смешно болтались из стороны в сторону, а на Вовкиных бедрах я заметил отчетливые синяки от пальцев крупной взрослой руки. Очнулся я, когда Володя стал расстегивать мне джинсы. Я взялся руками за ремень и потянул их обратно. «Ну, давай, давай, не артачся!» — произнес Володя и быстрым движением стянул их вместе с трусами. «Ну-ка, мальчики, подвиньтесь. Сейчас будем снимать другое. Ты, Кирюша, вставай на коленки. Вот так! А ты, Вова, кончай безобразничать и встань на коленки перед Кириллом. Вот сюда. Да, надрочи-ка свою письку-то! Ты, Кирюша, возьмешь ее в рот и будешь медленно сосать. Только не кусаться! Если ты мне испортишь пленку, то я с тебя, как с Вовы, удержу 50 баксов! Понял?». «Понял, понял...» — проворчал Кирилл и встал на коленки, выставив свою круглую попку. «Ну, а ты догадываешься, что тебе надо делать?» — повернулся ко мне Володя. К этому моменту, у меня сама по себе началась эрекция. А тут еще Володя достал откуда-то крем и стал намазывать мне головку, туго обхватив ее своей рукой и водя ею взад-вперед.

     Потом он выдавил немного крема на палец и стал смазывать Кириллу его маленькое отверстие в попке. «Ну, начинаем!» — сказал он и включил видеокамеру, предварительно тщательно вытерев руки о свой, висевший на стуле, халат. Крем легко жег мне головку и явно вызывал возбуждение. Она до предела налилась кровью и нервно пульсировала. В голове стоял странный туман. Я понял, что теперь мне уже не остановиться и придвинулся к раскрытой передо мной детской попке. Она раздвинулась моим членом удивительно легко. Я положил руки Кириллу на талию и тихонько потянул на себя. Мой член стал входить внутрь. Зажужжала видеокамера. Мой мозг наполнился необычным блаженством и в глазах на миг потемнело. Я почувствовал, как мой пульс забился где-то в самом горле и стал отдаваться громким шумом в ушах. Но это быстро прошло и мне стало удивительно легко и приятно. Володин голос доносился уже откуда-то издалека и я с трудом улавливал смысл его слов. В голове стало все кружиться и опустив глаза я увидел свой член, блестящий от жирно положенного крема, сверлящий маленькую попку Кирилла. Коричневатые складочки его ануса растянулись, плотно обхватывая мой толстый член, а его головка была полностью скрыта внутри. В ней все сладостно ныло, особенно когда она проскакивала через плотное колечко мышц. Туда-обратно, туда-обратно... Спереди раздавалось смачное сопение. Кирилл сосал вставший дыбом член Вовы. Его лицо было прямо напротив меня и он мне игриво улыбался. Тут в поле моего зрения появился Володя, обходя нас по кругу с видеокамерой. Я отчетливо понял, что он снимает меня анфас, но остановиться я был уже не в силах. Володя подошел ко мне совсем близко и придвинулся видеокамерой прямо к моему члену, терзающему Кириллову попку. Я стал испытывать тяостно-сладкое приближение оргазма. Володя снова отошел на пару шагов, но жужжание камеры не прекращалось. Временами, мои собранные в тугие мешочки яйца, шлепали по яйцам Кирилла и тогда мой член входил в его попу до самого конца. Где-то там, далеко внутри, моей головке становилось особенно тесно, когда она упиралась и напористо раздвигала еще одно кольцо мышц. И вот, наконец, я почувствовал, как у меня побежала сперма. Мощными толчками она стала продвигаться наружу, выстреливаясь все новыми порциями. Наверное, Кириллу стало больно от моего напора и он попытался отодвинуться от меня. Я сжал его со всей силы и стал насаживать его на свой член почти на весу. Я только успел заметить, как Кирилл выплюнул Вовкину сосиску и стал скрести руками по дивану, тщетно пытаясь зацепиться за его край. Вовка остолбенело смотрел прямо на меня, а Володя нацелил мне свою камеру прямо в искаженную оргазмом рожу. И вот, наконец, все кончилось. Я стоял на коленях и обессиленно покачивался. Кирюша, всхлипывая отползал от меня на край дивана. На его развороченной попе блестела пятнами с обеих сторон моя сперма, а из дырочки сочилась тоненькой дорожкой кровь. Вова уже стоял в двух шагах от дивана и испуганно смотрел на Кирилла, а Володя все снимал и снимал. Неожиданно я почувствовал тошноту и упав на бок, отключился.

