День подходил к концу. Небо с ярко-голубого переливалось в нежно-розовое, а затем кроваво-оранжевым окрашивало горизонт. Бывают такие закаты будто их нарисовал художник. Воздух словно вибрирует сливая небо и землю в одну иллюзию.
Она любовалась этим закатом. Ей хотелось чтобы этот момент застыл и она могла им надышаться. Но солнце уже почти закатилось за горизонт, а она боялась темноты.

     Медленно шагая домой она думала что ей чего-то не хватает, а ответ каждый день уносит с собой закат, опустошая ее.
Подойдя к дому она увидела что в окнах не горит свет. Это удивило ее. Он должен был быть дома. Он знает что она боится темноты.
Приоткрыв дверь она почуствовала тепло. По всему дому горели свечи, а он стоял с букетом в руках. Он любил так делать. Внезапно и без причины он удивлял ее.
Она улыбнулась, подошла к нему и обняла его. Она любила его обнимать. Любила его белое, худое тело, гладкую грудь и дорожку волос вдоль живота. Она расстегнула его рубашку чтобы дотронуться до него. Волшебно. Было что-то нежное и таинственное в этом доме со свечами. И с ним.

     Она не хотела этого нарушать. Но он взял ее на руки и понес к кровати. Она не стала ничего говорить и не стала отпираться. Она любила его и не хотела обижать. Именно этого она и не понимала. Почему любя его до безумия она не могла...
— Моя малышка! — он всегда ее так называл, показывая этим что для него она хрупкое и нежное сокровище, которое он оберегает.
Она посмотрела в его голубые глаза. Провела рукой по лицу.
Что было в его взгляде?

     Он положил ее на кровать. Стянул с нее платье. Начал пальцами водить по ее коже. Она напряглась, но тут же расслабилась, испугавшись что может спугнуть его. Он ничего не заметил и начал поцелуями осыпать ее тело.
Он целовал пальцы ее ног. Пальчик за пальчиком, обводя языком и втягивая их своими губами в рот.
Она ничего не испытавала, но стонала под ним словно дикая кошка, и не смотря на свое равнодушие, она хотела чтобы он делала это еще и еще.

     Он провел языком по недавно побритой коже ног, и сейчас они казались ему совершенно гладкими, молочными и это возбуждало его.
Она же представляла как огромный лев входит в нее сзади, или же не представляла ничего, опьяненная его ласками. Не возбужденная, но опьяненная. Нет того огня, того задыхания. Есть лишь сумасшедшее озознование первого этапа безумного секса.
Он подымался все выше, оттянул резинку трусов, засунул три пальца во влагалище и думая что это ей нравится, проталкивал их все глубже и глубже.

     Она же от агонии и от неприятного и взрывающего кишки возбуждения, готова была залезть на стенку.
Он упивался своим величием, думая, что оно вполне реально, и стал кусать ее набухшие губы и слизывать ее жидкость.
Она ничего не чувствовала, лишь дикое головокружение и извиваясь, она пыталась понять, страстная ли она женщина, или лишь кошка, играющая в страсть?