И вот наступила та долгожданная суббота, которую она так ожидала. И она боялась, конечно, идти к нему, но делать ничего не оставалось... так, спокойствие. Он действительно учил её решать задачи под номером «А-двадцать восемь», а не как предполагала совесть... и вот теперь был вечер, около восьми часов. И он сидел рядом с ней за письменным столом и наблюдал за тем, как она молча решает уравнение. В последнее время они слишком сблизились друг с другом, причём оба это понимали. И он хотел большего... гораздо большего.

     Большего, чем просто поцелуй, даже самый долгий, большего, чем самые крепкие объятья, большего, чем просто секс через одежду... хорошо, что она не знает о его мыслях и спокойно решает уравнение. Он чуть улыбнулся, подперев голову рукой, а девушка от задумчивости высунула кончик нежного маленького язычка, записывая ответ в уравнении. Отстранившись, она молча протянула к нему тетрадь, подняв длинные ресницы и бросив короткий взгляд на его красивое лицо. И она всегда любовалась его красотой, даже если так привыкла к ней. И всё же... ей так хорошо, когда он с ней. И в теле сразу разливается приятная истома, едва ли он касается её или принимается шептать что-то приятное на ухо, при этом с нежностью обнимая девушку. И ей кажется, что она самый счастливый человек на Земле. Но для него... для него она ребёнок. Девочка. Даже не девушка, а девочка. Что с неё взять, когда она сама себя так ведёт, буквально заставляя его так считать.

     Он стал проверять написанное ею уравнение, то и дело задумчиво хмуря тонкие чёрные брови. И она сразу боялась за то, правильный ли у неё ответ. Наверное, нет, раз он тяжело вздохнул и устало протёр широкой ладонью красивое лицо, низко опустив длинные чёрные ресницы, и ей кажется, что он закрыл глаза, чтобы не видеть этого бреда. Но нет, он всего лишь снова смотрит в графу с ответом, вдруг подняв на нее чёрные глаза. Ей страшно в них смотреть... почему-то сейчас особенно. Боже, сколько эмоций и чувств в его глазах... прочитала их коротким взглядом, мгновенно краснея: любовь к ней, какая-то доля умиления и нежности, капля похоти и страсти, которая, как-никак, просачивается сквозь глубокий цвет его глаз, как пара песчинок сыплется через пальцы. Он вернул ей тетрадку, что-то аккуратно обведя в ней, видимо, указав, куда стоит обратить внимание. Девушка, нахмурившись, склонилась к тетрадке.

     — Вот, — показал он длинным тонким пальцем на выделенное карандашом место. — У тебя вот здесь немного неправильно.
И он тут же принялся объяснять ей то, что она не поняла. А она просто слушала его, словно кошка, которая не понимает слов, а судит характер и норов «собеседника» по его голосу. Девушка особо не вслушивалась в суть слов... просто ей нравился его голос. Она готова слушать его часами, даже целую вечность. Лишь бы он говорил ей всё, что угодно, а она бы просто слушала. Так же, как она любит слушать мерное биение его сердца, так же, как она любит слушать его тихое и спокойное дыхание... как ей жить без него? Она не может без всего этого... никто не сможет заменить стук его сердца, она так привыкла к нему...

     Девушка даже не замечала своего влюблённого взгляда на его красивое лицо. А он всё объяснял ей что-то, что-то говорил об уравнениях, функциях, корнях, алгоритмах... долго говорил. Потом, видимо, заметил её взгляд, а его бледные щёки тут же налились румянцем, что для него, конечно же, было большой редкостью. Она чуть улыбнулась, вздохнув, а он ещё и вкрадчиво спросил:
— Что?
Девушка покраснела больше него, тут же опустив длинные густые ресницы и принявшись по привычке наматывать прядь длинных волос на кончик маленького тонкого пальчика.
— Ничего... просто ты такой красивый, — высказалась она, покраснев ещё гуще. Он не мог не улыбнуться на эти слова — вот ведь глупенькая, маленькая девчонка...
— Ты тоже очень красивая, — усмехнулся он.