     «Ну, ну... Давай просыпайся! Ты уже три часа дрыхнешь! Вон, уже стемнело!» — услышал я Володин голос. Я открыл глаза. Володя сидел перед экраном телевизора и просматривал отснятые сцены. Голова у меня гудела. Я лежал на том же диване, под одеялом, совершенно голый. В попе у меня было какое-то странное ощущение чего-то постороннего. Я с трудом приподнялся и посмотрел на экран. Там я увидел себя. Я лежал ничком на животе с закрытыми глазами, а Володя усердно трахал меня в попу, широко раздвинув мне ноги. Пацанов нигде не было. Я прикоснулся к своей попе и почувствовал у самой дырки засохшую, шелушащуюся сперму. «Ты, сука! Что ты сделал?» — спросил я слабым голосом. «То же, что и ты с Кириллом» — спокойно ответил мне Володя — «Мы ведь тогда не успели закончить? Кстати, ты так разворотил нашего милого Кирилла, что он еле ходит. Мне пришлось отвезти его домой на такси и выдать лишних 10 баксов, в счет компенсации. Но ты поработал хорошо и тоже кое-что заработал. Я тебе еще полтинник баксов отсчитал. За фильм и за удовольствие. Так что, ты не серчай, а лучше одевайся и чеши домой. А завтра придешь снова в семь вечера. И, пожалуйста,... не забудь подмыться». Покачиваясь, я встал с дивана. На простыне виднелись обильные пятна спермы. Я потянулся за трусами и сказал: «Сам подмойся, мудак. Что ты мне подмешал? А?! Это ты специально сделал? Чтобы я ничего не соображал?!». Володя оторвался от экрана и повернулся ко мне: «А ты не шуми! Ты теперь растлитель и насильник малолетних мальчиков, что подробно задокументировано. Хочешь — дальше будешь работать за бабки, не хочешь — станешь за бесплатно! Так вот! Забирай свою вонючую куртку и убирайся. Завтра снова приедешь в семь!» — отрезал он.

     «Теперь я основательно влип» — думал я, перебегая дорогу к метро. Меня все еще подташнивало, но соображал я более-менее ясно. «Ну, конечно! В куртке был мой студенческий! Он теперь знает, как меня зовут и где я учусь! Если надо — он меня всегда найдет». Почти пустой вагон метро здорово раскачивало и меня стало с новой силой тошнить. Я еле дотерпел до Купчино и только я успел выскочить на улицу, как меня вырвало. Прохожие шарахнулись отменя в сторону и я услышал: «Во! Нажрался!» Я потянулся в карман за носовым платком и тут нащупал отчетливо хрустнувшие под пальцами бумажки. Это были 70 долларов.

     Через два дня в институте, выходя из аудитории после последней лекции, я увидел в коридоре Вовку. «Ты чего пропал?» — спросил он — «Володя тебя ждал-ждал...». «Чего тебе здесь надо?» — оторопел я. «Я — за тобой» — сказал Вовка — «Поехали!». У меня все похолодело внутри. «И особенно не рыпайся» — продолжал развязным голосом Вовик — «Если сейчас со мной не поедешь, завтра за тобой приедут другие. И тогда тебе станет хуево!» У меня чесались руки поддать этому наглому пацану, но дело похоже было уже серьезное и я коротко ответил: «Ладно, поехали». Минут через сорок мы были уже у Володи. Он встретил меня, как ни в чем ни бывало: «О! Вот и Андрюха, наконец, заявился! Проходи, раздевайся. Сейчас будем кушать!». Володя был одет в приличный серый костюм, с белой рубашкой и галстуком и выглядел очень пристойно. Вовку он сразу выпроводил, а я молча прошел на кухню и сел за стол. На столе стояли какие-то банки с иностранными этикетками, пара бутылок импортного пива и тонко нарезанная копченая колбаса. Я почувствовал, как в животе у меня все забурлило от голода. Володя засуетился, открывая банки и наливая мне пиво. «Сейчас ко мне придут очень ...   серьезные люди» — заговорил он тихо — «И ты, пожалуйста, веди себя прилично. Они хотят с тобой познакомиться. Я им о тебе все рассказал. Ничего не бойся. Пей.» Я взял бокал пива и бутерброд. Не успел я его дожевать, как в дверь позвонили. Володя сразу как-то засуетился и побежал открывать. В коридоре раздались тихие приглушенные голоса и я смог уловить лишь обрывки фраз: «... вся кассета... как в прошлый раз... сколько, сколько?...» Потом Володя перешел на шепот. Он долго что-то шептал и, наконец, я услышал чужой низкий голос: «... Ну, показывай!» Я как-то сразу понял, что речь шла обо мне. Володя метнулся на кухню и затароторил: «Так, быстренько, раздевайся до гола и иди в гостинную. На тебя хотят только посмотреть. И давай без фокусов. Делай, что я тебе говорю. Тебе очень хорошо заплатят». С этими словами Володя стал быстро расстегивать мне пуговицы на рубашке. Я неохотно стал расстегивать джинсы. С Володиной помощью, я был уже через минуту совершенно голый и ведомый им, зашлепал босыми ногами по паркету в гостинную. В ней я увидел здоровенного битюга в костюме, который стоял, нависая как туча, над пожилым дядькой в темных очках, сидящем развалясь на том самом диване, на котором я несколько дней назад так бойко оттрахал в попу Кирюху. «Ну, красавец!» — произнес «пожилой» и улыбнулся — «А член обрезан, что-ли? Ну, замечательно! И попка поджарая! Ты просто прелесть! Как тебя зовут?» Я почувствовал себя крайне неудобно под пристальными взглядами этих мужиков. «Я стану платить тебе по 100 долларов за час. Тебе надо будет лишь пару раз в неделю приезжать ко мне на дачу, адрес тебе сейчас дадут, и заниматься сексом с молоденькими мальчиками. Я слышал, у тебя это здорово получается! А я буду любоваться вами. Надеюсь, это тебе не будет обременительно? А вот тебе и задаток» — и с этими словами он поманил меня к себе и когда я подошел к нему в плотную, он вынул из пиджака пачку долларов и вытянув из нее одну бумажку и проворно свернув ее в трубочку, засунул ее мне прямо в попу. Я отошел. Володя, широко улыбаясь, вытолкал меня обратно на кухню. «Все отлично. Одевайся. Ты ему понравился. Сейчас я дам тебе адрес и ты завтра приедешь к нему». Я быстро оделся. Володя быстро настрочил на бумажке адрес и повернулся ко мне: «Язык держи за зубами. Это очень серьезные люди и не вздумай своевольничать. В шесть чтобы был там! И не заставляй искать тебя по всему городу! В другой раз я пошлю уже не Вову, а кое-кого другого!» Когда я вышел на улицу, мне моя дальнейшая судьба представлялась достаточно смутно. Сто баксов за вечер — это, конечно, не плохо. Но какая-то опасность от всей этой затеи просто витала в воздухе и не почувствовать ее мог лишь полный идиот. С другой стороны — влип я уже основательно и выкрутиться из этой ситуации у меня просто уже не было возможности. И я решил покориться судьбе.

