Бескрайний океан

     Вот уже сутки меня болтает по бескрайнему простору океана. Спасибо спасательному жилету за то, что еще не утонул. Целые сутки среди обломков посреди океана. Кругом одна вода и километры под ногами, до дна. Я совершенно один и никого вокруг. Один посреди Тихого океана.

     Я уже не помню, как оказался в воде. Наверное, наглотался дыма и потерял сознание. Когда открыл свои глаза, то кругом была вода. И никого кроме меня.

     Всему виной пожар на судне. Это произошло ровно в двенадцать ночи.

     Этот чертов хлопок. Он сжег весь грузовик дотла.

     Замыкание проводки в аккумуляторном отсеке, рядом с двигательным отсеком. Чертов коротыш и все.

     Все, наверное, сгорели. И все произошло ночью, когда почти все спали. Судно вспыхнуло как коробок спичек, снизу от трюмов до самого верха.

     15 июля 2006 года мы шли из Шанхая до Австралии с грузом хлопка, пережили жестокий шторм в районе Каролинских островов и вот так, сгореть ночью от пожара.

     Я, глотая едкий отравляющий горящей изоляцией проводки дым, еле успел все вырубить вплоть до двигателей в дизельном двигательном отсеке, где был на своей ночной вахте. Потом выскочить на верхнюю под верхней иллюминаторной главной надстройкой палубу из технического двигательного трюма.

     Пламя распространилось быстро и дошло до грузовых отсеков с хлопком. И загорелся сам хлопок и это был конец.

     Я еще помню, как выскочил на верхнюю палубу. Как было все в огне и дыму. Помню как светила ярко над нами звезды и Луна. Помню крик капитана и матросов и потом как полез в панике с другими выше от огня по бортовым ограждениям леерам и рабочим многоэтажным иллюминаторным надстройкам и все. Очнулся в океане. Очнулся только на следующее утро.

     Мне было дурно и стошнило, прямо в воду. Я надышался дыма и угорел, но пришел в себя и в норму в ночной холодной воде. Я отплыл от своей блевотины и зацепился рукой за плавающий деревянный ящик. На мне не было спасательного жилета и пришлось держаться хоть за что-нибудь, чтобы удержаться на воде. Меня качало на больших темных синих волнах как шлюпку, и я смотрел по сторонам боясь увидеть плавники акул. Сильно болела голова от угарного дыма. Не выносимо просто, и я осмотрелся вокруг.

     Вокруг не было ни кого. Ни живой души. Даже мертвецов. Странно как-то. Я совершенно был один. Может других кто-то подобрал, а меня, может, посчитали мертвым и не стали брать на борт. Вполне такое возможно. Кому нужен покойник. Лишний груз.

     Я за короткое время передумал массу вариантов, до, самых необычных, и стал думать о чем-нибудь, чтобы хоть как-то отвлечься от своей роковой ситуации и не впасть снова в панику.

     Главное сейчас избежать нападения акул. Пока ты в воде эта опасность была постоянной. Особенно нападение голубой или синей акулы. Эти твари плавали под поверхностью океанов и пересекали их вдоль и поперек и встречались даже очень далеко от берега. Мало того, эти акулы были самыми быстрыми из всех акул и нападали на человека при удобном случае. Я сбросил свои моряка ботинки и все лишнее, чтобы лучше держаться на воде и не утонуть.

     Я знал, надо поменьше шевелить конечностями, особенно ногами. Но они, вися над океанской бездной в толще воды, затекали. Благо вода была не холодной, и мне не суждено было здесь замерзнуть заживо. Мы были на экваторе, когда все случилось. Как раз после пересечения и праздника Нептуна. Помню все без исключения нажрались, как свиньи, и болтались долго по судну, не слушаясь команд и капитана. Потом все постепенно разбрелись по своим каютам и уснули. И вот этот пожар и я разминаю свои в воде висящие над бездной океана босые теперь ноги. Они затекали, и приходилось ими шевелить хоть понемногу. Чертова голова! Просто болела невыносимо!

     Да я не представился. Я Владимир. Полностью Ивашов Владимир Семенович, русский матрос, моторист корабельного машинного отделения. Работал на торговых судах. И на своих, и на чужих, когда приходилось туго, как моряку. Нанимался в грузовые рейсы на время летнего сезона за хороший денежный гонорар.

     Я был одиноким матросом и меня никто нигде не ждал. Поэтому я буквально жил на судах, безвылазно или в торговых портах. Я знал хорошо иностранные языки, и это мне помогало в моей матросской нелегкой работе.

     Вот и в этот раз я нанялся на борт иностранца, и попал, в этот чертов пожар. Я был один из числа русских на борту этого утонувшего сухогруза. И я не знал теперь даже куда плыть, везде был только океан. Даже не знал, сколько сейчас времени. Но было точно утро.

     Вокруг было много сгоревших деревянных от обшивки кают обломков и полно плавающих на воде ящиков и бочек. В стороне от меня было большое масляное пятно. Оно двигалось, не отставая вместе со мной по поверхности волн, и все говорило о гибели нашего судна.

     Я понятия не имел, как меня не утащило водоворотом, когда горящий корабль пошел ко дну. А может и утащило да потом выбросило обратным потоком воды без спасательного жилета на поверхность, пока я был без сознания. Так я мог легче перенести декомпрессию. Процесс мог сильно затормозиться в полной отключке и само даже дыхание. Так я не смог наглотаться воды и произойти разрыв легких и вскипание крови при выходе с приличной глубины, когда водоворот стал, слабее и меня отпустило тяговым силовым течением круговорота океанской воды при затоплении судна. Как я вообще не утону, понятия не имею?

     Мое положение было чудовищно. Жутко болела голова, и иногда казалось, что лучше бы мне надо было просто сгореть при пожаре или утонуть совсем. Я был в диком, постоянном отчаяние и уже с трудом сам себя успокаивал посреди болтающих меня туда, сюда океанских волн. Я не помню уже как наступил вечер, да все же вечер, а не утро. Значит, я очнулся днем и вот уже вечер. Я попытался уснуть, но не мог. Было жутко и панически страшно одному посреди открытого океана, здесь среди волн. Наполовину в воде и, не зная, что там под ногами.

     Я потерял все. Свои документы. Вещи. Они либо сгорели в огне, либо утонули в океане вместе с судном. Я был брошен на произвол стихии и судьбы.

     Я боялся даже задремать, но, все, же намучавшись, к ночи уснул. Не помню как. Предварительно сходив в туалет перед сном, прямо в свои матросские рабочие штаны. Я уснул и не помню, сколько проспал, но было уже утро. Прошла головная боль и светило уже ярко высоко над горизонтом Солнце. И белый парус на горизонте. Он был развернут в мою сторону. Я думал, схожу уже с ума от всего ужаса и своего кошмарного положения, но нет, это были не галлюцинации. Это был на самом деле белый большой парус. Одиночный, или нет? Нет, были еще два на носу от него раскрытые треугольные кливера по ветру на мачте какой-то белой небольшой яхты.

     Я стал кричать как не нормальный, еле, продрав, свой голос от долгого с самим собой молчания. Я орал и орал пока не охрип, и даже собрав все свои силы в кулак, поплыл в сторону двигающегося в мою именно сторону маленького парусного судна.

     Оно на самом деле двигалось в мою сторону и довольно быстро на всех парусах. Его гнал на меня сильный утренний ветер. Даже волны стали крупнее. И меня стало сильнее бултыхать среди плавающих обломков сгоревшего моего утонувшего судна. Эти обгоревшие от огня останки налетали на меня в воде, и мне надо было уплыть от них подальше. Вот я и поплыл, не дожидаясь, когда приблизится ко мне сама идущая в мою сторону яхта.

     Я практически выгребся из кучи тех обломков и плыл в направлении идущий ко мне яхты, а она шла полным ходом в мою сторону. Удивительно как-то все было. Именно в мою сторону. Видно есть на свете Бог, и он решил помочь мне сейчас. Мне не дают вот так умереть в открытом океане. Дают шанс спастись и надо его использовать. Вот я и поплыл навстречу своей новой судьбе, о которой даже и не мечтал.

     Я русский матрос Ивашов Владимир Семенович из одной своей матросской трудовой жизни попадал в другую жизнь. Координально меняющуюся, прямо на глазах с момента кораблекрушения моего торгового транспортного ...

  судна.

     ***

     — «Яхта, точно яхта!» — в радостной панике думал теперь я — «Надо плыть ей на встречу и обойти по борту, стараясь, ухватится хоть за что-нибудь! И тогда я спасен!».

     Я греб во всю оставшуюся силу навстречу идущей под белыми парусами большой яхте — «Только не промахнутся и только бы она не отвернула от меня!» — думал только об этом я и греб что есть силы навстречу своей новой судьбе. Я думал теперь только об одном спасении — «Если, что попробую закричать и позвать на помощь! Вблизи должны услышать!».

     Яхта летела как локомотив мне навстречу и не думала сворачивать. Это было хорошо и даже страшновато.

     Я уже стал бояться о том, чтобы не попасть под ее киль и форштевень, тогда маму позвать не успеешь, будет каюк. Но и промахнуться боялся еще больше, тогда тоже наверняка каюк в этой воде. Очередной ночевки я уже не перенесу, да и шанс оказаться в пасти акул был более верным.

     — Ну, давай же! Давай! — подгонял себя я — Вот она уже рядом! Давай! — и яхта была уже у меня по самому носу, и стремительно прорезая очередную океанскую волну, неслась прямо на меня. Я чуть отплыл в сторону, и она прошла совсем рядом со мной. Я стал стучать по ее борту кулаком уставшей от гребли правой руки, пока она пролетела мимо меня на всех парах и... она проскочила быстро мимо меня и показала только свою скошенную до воды корму.

     — Черт! — в ужасе и бешеной панике закричал на нее я — Черт! — Даже забыл закричать о помощи, но за яхтой тянулся длинный веревочный с кормовой лебедки фал. Наверное, какого-то подводного устройства. Эхолот или сонар. Может видеоаппаратура, для подводных съемок. Он далеко тянулся в воде, за ее скошенной к воде кормой. Да на том веревочном фале, был действительно провод, но думать было некогда, и я уже из последних своих русского моряка сил схватил его обеими руками, и яхта потащила меня по волнам за собой.

      И акулы бывают сытыми

     Яхта тащила меня как какую-нибудь пластмассовую куклу по набегающим из-за ее низкой скошенной над водой кормы от быстроходного корпуса волнам. Я же подтягивался, постепенно теряя последние силы. На последнем издыхании, по, этому, спущенному за кормой ее тросу и уже все-таки добрался до скоса кормы и подтянулся из последних сил и ухватился за нижние защитные от падения за борт леера кормовой оснастки.

     — Ну же! — скомандовал себе вслух я — Ну же! Еще немного! Еще чуть-чуть Владимир Семенович! — и перевалившись через бортовое ограждение, упал на гладкую деревянную палубу скоростного легкого морского судна. Я был спасен! Я ликовал! И не знал другой радости, как это было здорово снова жить и очутится спасенным!

     От всего пережитого и потерянных сил в океане и от последнего, крайне волнительного перенапряжения, видимо я отключился на какое-то время.

     Когда я открыл глаза и пришел в себя, то лежал на постели. Постели в просторной каюте. Лежал внутри этой небольшой прогулочной быстроходной океанской яхты.

     Как я оказался здесь я и не помнил. Может в беспамятстве дополз как-то.

     — «А может?»

     — «Нет, меня подобрали с палубы и это точно» — вдруг осознал я — «И притащили сюда и положили в постель» — я осмотрел себя — «Черт все сняли!» — оно было и понятно, я был мокрый, и вот, меня раздели, и положили в эту постель. Но кто подобрал меня?

     Я сел в постели и, посмотрел вокруг. Кругом была красивая толи из красного дерева, толи из пластика мебель. Шкафы, встроенные в стенку борта яхты и прикроватный столик. Прикрывшись одеялом, я встал. Я осмотрелся вокруг и увидел незакрытой дверь из этой спаленной каюты яхты. Там наверху должен быть тот, кто его подобрал и уложил здесь в каюте. Мне показалось, что там кто-то между собой разговаривал, но шум океана заглушал чей-то разговор. Там наверху были кто-то двое. Судя по голосам, то был мужчина и женщина. И причем, скорее всего молодые.

     Яхту неслабо раскачивало на волнах. И, я, глянув в закрытый оконный иллюминатор, развернувшись, пошел к выходу. Потом вспомнив опять, что совершенно голый, остановился и решил заглянуть в один шкаф. Я сбросил на постель назад одеяло и открыл, сдвинув в сторону одну из тонкой полированной ярко красной фанеры дверцу, посмотрел внутрь.

     Там была одежда. Одежда была мужская. Много и как-то вперемешку. Я вытащил все, бросив на свою кровать, и стал примерять на себя, а вдруг подойдет. Надо было хоть во что-нибудь одеться. Хотя бы временно, пока не отыщется моя высушенная одежда русского моряка.

     В основном это была летняя одежда. Там легкие летние брюки рубашки, шорты и майки, разного цвета с рисунками на спине и груди. Были еще внизу шкафа два чемодана, тоже, наверное, с одеждой, но я туда не полез. Надо было иметь совесть. И так то, что делал, было без спроса и в наглую.

     Я натянул первые попавшиеся брюки белого цвета, прямо на голую задницу, как то сразу они мне подошли и футболку среди лежащих на постели маек, желтого цвета с какой-то дурацкой на груди надписью.

     — «Ну и ладно» — подумал я, глядя на себя в зеркало на двери шкафа — «Думаю годиться».

     Я так увлекся этой одеждой, что не заметил двух человек, стоящих в невысоком проеме каютной открытой двери.

     Я отшатнулся от такой неожиданности от платенного из красного пластика или фанеры шкафа к перпендикулярной от него стене к

     столику у кровати, и чуть было не опрокинул графин с водой и стаканом.

     Они стояли напротив меня, спустившись сверху по почти вертикальной лесенке с палубы яхты ко мне. Пройдя по узкому коридору, мимо других кают, практически под шум океана бесшумно, стояли напротив меня. Наверное, решили посмотреть как я тут. Вот я был уже в полном здоровом порядке и смотрел несколько растерянно на своих спасителей.

     — Я говорила — сказала первой негромко молодая смуглая обалденной красоты девица, загоревшая до угольной черноты с распущенными длинными черными, как смоль и вьющимися, как змеи густыми волосами. По ее выпирающей из-под халатика в мою сторону трепетной девичьей полной груди, плечам и спине. На голове поверх волос были надеты зеркальные солнечные женские очки.

     Девица лет так двадцати, может, чуть более, сказала, такому же молодому, где-то такого же возраста, и такому же смуглому загоревшему парню, тоже с темными солнечными очками также поднятыми на верх кучерявой с черными коротко стриженными волосами головы — Надо было оставить его там в океане. Вот видишь, он уже добрался до твоего шкафа с одеждой — это, наверное, была шутка, потому как парень заулыбался и прошел в каюту первым и протянул мне руку. Я понимал, о чем они говорили, так как знал хорошо английский язык.

     Девица была значительно смуглее парня от плотного ровного, почти черного загара и, была очень привлекательной, на личико. Ее тело было, наверное, такого же цвета, как и это ее миловидное более даже сказать красивое личико, с широко открытыми убийственной красоты черными как ночь глазами.

     Она была совсем не высокого, по отношению к парню, роста. Метр, наверное, семьдесят, чего не скажешь о парне. Тот в противоположность молодой девице похожей толи на цыганку, толи на латиноамериканку, был, наверное, метр девяносто и из той же похоже породы, что и девица, и как мне показалось, сразу, они были родственниками. Он был выше меня при моем росте метр восемьдесят ровно, на целую голову.

     Оба были каких-то по всему видимо южных кровей. Оба черноглазые, черноволосые и молодые. Девица буквально сверлила нагло меня черными как ночь гипнотическими широко открытыми красивыми глазами. На ней был короткий домашний телесного цвета шелковый халатик. Туго подпоясанный шелковым пояском на гибкой тонкой как у русалки или восточной танцовщицы талии. Из-под полы, которого смотрели на меня своей угольной чернотой плотного ровного загара ее крутые полные в бедрах и икрах девичьи стройные обворожительной красоты голые до самых маленьких аккуратных ступней ножки. Обутые в домашних такого же оттенка и цвета, как и ее девичий халатик, тапочках. Она ...   стояла чуть впереди перед тем парнем, гибко выгнувшись в той талии спиной назад и вперед ко мне своим девичьим животиком и словно защищая его собою, и мне показалось, она была все же старше его совсем, может на немного, но старше, несмотря на прелесть девичьего молодого почти черненького девичьего личика. Она была старшей на этой яхте. Может даже хозяйкой.

     Парень в противоположность девицы был в летних светлых шортах и футболке, красного цвета и красиво атлетически сложен, под стать мне. Хоть и не красиво, наверное, хвастаться своими достоинствами, но скажу сразу, я был тоже не плох собой и не плохо скроен физически. Но не такой загоревший как они. Так как мне было не до отдыха на постоянных вахтах и дежурствах на торговом иностранном судне. И некогда было принимать солнечные ванны в отличие от этих двух молодых людей.

     — Вы понимаете по-английски? — он произнес и поздоровался со мной.

     — Да — ответил я — тоже протянул ему руку и мы по-мужски с ним поздоровались.

     — Меня зовут Дэниел. Добро пожаловать на нашу яхту — снова произнес этот молодой двадцатилетний, как и его подруга, может жена или сестра человек.

     — Владимир — произнес я — Полностью Владимир Ивашов и я русский моряк с торгового интернационального затонувшего судна «КАТRIN DYUPON», которое шло с грузом хлопка из Китая до Аделаиды.

     Парень сделал круглые глаза и обернулся к девице — Он русский Джейн! Русский на иностранном судне!

     — Вот даже как! — как то с интересом произнесла девица и тут же подошла и она ко мне и тоже протянула руку — Джейн — сказала девица — Меня зовут Джейн Морган — ее черные как ночь глаза загадочно сверкнули. Рассматривая мои синие с зеленоватым оттенком глаза — Я думаю, вы нам за чашкой горячего шоколада поведаете свою историю, как оказались посреди бушующего открытого океана. И откуда у русского моряка такое идеальное почти английское произношение.

     — Джейн — парень прервал ее — Как бы он работал на иностранном судне, если бы не знал английского. Мы еще успеем с нашим новым другом поближе познакомиться.

     Я покачал своей головой и сказал — Спасибо за то, что помогли мне, я признателен более чем. Если бы не вы плавал бы сейчас еще там среди обломков своего судна. И уже не пережил бы очередной ночевки в воде. Акулы мною бы наверняка пообедали бы, если бы не вы.

     — Видать и акулы бывают иногда сытыми — улыбнувшись сказал Дэниел и посмотрел на свою сбоку стоящую передо мной молодую девицу. Он посмотрел на меня черными открытыми, как и у его напарницы доброжелательными глазами и сказал мне — Вот как раз и расскажете, как оказались в океане и каким образом — произнес молодой чернявый парень по имени Дэниел. Он повернулся и пошел к выходу наверх мимо девицы по имени Джейн.

     — Возможно, к ночи будет шторм — произнес он ей — Судя по приборам.

     Он посмотрел, выходя на часы в каюте. Вероятно в его каюте. На них было двенадцать дня. Дэниел показал мне рукой следовать за ним и быстро вышел в коридор между каютами яхты. Я последовал, молча за новым теперь моим спасителем знакомым мимо молодой, но очень привлекательной девицы.

     Мне показалось, она была не очень довольна моим присутствием на их судне. Она смотрела на меня с любопытством и каким-то нежеланием или недоверием в отличие от Дэниела. Оно и понятно. У молодых людей, вероятно, были какие-то свои планы на путешествие, а тут я в океане. Нежеланный, наверное, гость, да еще и иностранец. Русский. Что,

     похоже, произвело недвусмысленное впечатление и похоже, интерес как на моего спасителя Дэниела, так и на красавицу его подругу или жену смуглянку.

     Эта обворожительной красоты американка смотрела на меня как-то по особенному. Создалось впечатление, что она даже положила на меня глаз, но боялась меня одновременно. И оно понятно, я был чужой, да еще и иностранец.

     — Я потерял все, вещи документы. Как вы нашли меня? — спросил я.

     — Случайность — ответил парень по имени Дэниел — мы увидели вас среди обломков в воде и решили помочь.

     — А как я оказался в этой каюте и голый — спросил я, глядя в первую очередь на обворожительную загоревшую до угольной черноты

     американку Джейн по фамилии Морган. Как звали одного из пиратов Карибского моря.

     — Вы потеряли сознание на палубе — ответил снова Дэниел — Когда вылезли сами по нашему кабелю и тросу подводного эхолота и сонара на палубу, и мы перетащили вас с Джейн сюда. Одежда сейчас в стирке, Джейн позаботилась об этом. Простите, обуви на вас не было.

     — Я сбросил ее, чтобы не утонуть. Она была тяжелой из толстой кожи и тянула под воду вместе со спасательным жилетом — ответил им я и

     посмотрел на эту самую Джейн, а она смотрела не очень приветливо в отличие от Дэниела на меня и ответила — Не волнуйтесь вы ее получите в целости и сохранности, если ей дорожите и в сухом свежем виде. А по мне бы да я выбросила ее рыбам в океан.

     Мне показалось, они были не чистые американцы. Хотя произношение было у них отличное, если считать мои отличные познания в иностранных языках. Я думаю, было у них что-то в крови, может от мексиканцев или испанцев, южане и я не ошибался. Но скорее все же, как я сделал первоначальный вывод, латиноамериканцы. Но не янки, это точно.