     Может быть, это звучит глупо, но он действительно считает её самой красивой девушкой, которую когда-либо видел. Взять хотя бы эти чудесные длинные волосы... а глаза? Господи, ты подарил ей такие прекрасные глаза! А эти веснушки на бледных щеках, хрупких плечиках и аккуратной груди? Боже, они просто замечательные. Придают ей столь наивный и детский вид... и е
ему это нравилось. Нравилось настолько, что в низу живота начинало что-то трепетать и наливаться теплом. Он знал, что это... но никогда не думал, что его будет возбуждать столь молоденькая девчонка. И он подался к ней, словно говоря об этом. Девушка только прикрыла длинные ресницы от приятного запаха, который стал проникать в её лёгкие. Ну же... теснее, крепче...
«Боже, обними меня... хочу в твои сильные руки. Хочу долго-долго прижиматься к тебе. Настолько долго, что ты уже не выдержишь. Хочу тебя. А ты меня? Наверное, да... так не жди, прошу. Возьми меня»...
Он провёл кончиком прямого носа по нежной щеке девушки, втягивая носом запах ванили. Заполнил лёгкие. А она тяжело дышала, так и не смея поднять на него глаза. Он только тихо выдохнул — она сидела перед ним, не в силах пошевелиться. А что он мог ей подарить? Только наслаждение и безграничное удовольствие...

     «Сегодня я сделаю это с тобой, если ты позволишь... и ты уже не будешь девочкой. Зато будешь счастливой... очень счастливой. Я сделаю тебя счастливее, чем до этого. Я готов говорить тебе это вечно, хочешь?»...
С нежностью поцеловал её в покрасневшую щёку. Она тихонько выдохнула, уже протянув к нему руки и положив маленькие ладошки на широкие плечи, крепче прислоняя к себе. Боже, как от него приятно пахнет... мускус, который вырабатывает его бледная кожа — первый признак его возбуждения. Девушка приоткрыла бледно-алые губы в надежде, что он хотя бы прикоснётся к ним своими... но нет, он вдруг осторожно, едва ли сжав ровные белые зубы, прикусил чувствительную мочку её ушка, поймав её судорожный выдох — явное разрешение продолжить. И это так приятно... приятно, когда он принялся осторожно тереться кончиком прямого носа за её аккуратным ушком. Она закусила нижнюю губу в надежде не издать стон, который так и рвётся с её чувственных приоткрытых губ.
— Эмили... — тихо произнёс он.

     Будто наслаждался лишь самыми первыми звуками любимого имени, словно пробовал его на вкус... оно такое сладкое для него, это имя... и такое запретное. А потом она вдруг отстранилась, словно выйдя из этой сладкой истомы лишь потому, что приоткрыла глаза. Девушка вскочила, густо покраснев. Нет, нельзя, нельзя! Да почему её так тянет на то, чтобы лишиться с ним девственности? Боже, неужели их настолько сильно тянет друг к другу, что без этого просто не обойтись? Почему?... почему её тянет к взрослому мужчине? Он уже взрослый... старше её. И эта запретная связь... всё это только подливало масла в огонь. И от этого огня ей никуда больше не деться. Сейчас она чувствовала себя маленьким мотыльком, которого тянет, влечёт к себе яркий свет горячего пламени. И этот мотылёк обязательно опалит свои нежные, тонкие крылышки... так почему ей не сделать так же? Броситься к этому огню, чтобы он сжёг её дотла. Ей сейчас хотелось... прижаться к нему. Не отпускать долго-долго... говорить ему. Говорить, какой он хороший и как сильно она его любит... целовать его. Целовать без остановки, сквозь поцелуй шепча что-то приятное... гладить его тело. Начиная с красивого лица и заканчивая кубиками пресса и внутренней стороной бедра...
«Мне сложно. И мне жаль, что я не могу так быстро взять и решиться, чтобы ты сделал то, чего хотел... прости меня. Мне действительно трудно»...

Боже, почему она никак не может решиться? Ведь это так просто. Всего лишь подойти к нему и обнять, сказав, что готова, только и всего. Ничего сложного, но... но почему так непросто?
Он уже опустил голову, глядя на поверхность стола. В чём дело? Его маленький нежный мотылёк упорхнул от него, испугавшись разгорающегося пламени? Хм, как странно... и так ...   странно, что он не может просто так сказать ей два простых слова: «будь моей»... она и так его. Целиком и полностью. Нет, он далеко не собственник, просто ему приятна мысль о том, что эта нежная девочка принадлежит ему. Плевать, что скажут люди. Она вдруг провела ладонью по его угольно-чёрным волосам, чуть улыбнувшись. А он поднял голову. Она такая красивая... и так снисходительно посмотрела на него... боже, её даже страшно коснуться. Она фарфоровая? Хрустальная? Нет, всего лишь маленькая и хрупкая...