     Весь следующий день предстоящая поездка не выходила у меня из головы. Кое-как разобравшись с лабораторными, я поехал на Финляндский вокзал и еле успел на уже почти отходившую электричку. Я сел у окна и стал разглядывать мелькавшие за окном грязные сараи и будки, перемежающиеся разбитыми улицами с трамвайными путями. Скоро уже мы проскочили новостройки и по обе стороны зеленой стеной встал лес. Я раскрыл книжку и читал уже до самой Горьковской. Несмотря на подробный адрес, дачу я искал довольно долго. Она стояла немного встороне, закрытая со всех сторон густой зеленью. А когда я подошел к забору, за ним на меня из зарослей каких-то кустов бросился огромный ротвеллер. Я в испуге отпрянул назад. На его звериный лай вышел из дома тот здоровенный битюг в свободном спортивном костюме и легко прихватив пса за ошейник и ни слова не говоря, открыл мне калитку. Зверюга придушенно хрипела и пыталась напрыгнуть на меня и я постарался быстренько прошмыгнуть в дом. В прихожей битюг забрал у меня сумку и легонько толкнул вперед по коридору. Мы прошли мимо каких-то закрытых дверей и лестницы на второй этаж, и вышли на веранду с другой стороны дома. От нее вела тропинка к баньке, куда мы и направились. Я стал озираться по сторонам, но битюг одернул меня хриплым голосом: «Нечего башкой крутить. Иди вперед!» Мы нырнули в низкую дверь предбанника и меня сразу обдало вкусным березовым духом. «Раздевайся» — коротко приказал он и исчез за другой дверью. Я быстро разделся и успел заметить, что на лавке валяются еще пара джинсиков, размером так, на пацанов, лет пятнадцати. Я стоял голый и переминался с ноги на ногу. Через пару минут из двери высунулась голова битюга и он кивком головы пригласил меня внутрь. За столом сидел «пожилой» с еще каким-то мужиком. Оба они были обернуты мокрыми простынями, а на столе стояли запотевшие бутылки с импортным пивом и на промасленной бумаге тускло блестела копченая рыбка. «А, вот и наш дружок» — произнес «пожилой» — «Ну, иди пока помойся-попарься. Тебе мальчики все покажут. А потом мы вас позовем. Давай, дружок, иди, иди». И я шагнул в парную. Там было не так жарко, как я ожидал. На полке, растянувшись голыми телами, лежали два паренька и внимательно смотрели на меня. Я закрыл за собой дверь. «Новенький?» — спросил один из них. «Просто зашел попариться» — ответил я. «Ну, залезай» — сказал второй и потянулся за веником — «Слышь, Антоха, поддай, что-ли, немного!». «Как зовут-то?» — повернулся ко мне Антон. Был он крепкого телосложения, но в лице его чувствовалось еще озорное детство и открытая улыбка сразу располагала к себе. Он встал и взялся за ковшик, собираясь поддать в каменку. В полумраке парной я заметил, как у него массивно качнулся между ног не по-детски огромный член, со слегка заголенной головкой. Антон плеснул на камни водой и снова полез наверх. «А вы здесь уже... не первый раз?» — аккуратно поинтересовался я. «Да, нас тут регулярно ебут. Сегодня и тебя выебут. И меня. И его» — показал он на своего приятеля, беззаботно развалившегося с широко раскинутыми ногами — «Главное — распариться получше, тогда попа не так болеть будет!» — сказал Антон. «А... кто?» — растерялся я. «Ты чего, с луны свалился? Папик с приятелем! А потом мы будем друг-друга. Групповуха называется. Слыхал?» Приятель Антона громко заржал. Я снова посмотрел Антону между ног. Его толстый член висел почти до середины бедра. «Чего, испугался?» — усмехнулся он — «Тебе за это бабок отвалят. Не ссы!». Я промолчал. Мне не хотелось вступать в эти дискуссии с пацанами и я лег на живот, уткнувшись лицом в пахучий березовый веник. Минут через пять нас позвал «пожилой»: «Ну как, мальчики, отдохнули? Теперь — за работу. Давайте-ка, в ротик. А ты,» — обратился он ко мне — «посиди, посмотри». Пацаны присели на корточки между ног у мужиков и стали старательно сосать. Я сел в сторонке на лавку и смотрел, как у обоих мужиков медленно встают их члены, как они, упираясь руками в скамью и закрыв глаза, тащатся от кайфа. Мне стало противно и я отвернулся. За окном уже стемнело. Ждать пришлось не долго.