     — Сейчас уже четыре час вечера. Мы подобрали вас в одиннадцать утра. Вы были, все это время без сознания. Идемте со мной — сказал Дэниел и надел на нос свои темные солнечные очки — Вам надо познакомиться с нашей малышкой Арабеллой. Раз уж вы оказались волею судьбы на нашем круизном парусном судне.

     Я оторвался от стенки каюты и пошел за новым знакомым Дэниелом.

     Девица по имени Джейн посмотрела мне прямо без стеснения в глаза своими черными, как и, у ее напарника по путешествиям большими открытыми убийственными по красоте глазами. Я, не отрываясь от этого

     взгляда, прошел мимо нее и понял что влюбился. Да влюбился в эту молодую чернявую смуглую загоревшую до угольной черноты на тропическом морском солнце американку.

     Всю можно сказать из себя. Я сразу оценил девицу. В отличие от кабацких девиц, где я частенько проводил в портах время за стаканчиком Виски или Грога, куда была красивее и привлекательнее. Я был хорошим бабником и проходимцем по женщинам в свободное от мореплавание время. Увы, ни дать ни взять, но я был такой. Плохо или хорошо это уже вам судить, но не переделать меня было уже. Жизнь

     моряка и вот такая свободная без особых обязанностей жизнь, вероятно, испортили меня как нормально мужчину или можно сказать мужа. Одинокий кобель без привязи и ищущий свою единственную и неповторимую сучку.

     Так вот я достойно и сразу оценил, как мужчина эту чернявую черноглазую молодую и мною не очень довольную по всему видимо, красотку.

     С гибкой тонкой, как у русалки или восточной танцовщицы талией. Это было видно под ее домашней одеждой. Коротким шелковым халатиком, затянутым туго шелковым пояском. Да и ножки были у девицы ничего в этих домашних такого цвета, как и халатик тапочках. Только я старался, пока виду особого не подавать, о возможный, вскоре к ней не двусмысленных своих интересах. Но загорелся как-то быстро и сразу. Помню, как застучало сердце, когда рядом мимо ее проходил.

     Она смотрела с интересом на меня и недоверием.

     Я вышел в коридор яхты. Узкий проход между каютами и пошел вослед за новым приятелем Дэниелом к выходу на верхнюю палубу их судна.

     ***

     Я был наверху покрытой лаком из красного дерева палубе. Нацепив на свои бронзового загара голые ноги, первые, попавшиеся в этой же каюте резиновые пляжные сланцы, я стоял у правого борта яхты спиной оперевшись на леерное бортовое ограждения левого борта небольшого скоростного под белыми большими на одной длинной мачте треугольными парусами и держась по обе их стороны руками. Я стоял напротив длинной почти на всю в длину палубы оконной иллюминаторной надстройки. Ведущей в каютный трюм, из которого я, собственно, и вышел, поднявшись наверх по крутой лестнице из узкого трюмного ...   между каютами коридора. Яхту швыряло по волнам, и она неслась теперь по ним сломя голову на большой скорости.

     На судне гремела музыка. Магинтофон, который Дэниел поставил на крышу выступающего каютного коридора с вытянутыми овальными иллюминаторами. Играл тяжелый рок вперемешку с рок-н-роллом. По моему «Моtley Crue», если не ошибаюсь.

     Я поведал моему спасителю Дэниелу историю пожара на моем судне и как я оказался в океане. Возможно один из всех после того ночного пожара выживший.

     — Вы из России?! — задал громко вопрос снова Дэниел, надевая на нос и глаза темные очки и на минуту возле меня остановившись со связкой веревки.

     — Да — ответил, даже не думая, тоже громко, чтобы было ему слышно я — Из Владивостока!

     — Вот как! — ответил мне в ответ Дэниел — А мы с Джейн из Калифорнии!

     — Мы идем на полной теперь скорости! Смотрите! Еще раз не упадите! — улыбаясь, прокричал, перекрикивая шум волн и ветра, мой теперь новый

     знакомый спаситель Дэниел — Подобрать вас будет теперь по новой, делом нелегким!

     — Постараюсь! — прокричал ему также в ответ, шутя как бы я.

     На борту было название «Аrabelle». Арабелла по-нашему. Яхта легко неслась по бушующим волнам удаляясь от того места где меня подобрали. Она шла совершенно в другую сторону от торговых морских путей куда-то на юг, и куда мне это было пока непонятно.

     Я стоял и молчал, глядя на своих молодых спасителей, которые были моложе меня, и смотрел на бушующий океан.

     Дэниел, как звали этого с виду добродушного молодого лет двадцати с чем-то парня, бегал от носа до кормы Арабеллы. Он все время посматривал на меня, пробегая мимо и поправляя парусный такелаж яхты, и мне приветливо улыбался. Что нельзя было сказать о его смуглой и загоревшей на тропическом солнце донельзя напарнице по мореплаванию. Лет как ранее было отмечено мною, наверное, не более чем столько же, как и ему.

     Джейн, поднявшись следом за мной, стояла недалеко на левом борту яхты, также спиной наклонившись гибкой подпоясанной тугим широким шелковым пояском талией на леерное ограждение с противоположного правого бота яхты, и также держалась, как и я, своими девичьими, загоревшими до черноты миленькими обеими ручками, страхуя себя от падения при качке.

     Она пристально рассматривала меня. И это было заметно. Она тоже, одела, зеркальные солнечные свои очки себе на миленький девичий носик и закрыла ими свои обворожительные как у цыганки черные как ночь глаза, но смотрела в мою сторону и это точно.

     Ее дивные полные торчащие из-под короткого халатика стройные девичьи как уголь черные от плотного и ровного загара в домашних тапочках ножки, смотрели тоже в мою сторону. И она, выгнувшись чуть назад, выпятила в мою сторону свой под тем халатиком, наверное, такой же обворожительный черный загоревший животик и полную топорщащуюся из-под той одежды девичью трепетную грудь.

     — «Какая красивая крутозадая сучка» — как то сразу оценил, про себя ее, я — «И этот красивый до черноты загар, на, ее девичьих соблазнительных ножках и ручках. И это личико, наверное, не целованное еще никем. Смотрит все время на меня. Просто прожигает взглядом! Бестия!».

     Я оценил девицу сразу и особенно ее девичьи ножки. И, похоже, мой взгляд прожжоного морской солью морского русского волка потерпевшего неудачу в океане не остался без внимания.

     Она смотрела все время и довольно нагло на меня, не отрываясь, словно караулила каждое мое движение или взгляд, как стражник. А я думал — «Кто они эти ребята подобравшие меня в океане? Муж с женой в свадебном странствии или брат с сестрой или просто знакомые, хотя вряд ли?».

     Джейн Морган, так она назвалась.

     Халатик приподымало в полах морским ветром, и я видел ее белые купальника тонкие очень узкие, едва закрывающие девичий волосатый с промежностью лобок плавки, натянутые туго на крутые оголенные шаловливым ветром девичьи, блестящие от черного крепкого плотного

     загара бедра. Тонким пояском, передавившим их глубоко и поджав низ милого девичьего такого же черного от загара животика. Выше я не видел, не давал туго затянутый на талии шелковый халатика тоненький пояс. Ее длинные до пояса вьющиеся змеями черные смоляные чернотой волосы развивались по ветру и захлестывались на ее лицо, и она все время поправляла их своими маленькими девичьими красивыми пальчиками. Не снимая свои зеркальные очки, сейчас одной своей рукой и все смотрела, только на меня, на прибившегося волею рока к ним чужестранца.

     Что-то было в ее том взоре черных скрытых теперь под зеркальными женскими солнечными очками убийственных глаз. Да и в ней самой было что-то не так. Помимо подозрений, недоверия и чисто женской тревоги и видимо страха перед чужим человеком, ей сейчас на их с Дэниелом яхте, было что-то похожее на заинтересованность и симпатию ко мне. Мне даже показалось, что было даже что-то большее, чем просто

     интерес. Еще там в той каюте, где я приоделся в чужом платенном шкафу в одежду Дэниела, все время глядела на меня. Глядела как-то странно и обворожительно. Это ее любопытство ко мне перемешивалось, наверное, даже с сочувствием и всеми возможными опасениями. Она

     буквально пожирала меня взглядом и не упускала не одного просто так моего жеста и движения, словно оценивая меня со всех сторон.

     Я понравился ей. И я это сразу понял.

     — «Интересно они были толи муж с женой, толи брат с сестрой — снова подумал я, но она явно была его старше, хоть и не намного».

     Вот и сейчас на палубе яхты, Джейн пожирала меня просто взглядом тех своих красивых черных как у цыганки глаз и молчала, не говоря со мной пока ни слова. Она, молча, обошла яхту по кругу оторвавшись от перил ограждения Арабеллы, немного постояв на носу у косых ее натянутых на нейлоновых тросах и надутых ветром кливеров, возле, работающего там Дэниела, что-то ему сказала негромко. Из-за шумящего водой океана совершенно не было слышно, что она ему там сказала и пошла по правому борту в направление к корме и ко мне.

     Джейн, видимо специально подняв высоко на лоб зеркальные свои очки, и глядя, пристально и нагловато, на меня своими вновь черными гипнотическими глазами, шла в мою сторону. Виляя своими безупречно красивыми черными от загара бедрами. Она, молча, проходила мимо меня, и тут яхту сильно качнуло, и она потеряла равновесие, и я сумел

     подхватить девицу за локоток девичьей ее руки, вскинутой в рукаве домашнего халатика от растерянности и испуга, перед вероятным падением. Я поймал ее и притянул к себе за гибкую талию. Джейн, выгнувшись, как кошка назад, вырвалась. И, словно шокированная негромко произнесла — Спасибо! — но, несколько смущенно в растерянности в своем дрогнувшем девичьем голосе, она испуганно вырвала у меня свою руку и упреждающе строго добавила — Но, не более! — оглядываясь, все время на меня пошла дальше и, спустилась вниз в трюм к каютам яхты.

     Именно в этот самый момент в этой кажущейся, на первый взгляд, несколько стервозной молодой крутозадой загоревшей до угольной черноты сучке, что-то щелкнуло внутри. Что-то надломилось в ее неприступном напускном и строгом передо мной нарисованном характере. В облике деловитой занятой морским круизом американской молодой двадцатилетней девицы. В том растерявшемся ее взгляде я увидел просто жаждущую уже давно неудержимой и безумной любви самку, молодую, и невероятно красивую, положившую глаз на русского моряка.

     Этот ее растерявшийся и напуганный вероятным падением взгляд и ее слово — Но, не более! — говорило как — Возьми меня! И именно в этот самый момент все стало меняться в моей одинокой беспутной некому не нужной жизни. Именно сейчас на этой летящей по волнам на всех парусах белоснежной большой круизной яхте.

     ***

     Яхта неслась на всех парах по бурлящим волнам как раскочегаренный на угле локомотив. Попутный сильный ветер рвал ее всю оснастку. Паруса выгибая полусферой на единственной мачте и на гремящих нейлоновых тросах и стальных креплениях. Брызги от волн залетали ...   на покрытую лаком из красного дерева палубу, и она была всегда мокрая от океанской воды. Все говорило о скорой близящейся ночи и предстоящем надвигающемся шторме.

     — Вообще-то мы кладоискатели! — проговорился вдруг, громко, перекрикивая гром роковой музыки, хлопанье парусов и шум набегающих друг, на друга волн, мой новый знакомый Дэниел. Встав сразу у двух штурвалов яхты, когда Джейн спустилась в трюм в каюты — Мы идем в одно место. Там должен быть затонувший фрегат с золотом.

     — Эти сведения верные?! — спросил я Дэниела — И откуда?!

     — Я позже покажу тебе свою архивную карту Владимир! Нам надо успеть попасть в одну коралловую банку посреди океана! Там как я думаю, много золота!

     — Мы идем на юг! — снова прокричал громко Дэниел. Перебивая гремящую как гром рок-музыку и шум волн — Там и будем искать тот затонувший фрегат! Мы с Джейн решили подраздобыть золотишко!

     — Интересное у вас двоих мероприятие! — сказал громко я в ответ.

     — Да ничего! Нормально и тебе, если что достанется! Если будешь теперь с нами! — прокричал он, мне склонившись на ухо, и засмеялся — Приглашаю на золотые прииски! У меня есть пара тройка новых

     аквалангов и еще кое-какое оборудование! Так что можно искать свободно даже не сходя с яхты!

     Он помолчал немного, глядя по курсу летящей по волнам яхты, и произнес снова громко — Ты Владимир давно уже в океане?!

     — Достаточно долго! — прокричал стоя у ограждения спиной к волнам Дэниелу я — Больше года в плаваниях, то там, то там. До этого крушения был в Индийском!

     Дэниел, понимающе, покачал головой — А мы где-то с месяц, как отошли от Калифорнии! — он снова замолчал на какое-то время.

     — Джейн! — вдруг он произнес — Моя родная сестра!

     — Так ты тоже, получается, Морган?! — прокричал, убедившись, что именно как я и скорее всего, предполагал Дэниелу.

     — Да! Точно так! — он сказал, смотря на меня.

     — Я так и подумал! — крикнул сквозь шум музыки и волн ему.

     — Догадался?! — снова мне крикнул, смеясь Дэниел.

     — Сделал правильное предположение! — отозвался на вопрос я.

     Денниел сильнее засмеялся, перекладывая рули яхты в направлении желтеющих песком на ярком солнце множества Атоллов.

     — Скажи Владимир! — снова громко произнес Дэниел — А сколько ты пробыл в воде до того как мы тебя подобрали?!

     — Суток двое! — произнес громко я, сам ужасаясь своим воспоминаниям.

     Дэниел покачал своей кучерявой черноволосой головой — Кошмар! Я бы не выдержал! Это точно! Ты герой Владимир!

     В этот момент я увидел черную яхту далеко на горизонте. Она еле различимая мелькала над океанскими волнами своими белыми тоже

     парусами и двумя мачтами. Та яхта была вдвое, по-моему, крупнее Арабеллы и двигалась параллельным курсом нашему.

     Я спросил Дэниела о ней, и было видно, как тот нервно отреагировал и покосился на то быстро тоже идущее параллельным курсом неизвестное мне судно.

     Он ничего о ней не сказал, только сказал — Нам надо добраться до атоллов и укрыться в лагуне одного из них. Скоро будет буря, приборы показывают изменение атмосферного давления и это чревато большим штормом.

     — Там вон тоже какое-то судно — не вытерпев, сказал Дэниелу я — Оно, наверное, тоже плывет к золотым приискам!

     Дэниелу видимо не понравилось то, что я увидел ту двухмачтовую идущую параллельным с нами курсом большую черную яхту. Видно было даже под его опущенными на черные глаза очками от солнца покоробленное выражение недовольством лица молодого парня.

     — Тут могут быть корабли! — произнес как-то нервно он — Они по всему Тихому океану и что?!

     — Да так ничего! — произнес я тоже стараясь переорать рок музыку и волны — оно попадет, наверное, в жуткий шторм!

      Отдых в песчаной лагуне

     Шторм налетел внезапно, как и сказал новый мой приятель Дэниел. И было на корабельных часах яхты одиннадцать сорок вечера.

     Как сам я моряк прекрасно понимал, о чем речь и сам знал, когда надо ждать шторма и без всяких приборов.

     Вообще говоря, отношения с новым знакомым моим спасителем как-то сложились удачно сами собой. Чего не скажешь о новой знакомой моей спасительнице Джейн. Как-то он отнесся ко мне совершенно еще не знакомому человеку, потерпевшему крушение русскому моряку вполне доброжелательно и по-приятельски. Возможно, он был вполне доверительным добродушным парнем в отличие от недоверчивой своей сестры. Это он мне сказал, когда мы поднялись с ним на саму верхнюю палубу их яхты.

     Он мне вкраце рассказал про управление их круизным сравнительно не большим парусным кораблем. Вот так совершенно незнакомому совершенно им человеку. Странные они эти американцы.

     Раньше все это делала его напарница и сестренка Джейн. А теперь это делаю я. Дэниел лишь стоя на носу яхты мне указывал руками куда рулить. Вправо или влево, чтобы не сесть на отмель или рифы.

     И вот так я с разрешения как моряк, уже стоял у двух штурвалов Арабеллы, и уже помогал Дэниелу вводить яхту в круглую коралловую бухту большого океанского утыканного по всей полукруглой своей длине большими кокосовыми пальмами атолла. Нас швыряло бурлящими волнами начинающегося океанского шторма, но мы успели загнать внутрь лагуны наше теперь суденышко. Оно имело, оказывается помимо парусной оснастки, управляемой наполовину компьютером. Блок управления, кстати, находился внутри самой яхты в специальной секретной комнате, за металлической дверью в маленьком зале главной каюты за винным шкафом. Здесь же была и рация, которой, как оказалось, эти двое ребят, совершенно не собирались пользоваться. Она им была не особо нужна, и рация стояла без дела рядом с бортовым компьютером. Ее антенна была закреплена на самой мачте яхты. В общем, навигационная система была хорошо замаскирована в этой потайной комнате отсеке. Даже не зная, сразу и не подумаешь где. И помимо такого вот управления парусами был еще у суденышка движок и парочка под водой с кормы небольших пяти лопастных винтов на валах уходящих глубоко в самый технический трюм Арабеллы.

     Это все мне рассказал Дэниел. Родной брат этой убийственной красотки Джейн. И так как я сам был моряк и кое-чего все-таки понимал в судах и судах такого вот типа, он сказал мне, что им с сестренкой Джейн очень даже пригодятся навыки русского моряка в их морской прогулке, и я буду здесь не лишним человеком. И то, что Джейн к нему относится с недоверием, то она ко многим так относится пока ей не знакомым людям. Но думает, что я ей тоже понравился.

     Меня это порадовало и я крутил штурвал то один, то другой яхты то вправо, то влево по команде Дэниела, вводя теперь нашу яхту в бурлящую в волнах укромную от шторма бухту песчанного атолла.

     Дэниел вообще был классным парнем. Он поделился своими со мной личными вещами. С более взрослым, чем он мужчиной. Он отдал на время нашего плавания, по крайней мере, часть своего гардероба и даже дал запасную в его мужском туалете бритву. Правда, я все же не вылазил из своих в основном матросских брюк, но в целом ему за все спасибо. Из обуви так и остались на мне те летние пляжные сланцы, которые я периодически сбрасывал и ходил вообще босиком, как, впрочем, и Дэниел и моя соблазнительница его сестренка Джейн.

     Дэниел бегал по палубе от носа до кормы, то по правому борту то по левому мимо палубной иллюминаторной надстройки, сматывая и скручивая какие-то нейлоновые веревки. И включив лебедку за моей промокшей от дождя в легкой желтой футболке спиной, там на самом краю кормы, откинув кормовую верхнюю крышку, смотал быстро тот кабель шнур, по которому я забрался на яхту, довольно длинный и с каким-то продолговатым небольшим крылатым металлическим аппаратом на конце. Как оказалось, это был эхолот и сканер дна, для промеров глубины и поиска. Похоже, мои спасители герои были морскими кладоискателями. Ну, я так от незнания, по началу, предположил, но особо сейчас не раздумывал, видя это, главное для меня

     сейчас было, оказаться полезным теперь человеком в ...   глазах моих спасителей и, особенно в глазах моей новой знакомой Джейн.

     ***

     Ветер рвал длинные широкие листья с кокосовых пальм и сбивал кокосы, наклоняя почти к воде сами высокие гибкими стволами пальмы,

     и там за атоллом творилось черти что. Вода там просто бурлила от громадных кипящих набегающих на атолл океанических волн.

     Не окажись здесь нас бы, наверное, и скорее всего бы разбило о рифы атолла. Но тут в кольцевой отрезанной от самого океана высокими кораллами бухте, в самой довольно глубокой его лагуне мы были под защитой. Здесь не так штормило, и вода внутри лагуны была почти спокойной. Лишь слегка раскачивало яхту и после того, как были убраны все паруса, и брошен носовой якорь прямо в центре лагуны, нас лишь крутило вокруг якорной цепи и сильно качало, но опасности быть

     выброшенном на песчаную отмель силой ветра или на кораллы была ничтожной. Это было действительно надежное укрытие на время шторма.

     Становилось темно и Дэниел, включил габаритные огни, и свет на палубе и в трюмном коридоре и каютах яхты и оставил меня еще знакомиться с приборами управления судном наверху, а сам спустился внутрь яхты. Он сказал, что надо ему обсудить кое-что со своей сестренкой Джейн. И как только я разберусь со всем, то тоже можно будет спуститься внутрь яхты как раз к ужину. Подходил вечер, и уже было семь часов нашего скитания по океану.

     Он накинул на меня клеенчатый длинный плащ с капюшоном и исчез в лестничном люке, уходящем внутрь к каютам Арабеллы. Он сам закрыл вход узкими палубными дверями от ветра и брызг дождя, летящего по косой на ветру через яхту и стучащих по ее лакированной из красного дерева палубе.

     Без сомнения эта Арабелла, яхта предмет дорогой. Довольно большая, с прочными герметичными переборками и красивыми обводами бортов, белого цвета, метров больше двадцати в длину и в ширину метров пять или шесть. Это для одномачтовой то яхты. С палубной оконной иллюминаторной длинной под ее мачтой надстройкой. С балансирным вытянутым внизу под водой угловым килем. И в самом трюме каютными помещениями и техническим трюмом с двумя двигателями, винтами и баками под обеим бортам с топливом. Часть кают на яхте просто пустовала. С кухонным камбузом и главной каютой для гостей с кожаными креслами и диваном. Душевой, там туалетом и все такое. Имела носовой для водолазного и исследовательского оборудования трюм с аквалангами и резиновой на моторе лодкой. Яхта с треугольными двумя кливерами и двумя большими тоже треугольной формы до самой кормы парусами.