     «Хочу тебя обнять... сильно. Но боюсь: вдруг ты испугаешься? И больше никогда не придёшь... нет! Этого никогда не случится! Ты всегда будешь со мной»...

И он неуверенно обнял её, прижимая к себе. Она так тесно к нему, что он чувствовал её сладкий запах — ваниль. И он вдруг обнажил от майки её плоский животик с аккуратной ямкой пупка. С нежностью поцеловал около неё горячими губами, словно оставив ожог на её бархатной коже, чуть прикусил, заставив мурашки бежать по её узкой спинке. Девушка тихо выдохнула, приоткрыв губы и содрогнувшись — живот явно её чувствительная точка.
А что насчёт этой ямки посередине? Он провёл вокруг неё кончиком влажного языка. Затем чуть просунул его внутрь. Тихий стон, явно выдавший свою владелицу. И она крепче сжала пальчики, стиснув чёрные волосы его. Он не против — это ещё только цветочки... опять прикусил нежную кожу, сразу же с осторожностью поцеловав покрасневшее место укуса.
— Я хочу... — вдруг тихо проговорила она, судорожно выдохнув.
Если бы он знал, насколько сильно она хочет... а он продолжил исследовать плоский животик кончиком прямого носа и тёплыми губами. Достиг ими пояса шорт, чуть приспустил их вниз. Его чёрным глазам открылись стройные бёдра девушки, кости которых чуть выпирали.

     «Ну же, возьми меня, я хочу этого, только возьми, прошу... господи, ты же сам хочешь, так бери... бери же»...
— Эмили, — вдруг хрипло сказал он, чуть улыбнувшись. Он всего лишь хочет, чтобы она была счастлива, только и всего. А счастлива она будет только с ним, — если для тебя это важно, то я буду ждать столько, сколько нужно тебе...
Она улыбнулась. Она явно ценит то, что он говорит, но... но нет. Она не будет ждать. Более того, она не хотела ждать... и хотела, чтобы он сделал это сегодня. Зарылась пальцами в его волосы, а он по-прежнему касался губами чувствительного животика, изредка покрывая его лёгкими поцелуями. Когда он прислонялся слишком тесно, она чувствовала, как дрожали его длинные ресницы. Самые кончики, будто в нетерпении... он хотел. И он не станет ждать.

     «Я боюсь прикасаться к тебе. Ты такая ранимая и хрупкая. Я хочу тебя. Ты такая невинная и непорочная... я люблю тебя. Ты единственная»...
— Для меня важно, чтобы ты был у меня первым, слышишь? — тихо спросила девушка, улыбаясь. — Мне никто не нужен больше...
Он знал это. Знал, а она обняла его за шею — медленно обвила её руками. Стала гладить заднюю сторону, едва-едва царапая её ноготками, слыша, как он тяжело дышит. Он вдруг притянул её к себе. Считанные мгновения, и она сидит у него на коленях, глядя ему прямо в чёрные глаза, тесно прижимаясь к нему... горячее, сильное мужское тело, которое так и тянет её к себе... чёртов дьявол.

     Он принялся гладить её маленькое тельце широкими ладонями. Хрупкая в его руках. А что, если расколется? Нет, он не даст этому случится, он точно знал. Потому поцеловал её — мягко, нежно, осторожно, почти не применив языка. Лишь в конце, лизнув кончик её язычка, который она выставила от удовольствия, и пройдя по нижней губе девушки. А она ощущала, как он то задирал её майку до уровня маленькой аккуратной груди, то опять опускал её. Дразнил себя самого же. И зачем? Хм, как странно...
«Я знаю, что ты боишься. Но, прошу, не бойся, делай то, что ты хочешь сделать со мной. Я буду терпеть это ради того, чтобы быть полностью твоей»...