     Мужики быстро кончили и снова принялись за пиво. «Наливайте себе, мальчики, не стесняйтесь» — добродушно сказал «пожилой». Пацаны жадно стали запивать сперму пивом, а я налил себе больше для видимости. Мужики стали болтать о каких-то делах и на нас совсем не обращали внимания. Мы сидели на лавке и потягивали пиво из запотевших бокалов. Потом, видать, мужикам их разговор наскучил и они снова повернулись к нам: «Ну, мальчики, потеште нас, стариков! Антоша, ну ка, трахни-ка новенького, а то он тут совсем заскучал. А ты, Гоша, ему в ротик впрысни!» Антон легонько подтолкнул меня и шепнул: «Раком вставай, к ним боком, чтоб видно было...» Я молча опустился на колени и тут же, у самого моего носа, повис Гошкин член. «Антон, ты мыльца то не забудь! А то раздерешь попку-то ему без мыльца!» — засмеялся второй мужик и потянулся за новой бутылкой. Я приоткрыл рот и взял губами мягкий Гошкин член. Он стал наливаться кровью и его головка начала раскрываться прямо ...   у меня во рту. Я почувствовал языком ее солоноватую поверхность и осторожно стал втягивать ее. Гоша положил руки мне на затылок и запрокинул голову. Сзади меня раздалось чавканье. Я понял, что Антон надрачивает свой намыленный аппарат, чтобы разорвать мне попу. И не ошибся. Он немного раздвинул мне ноги в стороны и встал на колени между ними. Потом он умелым движением растянул мои ягодицы и я ощутил его ствол, плавно и мягко входящий в меня. Краем глаза я видел довольные рожи мужиков, посасывающих рыбьи плавники и не сводящих с нас глаз. Антохин член уперся во что-то у меня внутри и я чуть не закричал от боли. Я дернулся, но Гоша крепко стиснул меня руками за голову, а Антон прочно ухватил за бедра. Вот тут-то все и началось. Гоша стал втыкать мне свой член прямо в горло, а с другой стороны, крупными размашистыми толчками, точно в такт Гоше, Антон трахал меня изо всех сил. «Давай, Антоха, еби его! Сильней!» — заржали мужики, пододвигаясь к нам ближе. Гоша, видать наученный мужиками, стал постанывать тоненьким голоском. Мне было видно, как мужики снова схватились за свои дряблые члены и стали их подрачивать. «Давай, Гошка, всади ему, чтобы по самые яйца! Антоха! Дава-а-а-а-й...» Все это было похоже скорее на футбольный матч, где мне, по-видимому, отводилась роль мяча. Понемногу боль утихла и Антохин член скользил во мне уже совсем свободно. А чтобы Гошка особенно не увлекался своими театральными приемами, я стал его тихонько покусывать, когда он особенно глубоко пытался засадить мне в горло свой член. Похоже он сразу сообразил, что к чему, и стал всаживать в меня гораздо аккуратнее. Однако, стонать он стал еще громче. Мужики возбудились уже вовсю. И когда я почувствовал, что у меня уже начало капать из головки, «пожилой» оттолкнул Антона и всадил мне в зад свой член.

     Второй мужик без слов загреб Гошку и швырнув его спиной на лавку, быстро вставил и ему. У меня освободился рот и я смог нормально дышать. К тому же, моя разработанная Антоном попа, даже и не почувствовала член «пожилого». Я слегка повернул голову и увидел Антона, который стоял сбоку и яростно дрочил. И вот тут-то все это и случилось. Сначала громко хлопнула дверь в предбанник, потом раздался чей-то дробный топот, потом кто-то громко рухнул на пол и захрипел и наконец распахнулась настеж дверь. В проеме стояли два здоровенных парня с пистолетами. В следующую секунду «пожилой» припал к полу и пополз, оставляя за собой размазанные по доскам пятна темной крови. Второй мужик уже ничком лежал на полу и во лбу у него страшно темнела дырка. «Во, суки, с мальчиками развлекаются!» — прокуренным хриплым голосом произнес один из парней и поднял свой пистолет. Странно, но только тогда я услышал хлопок от выстрела. «Пожилой» уткнулся лицом в пол и замер. «Вон отсюда!» — коротко приказал нам второй из парней и добавил: «И вас вообще тут никогда не было! А если что — всех найду. И чтоб ни одной своей шмотки не оставили! Пидоры!». В ту же секунду я почувствовал страшный удар в копчик. Трясясь от страха, мы похватали свои вещи и не одеваясь выскочили наружу. В предбаннике лежал битюг с развороченным черепом, а проскочив через дом, набегу, у самой калитки, в траве я увидел охлого ротвеллера. На дороге стоял большой джип и около него, в темноте, светился огонек сигареты. Мы метнулись в сторону леса, прижимая к себе свои пожитки. Я бежал последним и все ждал выстрела. Мы бежали, пока Гошка не споткнулся. И тогда Антон и я сходу повалились на него и мы все вместе покатились по скользкой мокрой траве прямо в канаву. То-ли от боли, то-ли от страха, Гошка начал рыдать. Его подбородок мелко трясся и временами казалось, что так подвывает испуганный щенок. «Ну, ладно. Ну, чего ты? Одевайся, Гошка...» — тихо проговорил Антон, собирая раскиданные по земле шмотки. Мы помогли ему одеться и оделись сами. Понемногу Гоша успокоился и мы пошли по тропинке обратно к станции, огибая большой дугой через лес то страшное место. Уже около станции, при тусклом свете редких фонарей на платформе, мы увидели, что и наша одежда, и лица, и волосы и руки — все в глине. Мы побоялись выйти на платформу, хотя там никого не было, и уселись прямо на мягкий мох среди сосен невдалеке. До электрички было еще минут сорок. Гошка и я молчали. А Антон матерился: «Во, суки! Скопытились и даже денег не заплатили!»