     С солнцезащитным навесом над пультом управления и двумя рулями. Яхта имела довольно прочную, из металлизированного плетеного нейлона такелажную оснастку, на металлических креплениях. С аккумуляторами в низу самого трюма, на дне ее корпуса в герметичном от воды специальном отсеке над самым килем. Бортовым и палубным освещением и генератором переменного тока в компьютерном отсеке и питавшем по проложенной внутри обшивке герметично заизолированной по всей яхте проводке энергией всю Арабеллу и заряжающийся время от времени от вхолостую включенных двигателей самой яхты. Да еще с таким вот компьютерным управлением. Она могла на автомате вымерять и прокладывать через компьютер курс и следовать по его команде к любой проложенной точке в океане. Автоматически на автопилоте. Она вся если поставить этот режим переключалась и меняла паруса, подымала, и опускала, перекладывая их по ветру. Даже оба штурвала сами крутились по заданному курсу. И эти двое молодых ребят, похоже, были не из бедного десятка на планете людей, таких, как я, например. Обычный рядовой русский моряк торгового флота, зарабатывающий себе на жизнь своей нелегкой работой.

     Кто они были, я пока не знал, но был благодарен им за свое спасение и за доверие Дэниела и его расположенность ко мне, еще совершенно мало знакомому ему совершенно чужому человеку.

     ***

     Я, наконец, со всем разобравшись, спустился тоже вниз. Меня достал этот штормовой моросящий дождь, да и плащ не особо меня защищал от льющейся с черных покрытых тучами небес воды. Ветер то и дело срывал с головы капюшон, и я снова был весь мокрый как тогда в океане.

     Я шел по узкому освещенному горящим ярким светом меж каютами коридору до самого небольшого главного на судне зала. Говоря точнее той самой главной довольно большой каюты с мягкими креслами и

     диваном. Там был также шкафы с посудой, и даже телевизор и много еще всего, как и положено на любой прогулочной океанической яхте. Этот зал предназначался для общего отдыха и общения членов экипажа или команды.

     Я немного не дошел до дверей, когда услышал оттуда разговор Дэниела и его сестренки Джейн. Этот разговор был обо мне, и я

     притаился на время у стены, под нависающим невысоким освещенным лампами дневного света потолком коридора, тихо слушая их.

     — Мы не можем высадить его в ближайшем каком-нибудь порту — сказал Дэниел — Ты сама же знаешь, эта яхта висит у нас на хвосте постоянно

     и они тоже ищут. Там патрули полиции и проверки. А яхта, не регистрированная ни в одном порту. Она в угоне! Ты хочешь в тюрьму!

     — Ну и что будем с ним делать Дэниел? — Спросила Джейн у брата.

     — Не знаю пока — ответил ей Дэниел — Но он нам может пригодиться в помощь. Он хорош в управлении корабельными рулями, и кое-чего знает в мореходке. Он же моряк да еще русский. Значит надежный.

     — И ты предлагаешь его взять в наше дело?! — удивленно и возмущенно произнесла Джейн брату — Он ведь третий лишний во всей этой истории. И кто его знает что произойдет, например, завтра. А если они нападут на нас?! Ты хочешь быть виновным в его гибели Дэниел! Это касается только нас двоих!

     — Так или иначе, как только он оказался здесь, он уже стал частью всей этой истории наравне с нами — ответил сестре Дэниел. Мы не можем отмалчиваться все время, он все равно спросит, что это за судно все

     время по корме нашей яхты. Я же вижу, как он постоянно на него оглядывался. Там в штормовом океане. Он молчал и не спрашивал кто это, но он видел ту гангстерскую черную двухмачтовую яхту.

     Я действительно видел еще одну яхту. Очень далеко и постоянно идущую за нами. Казалось, они вели нас, висели на хвосте, причем постоянно до самого начала шторма. Я молчал и не спрашивал Дэниела о том, кто это? А Джейн была уже давно внизу, и не выходила наверх.

     — Надо сказать ему Джейн и включить в команду. Хотим мы того или нет.

     — Ты хочешь его во все посвятить? — сказала Джейн.

     — Некуда деваться Джейн — ответил ее брат — К тому же он прекрасно понимает наш язык и все слышит, так или иначе. И скоро будут

     наверняка у него вопросы, кто мы и зачем здесь. Избавиться от него мы не можем, мы не преступники, а лишний помощник аквалангист не помешает в наших поисках.

     — Ладно, Дэниел — ответила, как бы с неохотой соглашаясь с ним, Джейн — Только ты и бери это все на себя, я пас.

     ***

     С меня текла ручьями вода. Прямо на пол в коридоре и я, сняв быстро плащ, вошел в главную каюту Арабеллы. Мокрый и голодный. Сделав вид, что не слышал их разговора, я сказал Дэниелу и Джейн еще раз привет, как это принято у американцев, приветствоваться при каждом разе, и спросил Дэниела, куда положить мокрый свой этот после дождя плащ. Тот просто взял, молча улыбаясь их новому гостю, его у меня из рук и вышел в коридор яхты. Я остался на некоторое время наедине с Джейн. Я прошел внутрь каюты и сел спиной к двери в кожаное кресло напротив маленького банкетного столика. На столике стояли фрукты и бокалы под спиртное, но пустые пока еще.

     И Джейн и Дэниел, вероятно поняли, что я слышал как бы случайно весь их разговор обо мне. Потому как Дэниел быстро вышел, Джейн

     как-то замялась, стоя у барного винного шкафа, за которым был в тайном маленьком отсеке пульт компьютерного управления яхтой и рация.

     — Владимир — она первой произнесла ломано, по-русски мое имя. Это произвело впечатление на меня. И дальше уже по-английски — Хотите Виски?...  

     — Я бы сейчас предпочел водки — ответил я ей, не сводя с такой безумно красивой красотки глаз, чем смущал ее, но она мужественно переносила мой мужской нагловатый до женского пола русского моряка взгляд.

     Она, улыбнувшись мне загадочной многообещающей улыбкой, повернулась к тому винному красному полированному шкафу, показывая мне заядлому бабнику снова со всех сторон свои миленькие и черненькие от плотного сильного загара почти черненькие девичьи ножки. Фактически целиком из-под короткого, туго подпоясанного на тонкой и гибкой как у восточной танцовщицы талии шелкового халатика. Она резко повернулась ко мне у того винного полированного из красного дерева или пластика шкафа, и взяв бутыль своим красивыми девичьими пальчиками с водкой подошла к стоящему посередине каюты маленькому банкетному столику, сверкая в свете ламп каюты своими убийственными гипнотически черными глазами. Ее убийственный этот черный взгляд буквально пронизывал меня насквозь и будоражил мою от любовных страстей душу. Он обжог еще тогда меня когда я первый раз увидел эти безумно красивые девичьи, наполненные скрытой любовной страстью черные как ночь глаза. Я тогда еще не знал, что и она была готова броситься в мои уже объятья, но что-то еще держало нас обоих поодаль друг от друга. Наверное, то, что мы еще не достаточно сблизились друг с другом. Я как умопомешанный смотрел в те ее черные глаза и уже горел дикой любовью к этой южного вида

     латиноамериканской красотке, равно как и она хотела меня с того момента как только увидела на своей с братом Дэниелом яхте.

     Джейн подала мне стеклянный стакан с водкой и отошла назад к винному шкафу.

     Она повернулась ко мне снова лицом с забранными на миленькой черненькой от загара головке в пучок длинными и густыми вьющимися как змеи своими черными, как смоль волосами, заколотыми золоченой булавкой. От этого ее личико с черными глазками было еще милее. Украшенное височными волос завитушками и золотом маленьких в ушах колечками сережек. От этого ее личико становилось еще милее.

     Она налила себе в стеклянный бокал красного французского вина.

     — «Боже как она была красива! Эта южного помола американка!» — подумал очарованный ею я.

     — Вы мне очень нравитесь Джейн — вдруг вырвалось само собой из моих тоже молодых любящих девичьи поцелуи уст.

     — Вы мне тоже очень — вдруг услышал я в свою сторону от красавицы американки Джейн.

     — «Она призналась мне! Вот так и сразу! Практически не думая!» — я был удивлен и порадован несказанно.

     Это была первая ласточка близкого взаимопонимания и признание в любви между нами. Мы сами тогда возможно одурманенные друг другом не поняли этого.

     Я видимо произвел на Джейн неизгладимое впечатление. Признаюсь без лишнего хвастовства, я был далеко не дурен собой и молод, хотя и был старше их обоих, и Дэниела и самой Джейн. Был физически более крепок даже чем спортивного склада Дэниел. Ну, там, бицепсы и все такое. Может, девица с Запада просто, запала на меня, как на более, старшего. Как это и бывает у девчонок ее возраста, да еще и

     иностранца. Хотя думаю, она просто до одури влюбилась. Ей нужен был уже взрослый мужчина. И я прекрасно для этого сейчас подходил.

     Но верить или нет молодой обворожительной красавице после услышанного. Она более брата Дэниела хотела списать меня на берег, а тут как-то переменилась в общении. И эти ее убийственные черные, как

     у цыганки глаза. Они совсем говорили о другом. В них теперь было слово — Я люблю тебя и слово — Останься.

     — Я слышал, подходя сюда ненароком — продолжил я разговор — Что я не очень здесь желанный гость. Из ваших уст Джейн — как бы специально проверяя ее, произнес я.

     — Вот как? — Джейн даже несколько растерянно смутилась, но быстро сориентировалась и спросила — И что вы слышали еще из нашего разговора? — она пригубила тот бокал красного французского вина.

     Я не стал говорить что, просто продолжил — Я все понимаю. Понимаю все прекрасно, и вы вправе меня высадить где-нибудь по пути на какое-нибудь проходящее мимо судно. Я ни буду протестовать. Я вам,

     наверное, как третий лишний, тут мешаю — я специально так сказал, чтобы задеть Джейн, и я знал уже, что она не отпустит меня теперь ни за что.

     — А вы хотели бы остаться? — сказала вопросительно мне в ответ Джейн.

     — Не знаю. Вам с братом решать — я уже ответил, как бы равнодушно, зная, что решение будет совершенно иным и однозначным.

     Она, села, напротив в стоящее перед столиком кожаное глубокое кресло, забросив ногу на ногу, мелькнув белыми тоненькими меж тех красивых девичьих ног шелковыми на лобке узкими плавками, натянутыми туго на ее крутые женские бедра. Джейн потягивая алыми сладострастными губками виски, не отрываясь, смотрела без смущения на меня, более старшего, чем она или даже ее брат Дэниел черными, пожирающими с ног до головы, как ночь глазами.

     — Вы не правильно нас поняли — вдруг Джейн произнесла, сверкнув, специально, наверное, влюблено на меня своими черными, как ночь глазами — Мы с Дэниелом решили оставить вас Владимир здесь на время всего нашего морского круиза. Мы решили, что ваше знание морского дела как русского моряка нам весьма не помешает.

     — «Вот значит как! Я вдруг стал нужен!» — подумал я — «Какая внезапная перемена!» — и саданул свою в стакане водку.

     — Вы я думаю хороший человек — продолжала свой со мной диалог красавица Джейн — потягивая миленькими девичьими губками французское вино — Дэниел не ошибается в людях. Я это знаю. Он их видит насквозь. Хоть и моложе меня. Я его старшая сестра и

     присматриваю за ним иногда. Он ныряет и водит яхту, я готовлю и помогаю ему, чем могу.

     — «И зачем она мне это говорит?» — думал я — «Делая вид заботливой сестры» — и поддержал наш диалог.

     — Симпатичный парень твой брат Дэниел — произнес я Джейн — Отличный тоже моряк. Он здорово управляется с яхтой.

     — Спасибо — ответила, мне, загадочно улыбаясь Джейн — Я передам ему вашу похвалу Владимир.

     Чем больше я говорил, тем больше меня сейчас наедине тянуло к Джейн. Да и водка разогрела мою кровь.

     — Я, кажется, обещала вам горячий шоколад — произнесла вдруг Джейн, и быстро снова сверкнув белыми шелковыми плавками между ног, встала

     с кресла и подошла к стоящей здесь же в углу каюты плите. Джейн поставила кофейник на горелку и заварила шоколад.

     — Я совсем забыла о нем, что обещала вам — сказала она.

     Я смотрел на нее, наедине, чем возможно смущал девицу американку.

     — Давно вы в океане? — снова спросил я, гоня развратные все мысли из своей бабника головы.

     — Уже месяц — произнесла Джейн. Это произвело впечатление на меня.

     — Ого! — громко произнес я, не замечая как в гостиную большую каюту Арабеллы, вошел за моей спиной ее брат Дэниел.

     — О чем разговор? — произнес Дэниел, проходя мимо меня и садясь рядом тоже в стоящее напротив меня у столика кожаное кресло.

     — Владимир спрашивает. Сколько мы уже в Тихом океане — произнесла Джейн.

     — Месяц. Без малого — произнес, подтверждая слова Джейн Дэниел — Где-то месяц мы в океане — он еще раз повторил и, поднявшись с кресла, тоже подошел к винному шкафу яхты. Он тоже себе там налил Текилы и снова сел в кресло между нами сбоку у столика.

     В это время Джейн мне подала чашку с горячим шоколадом, и коснулась своей нежной черненькой от загара ручкой, моей как бы невзначай руки. Я дал понять, что заметил это.

     — А ты Владимир, сколько уже здесь — произнес Дэниел до этого со мной об этом не разговаривая — Думаю, настало время рассказать свою историю моряка попавшего к нам на борт.

     — «Какой умный парень!» — подумал я — «И довольно смелый! Молодец!».

     Я немного помялся сидя в кресле, стараясь при Дэниеле не показывать свою заинтересованность его сестрой. И начал свой рассказ о том, как я и сколько плавал по океанам, и на каких судах. Рассказывал до самого момента катастрофы и сколько пробыл в воде, пока они меня не подобрали....  

     — Да действительно акулы бывают сытыми — произнес, повторяясь, на весь мой рассказ Дэниел — Страшно, наверное, вот так одному среди обломков своего судна над толщей океанской воды.

     — Хорошего мало — добавил я и посмотрел на Джейн, прямо в ее широко открытые девичьи глаза. Она смотрела на меня и сейчас молчала и что-то думала наверняка.

     — Ну да ладно! — громко сказал Дэниел — Мы, сейчас направляемся в сторону Новой Гвинеи, чтобы сделать на одном острове недолгую остановку и рады, что у нас появился еще один моряк на нашем судне! Нам нужен будет помощник и человек, знающий не понаслышке океан!

     И тут, я, несколько и нагловато, осмелев, произнес — Вы тоже со мной не достаточно откровенны молодые люди. Вам, думаю, есть тоже со мной, о чем поговорить. Я бы тоже хотел кое-чего знать о своих спасителях. Если конечно не особой важности секрет. Если я вам буду здесь нужен, и вы не собираетесь от меня избавиться в каком-нибудь порту или не

     высадить на какое-нибудь мимо проходящее судно, то вам тоже надо быть со мной более открытыми и откровенными.

     Джейн передернулась и посмотрела не особо довольно на своего брата Дэниела. Он посмотрел на нее. Наверное, они поняли, что я слышал их

     разговор про черную идущую следом за нами неизвестную яхту и про то, что я для них здесь лишний. По крайней мере, так считала в отличие от Дэниела Джейн. Она считала, что достаточно и того, что меня спасли. Ох уж эти женщины!... А, я так на нее запал и думаю, это можно было прочесть в моих, заинтересованных по отношению к ней глазах. Я вообще подумал, что Джейн уже ощутила как женщина это мое внимание, причем сразу и сама думаю, проявила некоторый ко мне интерес, но все же, наверное, боялась русского моряка. Именно русского,

     которым, амеры запугали весь мир. Из собственных к нам страхов. Но это и работало мне на пользу. Джейн было и одновременно интересно

     быть вот так близко с русским моряком, как и самому Дениелу. Может еще и это заинтересовало Дэниела по отношению ко мне. Он на палубе мне сказал перед началом шторма, что хотел бы съездить в Россию и научиться разговаривать на нашем языке. И появление русского на их боту моряка будет как раз очень даже кстати.

     — Да — сказал Дэниел — Мы не до конца откровенны с тобой Владимир. Дэниел был со мной, как закадычный товарищ, уже, на, ты — Прости. Мы не собирались тебя посвящать в свои проблемы, но видимо придется в виду сложившихся таких вот особых обстоятельств. Ты прав в своих

     требованиях и имеешь право сейчас знать правду, раз в силу этих обстоятельств оказался на нашей яхте.

     — Я весь во внимании Дэниел — произнес я и стал слушать, молча молодого перо мной парня.

     — Ну, во-первых — произнес Дэниел — Эта наша теперь яхта — он немного помялся, глядя на критически смотрящую и молчащую пока, на него осуждающе Джейн — Наша Арабелла числиться в угоне. Да ты не ослышался Владимир, именно в угоне — он смотрел на меня с каким-то стеснительным и неудобным выражением лица — Мы угнали ее. Угнали вдвоем и не исключено нас ищут и ищут эту яхту. Так что высадить мы тебя в каком-либо подходящем порту мы не сможем и это точно. Да и на судно какое-нибудь тоже. Те сообщат об этой яхте морской полиции.

     — А этого вам конечно не нужно, как я понимаю — вставил я в разговор Дэниела.

     — Да не нужно! — уже с недовольным возмущенным, видом, вмешалась в наш разговор Джейн — поставив недопитый бокал с вином на столик

     — Это наше только плавание и только лишь! А тут вы в море и все нам попутали!

     — Попутал? — я в ответ спросил — Что попутал?

     — Подожди Джейн — снова произнес, затыкая сестренку Дэниел, тоже поставив стакан с Текилой на стол — Я все сейчас объясню и расскажу, что надо и не надо. Только не мешай Джейн. Я вижу, ты недовольна всем, что теперь происходит, но он нам нужен и мы должны ему все рассказать.

     — Ладно, молчу! — сказала Джейн и отвернулась, глядя в сторону и потягивая прелестными девичьими пухлыми, наверное, не целованными еще губками тоже горячий, как и я шоколад. Она то и дело рисовано

     поглядывала на меня искоса сверкать, не переставая заинтересованно во мне глазками.

     — «Ох уж эта Джейн!» — я подумал, глядя сейчас на нее — «Боже прости меня, за то, что я такой бабник!».

     Я посматривал тоже, вскользь быстро на ее полненькие переброшенные, одна на другую, почти целиком голые, смуглые, загоревшие на океаническом солнце прелестные девичьи ножки. Прелестные ножки, торчащие из-под шелкового телесного цвета халатика. И на ее полную под тем халатиком трепещущую в глубоком дыхании грудь — «Ох уж эта Джейн!

     Дэниел продолжил — Эта черная яхта — он замолчал на некоторое время, посмотрев мне прямо в глаза — Это гангстерская яхта. Яхта, преследующая нас по всему океану. Она время от времени показывается нам. Я думаю там отличный капитан. Он может ее хорошо от нас маскировать среди волн и маневрировать.

     — Хорошо день продвигается — сказал я — И чем еще меня удивите.

     — Молчи и слушай! — гневно взглянув на меня, произнесла Джейн — Если хочешь многое теперь знать.

     Этот ее взгляд заставил дергаться неровно снова мое мужское сердце. Она снова отвернулась и замолчала недовольная всем этим близким

     доверительным диалогом — Раз захотел все знать! Так слушай! — повторила она перебивая своего брата Дэниела.

     — Джейн! — возмутился Дэниел — Да прекрати ты нервничать! Нам от этого никуда теперь ни деться! Теперь и он впутан в эту историю! Не мешай!

     Тогда Джейн резко встала и ушла в свою каюту, выскочив быстро в сквозной коридор, и заперлась там, в полной тишине одна сама с собой, не желая теперь никого видеть. Она жутко нервничала. По ней было видно. Джейн, милая моя Джейн!

     ***

     — Эта яхта висит у нас на хвосте с самого побережья Флориды — продолжил уже без присутствия Джейн брат ее Дэниел, поправив, болтающийся у него на шее военный большой и тяжелый бинокль.

     — Кто они? — спросил я у Дэниела.

     Тот смутился сначала, потом продолжил — Там те, кто повинен в смерти нашего отца — он опустил голову вниз и замолчал. Потом продолжил —

     Вернее, они работают на того, кто повинен в его смерти. Вообще весь это большой рассказ и в подробностях долго рассказывать, и потребуется много времени.

     — Я думаю, у меня достаточно теперь времени, чтобы выслушать всю полностью твою с твоей сестрой историю, и о том, где я оказался, и что я смогу здесь сделать, если придется вас защищать, раз волею судьбы оказался здесь.

     Тогда Дэниел собравшись с силами, выложил мне все о тех от кого они сами скрываются и что вообще делают эти двое молодых людей в Тихом океане. Он рассказал мне, что не на шутку боится тех, кто там на

     той яхте. Что они ищут тоже то, что и они. Вот поэтому и висят на их хвосте.

     — Все это до поры до времени Владимир — сказал Дэниел — Когда мы найдем то, что ищем, то они наверняка нападут.

     — А что они ищут? — спросил я.

     — Золото — ответил сразу Дэниел без какой-либо от меня утайки — Десять тонн золота.

     — Ух, ты! Многовато ты не находишь Дэниел?! — восхищенно и заинтересованно ответил ему я, крутя пустой свой стакан из-под водки в правой руке — И что дальше?

     — Я думаю, как и моя сестра Джейн, то золото было на борту самолета моего отца. И по каким-то причинам оказалось в океане. По каким мы и хотим с Джейн выяснить. И понять, почему мой, то есть, наш отец стал разменной монетой в компании, на которую работал.

