Спит Старый Свет, в обнимку с ним, Германию терзают сны,
Вплетённая в кошмары стонет, копит жир, и простыни её влажны.
Из чрева древнего несет котами. Из пор сочиться ядовитый пар.
Читатель, ужаснись — я погрузился вместе с ней в кошмар.

     На старом Франкфуртском вокзале узрел я девку в парандже.
Прекрасных глаз манили взгляды... я, пленник жарких миражей,
Упал прилюдно на колени, и возопил — ужель, в Европу
Явилась красота? О, если б знал я, недотепа...

     Востока дочери чтут свято закон Небесного Отца,
И в жопу хер берут с опаской, не приоткрыв лица.
Возжаждав видеть лик прекрасный — я сердце бросил на весы!
Упала паранджа... Спаси Господь! У девки были той усы!

     Германия! Когда-то грозный, тевтонский дух в тебе угас,
Араб ссыт на асфальт Берлина, и каждый пятый — педераст!
Все ж, в шумный день Октоберфеста, под бюргеров веселый свист,
Смешливой немки зад щипаю, и хмель по-прежнему душист!

     О, дева! Зад твой словно жернов, что мелет моих мыслей прах!
О, муза! Сжалься над поэтом! Спасет меня лишь жопотрах!
Румяной девке прошепчу — майн либхен, хочешь поебстись?
Меж булок засадив, вскричу — Германия, проснись!