     Я промолчал. Копчик ныл. В голове, застыло острой занозой щемящее чувство ожидания выстрела в спину. И не проходило. Какие там деньги?! Хорошо, что мы выбрались оттуда. Да и вообще... Надо со всеми этими приключениями завязывать! Плохо все это должно кончиться. Я посмотрел на пацанов. Гоша сидел обняв коленки и закрыв глаза, иногда лишь мелко вздрагивая, то-ли от ночной прохлады, то-ли от перенесенного испуга. Антон продолжал сквозь зубы материться.

     В вагоне почти никого не было. Мы с Антоном сели у самых дверей, а Гошка улегся напротив на лавку, развернувшись к нам спиной. «У тебя есть хоть сколько-нибудь денег?» — повернулся ко мне Антон. Я пошарил по карманам и вынул немного мелочи. С досадой выругавшись, Антон отвернулся. «Если бы эти мудилы не устроили сегодня свою ебаную разборку, у меня бы сейчас в кармане была сотня баксов!» — зло сказал он. И тут к нам повернулся Гошка: «Антоха! Тебе нельзя в город. Он тебя умочит. Завтра последний срок». «Знаю!» — огрызнулся Антон. Тут он резко встал и уверенно направился в другой конец вагона, к одиноко привалившемуся к окну полу-пьяному мужику. Все произошло как-то удивительно быстро. Они перебросились парой слов и тут Антоха присел перед мужиком. Я сразу все понял и отвернулся к окну. Мне до слез захотелось домой. Прошло где-то минут пять и я снова взглянул в сторону мужика. Он сидел с откинутой головой и закрытыми глазами. Антона не было видно из-за кресел. И вдруг я услышал, как Антон страшно заматерился. И тут же я успел увидеть, как мужик вскочил и с размаха врезал ему в челюсть. Антон отлетел в проход, но тут же снова вскочил и бросился на мужика. Не долго думая, мы рванулись с Гошкой на помощь. Началась жуткая свалка. Я с ходу повалил мужика на пол, подскочивший Гошка нещадно долбил мужику ногой в пах, а вконец озверевший Антон бил его ногами по лицу. Через пару минут мужик затих. Я в ужасе отпрянул назад, а Антоха деловито начал шарить у него по карманам. Ширинка у мужика была раскрыта и оттуда торчал окровавленный член. Меня стало тошнить и я побежал в тамбур. Гошка бросился за мной. В этот момент электричка притормозила у какой-то полуосвещенной пустой платформы и мы выскочили вон. За нами выпрыгнул Антон, сжимая в кулаке смятые купюры. Я перегнулся через перила и меня вырвало. Электричка медленно удалялась. Потом мы сидели на ступеньках платформы и Антоха рассказал, как он договорился с мужиком отсосать ему за десятку, и как мужик кончив, послал его на хуй. Антон пересчитал деньги. Оказалось всего сорок восемь рублей. Мы пошли ловить такси. На улице было пустынно и неуютно. Я брел по краю проезжей части, засунув руки глубоко в карманы и ежась от ночной прохлады. Антоха то и дело останавливался и вглядывался в темноту пустой улицы, матерясь в пол голоса. Так мы шли, наверное, целый час, пока навстречу нам не показалась машина. Антон бросился ей навстречу и замахал рукой. Машина притормозила, но водитель, разглядев трех подозрительных парней, снова дал газу и исчез в темноте. Мы сели на паребрик под фанарем и Антон снова стал пересчитывать деньги. И тут нам, похоже, впервые повезло. Из-за поворота выскочило такси и само остановилось напротив нас. Мы вскочили и полезли внутрь. Водила подозрительно нас разглядывал, пожевывая размякшую беломорину. Я уселся рядом и повернувшись к пацанам спросил: «Ну, и куда щас?» — «Давай к Пяти углам». Водила неприятно ухмыльнулся и произнес: «Четвертной будет». Я метнул быстрый взгляд на Антоху. «Давай, кати» — небрежно бросил он.

     Я отвернулся и закрыл глаза. Во рту было гадко и кисло. Под ложечкой что-то ныло и нещадно раскалывалась голова. Больше всего хотелось сейчас ...   заснуть и проснуться в своей уютной постели. И уже не помнить этого вечера. Стереть его из памяти навсегда. Я приоткрыл глаза. Мимо мелькали незнакомые дома с потухшими окнами. Изредка светились убогие вывески магазинов. Я снова закрыл глаза и отрубился.