     — А чье это золото? — спросил снова я.

     — Их — он ответил — Тех, кто теперь нас преследует.

     — Компания «ТRANS AERIAL»? — я снова задал вопрос.

     — Нет. Не совсем. Хотя они тоже здесь завязаны — пояснил Дэниел — они переправляли в Европу это золото с Колумбийских приисков и в большом количестве. Я думаю на закупку вооружения. Думаю что и военные здесь далеко не в стороне. Потом что-то пошло ...   у них не так, и они решили избавиться от партии золота, похоронив его в океане. По другой нашей версии это золото тяпнули у них, таким образом, и теперь ищет, как и мы.

     — Вот эта, я думаю — я снова вклинился в разговор Дэниела — Более верная, скорее всего, история. Кто-то просто украл его из-под носа у тех, кто поставлял это золото, с целью собственного обогащения.

     — Мы думаем с Джейн — снова продолжил Дэниел — Что самолет отца взорвали в воздухе или сделали ему аварию, и он упал в океане. Место гибели мы смогли уточнить. Джейн, спасибо ей, постаралась. Она узнала

     приблизительные координаты гибели лайнера над Тихим океаном, и мы направляемся туда — продолжил Дэниел — Нам помог брат отца Джонни Дэпвел. Почему я не знаю, он так нам стал вдруг помогать и даже хотел с нами плыть на этой яхте. Он ее нам и смог раздобыть у какого-то миллиардера по фамилии Джексон, или еще каких-то темных лошадок в штатах. Я думаю, наш дядя Джонни имеет недвусмысленное

     отношение тоже к исчезновению самолета своего родного брата. И эта яхта появилась у него неспроста. Может Джексон сам ему ее вручил Арабеллу, проследить за нами. Все-таки десять тонн золота.

     — Я думаю также Владимир — произнес Дэниел — Мы отбыли на ней в океан, а Джексон подал сразу же на нее в розыск в морскую полицию. Там у него есть связи, как и во многих других местах. И потом эта черная яхта появилась в районе Гаваев. И с тех пор не отстает от нас.

     — И она все время следует за вами — вставил в разговор я.

     — Да и неотступно — сказал Дэниел — Они идут и наблюдают пока за нами буквально по пятам, и мы все время пытаемся от них оторваться, но пока безуспешно.

     — Может она с маячком? — задал вопрос я.

     — Возможно — произнес Дэниел — Так и Джейн считает. Она та гангстерская черная двухмачтовая яхта все время следует за нами и не теряется на просторах океана. Океан большой, а она все время сидит у нас на хвосте и даже шторм ей не помеха. Я, на предмет маячка, пытался обыскать всю Арабеллу, но безрезультатно. Ничего не нашел.

     — Маячок где-то в борту яхты — поддержал я разговор — Встроен внутри корпуса. Может быть даже в киле. Нужен для этого, насколько мне известно, специальный поисковый магнитный электрощуп, а его естественно нет, и не достанешь, здесь в океане.

     Я заметил слезы в глазах Дэниела.

     — Прости Владимир — произнес он — Это нахлынули воспоминания о матери и отце. Джейн более устойчивая к слезам, чем я.

     Молодой, но уже практически взрослый Дэниел не стеснялся слез, когда ему было горько. И мне было жалко его, как и Джейн, довольно не избалованных комфортной американской жизнью этих американских ребят.

     Дэниел протер глаза руками от слез и сказал — Даже сейчас они там где-то недалеко от нас. Там в океане и нам приходиться все время прятаться от них.

     — Вот, в общем, и все Владимир — сказал напоследок Дэниел — Тебе решать теперь. Быть или не быть, как говориться. Быть с нами или покинуть нас. Неволить мы не можем. Мы можем высадить тебя на каком-нибудь многолюдном острове в океане, и тебя заберет какое-нибудь судно, идущее в Россию. Или лучше сразу на судно и лучше на Русское. Но мы можем также, и принять тебя на свой борт членом нашего экипажа. Джейн даже вроде бы согласилась и не против.

     Джейн стояла в дверях каюты и слушала нас. Пока мы разговаривали, она, приняла душ и не вытерпела одиночества сама с собой, в своей

     каюте, вернулась под конец нашего с Дэниелом разговора и, видимо, слышала апофеоза нашей беседы. Джейн вошла на высоких черных шпильками каблуках туфлей и была одета в вечернее черное, почти, как

     и сама, короткое до колен платье. Полуоткрытое и, наверное, все это ради меня.

     Я так подумал, не ошибся. Волосы были также забраны в тугой пучок и заколоты золоченой заколкой. И ее миленькая девичья головка была по вискам украшена, как и ранее вьющимися свисающим локонами.

     Почти до плечей и золотыми в ушах колечками сережек. На руках блестели тонкие золотом браслеты. На каблуках она была повыше ростом и стояла в проеме каютных открытых из красного дерева или пластика дверей.

     Я посмотрел на красотку Джейн. Ее черные как ночь гипнотические глазки заиграли огоньком в просьбе остаться. И мне ничего не оставалось делать, как согласиться на последнее. Согласиться в первую очередь ради моей вскоре горячо любимой обворожительной латиноамериканской брюнетки крошки Джейн.

     Мне показалось, что его сестренка Джейн более мужественная даже чем он. Это было видно по ее решительности в поведении и упрямому в отличие от Дэниела характеру. Укротить такую латиноамерикаского

     типа красотку, будет делом вероятно не совсем простым. Но я постараюсь. Выпитая водка еще играла в моей голове.

     Джейн вновь вошла в главную каюту и села снова в кресло напротив меня. Она села, снова забросив одну ногу на другую вновь сверкнув белыми плавками своего шелкового купальника меж своих изящных загорелых до черноты девичьих ног. Платье было надето на голые ее груди без лифчика, черные соски которых выпирали наружу, что не мог я не заметить и это понятно. Это же вечернее платье!

     Джейн вновь взяла бокал, и пригубила его, искоса соблазнительно и развращенно смотря на меня. Смотрела, покачивая в мою сторону аккуратной ступней ноги в красивой черной на высоком каблуке туфле.

     Джейн! Красавица Джейн!

     Я покачал в знак доверительного согласия Дэниелу и Джейн и они оба обрадовались моему однозначному решению. Она довольная теперь моим положительным решением зачем-то снова вышла в коридор между каютами. Возможно, она решила подняться наверх, так как она подошла к Дэниелу и, прижавшись бедром красивой своей полной загоревшей до черноты правой ноги, взяла у него из рук бинокль.

     — Буря там за атоллом бушует действительно нешуточная — произнесла крошка Джейн — Яхту нашу хорошо качает и надо задраить все люки и иллюминаторы на Арабелле — сказала она — Уже воды порядочно волнами нахлестало по всем каютам. А что делается там за рифами!

     Сказав это, она оторвалась от Дэниела и, виляя демонстративно передо мной своими теми крутыми девичьими молодыми сучки половозрелой черными от плотного солнечного загара полными красивыми ногами, прошла мимо меня, слегка коснувшись, как бы случайно, ноги правым бедром и пальчиками левой руки провела по моему левому к ней развернутому плечу.

     — Я это сделаю сама, а вы еще побеседуйте — вдруг она произнесла — Раз Владимир стал нашим третьим членом команды.

     Джейн вышла в коридор между каютами. И стуча высокими каблуками шпильками черных туфлей, пошла по каютам, закрывать все окна на

     нашем судне. И, видимо поднялась наверх, на палубу полюбоваться на бушующий за песчаным атоллом Тихоокеанский шторм.

     ***

     Шторм был сильным, но не очень долгим и стих. Стих также внезапно, как и налетел. Всего день пробушевала буря. А к ночи стало тихо. Сразу в разрыве черных тающих в небе облаков показалась желтая Луна. Волны умерили свой дикий бушующий нрав, и Тихий океан сразу стал послушным и тихим как ребенок.

     Наступила ночь. Яхта вся в огнях бортового и палубного света, стояла в тихой после штормова красивой песчаной мелководной лагуне. И уже был на корабельных часах в главной каюте час ночи. Я в беседе с Дэниелом даже не заметил, когда это произошло. Было уже два часа ночи, где-то час сорок пять на часах в главной каюте «Аrabelle».

     Яхта перестала качаться и стала на ровный киль в сказочно красивой атолловой лагуне, с белым серебрящемся в лучах желтой Луны песке.

     Послышался скрип двери, и на пороге главной центральной каюты, появилась сама Джейн. Она, открыв все каютные иллюминаторы яхты, побывав на палубе, вернулась в свою каюту и теперь назад к нам с Дэниелом. Она, снова стояла на пороге перед нами.

     — Кто-нибудь хочет сегодня окунуться в лагуне?! — она была уже в ином более чем приподнятом настроении. Ее черные как ночь за иллюминатором главной каюты Арабеллы девичьи глаза, сверкали лукавством ...   и соблазном.

     Мы с Дэниелом посмотрели на нее. Она была в другом уже более длинном, до самых почти пяток, такого же телесного цвета домашнем халате, распахнутом, нараспашку. И из-под, которого, выглядывал на тоненьких лямочках и замочках туго натянутый на ее гибкую в тонкой

     талии обалденную фигуру купальник. В контраст загорелому ее Джейн девичьему двадцатилетнему телу. Купальник был белого цвета.

     Джейн показывая свою полунаготу своей безупречно красивой девичьей фигуры, встала в проеме открытой из красного дерева или пластика каютной двери, выставив напоказ круглым красивым пупком мне свой загоревший до черноты живот. Ее такая же черная, почти от загара девичья молодая грудь, трепыхалась от возбужденного страстного дыхания в тесном стянутом лепестками на торчащих больших черных сосках латиноамериканки лифчике. Застегнутом, где-то сзади. На ее узкой загорелой спине. А соблазнительный ее с круглым пупком живот аккуратно нависал изящным овалом над тугим стянутым на ее крутых полных бедрах ног пояском белых, как и лифчик узких донельзя с косыми широкими вырезами плавок, подтягивающих девичий Джейн ее волосатый с промежностью лобок. Ее девичьи ноги были изящны и стройны от верха и до самых пяток и ступней во всей своей нагой красоте красовались передо мной, соблазняя взор русского моряка.

     Джейн, отстегнув золоченую булавку, распустила свои смоляные чернотой волосы по плечам и спине, откинув их руками назад, и игриво посмотрела на брата Дэниела, одарив взглядом умышленно чужестранца

     меня. Она громко и маняще произнесла — Кто-нибудь — намекая на обоих — Купаться пойдет? Вода после шторма теплая!

     Мы переглянулись друг на друга.

     — Ну, решились! — она еще раз повторила — Поплавать со мной! Ну как хотите, а я пойду! — громко произнесла, почти радостно Джейн и бегом смеясь, как совсем молодая девчонка, бросилась наверх по лестнице на освещенную луной, звездами и светом палубных и габаритных огней палубу.

     Дэниел, оставив мрачные мысли и воспоминания, соскочил с кресла и бросился за ней. Я решил следовать следом и поднялся на палубу яхты.

     Джейн уже плескалась в теплой гладкой как зеркало воде ночной лагуны. Дэниел сбросил все с себя и в одних только плавках красного

     цвета прыгнул в воду с борта, перемахнув бортовые защитные леера Арабеллы.

     Джейн радовалась купанию и смеялась, плескаясь в воде со своим братом, а я только стоял, оперевшись руками на леера яхты, и не сводил с них глаз.

     — «Ну как совсем дети» — думал я — особенно Дэниел. Тот кричал от счастья и плескался в Джейн водой. Он подныривал под нее и дергал

     за ноги, а она визжала на всю ночную лагуну.

     Я и сам был еще достаточно молод. Тридцать лет это еще не такой уж для мужчины возраст. Хотя биография была как у пятидесятилетнего. Пришлось пожить в разных условиях и местах. Потерпеть немало лишений в жизни. Этот развал страны и флота. Пришлось искать работу, пока не прибился на торговый флот. Потом наемный флот. И вот я здесь. По сравнению с этими, хоть уже и взрослыми, но отчасти еще детьми, я у жизни ветеран. Я улыбнулся сам себе.

     Я любовался Джейн. Она, громко заливаясь, хохотала в воде у самого борта Арабеллы вместе с Дэниелом. Дэниел тоже хохотал и баловался водой с сестренкой Джейн.

     — «Что они еще видели в жизни?» — думал я — «Просто рано взрослевшие дети и все. Дети, на пути к взрослой жизни, по воле рока оторванные от родного дома. Взявшие на себя тяжкий груз поисков гибели родного отца. Движимые благородными поступками и решившиеся в одиночку ради поисков на такой отчаянный морской поход» — я смотрел на Джейн и Денниела и думал, о их безопасности в этом океане. Особенно о Джейн, практически взрослой и очень красивой. Уже половозрелой девице и способной рожать детей. Она как более старшая, по возрасту взяла шефство над своим более младшим братом Дэниелом. Она единственная здесь среди нас теперь двоих женщина, уже думающая о серьезной семейной жизни. Это видно было в ее убийственно черных как у цыганки глазах. Когда я сказал ей о том, что она нравится мне, она не отреагировала холодно и непонимающе. Она все поняла и, похоже, отнеслась к моим взглядам довольно серьезно. Она хотела уже кого-нибудь любить, а не только заботится о своем совершенно, рано

     повзрослевшем брате. Ей давно уже нужен был близкий человек. И вот я появился на их яхте. Случайно или нет, Бог мне судья, но я влюбился в Джейн с первого взгляда, как только ее увидели мои глаза. И вот я любовался больше ей, чем Дэниелом с борта Арабеллы в темной ночной воде коралловой лагуны. Не примите превратно мои такие описания крошки моей Джейн, но я с ума сходил по ней, и это выражалось вот так в моих безумствующих к ней страстных мужских

     чувствах, почти тридцатилетнего русского моряка. Неприкрыто и ярко на суд читателя в красочных столь описаниях моей любвеобильной пассии.

     Вот и сейчас, вдоволь наплескавшись в воде Джейн, поднялась на освещенный огнями палубы борт Арабеллы, по спущенному ею же с левого борта перед купанием яхты трапу. Не торопясь вихляя, специально передо мной, выразительно загорелыми шикарными бедрами и держась за поручни голыми, как и сама девичьими изящными в загаре руками, она поднялась прямо рядом со мной. Джейн встала, возле брошенного ею на поручни своего длинного до самых ступней ее прелестных ножек халата. Она, встала передо мной, своей невысокой девичьей точеной, загорелой, как словно вырезанной из черного дерева изящной фигуркой, молча глядя в мои изумленные теперь от ее неземной девичьей красоты мужские глаза.

     Джейн хотела, чтобы и я подключился к затеянной ею той занятной, соблазнительной для мужского сердца ночной игре. Она хотела заманить меня тогда собой, но я умышленно не поддался на женскую такую провокацию. Хотя это было трудно сделать, скажу честно. С моими-то, безотказными взглядами на женский пол.

     Освещенная ярким палубным светом, звездами и луной. Облепленная по спине и плечам своими мокрыми длинными черными, как смоль вьющимися волосами, она встала рядом со мной, глядя на меня прямо в глаза своими красивыми гипнотическими черными, как у цыганки глазами. Взявшись за поручни, как и я бортового ограждения, одной своей загорелой, как уголь рукой, почти вся черная от загара и голая, в купальнике, который трудно назвать купальником, так одно

     название. Из белых полосок тоненькой шелковой материи. Джейн как некая сказочная нимфа или русалка стояла передо мной в одних узких

     тоненьких обтягивающих ее туго те крутые шикарные бедра, таких же белых, как и на выпирающих вперед грудях девицы брюнетки лифчик

     плавках. Мокрых, от морской соленой воды и еле закрывающих молодой двадцатидевятилетней девицы волосатый с влагалищем лобок. По округлому девичьему с обворожительным пупком в тяжелом дыхании загорелому до угольной черноты, дрожащему на ночном воздухе животику, струилась ручейками соленая вода. Она сбегала на тугой поясок тех узких стянутых туго на ее крутых овалах полных, как и ее девичья попка загорелых почти черных бедрах ног. И он сейчас особенно красиво нависал над тем пояском ее тонких белых из шелка плавок. А торчащие крупные соски, эротично выпирали сквозь треугольные лепестки стянутого туго на жаром пышущих грудях и узкой девичьей спине тоненькими лямками лифчика, по которым струилась также соленая морская теплая вода.

     Она струилась по обворожительно красивым и круто обрисованным в широких косых вырезах плавок загорелым до черноты крутым бедрам ее ног. И тоже стекала ручейками вниз от самого девичьего обрисованного шелковой натянутой туго тканью влагалища и лобка по красивым девичьим коленям и округлым загорелым полным икрам невысокой латиноамериканки, образовываясь у девичьих ее Джейн маленьких красивых аккуратных таких же, как и тело загоревших ступней, в водяную лужицу на палубе яхты.

     — «Боже, какая ты красивая Джейн!» — я сходил с ума — «Черная, почти как уголь от ровного гладкого загара. Словно водная некая русалка или ...   змея, гибкая с этой безумно красивой с торчащими сосками в белом лифчике черной от загара грудью и полненьким выпяченным в мою сторону нависающим над пояском таких же белых плавок женственным с круглым соблазнительным пупком животом!». Помню, как застучало сразу мое русского моряка сердце — «Эти ее округлые полные бедра ног, и красивые такие же полные икры. И маленькие мокрые в лужице морской воды с красивыми маленькими пальчиками ступни».

     Она стояла передо мной в ярком корабельном освещении и желтом свете Луны и, мы, молча, смотрели друг на друга.

     — «Что ты делаешь со мной Джейн!» — твердил обвороженный ее красотой про себя я, уже ни думая, ни о чем более, как только о ней.

     Эта невысокая, точеная смуглая с тонкой гибкой как у восточной танцовщицы талией и крутыми бедрами ног ее фигура сводила меня с ума. Я представил, как она будет выглядеть на горящем дневном горячем полуденном солнце. Этот чернеющий блестящий и переливающийся ее отлив загоревшей девичьей нежной кожи, я аж, замечтался, навалившись на перила защитных лееров Арабеллы. Меня охватил даже любовный жар во всем моем теле, и зачесалось не стану скрывать промеж моих ног в штанах.

     Даже название яхты меня теперь взбудораживало не на шутку и заводило. Оно подходило Джейн и сочеталось с этой красивой загорелой

     в моих сексуальных мечтаниях полуголой русалкой. Хозяйкой этой яхты, если не считать ее двадцатисемилетнего родного брата Денниела. Этакая

     с ног сшибательная капризная пиратка, капитанша нашего теперь с Дэниелом пиратского судна. Я кстати когда-то давно читал один рассказ о пиратах и там как раз так назывался пиратский корабль. Корабль капитана Блада. Да точно вспомнил. Рассказ назывался «Одиссея капитана Блада». Автор, по-моему, Рафаель Сабатини. И она действительно командовала парадом на нашем теперь судне. Как старшая, над своим младшим братом. Но не это главное. Главное я понял, что Джейн была теперь моей. И брата ее я тоже полюбил как родного. Как то все произошло быстро. Мы стали за такое вот короткое время как родственники. Думаю и Дэниел мгновенно прирос ко мне. Я был единственным мужчиной, да и более взрослого возраста и нужен был

     Дэниелу в поддержку в их нелегком морском плавании. И как опытный уже моряк и товарищ на всякий возможный случай.

     Вот только Джейн пока не принимала меня. Точнее побаивалась, хотя я казалось мне, привлек ее внимание как мужчина. Я чувствовал ее откровенное ко мне расположение и одновременно недоверие. И как к

     иностранцу и как к мужчине. Ее уже тянуло ко мне, но, она боялась и за себя видимо и за своего родного брата. К тому же она была старше

     его, года на два, как я узнал ранее со слов Дэниела, еще общаясь с ним во время надвигающегося на эту прекрасную коралловую бухту океанского шторма. Ей было двадцать девять, а Дэниелу двадцать семь и он иногда подчинялся и слушал Джейн, если она была довольно настойчивой в споре с ним. Тут только она не спорила с Дэниелом, понимая, что все же помощь моя будет очень даже если что кстати. Но все же, высказывала мне свое недоверие в общении со мной и

     старалась сильно со мной не общаться. Только вот теперь что-то не так. И вскоре случиться то, что заставит ее поменять обо мне мнение и полностью открыть свою мне девичью душу.

     — «Ах, Джейн! Моя Джейн!» — твердил я как безумный, не сводя с нее глаз, любуясь ей в мерцании звезд и желтом свете луны. В ярком габаритном и палубном освещении нашей яхты Арабелле.

     Джейн вскинула вверх свои девичьи такие же загорелые почти черные руки и пальчиками их забрала в большой комок на своей милой головке, над своим остроносым миловидным чернобровым личиком в смуглом загаре, черные смоляные мокрые длинные вьющиеся как змеи по ее плечам, грудям и спине волосы. Отведя их в сторону отжимая воду, она стояла, выгнувшись в спине и выпятив свой тот девичий в ручейках воды жаркий круглым пупком животик в мою сторону, словно давая возможность оценить ее красоту лично мне. Красоту безудержной в любви самки и будущей матери. Она так стояла передо мной в таком потрясающем соблазнительном виде будущей моей любовницы.

     На ее миловидной загоревшей смуглой до черноты девичьей головке блестели в ушах маленькие золотые кольцами сережки, ранее незамеченные мною из-за ее шикарных густых и черных как смоль волос.

     Она, холодно улыбаясь, смотрела на меня, но стояла специально, вот так передо мной, зачем, если ей я был бы безразличен?

