О, похоти, истомы, грязнотцы —
Того ли ты средь тихих дней желала?
Все в будущем глупцы и мертвецы,
На молодость отведено нам мало.

     Так что же ты?! Не время ли сейчас
Прибегнуть в пылкой мгле к грехопаденью,
Отведать плотью несказанный час,
Пресытиться под этой дивной сенью?!

     Балует тень с прекраснейшим бедром...
О, губы жаркие! О, дымных глаз смятенье!
Простят ли нас на небесах — с трудом!
Так не томи, прошу, сопротивленьем!

     Гетерой грешной вмиг расположись,
Приняв содомский яд, лоснись в извивах!
И Мессалиной жаждущей светись,
Как солнце блещет в лошадиных гривах!

     Путаной будь со мною до утра,
Сорви с себя сковавший ум подрясник,
Пусть девственность косы возьмут ветра,
Я Габриэль твой, я твой сладострастник!

     Коль хочешь, можем нескольких рабынь
Игриво приобщить к порочным играм;
Они продались с сонмом их святынь
Моих пороков душеядным тиграм.

     Пусть станут две, нагнувшись глубоко,
Так, чтоб бокал стоял на ягодице.
Не шевельнутся статуи — чуть что —
Плетей подарим дрогнувшей блуднице!

     А ты, Царица павших ниц блудниц,
Усядешься на троне вожделенном,
Главенствовать средь падших в ад сестриц,
И рабских тел в служеньи их посменном.

     Пошли они! Они и сами уж,
Пройдя по углям многоликой страсти,
Воспримут нежность бедную как чушь —
Их отравила изощренность власти.

     Они, забыв, о чувствах за чертой
Сего изящного вознесшегося замка,
Вдруг понимают — им потребен зной,
Суть коего таит любая самка.

     Они не трудятся, у каждой есть кровать...
Пусть девы и на грешном попеченьи,
Но каждая всяк будет ревновать
Меня к тебе без всякого сомненья.

     О, похоти, истомы, грязнотцы —
Того ли ты средь тихих дней желала?
Все в будущем глупцы и мертвецы,
На молодость отведено нам мало.