Прошла весна, настало лето, спасибо партии за это. Дядю Лешу опять припахали на даче окучивать картошку и крыть крышу. Марина сдавала сессию, потом уехала к родителям, потом вернулась, собрала сумку и, кажется, рванула чёсом со своим шоу-балетом. В сентябре, когда она вернулась, коротко стриженая и притихшая, дядя Леша пошел в отпуск и снова застрял на даче с уборкой урожая и внуком. Их Анька недавно родила второго, и жена не вылезала от дочери. А ему подкинули старшенького. Выйдя из отпуска в промозглом октябре, тут же простудил спину и загремел на больничный. Через неделю уколов и растираний заботливыми руками жены ему чуток полегчало, завтра надо было идти на выписку. Дядя Лёша, проснувшись, валялся на животе, задумчиво прислушиваясь к утренней эрекции. Вот, что называется, полегчало. Появились конкретные желания... Курить, например, хочется. Кажется ему или нет: тянет откуда-то сигаретным дымом. Дядя Леша в одних трусах, неловко ступая, потопал на кухню. Вот, сука, стоИт: что ему только надо... Открыл дверь кухни. И охренел. У окна на стуле курила зареванная Маринка.

     Дядя Леша от неожиданности ойкнул и прикрылся.

     — Марин, ты чего? Не на занятиях...

     Марина взглянув на него отрицательно покачала головой и, выпуская дым, отвернулась к окну, скрывая слезы.

     Дядя Леша кое-как справился с собой и чувствуя себя слегка неловко в неглиже, прошел на кухню, присел на табуретку у стола и уставился на Маринку. Выглядела она неважно: какая-то расплывшаяся, с кругами под глазами, в дурацком балахонистом сарафане...

     Марина стоически молчала, глядя куда-то вглубь себя, вот она задумчиво отвернулась, прикрыла глаза — и снова разревелась. Безудержно, всхлипывая:

     — Дядя Лёооошааа! Я бе-ре-мен-на! Че-тыр-над-цать недеель. Мне зааамуж выходииить наааааааадаааа!!!

     Тьфу ты, час от часу не легче.

     — Ты, это, Марин, успокойся! — Сказал дядя Леша, тихо хренея. — Ты спокойно расскажи, от кого беременная, за кого замуж?

     — За Игорькаааа!!!

     — За этого твоего, что ли, тощего... — Он чуть было не брякнул «хмыря», но вовремя прикусил язык: что уж теперь девку-то расстраивать!

     — Даааа!!! А я не хочууу!!!

     — Как это «не хочу»! А он-то женится?

     — Дааа, он только этого и ждет, ребенка мне сделал. У него родители богатые, они нам квартиру купили. А я не люблю евоооо... — Маринка залилась натуральными рыданиями.

     у дяди Леши закружилось в голове. Вот, бабы, кого хочешь с ума сведут!

     — Дай-ка сюда! — Он отнял у нее сигарету. Сделал пару жадных затяжек и выкинул в окно. Открыл пошире форточку, разгоняя прокуренный воздух. — Ты это девка не балуй. — Строго сказал он. — Ребенок ни в чем не виноват, и нечего его всякой дрянью травить. А замуж выходи обязательно. Ребенку отец нужен. Тем более, любит он тебя. Тем более, деньги есть. Будешь жить — не тужить. Ребеночка в достатке вырастишь. А соскучишься — любовника заведешь. Или двух. С деньгами-то все можно. Иди сюда! — Он привлек ее к себе на колени. Зашептал в ухо: — Ты чего такая нервная? Не ебетесь с ним что ли, а, Маринк?

     Марина грустно покачала головой:

     — Мама его не разрешает, — всхлипывая сказала она. — Говорит, вредно на ранних сроках. У нее у самой до Игорька три выкидыша было. Они свадьбу назначили через три месяца, квартиру для нас ремонтируют. Говорят, пока отдельно поживите. Сказала: будут меня каждый день навещать. Я в училище академ взяла...

     — Тьфу ты,"мама»! — Психанул дядя Леша. — Вы ее в постель с собой, что ли кладете? Слушай всех! Чай, от организма зависит. Я свою Нинку трахал от первого до последнего дня. И Аньку родила — как выстрелила. Ты ж, Маринка, танцорка: у тебя и мускулатура, и растяжка. Чего еще придумают! Беременной бабе тоже ласка нужна. Ты спокойна — ребеночку хорошо. — Он начинал заводиться. Марина сидела на его коленях, прижимаясь к плечу стриженой головой. Она перестала всхлипывать и успокоилась. Ее попка под сарафаном приятным теплом давила на не успевший толком успокоиться член. Дядя Леша полез рукой под длинный подол, сдвигая его наверх. Другой дрожащей рукой, обняв ею Марину, сгреб в ладонь упругое полушарие увеличившейся груди.

     — Как-то ты раздалась, Маринка, — шептал он ей на ухо, лаская ее шейку своим взволнованным дыханием, — гормоны, говоришь, прут...