     Нет, моя милая Джейн, я не был тебе безразличен. Теперь это точно. Я видел это в ее наигранно холодных равнодушных глазах. Девица знала себе цену. Она проверяла меня сама. Сама собой, соблазняя мокрым голым девичьим безупречно красивым телом.

     Тут на борт поднялся и брат Джейн Дэниел. Такой же загорелый красивый телом парень, и посмотрев на нас, он произнес — Не замерзли? Может, пойдем теперь вниз? Становиться к ночи прохладно.

     ***

     Действительно становилось прохладно, но я не заметил стремительного ночного похолодания воздуха после шторма распаленным любовью к Джейн сердцем русского тридцатишестилетнего моряка. Было три часа ночи, и стоял ночной безветренный после бури штиль. Штиль и затишье в нашей песчаной лагуне этого атолла.

     — Я хотел спросить у тебя Владимир — задал мне вопрос Дэниел, отвлекая мои глаза от своей обворожительной полуголой сестренки — Ты владеешь аквалангом?

     — Да — ответил ему я — Более-менее. Был в армии на флоте в группе ремонтной аварийной группы на подводной лодке. Кое-чего в этом понимаю тоже, как и судах.

     — Вот и отлично — ответил Дэниел радостно — Завтра поплаваем в аквалангах по этой лагуне. Надо проверить акваланги. Они новые, как и

     эта яхта. Я много плавал в разных аквалангах, но эти еще не проверенные в работе на глубинах до ста метров. Тут думаю, есть такие глубины и даже, глубже.

     Дэниел оставив нас с Джейн, словно понимая, что между нами, что-то завязывается, нырнул в дверь трюмного каютного коридора.

     Я остался теперь наедине со стоящей перед собой полуголой его сестренкой Джейн.

     — Ну, что пойдем — я сказал с заметной возбужденной дрожью в своем голосе Джейн и осторожно, чтобы не коснуться ее голого тела и не сорваться с катушек от любви к ней, мимо нее, пройдя, спустился тоже следом за Дэниелом к каютам яхты. Она, взяв с поручней ограждения ранее брошенный свой тот длинный домашний халат, молча, проводила меня долгим завораживающим взглядом черных как сама ночь глаз, словно насмехаясь над моей нерешительностью, как над мальчишкой. И вправду, что со мной? Мне было как-то не по себе. Джейн удалось произвести на меня губительное впечатление своей обворожительной

     загоревшей девичьей фигурой. А я не решился сейчас. Не решился, как мужчина коснуться ее.

     Раньше такого со мной не было. Помню, я смело обжимал любую в портовых барах девку. И даже такую же порой молодую, как и Джейн проститутку. Но, то были проститутки, а тут совсем другое.

     Мое сердце стучало как ненормальное в моей груди, и я дышал тоже, как ненормальный и она видела это. Это было заметно. Это нельзя было скрыть. Скрыть даже то, что выпирало у меня в штанах, так и надетых на голое тело. Думаю, она видела это и все понимала, как это понимала жаждущая любви настоящая самка.

     Я спустился вниз и прошел снова в главную яхты каюту. Там был Дэниел и гремел бутылками и посудой. Он сам накрывал на стол.

     — Проходи Владимир — произнес громко он — Садись туда — он указал теперь на кожаный стоящий чуть поодаль от столика и кресел диван и я сел, на него глядя, как Дэниел ловко управляется один с посудой и

     едой. Он глотнул своей недопитой еще в стеклянном стакане Текилы и кромсал ножом тунца и какую-то приправу к нему. Прямо в большой керамической белой тарелке. Дэниел шустро орудовал ножом и вилкой, разрезая то, что надо было разрезать, и раскладывал по тарелкам. У меня защекотало внутри в животе от изобилия пищи и деликатесов. Такого я не пробовал даже в портовых кабаках. Было много ...   разных фруктов и море продуктов.

     Джейн спустилась следом за нами и в ее каюте заиграла музыка. Все тот же «Мotley Crue» в кассетном магнитофоне. Яхта задрожала от рок-музыки и загудела переборками кают.

     Дэниел посмотрел на меня, как я посмотрел в сторону трюмного яхты коридора, туда, где загудела рок-музыка.

     — Она постоянно так делает — сказал, глядя на меня он — Дурачится сестренка. Кровь горячая играет в ней, индейская. Хочет привлечь твое внимание. Я вижу, ты приглянулся ей.

     — Ну, дак она совсем уже взрослая — произнес я ему — Пора замуж.

     — Да уж — ответил он подталкивая мне тарелку с резанным тунцом.

     — Дэниел — произнес я, пробуя то, что было на тарелке в соусе и приправе — Слушай очень вкусно!

     — Ты наверное, до того как отправился в океан работал поваром — спросил почему-то почти не думая от голода у Дэниела.

     — Угадал Владимир — ответил, засмеявшись Дэниел — Раньше мне приходилось работать тоже везде и даже поваром. С четырнадцати лет.

     — Так значит, у тебя Дэниел жизнь тоже не совсем была маковой — отпарировал ему я.

     — Ну да — он ответил снова — Я Владимир по профессии археолог, но приходилось в студенческие годы подрабатывать то там, то там. Ну, там

     на всякие карманные расходы. Да и деньги на колледж нужны были мне, как и Джейн. Она тоже работала.

     — Работала? — спросил я — Тоже на колледж?

     — Нет для себя и для меня — он снова ответил, занимаясь своим поварским у столика делом — Она стюардесса по профессии. Вот уже три года пока из-за травли связанной с рейсом 556 не потеряла работу.

     — Рейс 556? — спросил, пока не понимая про что Дэниела я.

     — Рейс Боинга нашего отца — пояснил Дэниел — Рейс самолета пропавшего в океане, которым командовал мой с Джейн отец. Она помогала мне

     деньгами во время моей учебы. Одним словом сестренка, любящая своего братишку. Дэниел засмеялся.

     — Значит, Джейн работала в компании своего отца? — спросил снова я у Дэниела.

     — Да работала — ответил он — Джейн работала в той же компании, что и наш отец до поры до времени, пока не случилось это.

     — Вообще-то мы не коренные Американцы мы из Южной Америки — сказал Дэниел — Из Панамы.

     — Я это и так понял — произнес я — По вашему загару и цвету кожи. Южноамериканская горячая кровь — и заулыбался.

     — Да. Мы с отцом переехали, пока была жива мама в Штаты в Сан-Франциско. Отец стал работать в этой компании по приглашению как отличник пилот, сразу после армии. Такое редко бывает, но у отца были заслуги в ВВС и его перевели. Вот мы и переехали. Мы были тогда еще малолетками. Джейн было пятнадцать. И мне тринадцать лет. Потом стало сложнее с работой, как у мамы, так и у отца. Мама умерла от рака, и отец нянчил нас обоих. Вот пока мы не достигли этого возраста. И вот и его не стало — Дэниел замолчал и уставился в тарелку с резаным тунцом. И поставил на банкетный столик снова фрукты и вино. Тоже, что пила Джейн, разлив его по большим стеклянным бокалам.

     — Знаешь — вдруг он поменял тему — Тунец рыба не плохая. Если уметь ее приготовить. К коньяку или вину белому подойдет. Как насчет белого вина Владимир?

     Я, молча смакуя в стеклянном бокале белое вино, глотал слюнки от вида почти готовой еды, покачал одобрительно Дэниелу головой. Я просто хотел жутко есть. Да и вина теперь хотелось тоже. Дэниел открыл один иллюминатор в главной каюте, чтобы был воздух свежее. Сразу запахло ночным бризом со стороны океана.

     Теперь была моя очередь о себе, но тут появилась Джейн. Она уже была одета в длинный, шелковый халат, почти до самого пола, и подпоясанный тугим поясом в гибкой ее девичьей талии. Она скрыла

     под ним всю свою соблазнительную девичью демонстрационную мне наготу, подразнив сексуальные эмоции русского моряка.

     Мы с Дэниелом переглянулись друг на друга, молча и, посмотрели в ее сторону.

     — Ладно, вы тут гуляйте мальчики — она как-то это произнесла уже более миролюбиво, глядя, как мы собираемся далее беседовать и сидеть всю ночь. Попивая спиртное с фруктами и прочими деликатесами, какие раскопал на яхте Дэниел — И не вздумайте бузить, а то я вас обоих разгоню по каютам — Джейн зевнула — Ну пока мальчишки, я хочу спать. И она, снова сверкнув чернотой своих девичьих глаз, посмотрела на меня иным уже более ласковым взглядом. И тут же повернувшись, выпорхнула в коридор между каютами. Я проводил свою божественную красавицу томным ласковым любовным взглядом, и она не могла заметить этого.

     — Я вижу тут у вас богатый выбор спиртного — поинтересовался так к разговору я, сменив теперь тему — А не рано вам еще таким молодым это баловство спиртным?

     — Мы здесь одни в океане — ответил на это Дэниел — И делаем, что хотим Владимир. Пейте и налегайте на еду. Джейн ушла спать и кормить нас сегодня не собирается. Она была не в настроении и ничего не хотела делать кроме купания в ночной лагуне. Обычно она меня как кухарка пичкает по три раза в день, но сегодня ей захотелось спать — он посмотрел на меня таким взглядом, будто понимал, что я запал на его сестренку и произнес — Вообще у нас в Америке со спиртным все обстоит более демократично, чем, наверное, у вас в России. Я так понимаю?

     — Правильно понимаешь Дэниел — ответил я, видя его выражение глаз — У нас это вообще жестоко пресекалось в свое время. Это теперь каждый делает, как хочет и не смотрит на возраст. Демократия будь она не ладна.

     Мы, похоже, сейчас думали об одном и том же, но говорили о другом.

     Дэниел замолчал, будто думая о чем-то. Потом произнес — Знаешь Владимир — он посмотрел мне в глаза — Ты ей точно понравился. Я знаю — он, не отрываясь, смотрел на меня, держа стакан с Джином в руке. И, похоже, от тебя у сестренки срывает крышу. Я хорошо знаю свою сестренку Джейн. Она ни к кому так себя не показывала. Вот так открыто и вызывающе. Он пригласил меня к готовому столу, и я сел снова с дивана в кожаное кресло напротив Дэниела.

     — Джейн заметно переменилась с момента ночного купания — Дэниел продолжил.

     — Я это понял Дэниел — ответил Дэниэлу я — Она мне безумно понравилась как женщина. Это между нами мужиками.

     — Да я понимаю Владимир — ответил, улыбнувшись Дэниел — Я не буду протестовать, если у вас что-то здесь завяжется. Джейн девочка уже

     взрослая практически, как и я. И уже сама отвечает в личных отношениях за себя. Так, что... если, что, то помогу, скажу что ты от нее

     без ума — и тут же снова Дэниел спросил — Ну так, что завтра поплаваем в аквалангах по лагуне Владимир?

     — Да поплаваем — довольный ответом Дэниела и более радушным взглядом Джейн согласился с охотой я — Обязательно, если надо поплаваем Дэниел.

     Музыка в каюте красотки Джейн затихла, как и она сама, пообещав идти спать, стреляя на меня совратительно черными убийственными девичьими глазками.

     Я вкраце под бутылочку белого вина с тунцом на пару с Дэниелом изложил историю своей русского моряка жизни. Тоже своего детства и всей жизни. Начиная чуть ли не с момента рождения в 1967 по теперешний 2006 год. Чем произвел недвусмысленное впечатление на теперешнего моего молодого морского коллегу. Мы так просидели, чуть не до утра, стараясь не особо громко шуметь и потом Дэниел, проводил меня в отдельную уже мою каюту. Добротную скажу, как и все на Арабелле, каюту, обставленную необходимой такой же добротной встроенной полированной не дешевой мебелью, сказав, что до этого тут жил некий мистер Смит, который, плавал когда-то на этой яхте со своими девочками и женой. Вот и кают тут на яхте аж девять, с постелями и всем таким. Есть и камбуз кухонный и туалеты, аж три. И есть две душевые. В целом яхта не такая уж маленькая, как может показаться на первый взгляд с внешности. Мы, шатаясь от выпитого, и уже обнявшись, почти как братья провели экскурсию по трюму

     Арабеллы, стараясь тихо, чтобы не разбудить сестренку Дэниела Джейн, осели в моей теперь выделенной мне на время плавания Дэниелом и Джейн каюте. Разводя пьяный разговор о предстоящем ...   плавании и о сестренке Дэниела Джейн.

     Потом Дэниел ушел к себе, а я уснул в наступившей тишине, под шум бьющейся о корпус Арабеллы морской соленой в ночной коралловой песчаной бухте атолла воды. И звон о графин пустого стеклянного стакана на теперь моем в моей теперь каюте, прикроватном столике. Я был пьян, как и Дэниел. Но был счастлив своим чудесным спасением. Новым другом и моим спасителем Дэниелом и особенно его сногсшибательной его сестренкой красавицей Джейн. Приближалось новое Тихоокеанское тропическое теплое утро моего чудесного спасения и знакомства с двумя молодыми, и очень интересными, загорелыми до угольной черноты спасшими меня американцами.

     ***

     Джейн в своем почти обнаженном первозданном виде снова стояла на верхней палубе Арабеллы. В лучах восходящего солнца, снова почти

     голая и черная от загара как некая водная змея или морская русалка, забравшаяся на борт нашей яхты. Было девять двадцать утра.

     Она, снова приняла освежительный утренний душ. Сбросив с себя все до купальника, стояла у правого борта напротив длинной палубной иллюминаторной надстройки напротив мачты яхты, выгнувшись в спине и подставляя свой девичий красивый пупком животик восходящему солнцу и прикрыв кистью правой руки свои убийственной красоты черные как у цыганки глаза, смотрела, куда-то вдаль в сторону открытого океана. Она снова забрала свои длинные вьющиеся змеями густые черные как смоль волосы в тугой пучок на миловидной головке под золоченую большую булавку. И я, поднявшись на палубу вместе с Дэниелом оценил красоту этой прелестной нимфы, видя снова ее еще и тоненькую девичью шею над крутым скосом ее женственных, загорелых до черноты плечей. Блестящие в ее миленьких девичьих ушах, на восходящем утреннем солнце золотом маленькие круглые колечками сережки. Ее гибкую красивую узкую спину и, конечно же, опять ее крутобедрые овалами прелестные девичьи такие же черные от загара, как и все Джейн, тело вплоть до самых голых аккуратных ступней ноги.

     Я рассмотрел ее полуобнаженные ягодицы прелестной девичьей упругой попки в тугих стянутых тугим пояском на бедрах ног белых плавках. То, что не увидел тогда ночью, теперь мог увидеть утром.

     Джейн держалась левой девичьей рукой, за леера бортового яхты ограждения.

     Дэниел, поднявшись на палубу, выключил весь наверху свет и проследовал к ней, и она как старшая сестра, поцеловала младшего своего брат в щеку, и Дэниел ее тоже поцеловал, как младший брат и

     как это было вообще повсеместно, принято у них американцев. Он быстро спустился в другой отсек на носу яхты и исчез на какое-то время там, оставив меня наедине с моей мною возлюбленной Джейн на палубе Арабеллы.

     Она стояла по-прежнему ко мне спиной, словно, ждала моего приближения. И я тихо и быстро подошел к ней, прислонившись

     мужской своей русского моряка грудью, к ее оголенной загорелой до черноты девичьей спине. Спине молодой двадцатидевятилетней американке. Я почувствовал, как Джейн слегка вздрогнула, но не пошевелилась. Она ждала этого. Ждала меня и это точно. Ждала, что я это сделаю. Я положил свои руки на ее выпяченный яркому утреннему набирающему жар тропическому солнцу девичий живот и прижал к себе. Она задышала тяжело, и я это почувствовал, но не пошевелилась.

     Я вдохнул ее запах тела. Девичьего молодого безумно красивого тела. Запах сексуальной дикой до любовных страстей сучки.

     — Вы мне сказали тогда в главной каюте, что я вам нравлюсь — произнесла, не поворачиваясь ко мне своим миленьким личиком,

     красавица Джейн. Она почему-то обращалась по-прежнему со мной на вы. В отличие от Дэниела, она по-прежнему побаивалась меня и была далеко неравнодушной. Это двойственное девичье чувство, было пока преградой нашего близкого общения и вот...

     — Да — произнес полушепотом почти ей в правое ухо с золотой колечком сережкой я.

     — Обнимите меня — вдруг произнесла Джейн и чуть подалась, выгибаясь спиной назад ко мне.

     Я положил свою голову ей на голое нежное черное от загара плечо. Джейн отбросила свою миленькую с забранными в пучок длинными вьющимися змеями волосами назад, прислонившись к моей небритой мужской щеке своей девичьей черненькой щекой.

     — Не правда ли красивый рассвет — снова произнесла моя Джейн.

     — О, да! — произнес, помню я, обжимая теперь доступную мне латиноамериканку красавицу.

     Она, затерлась, как кошка, тяжело дыша, только не мурлыкая, о мою голову, а я провел своими мужскими жадными теперь до девичьих прелестей руками по ее гибкому изящному, словно выструганному из черного дерева телу. Вниз по ее узкой спине и гибкой как у восточной танцовщицы талии, до ее крутых загоревших бедер. Провел по ее шелковым белым тугим натянутым на лобок и те бедра, плавкам

     массируя пальцами ее Джейн ноги. Я почувствовал, аромат женской нежной загоревшей до угольной черноты кожи. Как задышала жаром

     любви ее стянутая плотно лямками белого шелкового лифчика полная страстная девичья грудь.

     Она опустила свои девичьи прелестные загорелые черные руки вниз и назад и пальцами и кистями, притянув сильнее за брюки меня к себе. Я

     уже был по-нормальному, теперь одет и был в нижнем белье и в своей постиранной свежей высушено родной одежде.

     Перед выходом на верхнюю палубу, когда я проснулся, она висела аккуратно на спинке стула в моей выделенной ночью Дэниелом лично после нашей тихой гулянки каюте. Это теперь была моя личная, как и у всех своя каюта. Дэниел сказал, что ночью заходила Джейн и повесила все белье вплоть до моих плавок мне на стул. Ее каюта была напротив моей и рядом с каютой Дэниела. Она, очень тихо войдя, повесила это мое нательное русского моряка белье на стул в моей каюте.

     — «Моя красавица Джейн!» — думал я, лаская ее своими дрожащими от прикосновений к ее телу руками — «Какая же ты, наверное, в любви неуправляемая сучка!».

     Интересно долго она стояла у моей постели, пока я, раскинувшись на ней, пьяный спал? Наверное, любовалась русским пьяным в матину моряком.

     — «Моя Джейн!» — я обнимал ее, прижавшись к ней, и целовал в ее загоревшую черную почти как уголь нежную девичью шею. Она глубоко и тяжко дышала и прижималась спиной ко мне. Я водил руками по ее бедрам ног и, осмелев, положил одну руку на ее подтянутый шелковыми белыми узкими до некуда, плавками под живот волосатый девичий лобок. Ощутил пальцами своей мужской руки ниже его девичье жаркое до любви влагалище. Пальцами, прижав его окаймленные черной полоской четко ощутимые половые губы. Пальцами я надавил на него, и она простонала. Помню, как колотилось мое сердце вновь, как ненормальное. Джейн застонала тихо, закрыв свои очаровательные черные как ночь глаза. Она тоже коснулась опущенной вниз рукой моего торчащего и возбужденного мужского достоинства. Которое выпирало из штанов, и готово было, броситься, теперь в бой к постельным подвигам.

     — Бог, мой! — простонал ей в ухо я, и она ответила — Любимый! Мой любимый!

     Все что дальше происходило между нами, происходило, молча, как договорившись, мы стояли, прижимаясь любовно, друг к другу, ощущая любовный жар каждого, и дышали как ненормальные, но молча, испытывая дикую страсть, друг к другу.

     — «Джейн! Моя милая Джейн!» — я негодовал от счастья сейчас, что смог ее коснуться. Это была действительно любовь. Любовь с первого взгляда. Я ощутил ее ко мне любовь. Я ощутил, сколько в Джейн сейчас было любви. Она нуждалась просто в любви. И она была не против.

     Она схватила своими руками мои руки и держала их раскрытыми ладонями так на своих бедрах и лобке, пальцами глубже проталкивая через плавки внутрь влагалища. Потом одну мою руку положила себе на трепещущую в жарком любовном дыхании девичью грудь. И я почувствовал торчащие ее большие груди от дикого возбуждения соски. Под лифчиком они выпирали наружу и ее девичья грудь, словно стала твердой и упругой. Джейн показывала мне, что хочет большего. Показывала своим дыханием и стоном. Она терлась как в неуемной ласке кошка ...   о мою небритую как наждак в щетине щеку своей девичьей щекой. Возможно, все это, пошло бы и дальше, но...

     В этот момент Дэниел вылез из другого отсека яхты с двумя гидрокостюмами масками, ластами и баллонами.

     — С трудом запустил один из фильтров — сказал громко, он, глядя на нас обнявшихся. Он не был удивлен, как ни странно. Он даже вид сделал, как будто ничего не видел, как будто, так и надо.

     — Привет голубки — сказал, улыбаясь, как, между прочим, он — Кто-то вчера обещал поплавать со мной по дну этой красивой лагуны.

     Мы оба резко повернулись напуганные Дэниелом в его сторону.

     ***

     Дэниел поднес два акваланга и гидрокостюма к нам стоящим и обнявшимся и не скрывающим своих друг к другу взаимных интересов.

     — Ну как готов? — произнес Дэниел мне.

     — Да — ответил я — Я же обещал.

     Джейн недовольно глянув на брата, быстро отошла, молча, освободившись от моих объятий чуть в сторону, а я присел, рассматривая баллоны акваланга.

     — Это те самые новые акваланги? — спросил я у Дэниела.