     Очнулся я от того, что меня трясли за плечо. Дверь машины была открыта, водила спокойно засовывал в карман мятый четвертной, а Антоха стоял у открытой двери такси и пытался привести меня в чувство. Я вылез и пошатываясь побрел за ним в какую-то подворотню. Гошка что-то нечленораздельно гундел, то и дело повторяя: «А может не надо? А? Может не стоит?» Мы прошли мимо помойных баков, заваленных гниющими отбросами, мимо каких-то набросанных досок и повернули к подъезду, слабо освещенному висящей на голом проводе лампочкой. На лестнице пахло старой протухшей мочой. Я с тоской посмотрел вслед поднимающимся пацанам: «Куда мы?» — «Поднимайся. До утра здесь перекантуемся» — небрежно бросил Антон. Я угрюмо побрел за ними. У грязной, обитой листами крашеной фанеры, двери он остановился и уверенно нажал на кнопку звонка. Минуты через две из-за двери раздался мучительный кашель и хриплый голос произнес: «Какого хуя тут... мать вашу в... чего надо бль...» — «Открывай» — громко сказал Антоха. Голос за дверью смолк, потом щелкнул замок, звякнула цепочка и дверь осторожно приоткрылась. «Ты, выблядок, что-ли?» — хриплым шепотом, обдав нас густой волной перегара, произнес грязнейшего и отвратнейшего вида старик. «А вот я тебя не пущу. Ты падла у меня все деньги увел? Я вот сейчас милицию вызову». Но Антоха, не обращая внимания на старика, шагнул в темноту квартиры и уверенно, по хозяйски толкнул какую-то дверь. Мы с Гошкой пошли за ним, а старик продолжал в пол-голоса материться и грозить нам в спину милицией, тщательно закрывая входную дверь. «Не обращай на него внимания» — повернулся ко мне Антон — «Какая там милиция... Он тут притон содержит. Сюда все питерские пидоры ходят маленьких пацанов трахать». Я рассеяно оглядывал комнату. Стены с пожухлыми обоями, ободранными и местами свисающими целыми листами, уходили под мрачный высокий потолок, с которого мутно пробивалась слабая лампочка. У пустой стены стоял широкий диван, с наброшенной на него грязной искомканной простыней, на которой свернувшись калачиком кто-то спал. В углу, у самого окна я заметил еще одну скорченную фигурку. Было сильно накурено, но затхлый воздух никогда не проветриваемой комнаты явственно отдавал ароматом спермы. Антон наклонился над спящим на диване телом и стал его легонько тормошить: «Клох, а Клох! Одолжи мне пару сотен баксов! Срочно надо. Потом отдам. Ты ж меня знаешь! А? Клох!» Простыни зашевелились и из них показалась взъерошенная голова с оттопыренными ушами. «Ты чего, Тоха? Охуел? Где я тебе возьму? У меня и не было никогда!» Антон резко выпрямился: «Не пизди!» Оттопыренные уши стали заметно краснеть, а их обладатель зло затараторил: «Ты вот сам поди и жопу подставь, пусть тебя так выебут, как мне достается тут за ночь! Почему я тут должен за всех отдуваться? Тебя на тачках крутых возят, икрой закармливают, а я тут как блядь последняя с одного хуя на другой прыгать должен из-за несчастных каких-то четвертных! И сразу все тебе отдай! А иди ты на хуй!» Антон резко выкинул вперед кулак и глухой удар по челюсти сразу заставил паренька замолчать. Я снова почувствовал приступы тошноты и вышел в коридор. Противный старикашка, привалившись боком к стене, говорил по телефону: «От кого?... Ну... Сейчас?... Да. Да, любые есть. Чего хотите, то и делайте. Платить вперед» Я снова толкнул дверь в комнату и сказал: «Слышь, Антон! Я ухожу. Мне тут нечего делать. Сейчас вас тут ебать будут». Антон стоял у окна и проворно пересчитывал деньги. «Погоди...» — сказал он — «... сейчас все вместе поедем. Мы тебя до дома подбросим». Я угрюмо взглянул на часы. Было около четырех утра. Метро еще закрыто. «Тогда пошли скорее» — сказал я. Антон спрятал деньги в карман и посмотрел на меня: «Пошли. Только по дороге в одно место надо заехать. Здесь совсем рядом. Ты мог бы со мной сходить? Понимаешь, я тут задолжал маленько и надо бы отдать. Но он, блядь, ебнутый немного. Если я не один буду, то он не посмеет тронуть. Поможешь? Ну, пожалуйста!». Я ощутил на спине неприятный холодок. Мне совсем не хотелось влипать в новую историю, но и отказать Антону было как-то неудобно. «А ты пошли его на хуй и не отдавай» — предложил я. «Не, меня тогда закажут. Ты не бойся. Ничего не будет. Просто я деньги отдам и мы сразу уйдем». Мне показалось, что Антоха произнес это без особой уверенности, но согласился. Мы направились к двери и в этот самый момент позвонили. Я открыл дверь. На лестнице стоял какой-то мужик. «Э... мальчики... я тут договаривался...» — «Вам туда» — махнул рукой Антоха. В полумраке коридора я увидел пацана, которого Антон называл Клохом. Он стоял в дверях комнаты и был совершенно голым. Я отвернулся и вышел на лестницу. На улице было пустынно и лишь у входа в подворотню, где нас высадило такси, стояла новенькая импортная тачка, тускло посверкивая боками. Мы дошли до Гороховой и свернули в какую-то подворотню.