     Он поцеловал её в шею. Страстно, сильно прикусывая нежную тонкую кожу, из-за чего девушка зашипела от лёгкой боли, подобно самой дикой кошке. И всё-таки это приятная боль. Боль, которую она готова испытывать снова и снова, вновь и вновь, опять и опять... прижалась к нему. Сильное, стройное тело. Он стянул с её хрупких плечиков, покрытых веснушками, лямки майки, опустив их вниз. К чёрту всё, они больше не нужны. Теперь ей ничего не нужно. Нужен только он. Она прикрыла глаза, хлопнув длинными ресницами, а он длинно провёл по её изящной шее кончиком языка, выдохнув и чмокнув её в бледно-алые приоткрытые губы. И единственное, что она услышала из его уст, были тихие слова на выдохе:
— Моя девочка... моя маленькая...

     Девушка покраснела, чуть улыбнувшись. Если бы это сказал ей кто-то другой, то она бы усмехнулась... а когда ей сказал такое этот голос, то она тут же покраснела. Приятно это слышать от него... очень. Настолько, что всё тело покрылось мурашками, а единственная мысль о том, что сейчас она лишится девственности, вызвала мелкую дрожь по всему её маленькому тельцу. В низ живота налилось что-то тёплое, может быть, даже горячее... и она не знала, что это. Возбуждение? Да. Именно оно. Приходит порой так неожиданно, что приходится его прогонять. Но явно не сейчас...
— Не дрожи так, слышишь? — тихо сказал он, посмотрев прямо в её ярко-изумрудные глаза. Боже, до чего она красивая. И её глаза всё же заволокло туманной пеленой предвкушения и возбуждения.
— Мне страшно, — призналась она, неуверенно глядя на него. — Совсем немного...
«Ты боишься, а я ещё даже не начинал. Что будет, когда я стану входить в тебя?... ты будешь кричать? Я постараюсь не причинить тебе боль, ведь я люблю тебя»...

     Поцеловал её. Нет уже нежности в этом поцелуе, лишь настойчивость и чувство собственности, которое у него хоть отбавляй. А она лишь принялась гладить его сильное тело. Хотела снять футболку — чёртова конкурентка... она ей не соперница, эта футболка. Только она могла прижиматься к нему так крепко и быть так близко к его мужскому телу, буквально впитывать его запах... господи, как она за такое короткое время могла так сильно его полюбить? Она и сама не знала. Наслаждалась поцелуем, который он ей дарил. Провёл языком по чувствительному нёбу и внутренней стороне щёк, по ряду ровных зубов... завершил поцелуй, напоследок чмокнув её в губы и еле ощутимо прикусив нижнюю. Она в его плену. Мотылёк уже не вылетит из пламени, в которое сам попал по собственной ошибке и любопытству.

     Она, воспользовавшись ситуацией, стянула с него футболку. Хм, что теперь ты скажешь, чёртова конкурентка? Теперь ты лежишь на полу, брошенная, а эта девчонка прижалась к его сильной мужской груди, втягивая терпкий запах его бледной кожи. Такой приятный для неё... от него не пахнет так, как пахнет от близнецов, например — никакой сладости и странной нежности, видимо, из-за возраста. Его запах совсем другой.

     Он вдруг подхватил её на свои сильные руки, прижав к себе. Нежное горячее тело, такое хрупкое и такое маленькое, которое хочется целовать без остановки, которому хочется сделать так приятно, чтобы его владелица изгибалась от наслаждения, подобно кошке, царапая мужское тело над собой. И он положил её на кровать. Аккуратно, как будто даже это осторожное движение отзовётся болью в её маленьком теле. Но нет.
Девушка тихонько постанывала то ли от наслаждения, то ли от приятного чувства горячего тела над собой. Стоит на чуть-чуть протянуть к нему руки и он сам прижмётся к ней, тяжело и часто дыша от предвкушения. Боже, неужели сейчас она позволит ему сделать то, что он хотел сделать с самого начала? О, неужели... неужели эта девчонка сейчас будет извиваться под ним в приступе сладкого оргазма? От такой мысли в низу живота что-то пульсировало у них обоих, причём всё более настойчивее. Он стал целовать её маленькое тельце. И это тельце такое сладкое и манящее для него... слишком притягивает к себе, чёртова девчонка. И зачем?... хочет, чтобы он сорвался ...   и сделал всё более грубо? Ну нет, он себе этого не позволит. И он словно сказал ей об этом, осторожно прикусив нежную кожу её шеи, чуть оттянув, затем снова поцеловал.