     — Да — произнес он, искоса поглядывая на сестренку Джейн и улыбаясь ее смущению. Я видел, та даже злобно и осуждающе на него поглядывала, сверкая из-под вздернутых черных своих бровей черными, как ночь глазами, но молчала, отвернувшись на океан.

     — Я тоже делал вид, как ни в чем, ни бывало, только расспрашивал Дэниела о новых аквалангах.

     — Вот надо опробовать их на глубине — сказал он — Опробовать оба.

     — А для Джейн? — я вдруг сам как-то спросил — Есть акваланг?

     — Она теперь зыркнула на меня цыганским умопомрачительным взглядом и снова отвернулась в сторону. О чем она сейчас думала мне неведомо.

     — Здесь есть для нас всех — сказал Дэниел — Я предусмотрел все это. Даже есть компрессор для накачки смеси из сжатого воздуха и гелия запасные для длительного погружения баллоны. Джейн тоже будет с нами нырять, если придется.

     — Здорово — произнес я, осматривая шланги и ремни акваланга — Нус приступим! — восторженно радуясь возможности понырять в искрящейся на утреннем солнце лагуне.

     Я быстро натянул на себя гидрокостюм из прочной прорезиненной ткани синего, как и вода лагуны цвета, застегнув его спереди от пояса до самого горла. И застегнул на воротнике замок. Дэниел одел черный с красными вставками на руках и ногах костюм, застегнув его также на замок на воротнике, и Джейн вдруг подошла и помогла ему расправить кое-где загнувшиеся части.

     Она посматривала любовным взором черных своих убийственных глаз на меня через его плечо. Потом вдруг быстро подошла ко мне и впилась губами в мои губы, обняв меня прямо на его глазах. Дэниел

     удивленный, посмотрел то на меня, то на свою свихнувшуюся теперь от неудержимой любви старшую сестренку. Он смотрел довольный на нас, держа баллоны в руках.

     — Ну, хватит Джейн — произнес, Дэниел, поправляя наручные подводные часы и свинцовый пояс — Помоги лучше с этим.

     А Джейн, словно не слышала его, прижавшись полной шикарной возбужденной девичьей полуголой в белом лифчике купальника загорелой до черноты грудью и пупком голого живота к моему в акваланге животу. Она целовала меня, как ненормальная на виду у своего родного брата.

     — Джейн — сказал, снова Дэниел, качая удивленно и довольно черноволосой мальчишеской головой — Ну хватит сестренка. Помоги мне.

     Джейн наконец-то оторвалась от моих губ и, посмотрев любовно многообещающе в мои очумевшие от ее теперешнего поступка глаза, снова подошла к брату. Словно расписавшись официально при свидетелях со мной и уже с довольным видом и настроением, она помогла ему надеть баллоны с кислородной смесью и гелием для глубоких погружений.

     Акулы коралловой бухты

     Было десять утра, когда мы уходили вместе с Дэниелом в стремительное погружение. Разгоняя своим неуместным, наверное, здесь

     присутствием местных коралловых рыб, мы заплыли до середины лагуны, и чуть не касаясь дна, обнаружили ее самое глубокое место. Это было то, что надо.

     Джейн осталась на яхте и занялась готовкой нам после всплытия дневного обеда и вся в этих святых женских обязанностях хозяйки яхты исчезла внутри Арабеллы, строя мне глазки и ни сколько не стесняясь родного брата Дэниела пока мы были на верхней палубе до самого погружения.

     Как рассказал мне сам Дэниел с глазу на глаз, Джейн была отменной аквалангисткой, даже лучше его Дэниела. Это сейчас она как женщина приступила к поварским обязанностям, что и делала всегда в заботах о родном своем брате. Иногда Дэниел и сам баловал сестренку чем-нибудь из своей кулинарии. Он тоже хорошо умел готовить, что и делал довольно тоже часто. В отличие от меня морского бродяги. Я вообще не занимался ничем таким, вроде готовки и не учился этому. Жил по

     ресторанам и барам на пристанях портов и далеко от них не куда ни уходил до следующего плавания.

     Так вот Джейн, очень хорошо плавала, как русалка и по-разному. В разных стилях. Я это заметил в момент того ночного купания. Как она не хуже Дэниела подныривала под него и дергала его также за ноги. И с аквалангом умела отлично обращаться. У нее дома был разряд как раз по спортивному плаванию и нырянию. Кроме того она легко погружалась на большие глубины. Это была ее тренировка как

     аквалангистки в спортивной команде женщин по дайвингу. Она шустро и умело поправила гидрокостюм Дэниелу перед нашим с ним погружением. Мне предстояло в скором будущем увидеть ее те способности умелой дайвингистки на личном примере в паре, когда придет наше с ней время нырять в океанскую бездну. А пока, она не лезла, и не мешал Дэниелу заниматься своей работой, и, включив кассетный магнитофон, занялась уборкой и кухней на камбузе Арабеллы.

     Дэниел хотел проверить мои способности как русского моряка в условиях моря. Что я не хуже плаваю и тем более с аквалангом. Я ему был нужен не меньше чем Джейн. И роль Джейн как дайвингистки со стажем пока отошла на задний план и Джейн была не против. Она вообще была теперь ничего не против, при случайном появлении меня

     на этой яхте. Моя девочка Джейн. Моя безумной красоты мулаточка. Я не на минуту, не переставая, думал о ней и сейчас под водой у самого дна лагуны.

     Кругом были одни только кораллы и песок, как сахар, серебрящийся от солнца на дне мелководной лагуны. Совсем не так как на глубине.

     Дэниел показал мне правой рукой, что он будет первым кто опуститься на самое дно, проверив на давление и работоспособность акваланг. Я качнул в ответ одобрительно головой и он, оторвавшись от меня, и светя впереди себя фонариком, пошел как подводная лодка на погружение.

     Я остался ждать Дэниела на краю обширной чаши уходящей обрывистой стенкой вглубь лагуны. Максимальная глубина здесь должна не превышать ста метров, но может быть и более.

     Я посмотрел на подводные герметичные часы и засек время, рассчитанное на погружение. Если будет что-то не так и выйдет время как условленно мы обговорили с Дэниелом еще на яхте. Джейн к нашей работе подключать пока не стали, она ушла на кухню и, включив снова там внизу на всю катушку в кассетном магнитофоне рок-музыку, принялась варить что-то там, на обед, но то, что и спасет мне вскоре жизнь.

     Дэниел хотел проверить новый свой акваланг, как и мой на глубине. Мы должны были идти по очереди на погружение и сигналить при всплытии фонариками.

     В целом я понимал наша задача не особо сложная, спуститься на дно, самое глубокое дно здешней песчаной лагуны. Моя задача помочь

     Дэниелу на месте и сопровождать его до глубоководного погружения, но на самом деле не так все просто и безопасно. В случае нарушения установленного на погружение времени нужно было действовать немедленно и решительно. Это я знал и сам как в прошлом водолаз аварийной группы военной подводной лодки. Океан опасен даже здесь в самой казалось бы безопасной песчаной и коралловой лагуне, отрезанной высоким барьером прочных рифов от самого океана. Любое промедление

     грозило смертью аквалангисту. Тут и кессонная ...   эмболия и просто сама даже глубина и давление внутри толщи воды. Человек мог даже потеряться на незначительном пятачке территории дна, и порой требовалось много времени, чтобы его найти, а это тоже равноценно

     смерти для потерпевшего. Еще случаются приливы и отливы, и особенно опасны подводные течения на разных глубинах, вплоть до километровых. Человека может унести заживо сильным течением бог знает куда и его можно было не найти совсем. Кроме этого полно хищных и ядовитых рыб и моллюсков, которые стоило нечаянно,

     случайно задеть и яд мог убить за считанные секунды, вызвав паралич сердечной мышцы.

     Все это было надо знать, и я проинструктировал в свою очередь Дэниела на внимательность. Он был отличный парень и хороший ученик, и я не волновался особо за него. Все шло по плану и как надо.

     Джейн ждала нас наверху на самой Арабелле за готовкой обеда, на кухонном камбузе, я в это время у обрыва стометровой впадины глубокой лагуны и смотрел на время и в толщу синей уходящей в глубину воды. Я глубоко дышал и пускал отработанные пузыри углекислоты в воду и вокруг меня кружились маленькие рыбки, глотая их. Они мелькали перед моей маской черно-синего в воде акваланга. Я крутил осторожно по сторонам головой и заметил одну акулу.

     Это была серая рифовая акула. Она патрулировала в одиночку свой участок рифа. Возможно она пришлая из океана, но скорее она жительница самой лагуны и окрестностей, внешних рифа.

     Я сидел тихо и не шевелился, поглядывая на подводные часы. Сверяя время и надо было по времени возвращаться уже назад. Мой акваланг был малозаметен в воде и сливался с самой водой и дном лагуны. Эта акула могла быть здесь и не одна. Обычно эти острозубые пташки стараются охотиться на черепах или местную рифовую живность, но не побрезгуют и чем-нибудь, покрупнее, к примеру, человеком. Сами акулы не большие, но жутко быстрые и шустрые. И довольно часто стайные. Вот это меня и настораживало. Надо было

     сворачивать деятельность в целях безопасности и уходить домой из опасной воды. Надо было дождаться Дэниела.

     Вдруг снизу мигнул светом фонарик Дэниела. Он, подымался к поверхности осторожно, как я его учил. Да он и сам это знал, так, как нырял неоднократно с аквалангом. Вскоре он показался среди толщи воды в своем черном акваланге. Он медленно шел вверх и прямо ко мне. Я тоже мигнул ему фонариком, чтобы он точнее знал, где я.

     Акул становилось больше. Дэниел уже поднялся с глубины и показал рукой идти наверх. Он тоже понял, что мое погружение откладывается, и я покачал головой в знак понимания, и мы осторожно начали продвигаться в сторону яхты. Над самым дном медленно и спокойно не нервируя акул, которые стали кружить по всей лагуне и вокруг нас.

     Надо было делать ноги из воды.

     А мне надо было спасать Дэниела. О себе я как-то сейчас не думал. Наверно в этот момент проявились гены русского человека. Русского

     подводника моряка. И я, держа его за свинцовый балластный пояс, гнал впереди себя над дном лагуны.

     Акулы кружились вокруг нас, все ближе приближаясь к нам.

     Яхта была уже над нами, и надо было подыматься наверх, что мы и начали делать. А стая акул закружила над дном под нами. И это было,

     самое, сейчас опасное для аквалангиста. Они могли стремительно атаковать стаей при подъеме.

     Я показал Дэниелу жестами рук вверх, и он устремился на подъем, а я опустился в самую стаю акул, которые кружились уже под нами. Они

     видимо растерялись такому вторжению сверху и шарахнулись в стороны. Это был шанс и для меня и Дэниела. Я кружился вокруг вертикально, медленно загребая ластами в стае серых хищниц, которые вскоре снова вернулись на охотничью карусель.

     Одна шоркнулась об меня своим рыбьим боком сильно толкнув к своей мимо проплывающей соседке, и та сделала попытку укусить меня. Но я ударил хищницу подводным фонариком по голове, и та отскочила в сторону.

     Я почувствовал силу той толкнувшей меня хищницы на своем боку. Ее как наждак шкуру на своем теле. Прямо через акваланг меня обожгло трением жесткой чешуи акулы. Другие акулы меня, почему-то, пока не трогали. Но это пока. Пока не распробовали.

     Мне надо было выбираться как-то из этой дикой оголтелой стаи морских острозубых хищниц самому, хотя шанс попасть в акульи зубы более вероятным в отличие от всплывшего к трапу яхты Денниелу.

     Но я не мог, ни как решиться на подъем, продолжая вертеться в гуще увеличивающегося числа серых рифовых акул.

     Вдруг неожиданно и, наверное, на мое счастье они все как одна ломанулись в одну сторону всей толпой, наверное, увидели морскую черепаху или еще что-то знакомое и съедобное, привлекшее их акулий аппетит. Я, не теряя драгоценного времени начал быстрый подъем к яхте.

     Я быстро вынырнул и, не снимая ласты, полез, срываясь с лестницы на Арабеллу. Надо было уносить скорее ноги из воды. Баллоны стягивали меня вниз, а ласты соскальзывали со ступенек лестницы.

     Дэниел с испуганными глазами протянул мне руки и выдернул на палубу с опущенной в воду лестницы. Прямо с баллонами я упал на спину под их тяжестью и, выплюнув мундштук дыхательного шланга, я снял маску и расхохотался громко, как ненормальный, расстегивая на своей груди замок гидрокостюма. Я смотрел в напуганные, и теперь растерянные глаза Дэниела и хохотал, чудом спасшись от смерти.

     Тут ко мне подскочила и Джейн вся перепуганная. В своем том опять коротеньком домашнем халатике она вылетела из каютного трюма, теряя по дороге свои мягкие домашние тапочки. Она упала на колени прямо ко мне и легла на грудь, и я обнял ее.

     Джейн запричитала — Живой! Живой! — и приподнялась оперевшись по сторонам руками. Над моей грудью, выгнувшись в гибкой спине, как дикая кошка. И посмотрела на меня полными любви в слезах черными красивыми глазами. Кроме любви и слез в глазах Джейн ничего больше не было. Она сделала это совершенно, не смотря на своего брата Дэниела. Хотя того этакое поведение своей сестренки Джейн уже не удивляло.

     Но я был по-настоящему ошарашен.

     — Девочка моя. Да куда ж я от тебя теперь денусь — сказал, я ей, немного успокоившись — Разве я тебя теперь оставлю. Вы мне оба стали как родные.

     Она не на шутку напугалась, когда из воды выскочил первым, как ужаленный ее брат Дэниел. Сбросив баллоны и ласты с маской, прямо в гидрокостюме он бросился вниз в трюм к каютам.

     Он, крикнул — Акулы! Владимир! — и кинулся на кухню, как мне он потом рассказывал. Там, чуть дальше за углом главной каюты в конце коридора, где был на круизной яхте душ и технические комнаты. Слева, и, оттолкнув свою сестренку Джейн в сторону, чем не слабо ее

     перепугал, схватил первую попавшуюся кастрюлю с варенным мясным консервированным супом, который варила да не доварила Джейн, и

     вылил далеко по носу Арабеллы.

     — Так вот куда ломанулись рифовые акулы — проговорил я — Ты накормил их супом Джейн! — я разразился приступом дикого смеха с новой силой — Что было хоть за блюдо Джейн? — я, не унимаясь сквозь смех, спросил ее.

     Джейн встав с лежащего меня на свои колени, с заплаканными черными красивыми, но уже злобными глазами, посмотрела на своего, теперь тоже смеющегося до коликов в животе брата и на смеющегося

     дергающегося от смеха в судорогах меня. Как на сошедших с ума двух идиотов.

     Она, смущенная нашим идиотским над ней смехом, вспыхнув бешенством, ударила меня в грудь обеими руками, сжав свои загорелые маленькие прелестные девичьи пальчики в кулачки. С дикой яростью разгоряченной несправедливой обиды латиноамериканки Джейн крикнула — Дурак! Ты напугал меня дурак! — больно потом шлепнула мне по щеке ладонью своей руки и соскочила на ноги. Она, оттолкнув к бортовым леерным перилам ограждения с дороги Дэниела, крикнула ему в лицо — Ты, тоже дурак! Потом добежав босиком к палубной иллюминаторной надстройке до спуска в трюм к лестнице, подбирая по пути свои потерянные тапочки, еще раз резко повернувшись в слезах, выкрикнула — Какие вы все мужики дураки!...   — и убежала, рыдая, вниз в свою каюту.

     Недоверие и какие-либо по отношению ко мне с ее стороны сомнения были окончательно сняты. Я все понял, Джейн любила меня до полной одури. И это тому было ярким подтверждением.

     — «Бедняжка ты моя Джейн! Ты переживала за меня, за нас обоих!» — перестав дико смеяться, подумал я, снимая с себя баллоны акваланга. Я стащил с себя гидрокостюм и отдал его Дэниелу.

     — Надо ее утихомирить — сказал Дэниел, тоже успокоившись от дикого неконтролируемого смеха — Она, моя сестра, девица с норовом. Надо сделать так, чтобы суп был вылит не за зря. Долго будет дуться.

     — Я уже знаю — ответил я ему и пошел, вниз яхты к каюте Джейн.

      Моя обворожительная Джейн

     Я был практически целиком голым, босиком и в одних только плавках спускаясь к каюте Джейн. там было тихо. Я постучался в дверь ее

     каюты. Дверь была не заперта и открылась. Я вошел осторожно внутрь, переступив через маленький порог ее девичьей каюты. Уставленной встроенной, как и все каюты на яхте шкафами со сдвижными дверками из красного дерева или пластика. У кровати в углу ее каюты у самой стены борта и переборки стоял прикроватный столик. На нем, как и везде стоял ночник светильник, графин с водой, фрукты, бокал с красным вином и ее Джейн кассетный магнитофон. И я сразу же увидел Джейн.

     Она соскочила со своей постели и, повернувшись ко мне спиной, встала к оконному открытому иллюминатору лицом. Сложив свои красивые руки, кулачками сжав, на тяжело дышащей от любовного возбуждения жаром пышущей загорелой до черноты нежной груди, задрожала всем своим девичьим под халатиком телом. Она так долго держала планку неприступности и рокового женского соблазна, проверяя меня как мужчину, что сама, попалась на эту же свою уловку и сорвалась. Женщины!

     Джейн еще с первого взгляда положила на меня глаз, это было видно не вооруженным глазом. Еще там тогда на верхней палубе первый раз, когда при сильной качке, поймал я ее за локоток, было все ясно. Это ее слово — Не более, после слова — Спасибо, лишь намек на дальнейшие в скором будущем близкие отношения.

     — «Джейн! Джейн! Ты созрела как женщина — думал самоуверенно уже я — «И тебе уже нужен мужчина, такой как я и ты выбрала меня почти сразу, как только мы познакомились».

     Этот испуг и нервный срыв сказал о многом. И это понял и я, и ее братишка Дэниел.

     — Я не разрешала входить! — нервно произнесла громко Джейн — Уходи!

     Я стоял, заступив за порог каюты, и смотрел на мою любимую Джейн.

     — Посмотри на меня Джейн — тихо произнес я.

     — Уходи, прошу тебя Владимир! — она громко снова повторила, а я знал, что не надо отступать, как тогда на палубе. Сейчас самое время.

     — Джейн — повторил я — Я пришел к тебе моя милая Джейн.

     — Не стой, уходи — она уже тише произнесла — Прошу тебя Владимир.

     Уходи. Не мучай меня.

     — Прости меня Джейн — тихо и как можно только ласково произнес я — Я не хотел тебя хоть как-то обидеть, любовь моя.

     — Но все, же обидел — произнесла с глубоким сексуальным вздохом Джейн.

     Я тогда подошел к ней и обнял ее. Она, было, дернулась в моих объятьях пытаясь вырваться, но потом притихла, обмякнув и, прижавшись

     снова к моей груди узкой девичьей спиной, запрокинув мне на мою обнаженную мужскую грудь затылком голову и прильнув снова своею девичьей щекой к моей небритой щеке, заплакала.

     — Зачем только я согласилась с Дэниелом подобрать тебя. Зачем! — голос Джейн дрожал как натянутая струна — Что ты сделал со мной! Ты! Ты влюбил меня в себя! — произнесла Джейн — Я как дура влюбилась. Как безмозглая девчонка, школьница, влюбилась в тебя! И не вижу другой уже без тебя жизни Владимир! С того момента как увидела тебя!

     Я впился губами в ее черную от загара под воротничком халатика девичью молодую шею. Под забранными в пучок чернявыми, как смоль вьющимися волосами. Она громко и надрывно как безумная застонала, и обняла меня за шею руками, скрестив и сцепив свои девичьи на тех руках пальчики.

     — Джейн — произнес снова тихо и ласково я, и подхватил ее на свои руки — Джейн. Любимая и обворожительная моя Джейн. Вот, мы уже и на, ты — и положил ее на постель. Спиной и лицом к себе. Я упал буквально на нее, распахнув ее домашний тот короткий халатик, руками развязав широкий пояс и обнажая шикарную полную девичью, трепыхающуюся в

     белом шелковом лифчике грудь.

     Она не сопротивлялась, а только приподняла очаровательную ягодицами попку и позволила мне снять с себя шелковые узкие ее купальника те из белого шелка плавки, оголяя под вздрагивающим пупком от волнения округлым загоревшим до черноты животиком в черных волосах лобок и очерченное темной линией по контуру жаждущую любви девичью промежность. Широко в стороны расставив свои полные овалами бедер красивые по постели загоревшие ноги, Джейн раскрыла ее передо мной, разрешая мне взять себя. Она излучала из себя целый букет и аромат женских любовных запахов.

     — Я твоя любимый! — она громко говорила мне — Я твоя, возьми меня Владимир! Войди в меня! Ты единственный кому я это разрешаю!

     Джейн сама своими смуглыми загоревшими до черноты девичьими руками расстегнула тот свой купальника лифчик, сбросив его с грудей вверх на лямках себе под подбородок и подставляя мне под поцелуи

     черные большие торчащие навостренные в мое лицо соски. Ее девичьи трепетные упругие такие же, как и руки, загоревшие до угольной черноты молодые груди, закачались перед моими глазами, и я как чумовой, принялся ласкать свою Джейн снимая свои единственные на моем мужском нагом мускулистом молодого еще тридцатилетнего русского моряка теле плавки.

     ***

     — Что мы теперь будем делать ночью? — спросила еле слышно, шепча мне на ухо, моя в постели любовница Джейн — Если с утра начали?

     — Заниматься снова любовью — сказал ей я.