     Быстро поднявшись по лестнице, Антон позвонил в добротно обитую железом дверь. Несмотря на глубокую ночь, дверь открыли сразу и стало ясно, что в квартире не спали. Горел яркий свет и из кухни раздавался громкий смех. «А, Антоша пожаловал!» — широко заулыбался полноватый мужик в дорогом халате, наброшенном прямо на голое тело — «Я ждал тебя, дорогой мой. Ты мне деньги принес что-ли? Ну, проходите. А это кто с тобой? Дружок твой? Как звать тебя?» Я промолчал, а Антон деловито протянул пачку баксов. Мужик взял деньги и быстро их пересчетал. Потом удивленно посмотрел на Антона и сказал: «Тут только половина». Антон, кажется просто задохнулся возмущением: «Вы же сами сказали... я принес сколько сказали... как это половина?» — «Так проценты набежали. Ты, малыш, еще неопытный в наших делах. А у нас за каждый день процентики набегают. Так что давай еще столько же». Из кухни высунулся здоровенный парень, с рожей, как у бульдога и стаканом в руке и гадко ухмыляясь произнес: «А... вот и пацаны к нам на еблю пожаловали!» Я украткой посмотрел на дверь и уже приготовился выскочить на лестницу, окончательно осознав, что снова влипаю в самое настоящее дерьмо, но тут я услышал, как Антон заревел. Он размазывал слезы по щекам и канючил: «Ну как же так? Ведь договорились... я ведь совсем чуть-чуть... я ведь сразу приехал... ну что я сделал? Ну, простите... я первый раз... у меня больше ничего нет... мне больше негде взять...» Парень с бульдожьей рожей подошел к Антону вплотную и процедил: «А ведь ты парень серьезно влип! Как товар брать — так ты уже смышленый, а как деньги отдавать — в маленького играешь?» При этих словах он схватил Антона за бодбородок и потянул наверх. «Ну, хорошо...» — вмешался мужик в халате — «... простим тебе на первый раз. Раздевайтесь. Чего с вас, пидоров, еще взять? Жопой отработаете. Но, в другой раз так просто вам это не сойдет. В нашем деле надо быть точным. Сказал во вторник, значит во вторник. Отпусти его Артем!» Я попятился к двери. «Куда?! Пидор! Стоять!» — рявкнул мужик со стаканом и схватил меня за руку. Через несколько минут нас уже имели в задницу. Антона в комнате, а меня на кухне. На столе россыпью лежали пластиковые мешочки с белым порошком, так что я довольно быстро сообразил, кудя я попал и особенно не рыпался, уныло подчиняясь своей новой блядской судьбе. Одно лишь немного порадовало — Артем, видать, зная, чем промышлял Антоха, решил и со мной не рисковать и надел презерватив. Я стоял нагнувшись, упершись руками о стул. Мои джинсы были спущены до колен. Его член входил в меня туго, доставляя мне острую боль, которую, впрочем, можно было перетерпеть. Долбил он меня рывками и при этом злобно, сквозь зубы, матерился. Похоже, ему это не доставляло особого удовольствия и вскоре я почувствовал,...  

      как его член обмяк и выскочил из моей задницы. Похоже, что мужик так и не кончил и от этого был особенно зол. «Слышь, пидор! Ну-ка, бери его в рот. Нет мне совсем кайфа тебя ебать!» Он вынул из пачки сигарету и, стягивая с члена резинку, закурил. Поборов в себе брезгливость, я раскрыл губы и медленно обхватил ими его тяжело надувшуюся головку. Несколько раз я провел по ней языком и начал насаживаться на его встающий член, придерживаясь руками о его бедра. Через пару секунд его головка снова налилась кровью и затвердела. Мужик закрыл глаза, обхватил руками меня за голову и стал сам задавать мне темп. По мере того, как его движения ускорялись, я понял, что развязка близка. Моя челюсть уже занемела, а его член проникал мне в самое горло, вызывая легкий рвотный рефлекс. Я старался руками приостанавливать это безумное проникновение в меня, но мужик, находясь уже на пределе оргазма, легко преодолевал мое сопротивление. И когда мое тоскливое ожидание уже стало переходить в отчаяние, мужик зарычал и мне в рот хлынул поток его густой спермы, которая тут же стала вытекать изо рта, выдавливаемая его беснующимся членом, и стекать мне по подбородку. Часть спермы потекла мне прямо в горло и я сделал несколько непроизвольных глотательных движений. В этот самый момент на кухню зашел другой мужик. Его халат был широко распахнут и из него торчало немного опухшее хозяйство. «Ну, Артемка, фантазер! Все тебе неймется. Все тебе малинки хочется. Не можешь ты, как человек — выебал и отпустил. Ну, ладно. Давай выпьем маленько и ребяткам нальем» — он стал разливать водку по стаканам. Артем обтирал свой член кухонным полотенцем. Я же пытался вытереть свое лицо руковом, а левой рукой тянул с колен штаны, вместе с трусами. Я чувствовал себя смертельно уставшим и опустошенным. Коленки мои дрожали, а в яйцах разливалась тянущая боль. Я еле справлялся с собой чтобы не заснуть на месте. Зашел на кухню раскрасневшийся Антон. Мы взяли стаканы и выпили. Мне запечатлелось еще, что с последним глотком обжигающей водки, смывавшей привкус спермы изо рта, я сполз на пол, тщетно пытаясь удержаться рукой за кухонный стол. Больше я ничего не помню.