     И снова. И снова целовал. Слушал её тихие постанывания, быстро проводя кончиком языка по аккуратной ямке ярёмной впадины. Перешёл к ключицам, всё так же медленно скользя языком по её бархатной коже. Она даже на вкус сладкая... такая же сладкая, как и её запах. А девчонка только лежала под ним, тяжело дыша и прикрывая грудь, закрыв глаза, стесняясь его взгляда. Жадный, собственнический, в нём явно есть страсть и... любовь к ней. Такая нежная, безграничная, как и цвет его глаз, такая простая и именно такая, какую хотела она. Девушка чуть улыбнулась, когда он легко поцеловал сначала одну острую ключицу, потом вторую, спускаясь всё ниже, прямо к аккуратной маленькой груди. Отвёл её руки в стороны, взору открылась небольшая грудь с уже напряжёнными сосками, один из которых он тут же накрыл своими бледными губами.

     Резкий, но приятный, мужской, мускусный, терпкий... и она только от этого готова сходить с ума. А он уже стянул с неё майку вместе с чёрным лифчиком, которые теперь так же одиноко составляли компанию его футболке на полу. Всего лишь товарищи по несчастью — оказались здесь вместе, ничего необычного. Девушка смутилась, прикрыла от жадного взгляда его чёрных глаз маленькую аккуратную грудь, тихонько всхлипнув. Ещё чуть-чуть, и он не будет с ней таким нежным. Ей так казалось...
«Ты же не сделаешь мне больно, правда? Знаешь, человек, который любит, никогда не причинит резкой боли»...
Девушка вскрикнула от неожиданности, застонав и закрыв бледно-алые губки маленькой ладошкой, шире раздвинув стройные ножки. И он уже лежал на её нежном теле. Она чувствовала, как у него бешено колотится сердце в его сильной мужской груди, а внутренней стороной бедра она ощутила, как его член постепенно твердел, выпирая под ширинкой джинсов. Кончиком языка он обвёл напряжённый сосок девушки, заставив её выдохнуть и густо покраснеть. Его длинные пальцы стянули с неё короткие шорты вместе с трусиками. Всё, теперь она точно не отвертится. Она это знала. Потому лишь зарывалась в его чёрные волосы пальчиками, крепче прислоняя голову к груди. Её кожа покрылась мельчайшими капельками холодного пота. Волновалась...

     «Ты такая красивая... и сейчас ты для меня порочна. Да, ты действительно порочна: лежишь обнажённая и возбуждённая почти до предела перед взрослым мужчиной»...

Он провёл тонкими пальцами по увлажнившейся промежности девушки, пытаясь хоть на чуть-чуть ввести один. Она выдохнула, цепко хватаясь за его широкие плечи. Он поцеловал её — это немного больно. Нужно унять эту боль... нежный поцелуй, успокаивающий, и она тут же расслабилась, готовая впустить в своё девственное тельце нечто гораздо крупнее пальца.
— Ты точно не будешь жалеть? — взволнованно спросил он, глядя на девушку. Она посмотрела на него так же, как и он, прямо в чёрные глаза. И она так и говорила, мол, нет, я никогда не пожалею об этом. Просто не могла ему сказать это вслух... и в тусклом солнечном свете из окна можно видеть, как на его лбу выступили капельки холодного пота.
— Точно не буду, — честно ответила она, приоткрыв бледно-алые, опухшие от поцелуев, пухлые губки. Её взгляд затуманен — возбуждению, кажется, нет предела. И она не простит ему, если он не решится. — Я хочу этого...

     Едва ли она произнесла последний звук своего монолога, как услышала звон его ремня — нетерпеливый. Она чуть улыбнулась, потянувшись к нему явно за поцелуем — снова в уже припухшие бледные губы, снова не отрываться от него долго-долго, снова не делать перерыва для глотка кислорода... кислород?! Что это вообще?! И зачем он нужен... всего лишь какой-то живительный газ, который не стоит таких любимых губ его. За это время он уже снял с себя всю оставшуюся одежду. К чёрту всё! К чёрту незаконную связь, к чёрту разницу в возрасте, к чёрту и одежду! Хватит. Надоело ждать. Он притянул нежное тело ближе, посадив на бёдра и прижав девушку к себе. Направил напряжённый член во влагалище, выдохнув и посмотрев на нее. Зажмурилась. Ждёт, когда пройдёт вся боль, уступив место наслаждению.