     — Бог мой, уже пять! — она простонала и прижалась ко мне всем снова голым своим черным от загара девичьим молодым и горячим телом

     двадцатидевятилетней латиноамериканки, обняв меня. Прижавшись своим овальным голым с круглым красивым пупком животиком и волосатым лобком, любимая прижалась влажной от моего семени женской промежностью к моему голому животу. Джейн теребила мои русые волосы своими обеими, девичьими, пальчиками обеих, как и ее все нагое красивое тело, загорелых рук, лаская мое лицо.

     — Какой ты колючий и не бритый — пролепетала ласково она — Мой любимый. Мой красивый Володенька — Джейн, произнесла мое имя по-русски, любовно разглядывала меня, глядя в мои синие с зеленью глаза. Потом тихо со сладостным придыханием уже по-английски, произнесла — Как ты думаешь, милый? — произнесла ласково и тихо шепотом, моя ненаглядная на ухо любовница Джейн — Нас сильно здесь было слышно?

     — Ты про твою скрипящую кровать любимая? — спросил я ее — Или про звон стакана и графина на прикроватном столике.

     Джейн моргнула черными своими влюбленными в меня ласковыми глазами. Поедая, молча, меня своим хищным любовным взглядом.

     — Не думаю — произнес я, чмокнув Джейн в ее полненькие исцелованные мною губки — Переборки в яхте и двери герметичные, думаю, Дэниел ничего не слышал. Если ты о братишке. Даже если слышал, то он мировой парень и все уже давно понимает про нас. Он классный парень твой братишка Дэниел любимая моя девочка.

     Она смотрела, молча на меня любящим и страстным от безумной ко мне любви пьяным взглядом черных, как будущая наша очередная любовная ночь глазами и молчала. Потом спросила — Сколько уже время любимый? — она прилипла приоткрытым ртом и губами к моему лицу.

     — Не знаю Джейн — ответил, целуя ее я, в ее смуглое до черноты от загара личико — Не знаю. Надо у Дэниела спросить. Чем сейчас он занимается?

     — Я не закрыла иллюминатор — произнесла с тяжелым любовным придыханием Джейн — Наверное, он все-таки все слышал любимый.

     — Ты сейчас только об этом думаешь? — произнес я ей.

     Она смущенно посмотрела мне в мои синие с зеленью ...   глаза.

     — Нет — ответила Джейн — Только о нас с тобой и приблизилась личиком к моему лицу, почти касаясь моих губ своими страждущими теперь постоянной моей любви алыми разгоряченными в поцелуях губками.

     — Какая ты горячая Джейн — произнес, помню я ей — Остыну я еще нескоро — я поцеловал ее снова в ее пухленькие девичьи губки.

     Джейн снова впилась в мои губы как пиявка и застонала надсадно и нежно, поглощая мою к ней любовь через мой страстный ответный

     поцелуй. Этот сладковатый и терпкий аромат ее латиноамериканки голого красивого девичьего вспотевшего от неистовой любви тела сводил меня с ума! Я захотел ее еще. Эту красивую теперь и только мою невысокого роста шикарную брюнетку.

     Но в это время послышались быстрые шаги в коридоре между каютами. И Дэниел появился в проеме дверей нашей теперь общей любовной каюты.

     — Опять они на горизонте! — сказал с волнением в голосе и глазах Дэниел. Он уже не обращал на нас как на любовников внимание. Дэниела занимало нечто другое. Он повернулся и кинулся бегом на верхнюю палубу Арабеллы.

     — Опять черная яхта! — вскрикнула Джейн, быстро, в испуге, выскочив из-под постельного со мной одеяла, оставив на постели лежать меня.

     Она, соскочив с постели, забросила быстро за спину руками длинные распущенные черные свои вьющиеся длинные волосы, натянула свои купальника белые из шелка узкие плавки на свои красивые загоревшие

     до черноты бедра. Набросив на такое же загорелое до черноты смуглое голое девичье тело, свой короткий халатик без лифчика, на голые

     загоревшие искусанные моими зубами и исцелованные моими губами полные с черными торчащими сосками трепыхающиеся на весу девичьи груди, Джейн выскочила в коридор и побежала наверх следом за Дэниелом. Я тоже соскочил следом за ней и увидел много крови на шелке смятых простыней, там, где лежала навзничь, подо мной, раскинув ноги Джейн. Следы результата нашей любви и ее кровь.

     — «Джейн, ты девственна! Боже!» — вырвалось в моих мыслях с ужасом — «Девочка моя! Ты не сказала мне! Я покалечил тебя! И не заметил даже!».

     Я был сам замаран ее кровью, но надел наскоро свои плавки на голую еще пока не загоревшую, как и все тело, задницу, и свои моряка светлые штаны, и так как есть выскочил тоже в коридор между каютами, совершенно босиком я рванул наверх.

     — «Женщины!» — думал, в негодования я, подымаясь по трапу наверх — «Терпеть боль через удовольствие и не единого слова что девственница!

     Вцепившись в мои волосы руками, и прижав меня лицом к своей пышущей жаром любовной страсти девичьей груди, ты через стоны

     радости и удовольствия терпела боль, доставляя и мне радость этого удовольствия и взаимного счастья любви нам обоим!».

     Уже вскоре я был на верхней палубе Арабеллы. Выскочив из каютного трюма, я увидел с правого борта Арабеллы ее. Ту опять на горизонте яхту.

     Эта была та самая большая черная яхта на горизонте на самой верхней кромке океанской воды. Далеко в принципе от нас, но была

     недвижима. Она не приближалась и не удалялась. Похоже, она следила за нами. Может там, на борту ее даже, да и наверняка, нас разглядывали в

     бинокли. Может даже рассмотрели, что в команде Арабеллы прибавилось.

     — Нельзя нам тут стоять — сказал друг Дэниел — Надо уходить с этого пустынного атолла. Мы тут как на ладони.

     — Да. Было хорошо тут — сказал я — глядя с тревогой на Джейн, стоя сзади ее, прижавшись к девичьей спине рядом с ее братом и обхватив ее своими руками вокруг жарко дышащего под халатиком девичьего

     животика. Она посмотрела ласково черными своими глазами полными безумной любви на меня снова запрокинув на грудь мне голову — Даже не позагорали мы с тобой на песчаной косе любимый, и отвела взгляд снова вдаль на горизонт.

     — Это они? — спросил я Дэниела.

     — Они самые — сказал Дэниел — Пора сниматься с якоря.

     Он побежал к носу яхты, где находился сброшенный в воду на цепи якорь.

     — Когда-нибудь они нападут — со страхом сказала Джейн — Я боюсь за

     Дэниела — произнесла, запрокинув вновь ко мне черноволосую с распущенными по плечам вьющимися по гибкой спине и плечам

     волосами голову, и глядя на меня своим убийственным любовным взглядом, моя черноглазая любовница Джейн.

     Я посмотрел на Джейн, на ее миленькое черненькое на заходящем вечернем уже солнце личико. Соскользнул вниз по ее домашнему

     нательному короткому халатику из шелка к обворожительным девичьим крутым от бедер ножкам. Меж них текла кровь. Прямо из ее поврежденного девичьего молодого еще не разработанного влагалища. Я коснулся рукой внизу плавок внутренней части одного Джейн бедра. Да это была кровь! Она текла ручейками по ее Джейн ногам, и Джейн умело, скрывала, превозмогая внутреннюю боль, своей истерзанной моей любовью промежности, любовно глядя мне в глаза.

     Она, попыталась шагнуть, и упала мне на руки, простонав от боли. Я схватил ее на руки и быстро понес вниз с палубы в каюты.

     Джейн в шоке испуга не чувствуя боли, выскочила к брату на палубу, а теперь ее нужно было нести. Она даже не заметила кровь, текущую по ее прелестным девичьим черненьким загоревшим ногам.

     — Джейн — произнес я, понимая, что перестарался от бешенной неудержимой любви к своей прекрасной пассии. Я порвал ее своим детородным членом, делая, женщиной. Джейн была девственницей! И я, нес ее в душевую в конце коридора мимо всех трюмных кают, прижимая, любимую к своей мужской груди, а она смотрела, не отрываясь на меня своими черными, как ночь влюбленными глазами молодой женщины.

     — Миленькая ты моя Джейн — прошептал на ухо я ей — Прости меня. Прости.

     Я, оставив, пока одного Дэниела на палубе, осторожно спустился с Джейн на руках снова к каютам.

     — Здесь должен быть душ. Где он Джейн? — она указала пальчиком вытянутой руки на конец коридора на одну из дверей.

     — Любовь моя — произнес ласково ей я снова — Нужны лекарства и бинты. Где здесь аптечка?

     Джейн положила мне голову на голое плечо, тяжело дыша, и смотрела на мое небритое лицо.

     — Не бритый, и такой красивый — шептала, она, повторяя, как безумная, в ответ мне — И только, только мой, и ни чей больше.

     За спиной появился Дэниел.

     — Что с ней? — спросил он у меня, следом спустившийся за нашими спинами в каюты.

     — Заболела Джейн — ответил я ему.

     Думаю, он понял я о чем — Ладно я жду тебя на палубе. Он сунул быстро мне медицинскую аптечку и проскочил мимо нас, чуть дальше и исчез за дверью еще одной крайней перед самым душем каюты.

     Слышно было, как он там гремел чем-то, а я пронес Джейн в душ и поставил под открытую нагретую горячую воду.

     — Не надо Володя — произнесла уже по-другому Джейн — Иди к Дэниелу. Я как-нибудь сама приведу себя в порядок.

     — Прости меня миленькая моя. Я не знал, что ты девственница. Прости — я извинялся, целуя снова прямо под водой, свою любимую — Ты не сказала

     мне. Я был бы осторожен. Прости.

     — Не надо извиняться милый мой — она ответила — Здесь есть и моя вина. Я отдалась тебе любимый, не думая ни о чем и сделала, считаю правильно — она произнесла, превозмогая свою боль — Ты достоин любви любимый. Ты хороший мужчина, я это, чувствую, вижу и знаю — она снова простонала, привалившись спиной к стенке душа под горячей водой — Иди я сама. Помоги братишке Дэниелу. Он один там забегался.

     Боже что со мной происходило тогда?! Я был на пике любовных страстей и приключений. Я не узнавал тогда себя. Я был совершено не такой, по своему складу и характеру. Я никогда не испытывал от женщин еще такого удовольствия, а тут, что-то стало со мной, что-то изменило меня в корне. Джейн своей безумной ко мне жертвенной женской любовью сделала меня другим человеком. Именно она привязала окончательно этой нитью безудержной безумной любви меня и к себе и к Дэниелу. Я теперь был другим русским моряком Владимиром Ивашовым, а не тем что был тогда и всю ту безбашенную пустую жизнь. Джейн наполнила мою жизнь своей ...   жизнью и за это я преданно благодарен ей несмотря на то, что она американка и, не смотря на то, что все закончилось так, как не должно было закончиться.

     — «Что ты со мной сделала моя красавица Джейн! Что ты сотворила со мной своей жертвенной любовью!» — не переставая о ней думать, думал я. Моя девочка! Моя любовница Джейн!

     — Давай за мной — скомандовал Дэниел — Давай за штурвал. Забудь пока про любовь.

     — «Экий командир этот Дэниел! Молодец! Для двадцатисемилетнего капитана Арабеллы очень даже ничего!» — подумал я, не обижаясь, как старший возрастом на его команды.

     Я последовал за ним снова наверх.

     — Прости, что я командую Владимир — он вдруг понимающе произнес, не оборачиваясь ко мне лицом и подымаясь по трюмному коридорному трапу наверх на палубу яхты.

     — Да нет ничего — произнес ему я — Ты ведь командир Арабеллы, а мне матросом быть не привыкать. Командуй, что и куда, раз такое дело.

      На просторах Тихого океана

     Дэниел задраил все открытые оконные иллюминаторы и запустил бортовой компьютерный навигатор. Тот, что находился за баром, открывающимся в специальный отсек дверью за деревянным винным шкафом из красного дерева в главной каюте Арабеллы. Он запустил программу быстрого хода на время и задал координаты по компьютерной карте, где были указаны глубины и мели в океане, по которым яхта должна будет после выхода их лагуны лечь на указанный маршрут к заданной точке. Включив для подзарядки одновременно здесь же, в специальном герметичном отсеке рядом с компьютером, генератор переменного тока. Для подзарядки от двигателей и сами аккумуляторы внизу в самом трюме Арабеллы.

     Дэниел сбегал в двигательный трюм нашего мореходного круизного скоростного судна и осмотрел оба по его бокам в отдельных бортовых отсеках с топливом бака и оба двигателя. Включив их на пульт управления яхтой. На оба вала и пятилопастных пропеллера.

     Он встал на носу у бушприта и раскрывшихся кливеров. Меня же поставил к штурвалу нашего теперь совместного и быстроходного судна.

     — Это теперь твое Володя место — он произнес, на ломаном русском, сокращая мое имя — Будешь рулить, а я указывать куда — и далее по-английски — Мы тут как в ловушке в этой лагуне!

     Дэниел произнес это по русский. Очень плохо, но видимо по случаю случившегося момента. И я первый раз это услышал. Это единственный раз, когда он это произнес.

     На поясе его летних светлых шорт висел в кобуре на ремне пистолет и рядом со мной у штурвала на ящике лежали винтовка М-16 и тоже пистолет «Bereta». Тут же стоял еще один ящик с патронами для этой же винтовки и ящик с пехотными осколочными гранатами. Лежала амеровская базука. Я подумал — «Наш РПГ-7 лучше, как ни крути». И шестиствольный многозарядный автомат гранатомет — «Вот это все же вещь при обороне» — подумал тоже я, насколько разбирался в оружии, будучи в прошлом военным.

     Похоже, это было еще не все. У Дэниела, оказывается, был в запасе целый боевой арсенал на борту Арабеллы. Так, что мы могли развязать целое сражение прямо на воде.

     — «А парень то не промах! Все предусмотрел в их с сестренкой походе! Молодец парень!» — восхитился я Дэниелом — «По крайней мере, будет, если что, чем защищаться, если и вправду будет нападение!».

     Одновременно с любовной радостью как то было мне не по себе. Заговорили нервы. Я подумал опять о Джейн. О ее безопасности. И о Дэниеле. Жизнь моя теперь приобретала смысл, даже если предстояло погибнуть, защищая этих ребят. Я здесь становился значимой единицей на борту яхты Арабелла, приобретая авторитет и любовь в глазах Джейн и Дэниела. Я получал то, о чем и не мог даже мечтать раньше. Я приобретал новую жизнь, ради которой стоило даже и умереть.

     — «За свою любовь стоило биться!» — подумал снова я и схватил руками один правый штурвал Арабеллы — «Биться за тех, кто спас меня и за ту безумную и жертвенную любовь, которой одарила меня моя ненаглядная красавица американка Джейн!».

     Я, точнее мы, тогда и не знали, что за сила была там на той большой черной преследующей нас яхте и на что способны там те люди, за

     большие деньги работающие на своих хозяев как бешенные собаки за кровавый кусок свежего мяса. Дэниел и Джейн не напрасно боялись встречи с ними. Они не знали точно кто они, но знали от кого они. Это я пребывал еще в неведении до последнего момента, пока лично не столкнулся с ними.

     Нам надо было в очередной раз оторваться от преследователей. Дэниел сказал можно попытаться затеряться среди множества пустынных атоллов и поменять на время свой курс. Вообще-то это была хорошая идея, и я поддерживал ее, лишь бы обезопасить Дэниела и мою любимую и ненаглядную Джейн от того что могло с ними случиться.

     На том мы с Дэниелом и порешили, на ходу снявшейся с якоря нашей круизной небольшой, но скоростной вооруженной водолазным и подводным исследовательским оборудованием в глубине носового отсека парусной яхты Арабеллы.

     ***

     Мы рвались на свободу. Свободу бушующих волн и океанской стихии. В небе над нами стояло яркое горячее солнце, но день клонился к своему закату, и на часах было уже шесть. Но до темноты надо было оторваться от той черной гангстерской яхты.

     — Рули Владимир — прокричал Дэниел с носа Арабеллы — снимая брезент с парусов нашей яхты и распуская их на остроконечной высокой гнущейся под напором ветра мачте. Надо было точно уходить с этой атолловой лагуны.

     — «Повеселились, и хватит» — думал я, наверное, как и он. Здесь действительно становилось крайне опасно, если так боялся Дэниел. Я вцепился пальцами рук за правый руль Арабеллы и занял вахту у пульта управления яхтой.

     Я толком еще не знал, с кем мы имели дело, но глядя на Дэниела, можно было понять, что стоило бояться, тех, кто был там в океане.

     Все это вооружение на Арабелле, и состояние постоянного преследования, как только я попал на эту круизную мореходную яхту, будоражило уже и меня русского моряка и не давало покоя.

     Надо было уходить. И чем быстрее, тем лучше. Быстрее в открытый океан.

     — Эти сволочи опять у нас на хвосте! — подбежал к штурвалам Дэниел и пощелкал какие-то переключатели на приборной панели яхты — они опять нас нашли!

     — Кто они Дэни?! — сокращая, чуть ли уже не по-родственному имя Дэниела, произнес я.

     — Те самые гангстеры! Чертовы наемники Смита, преследующие постоянно нас с Джейн! Они опять у нас на хвосте! — он напуганными глазами посматривал через меня, то на ту яхту далеко от нас, то в сторону узкого выхода, прохода из лагуны — Ничего мы снова от них оторвемся! — злобно как-то и даже злорадно произнес Дэниел — Мы уже не раз так делали! Пусть выкусят гады! Давай рули Володя! — он, произнес, по-русски сократив по-дружески мое имя. Это я ему посоветовал так меня называть, раз уж мы стали друзьями еще, когда мы общались при изучении управления Арабеллой. Когда он мне, показывал, как яхтой управлять при плохой погоде во время входа в бухту лагуны. Он тогда тоже сказал, чтобы я его звал просто Дэни и все, так будет проще.

     Дэниел отлично знал мореходное дело и это факт. Он говорил, что не раз уже плавал на яхтах разного типа, и вот это умение управлять таким судном было на лицо. Он был просто отличный моряк и просто отличный парень, хоть и американец.

     Дэни запустил двигатели Арабеллы и яхта загудела еле слышно и завибрировала всем своим белоснежным корпусом. Даже палуба из красной древесины задрожала под моими ногами и слышно как вода закипела от работающих по обе стороны от кормы пятью лопастями винтов. Одновременно он запустил и генератор переменного тока для подзарядки батарей для освещения нашей яхты. Арабелла пошла ровным килем, лишь слегка покачиваясь, курсом на проход между двумя коралловыми выступающими из воды банками. Теми же что были тогда перед штормом при входе по нашему курсу. Это был единственный выход из этого красивого и не менее опасного, как оказалось мира. Мира кокосовых пальм и белого песка.

     Дэниел показывал руками,...   куда надо было рулить стоя на носу яхты и какую держать скорость при выходе через коралловую банку, чтобы не распороть брюхо судну об острые и твердые, как камень рифы. Он давал отмашку то вправо, то влево и Арабелла послушно под моим управлением, развернулась по циркуляции по водной блестящей на уже вечернем солнце чаше и маневрировала в этом узком длинном проходе. Выходя их коралловой кольцевой лагуны песчаного атолла. Она выходила снова на большие глубины, где не надо было, боятся ни камней, ни рифов, ни отмелей. Где можно было развить крейсерскую снова скорость и свободно маневрировать, перекладывая белоснежные из парусины паруса.

     Было уже девять часов вечера, но было еще светло. Лишь на горизонте краснел океанический красивый закат. Солнце стремительно садилось за край водной кромки горизонта. И там на том месте виднелась черная двухмачтовая преследующая нас яхта. Было видно ее раскрытые паруса, и она двигалась в сторону атолла. Она шла, сюда сокращая расстояние пока мы выходили из узкой рифовой заросшей опасными кораллами бухты.

     ***

     Дэниел поправил кливера на носу Арабеллы и из трюма, из палубной иллюминаторной надстройки и жилых кают, показалась моя красавица смуглянка Джейн. Она, омывшись в душе и одевшись в длинную белую майку на голую свою шикарную девичью трепетную грудь, без лифчика, Джейн в одних только узких шелковых от нового полосатого купальника плавках вышла ко мне. С болезненным видом на своем девичьем лице. Вышла ко мне, и прижалась сзади к моей спине, положив голову с мокрыми от душа черными, на ветру распущенными волосами. Мне на голую без майки спину. Она обняла меня вокруг моего торса своими черненькими от загара и пахнущими свежестью принятого душа девичьими ручками. Я был до пояса раздет без майки в одних своих штанах на голую ногу. И Джейн крепко как пиявка приклеилась к моему обнаженному мужскому мускулистому

     телу. Она, перебирала маленькими женскими пальчиками по моей груди и терлась о мою спину своей мокрой головой и, вздрагивая, полной

     прижатой к голой моей мужской широкой и горячей спине, стонала от любовного удовольствия.

     — «Боже!» — подумал я — «У девчонки, от любви совсем сорвало крышу!».

     — Джейн, зачем ты вышла сюда?! — я спросил громко ее, перекрикивая шум волн, беспокоясь не на шутку о ней — Ты же больна! Зачем любовь моя?! Иди обратно! Сейчас же! — я уже в приказном порядке сказал Джейн.

     Я не на шутку заволновался за Джейн, за ее здоровье.

     Она произнесла, все еще превозмогая болезненные ощущения в промежности — Знаешь Володя, мне пришлось выбросить те плавки, и я

     заменила постель — Кровь не отмывается. Скоро все будет в порядке миленький мой — она произнесла, шепча сладостно мне на ухо — И я смогу тебя снова любить Володя. Джейн произнесла мне на ухо — Любимый мой Володенька — прижимаясь смуглой загоревшей щекой к моей колючей в щетине щеке.