     Когда я очнулся, за окнами было темно. Во рту было ужасно противно и страшно хотелось пить. Я лежал на незнакомом диване в одежде, накрытый стареньким пледом. Обстановка была мне совершенно незнакомая. Через открытую дверь слышался приглушенный голос Антона. Я попытался встать и тут же почувствовал, как в заднице появился легкий дискомфорт. Постепенно вспомнилось все и я тихо застонал. В дверях появился улыбающийся Антоха: «О! Проснулся! А я уже думал, что до следующего утра отсыпаться будешь. Жрать хочешь?» — «Где это я?» — разлепились с трудом мои губы. «Да у Гошки. Его бабка в деревне сейчас. Так он тут один кайфует. А ты чо, не помнишь ни хера, что-ли?» От осознания того, что это мое идиотское приключение так затянулось, что я мог бы уже давно быть дома и не попал бы во все эти дурацкие заморочки, что вот уже вечер, а я все еще в компании этих мальчишек-проституток, да еще и сам, похоже, теперь такой же... я снова сел на диван и разревелся. Гошка с Антоном подсели ко мне с обеих сторон, обняли и стали утешать. Потом Гошка упрекал Антоху за то, что тот потащил меня с собой, явно подозревая, чем там все может кончиться, а Антоха бил себя в грудь и упрямо повторял, что вовсе и не думал, что так все случится. Гошка гладил меня по спине и все повторял: «Ну ладно тебе, ну чего ты... ты же не маленький... ну чего ты плачешь?» Антон сгонял на кухню и притащил, расплескивая во все стороны, стакан с компотом. Понемногу я успокоился. Мне было и стыдно, и обидно, и хотелось наконец вернуться домой и все забыть. Я спросил, где у них телефон и поплелся звонить домой. Путанно объяснив, что после вечеринки у друзей я просто немного задержался и скоро буду дома, я отправился в ванную приводить себя в порядок. На одежде то тут, то там белели пятна засохшей спермы, а от рубашки страшно несло куревом. Я снял с себя всю одежду и стал губкой оттирать испачканные места. Потом я отдал одежду Антону и он повесил ее на кухне сушиться. Я скинул с себя трусы и залез в ванную. Было так здорово стоять под горячими мощными струями и смывать с себя всю грязь и страх последних двух дней. Неожиданно в ванную залетел Гошка и озорно улыбаясь предложил потереть мне спинку. Не успел я ему ответить, как из кухни, где Антоха возился с ужином, раздался его голос: «Да чего ты его спрашиваешь? Залезай и три!» Гошка проворно скинул с себя треники и футболку, и чуть подтянув свои спадающие семейные трусы, взял мочалку и стал ее намыливать.

     «Андрюха, ты присядь, что-ли, а то мне до тебя не достать» — сказал он, обхватив меня левой рукой, а правой начиная растирать мне спину. Я присел на край ванной и закрыл глаза. По телу стала растекаться приятная истома. Гошка сопел у меня над самым ухом. И когда он перешел на мои плечи, я вдруг почувствовал, как его левая рука мягко сползла по животу вниз и обхватила мой член. Гошка плвано провел ладошкой по головке и взялся за мои яйца, оттягивая и разминая их. «Ты же вроде мне только спину потереть хотел?» — сказал я, вставая и поворачиваясь к ниму передом. «А ты только сзади чистым хочешь быть?» — весело ответил он и стал быстро натирать мочалкой мой член, отчего он вскочил в несколько секунд. Я попытался закрыться руками и тогда Гошка смеясь полез ко мне в ванну. Я улыбнулся и включил душ, отчего Гошкины трусы тут же промокли и плотно облепили его худые бедра, а спереди под тканью четко обрисовался его член. Тогда Гошка обнял меня и потянулся к моим губам. В голове у меня все поплыло и мои руки сами обвились вокруг его плеч. Его губы были мягкими и сладкими на вкус. Моя рука скользнула по его спине и свободно проскочив под резинкой трусов обхватила его упругую попку. Тогда Гошка потянул трусы вниз и прижался ко мне всем телом. Бедром я сразу почувствовал, как стал наливаться упругостью его член. Потоки воды струились по нашим телам, а под ногами пузырились облака пены, между которыми плавала брошенная Гошкой мочалка. Несколко минут мы стояли с ним без движения, слившись губами и по очереди изучая друг-друга языком. Потом Гошка открыл глаза, схватил мой член и повернулся ко мне спиной. Его рука быстро направила мою головку прямо в попу, он немного выгнулся и прижал меня к себе обеими руками, обхватив за ягодицы. Я почувствовал, как мой член мягко и плавно проскальзывает все глубже и глубже, а сильные волны надвигающегося оргазма начинают расплываться от живота по всему телу.

     Больше мы ни с Гошкой, ни с Антоном не виделись. Володя тоже больше о себе не напоминал и вся эта безумная история стала понемногу забываться. Но иногда, во сне, я вдруг явственно чувствую запах мокрых Гошкиных волос и тогда меня начинают мучить одни и те же волнующие сны и утром я неизменно обнаруживаю на своих простынях подсохшие белые пятна.