     — Сейчас... потерпи немного... — шёпотом проговорил он, с нежностью принявшись гладить её нежно-розовые длинные волосы. Зарылся в них пальцами — сладкий запах. А она всё ниже, но с его помощью опускалась на его бёдра. Внутри что-то натянулось...
— Ай! Больно...
Мгновение, которое она никогда не забудет...
— Эмили... — тихо произнёс он, уже думая всё это прекратить. Ей больно... а что он может поделать? Он вошёл совсем на немного, но этого было достаточно для того, чтобы она ощутила боль...
«Прости, просто мне очень больно... но я хочу этого. Ты не поверишь, насколько»...

— Продолжай... не останавливайся, я... ах, — тихий стон, который она не в силах держать в себе, — я буду терпеть...
Её вскрик. Вскрик, который говорит ему о том, что именно он лишил её девственности, а не кто-нибудь другой. И именно ему первому она отдалась. Доверилась. Боже, насколько это... трогательно? Может быть. Но для него это всего лишь лишнее доказательство её любви к нему. Теперь она девушка. Это подтвердила и кровь, вытекшая струйкой из узкого влагалища. И он принялся её успокаивать. Стал целовать лицо, каждую родную чёрточку на этом красивом личике. Ощущение солоноватости. Она плакала. И только она знала, что это слёзы счастья, смешанные со слезами боли.

     «Я не хотел, прости меня... больше не сделаю тебе больно. Пусть глупо, но впредь я буду обращаться с тобой более нежно»...

— Ну, всё-всё... — тихий шёпот ей на ухо. А она обняла его за шею, втягивая носом его приятный запах. Уткнулась в покатое плечо — боль испаряется. — Тихо, не плачь... тихо, моя девочка... тихо, всё хорошо...
«Да, я твоя. Только твоя. Чёртов собственник, как же я люблю тебя»...
Стал входить в её хрупкое тельце с каждым толчком всё глубже и глубже... а она лишь громко стонала, то целуя его, то кусая в шею, то закусывая свой согнутый указательный пальчик, чтобы сдержать всё в себе. Боже, она даже не думала, что это так приятно... приятно, когда нечто чуждое размеренно двигалось в ней, то входя, то выходя. Громкие стоны обоих наполнили комнату. Комнату наполнил и терпкий, но приятный запах совокупления.

     С обоих стекали маленькие капельки холодного пота, впитываясь в уже смятую влажную простыню. И девушка могла лишь судорожно повторять ему на ухо: «быстрее, быстрее...», при этом осторожно прикусывая мочку. Аккуратные ноготки разодрали чуть ли не до крови широкую мужскую спину... ещё один толчок внутрь, и вот она уже содрогнулась от сильного оргазма, закрыв глаза. Длинные ресницы еле заметно подрагивали, буквально самые кончики... он кончил следом, изливая горячую белую сперму прямо во влагалище. Секунда, и он снова крепко прижал её к себе, тяжело и часто дыша. Девушка дышала так же, чуть улыбаясь, и принялась гладить его непослушные, угольно-чёрные влажные волосы.
— Я так счастлива... — тихо проговорила она, крепче прижавшись к нему. И он тоже счастлив, как и она:
— Я люблю тебя.
Девушка покраснела.
— И я тебя люблю... — улыбнулась она, с осторожностью поцеловав его во влажный лоб.

     — Не отпущу... никогда... слышишь? — шёпот на её аккуратное ушко... а потом она и сама не заметила, как сильные руки переложили её на кровать и накрыли тёплым одеялом, а сам он прижался своим горячим стройным телом к ней. Приятно... так приятно и хорошо не было никогда. Он стал перебирать длинными пальцами её волосы, склонился к её щеке так, что его длинные ресницы стали щекотать нежную кожу... она провалилась в сон под действием всего этого. И даже кровать ей здесь казалась мягче...