     Мне нравилось, как она произносила мое имя Володя на ломаном русском языке. После имени Владимир, такого отдаленного на ее английском произношении и отстраненного от близкого общения, Имя Володя говорило о многом. Она так заговорила когда переспала со мной. И уже стала звать меня так теперь всегда. Я и сейчас слышу, как она это произносит на английском языке, стараясь правильнее

     произнести мое имя. Моя крошка Джейн! Моя морская нимфа и обворожительная русалка! Мечта моряка!

     Джейн быстро освоила русский язык, общаясь со мной, почти с ходу. Чего не скажешь о Дэниеле. Единственное слово по-русски он произнес

     называя только мое имя. Он разговаривал все время со мной на своем языке, прекрасно зная, что я разговариваю неплохо по-английски. Поэтому не напрягался в изучении русского языка. А вот Джейн наоборот осваивала слово за словом и уже по ночам мы с ней общались практически одинаково на обоих языках, чередуя русский с английским.

     — Прости меня любимая — я снова попросил у нее прощение за причиненную боль. Я бы взял тебя снова на руки, но мне надо помочь

     Дэниелу вывести нашу Арабеллу из атолла. Прости меня Джейн, красавица моя!

     — Ничего Володя — произнесла Джейн, прильнув сильней девичьей молодой загоревшей щекой к моему плечу — Я буду помогать тебе любимый. Я уже была не раз у рулей нашей яхты.

     — Джейн миленькая иди обратно в каюту — я снова сказал ей.

     — Нет, не уйду родимый. Нам надо быть всем вместе и я не оставлю сейчас ни тебя ни Дэниела одних здесь и не проси.

     Произошел неожиданный отлив, появились мелководья. И местами рифы вышли из воды, и Дэниел не оглядываясь на нас, менял положение рук и показывал куда поворачивать. Отсюда не возможно было увидеть все подводные препятствия, и мы теперь с Джейн управляли по его указке стоя вместе у рулей Арабеллы.

     Джейн отпустив мое голое тело, встала рядом возле меня и, прильнув сбоку ко мне, переключала скорость вручную на двигателях, а я рулил правым штурвалом яхты.

     Мы сейчас были втроем единой командой, уходящей от опасности. Единым целым. И я сейчас окончательно понял, как было важно мне

     оказаться здесь, и как моя жизнь целиком слилась с жизнью этих двоих молодых американцев.

     Описывая это сейчас, даже самому по сей день не вериться в то, что случилось со мной тогда, когда я попал в ту жуткую катастрофу. Воспоминания эти у меня порой вызывают дрожь, и одновременно счастье пережитым. И я знаю, такого больше уже не случиться со мной

     никогда. Это самые красивые и одновременно жуткие события в моей прожитой молодой жизни. И то, что я остался жив и цел, наверное,

     спасибо Господу Богу. Вот только не забыть мне мою Джейн и Дэниела. Не забыть мне дарованную Богом единственную такую

     безумную и безудержную любовь и дружбу между нами. Нас подружил и познакомил Тихий океан.

     Мы вырвались из объятий песчаной лагуны, пройдя обратно отмели и узкий коридор из коралловых банок. Мы вырвались на свободу в открытый океан на самом закате, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом. На часах было семь, когда Арабелла расправила полностью все свои белоснежные из парусины паруса и пошла полным ходом по вечерней бурной океанской волне.

     Джейн выключила двигатели и я, взяв ее снова на руки, понес вниз, а Дэниел встал у штурвала. Через час я должен был его сменить. Затем надо было включить автопилот по заданному компьютером курсу в той комнате за винным шкафом. Это потом сделает сам Дэниел. Я еще не умел с этим обращаться, а вот карты он мне обещал показать. В них я кое-чего понимал и как оказывается лучше Дэниела. Но сначала надо

     было донести мою измученную и усталую от моей любви Джейн до постели.

      Гангстеры в океане

     Черная большая гангстерская двухмачтовая яхта поодаль неотступно шла следом за нами, и я не сводил с наших преследователей глаз, постоянно оборачиваясь, пока Дэниел поправлял вручную самостоятельно сам схлестнувшиеся на ветру нейлоновыми тросами надувшиеся полусферой кливера на бушприте Арабеллы. Джейн оправившись уже от нашей первой болезненной для нее и незабываемой любви, рулила штурвалом. Наконец она поправилась и пришла в себя.

     Я был рядом с ней и теперь уже сам переключал рычаги на пульте управления яхтой. Благодаря моим действиям перекладывались основные большие на нашей яхте из парусины треугольные паруса на мачте, ловя попутный ветер, Джейн уклонялась от мелей и рифов.

     Она, своими девичьими загорелыми до черноты ручками, повернула еще на несколько градусов штурвал яхты и та, повинуясь управлению, обогнула белые пенные буруны чуть поодаль от парусного судна. Там точно были рифы и видимо атолловая лагуна. Дальше приблизительно в метрах ста или чуть боле был шикарный белый илистый атолл. Я схватился за поручни бортовых лееров и оперся рукой на крышу палубной надстройки входа. Яхта дала легкий крен и переложила автоматом белые наши треугольные такие же надутые полусферой паруса, как и кливера на носу по ветру.

     Мы в окружении стаи галдящих над нами буревестников, маневрировали ...   между атоллами, прячась по их укромным углам и пытаясь оторваться от преследователей.

     Те теряли нас и снова находили, и неотступно шли далеко сзади, сохраняя одну постоянно дистанцию. Они не собирались пока нападать,

     и это было очевидно. Их цель была, пока преследовать беглецов. Ну а мы пытались сбросить их с хвоста и скрыться.

     Нам вчера удалось от них отвязаться, но сегодня они словно приклеились к нашей Арабелле, и их не было возможности сбросить с нашего преследования.

     — После того как зашевелилась я — рассказывала мне свою историю Джейн — зашевелились все. Они словно следили за моими действиями и тоже включились в дело. Она повернула штурвал яхты на пол оборота

     влево — Тут по карте коралловая банка — она добавила к разговору — Это и навело меня на еще больший интерес к делу о гибели самолета моего с Дэниелом отца. Даже дядя Джонни и тот стал какой-то слишком любопытный и все старался навести меня на разговор с ним об отце.
— Ты и его подозреваешь? — спросил я — Считаешь и его впутанным в эту историю с самолетом?

     — Да — ответила Джейн — Он водился с кем-то из мафии и это точно. Я помню, как они ругались однажды с папой, наверное, из-за какого-то товара. Джонни работал в фирме «ТRANS AERIAL» и на самом аэродроме, где летал мой отец и был знаком с какими-то делягами лично. Он хотел втянуть и отца в свою работу, но он наотрез отказался,

     из-за чего и получилась между ними ссора. Мне рассказывал Денни про вашего двоюродного дядю Джонни Маквэла — вставил я в рассказ Джейн — Про некоего мистера Джексона, чья, кстати, и эта круизная яхта.

     — Ну, тогда любимый мой. Ты уже кое-что знаешь из всей этой истории — она посмотрела на меня красивым обворожительным взглядом своих

     черных под черными бровями, как у цыганки глаз — Осталось довести разговор до конца.

     — Ну, может еще не все — я ответил моей любимой Джейн — Может, ты еще кое-чего к данному рассказу добавишь.

     И Джейн сверкнув красивыми моей любовницы черными глазами продолжила — Меня уволили из авиакомпании за это любопытство и я, начала околачивать настырно все пороги «ТRANS AERIAL». Там было нечисто. Все как-то переплетается и с дядюшкой

     Джонни и тем мистером Джексоном, и то, что золото пропало в океане вместе с рейсом 556 не случайно! Это случилось в 2004 году. Не было

     тут просто несчастного случая. Что мистер Джексон, и есть тот вор, кто украл золото у тех, с кем вел золотопромышленный бизнес.

     Мы с Дэниелом поняли, что смерть нашего отца не случайность какая-нибудь. Что самолет, на котором он летел и был командиром BOEING-747, пропал где-то в океане, тоже не случайность. Этот рейс между Индокитаем и США с большим количеством пассажиров было прикрытием очередным от полиции. Они везли золото и много золота.

     Для каких целей не ясно, но много золота. В район Индокитая. Может в Гон-Конг или Сингапур. Куда я не смогла прояснить. На этом все и оборвалось. Все что мне удалось обнаружить это карты полетов

     пассажирских рейсов компании, где я сама до недавнего времени работала! Именно по этому маршруту. И нашла тот злополучный рейс отца 556, его полет над тем местом в момент катастрофы и возможное падение лайнера с пассажирами в районе необитаемых островов недалеко от Индокитая! Там внутри их мелководная зона и предположительно могла произойти в той зоне авария Боинга и его падение в воду! Глубины там не большие. Не превышают ста, ста пятидесяти метров! Вполне для наших аквалангов! — она прервалась ненадолго и продолжила — Я ныряю глубже Дэниела, он тебе обо мне,

     наверное, многое рассказывал?! Так?! — она, сказав громко, посмотрела снова на меня выразительным гипнотическим взглядом черных своих уже женских глаз.

     Она как-то довольно быстро поправилась и была уже на ногах, хотя еще видно было, немного недомогала. Она мне сказала, что у нее есть

     средство от предков из Латинской Америки. Какая-то лечебная мазь и лекарство на цветах и травах. Ее широко применяют в Панаме женщины для восстановления после травм подобных этой. Она улучшает состояние половой функции и залечивает быстро раны. Джейн ей воспользовалась и снова была в форме.

     — Нас с Дэниелом начали преследовать! — Джейн продолжила, сделав оборота, вправо штурвалом, снова серьезно и громко — Были даже попытки убийства, но не удачно! Возможно, просто пугали, брали на испуг. Были

     даже телефонные угрозы, чтобы мы отстали от своих претензий к авиакомпании и тех, кто за ними. Даже предлагали деньги за молчание! Нам пришлось бросить все, дом, машины, Дэниелу даже свой любимый мотоцикл и бежать в океан.

     Джейн любовно посмотрела на меня своими черными мулатки латиноамериканки обольстительными глазами. Джейн с разрешения брата Дэниела вводила меня в курс дела — На той широте и долготе. Этот

     источник из самой компании «ТRANS AERIAL», от людей которые погибли из-за нас. Их просто убили, и теперь гоняться за нами!

     — А полиция что?! — спросил я перекрикивая крик альбатросов и шум волн мою малышку любовницу Джейн.

     Подошел как раз Дэниел — Что полиция! — ответил он тут же громко — Полиция заявила так! Найдете подтверждение гибели вашего самолета! Тогда и будете иметь все козыри в руках! А пока он числиться без вести пропавшим!

     — Козыри в руках?! — спросил я — Это что?! Обломки самолета?! Океан большой. Найди, попробуй! Особенно если они на большой глубине!

     — Они не должны быть на большой глубине! — произнес громко он — Говорят, кое-кто из местных островитян видел падение загадочного пассажирского большого самолета в этом районе и видел наш самолет.

     Кто-то из ныряльщиков заплывал в тот далекий островной район и видел лежащим на незначительной глубине, прямо на самом краю четырех километровой пропасти! Некоторые обломки удалось подобрать с берега. И это обломки с Боинга нашего отца! Там были номера самолета и вещи пассажиров, найденные в океане недалеко от тех островов, по которым некоторые родственники признали своих погибших, прошедшие регистрацию в аэропорту паспорта! Так, что ошибки быть не может! Одним словом нам нужно искать этот самолет в районе двух тех островов!

     Он, отдал мне для наблюдения за горизонтом военный бинокль, пошел к корме яхты проверить лебедку и трос с проводом, видеокамерой и эхолот гидрофон. Ему предстояло работать в том месте, после той мореходной проверки, на которой на него и поймался я.

     — Да! — громко сказал Дэниел мне, перед тем как снова нырнуть в технический трюм к двигателям яхты, контролируя их там ритмичную работу — Тебе надо что-то делать со щетиной!

     Я потрогал свое лицо и улыбнулся сам себе.

     — Надо тебе подарить свой запасной станок! — он продолжил, перекрикивая шум бурлящих волн — И кое-чего из одежды! Что подойдет!

     ***

     Джейн смотрела на меня своими влюбленными девичьими черными, как ночь красивыми глазами и была в новом, одетом на свежее вымытое в душе тело, купальнике уже тоже из тонкого почти прозрачного шелка. С разноцветными по вдоль ее шикарной обворожительной женской груди полосками. Как и плавки. На ее милой с длинными вьющимися распущенными черными, как смоль волосами была надета красная бейсболка. На океаническом закате, она была еще более обворожительно красива. И я просто сходил с ума, глядя на нее.

     Она разговаривала уже со мной как с родным человеком. Наверное, как с будущим мужем. Я понял, девица присвоила меня себе и влюблена действительно была без памяти. Между нами не было уже той ноты недоверия, притворства и еще черт знает чего. Все поглотила наша, взаимная и безумная любовь. Джейн любила меня и была без ума от той любви, как и я.

     Самое потрясающее из моей этой истории то, что мы так вот быстро сошлись друг с другом. Мы стали сразу сплоченным невероятно дружным коллективом. Хоть и на короткий срок. Для Дэниела я стал

     все равно, что родной брат и как, будто мы с ним, уже много лет знакомы.

     Я был потрясен этими ребятами. Бросившим в одиночку вызов стихии ...  

     океана и тем, кто их преследовал.

     Они были сильными ребятами. Я даже не ожидал всего услышать того, что сейчас слышал из уст молодой моей любовницы и ставшего мне лучшим другом, молодого американского парня. И я понимал, что встреча наша в океане была не случайна. Я должен был влиться по любому в их команду, как более, старший, и зрелый человек.

     И при случае защитить и Дэниела и мою любимую теперь Джейн от того, что может произойти вскоре с ними среди этих неспокойных океанических волн.

     Единственным и непонятным осталась для меня их фамилия.

     Морган. Это, в сущности, английская фамилия, но Джейн и Дэниел были американцами с латинскими родственными корнями. Может их фамилия брала корни от пиратов англичан. Когда-то бороздивших моря близ Северной и Южной Америки. В районе той же, к примеру, Кубы и грабивших испанских конкистадоров везших золото индейцев через океан. Тоже золото!

     Но Джейн больше была похожа на индейку или латинку, а еще больше всего на цыганку, как и Дэниел. Родом сама Джейн с братом из Панамы. Дэниел мне сказал, что в их крови примесь индейцев из Перу, возможно, это было и так.

     Одним словом в родовой моей мулатки латиноамериканки Джейн и Дэниела намешано более, чем.

     Я смотрел на свою любимую и сходил по ней с ума. Я даже раньше представить себе не мог, что вот так влюблюсь, как ненормальный в эту невысокую южного помола загоревшую до черноты на океанском солнце латиноамериканскую красавицу. Она и без того была весьма смуглой девицей, а теперь была вообще почти, как негритянка от этого плотного ровного загара по всему Джейн изящному, словно статуэтка, вырезанному из какого-то тропического черного дерева, телу. Словно тот художник, который ее вырезал, вложил всю свою страсть и любовь в свое произведение искусства. Для меня она была идеальна. Гораздо лучше других портовых заграничных девиц.

     А я повидал их не мало. Да простит меня читатель за такое сравнение моей Джейн с ними. Ни в коем случае я не хочу сравнивать ее с ними. Джейн была тогда для меня лучшей из всех женщин. Я не встречал, да

     и не встречу, ни у себя дома на Родине или за рубежом, уже наверно, более похожей на эту латиноамериканку по фамилии Морган. Как и не

     встречу более такого парня как ее братишка Дэниел. Тихий океан дал мне их и также отнял и забрал себе. Забрал Дэниела и мою ненаглядную и любимую Джейн.

     Но это случилось потом, а сейчас наша яхта Арабелла неслась под всеми парусами, минуя коралловые другие атоллы, отрываясь от

     преследования по отрытому океану.

     Было уже одиннадцать и поздний прохладный ветреный вечер и океан охватили целиком сумерки.

     Мы летели по открытой покрытой гладью звездной россыпью зеркальной воде уже третьи сутки, пытаясь сбросить черную гангстерскую большую двухмачтовую яхту со своего хвоста. Она умышленно держалась то чуть в стороне нас, то сзади по корме Арабеллы. Темнота плотным черным покровом накрыла весь океан.

     Только свет луны отражался от поверхности бурлящих и бьющихся о киль и борта Арабеллы кипящих океанских волн.

     Было уже одиннадцать вечера и Джейн, при Дэниеле поцеловала меня в губы и спустилась в каюты яхты, готовя, нам двоим постель. Уже

     было темно, хоть глаз выколи, и нужно было руководствоваться только одними приборами морского вождения на пульте управления рядом с рулями нашей Арабеллы и компасом.

     Дэниел снова включил палубные и бортовые габаритные огни, заступая на ночную вахтенную смену, и подошел ко мне.

     — Ваше судно возможно признано уже погибшим! — произнес Дэниел, сменив, меня у штурвала и передавая мне в руки принесенную кружку горячего шоколада от Джейн с камбуза — Радиосвязь прервана и тебя

     вполне вероятно записали, как и всю команду, Владимир в покойники! — произнес внезапно громко Дэниел — Я прослушал по рации сообщение. Просьбу в поиске вашего судна в данном пройденном нами районе. Они прервали поиски не найдя ничего!

     — А дак, ты Дэниел все же включал рацию! — прокричал я ему — А говорил она тебе без надобности!

     — Да так, просто проверил эфир! — в ответ прокричал Дэниел — Что твориться на просторах Тихого океана!

     — Может тем оно и лучше! — ответил ему, буквально крича, через шум волн я, возвращая военный бинокль — Мне уже нет дела до того, а на Родине я никому не нужен и уже давно! После развала нашего государства в 2001 году мы все в нашей стране остались не удел! Выживали, кто как может. Ни жилья, ни денег. Ни какой нормальной жизни! Куда ни посмотри. Все поглотила коммерция да коррупция! Даже на флоте! — я разошелся, даже не давая вставить слово другу Дэниелу. И он только и слушал меня во все уши, пока я говорил — Кто не задружил с бутылкой, тот как я ушел в интернациональный флот на иностранные торговые суда! Лично для меня это был единственный выход из сложившейся пагубной ситуации после смерти обоих родителей! Братья и сестры, какие были, поразъехались по стране и живут где-то, сами по себе, а я вот теперь здесь волны днищем яхты протираю!

     Я громко кричал почти на ухо Дэниелу — Может так вот, и остаться в открытом океане, в числе без вести пропавших! В списках утопленников!

     Хотя и списков, наверное, не будет. Полное забвение! Сейчас одно только и хочется. Жить где-нибудь на обитаемых тропических островах! Вдали от всей такой вот цивилизации Дэниел! Думаю, ты меня поймешь!

     Дэниел покачал сочувственно и понимающе головой.

     — У нас в стране не лучше Владимир! — сказал Дэниел — Тоже назревает, что и у вас! Только еще, наверное, хуже! Черный президент и прочие

     передряги в Штатах! Тоже коррупция и покруче вашей! Обострение между нашими странами отношений! Как бы опять где-нибудь воевать ни начали!

     — Я в курсе! — произнес в ответ я — Но это не мешает нам быть сейчас

     вместе и заниматься общим делом!

     — Да! — произнес громко Дэниел — Мы в стороне теперь от этого всего! И нас это не особо теперь касается! Посреди Тихого океана!

     — Ну да! — добавил я — У Нептуна на куличках! — и Дэни засмеялся.
— Я думаю и «КETRIN DYUPON» искать не будут! — продолжил, перекрикивая волны я — Ни свои, ни тебе чужие! Было судно и не стало!

     Пропало на просторах Тихого океана, как пропадают многие! Да и груз не особо ценный! Хлопок! Чертова коммерция! — я еще к своему слову, грубо по-русски выругался, чем произвел на Дэниела впечатление.

     — Нас тоже искать никто не станет — произнес, перекрикивая шум чаек и волн громко Дэниел. Если мы исчезнем в океане! Даже дядя Джонни Маквэлл. Если мы исчезнем, то ему это даже на руку. С него как с гуся вода все сойдет и все концы в воду. Если мы где-нибудь растворимся в океане. Все будут чистые и гладкие. Все обставят как очередной несчастный случай — он передал мне руль управления яхтой и пошел вниз в трюм на отдых. Я сменил его и стоял оперевшись о приборную панель, взяв у Дэниела армейский бинокль, смотрел через него по сторонам в океан.

     Дэниел унес все оружие снова в трюм нашего круизного скоростного судна, и Арабелла превратилась снова в обычную круизную яхту среднего класса, как я позже определил по классификации судов.

     Я как бы возвращаюсь немного назад описывая нашу Арабеллу.

     Раньше у меня не было на это время. Вот теперь пока я был здесь один, мне стоило осмотреть ее всю, любуясь оснасткой красивой, как и моя любовница Джейн этой мореходной полуавтоматоматической яхтой.

     Мне ничего не надо было делать. Я просто стоял и зырил в бинокль по сторонам. Штурвал сам крутился то вправо, то влево. А я лишь иногда посматривал за компасом и приборами на приборной панели Арабеллы.

     — Ладно, Дэни! — произнес я напоследок — Пойду спать, потом сменю!

     — Я яхту поставил на автоматику! — сказал мне в ответ громко Дэниел — Нужно только будет проверять приборы на щитке управления и посматривать за океаном! Скоро будет обитаемый архипелаг из сети больших островов! Мы туда, я прикинул уже, к утру подойдем. Там поживем какое-то время под прикрытием местного населения! Да и

     Арабеллу, где-нибудь там пристроим и спрячем, среди островов! Может, собьем со следа, хотя бы, опять на время своих преследователей!

      Конец первой серии