     Марина закрыла глаза и тихо застонала.

     — Дядя Леша, может, не надо...

     — Как это не надо! Как это не надо! — Страстно и сердито шипел на ухо дядя Леша, пропуская пальцы в разбухшую, мокрую пизду, шебуршась и балуясь. Он крепко, взасос поцеловал ее в губы, мацая сосочки. Марина изогнулась, вся подаваясь навстречу. — Сейчас трахнем тебя в лучшем виде, — шептал дядя Леша, — аккуратненько и сладенько. — Он задыхался от возбуждения. — Сто лет не трахал беременных. Точнее, двадцать пять, как Анька родилась. У тебя ж там сейчас мммм... — он зажмурился. — Гладко и сладко!

     Он стащил с нее через голову сарафан и какие-то заношенные трусы. Поставил перед собой, сжав коленками, любуясь. Животик округлился и аккуратно выпирал вперед. Грудки заметно потяжелели и смотрели немного вниз. Она вся как-то приятно, женственно налилась сладким соком, словно манила и звала: «Трахни меня скорее, смотри, какая я чувственная, избыточная, царственная, сладкая сука!»

     — Давай сама садись! — позвал Лёша, быстро выпутываясь из трусов. — Раздвигай ляжки, я на тебя посмотрю! Крепкий член его, готовый к бою, торчал вверх из кустистых зарослей.

     Марина, расставив ноги и тяжело опираясь на его плечи, стала приседать, осторожно насаживаясь разъезжающимися мокрыми губами на услужливо подставленный ей орган. Округлая головка смачно провалилась в разбухшее, скользкое влагалище.

     — Аааххх! — Выдохнула Марина, насаживаясь до упора.

     Дядя Леша взволнованно, с умилением и возбуждением любовался ею, придерживая за грудь. Марина слегка покачала бедрами, словно пробуя на вкус свои ощущения. Ощущения зашкаливали. Возбуждение было нереальным. Её распирало от желания грубо и долго трахаться.

     — Ни в чем себе не отказывай! — Шептал змей-искуситель по имени дядя Леша. — Ебись на здоровье! Только крепче будешь!

     Мокрая подзаросшая пизденка крепко прижимала его яйца к табуретке. Дядя Леша почувствовал неустойчивость их положения.

     — Погоди-ка, сказал он, приподнимая Марину и двигаясь к стенке до упора. Уперевшись в стенку и почувствовав себя уверенно, подтянул Марину, заново усаживая и сказал:

     — Вот теперь — давай!

     Ух-ух-ух-ух!!! — Марина заскакала на нем здоровенной лягушкой, поливая соком и плюща его яйца. Груди ее с темными сосками тряслись прямо перед ним, задевая пушок на его груди. Их животы соприкасались — дядилешин солидный, пивной, с волосатой дорожкой вниз от пупка, и Маринин — гладенький, аккуратный, лунно-молочной белизны, идеально округлый, с чуточку выпирающим пупком. Животы словно целовались, как живые, и не могли друг без друга. А там, ниже, под ними, Маринины разбухшие, потемневшие половые губы плющились об основание его жилистого члена, выдавливая смазку, раздражая, возбуждая, и увеличившийся клитор натирался об его лохматый лобок.

     Дяде Леше оставалось только закрыть глаза и наслаждаться ощущениями. Ощущения, надо сказать, были еще те! Марина всей своей тяжестью сладко плющила его член и яйца, не давая ему ни секунды передышки. Дядя Леша ахал и охал, мощно ебомый разошедшейся от души Мариной. Она расскакалась не на шутку, закидывая голову, шлепая бедрами и тряся грудями.

     — Вввввв... ООоооо... Ах-ах-ах-аххх... — Это был какой-то феерический пиздец. Дядя Леша одной рукой придерживал ее за копчик, направляя, а другой слегка пощипывал набрякшие соски, чувствуя капли молозива на своих пальцах. «Блин, в нее же и кончать сейчас можно!» — Подумал он, и со всей дури кончил, вздрагивая всем телом, хрипя и поливая спермой рыхлую, разбухшую слизистую влагалища. Тяжело отдышался. Маринка, скиснув,...

 

      сидела на нем. А-а! Не кончила. Да, неудобно перед дамой получилось.

     — Марин, ты прости меня! — Сказал дядя Леша. Я всю неделю болел, не до того было. А тут ты меня, прям, в плен взяла, растащила в сопли.

     Он обнял ее, погладил по спине, нежно поцеловал в губы.

     — Ну, что мы тут, как в курятнике, на табуретке под форточкой. Холодно же. Простудишься еще. Пошли к тебе в комнату под одеяло. Полежим, согреемся, я тебя еще трахну.

     Дядя Леша, забежав по дороге в ванну сполоснуться, направился к Маринке, стуча зубами, нырнул под одеяло, в сладкое, уютное тепло. Она прильнула к нему горячим пышным телом, обвила руками и ногами, прижалась упругим животом. Дядя Леша обвил ее в ответ. Так они и лежали, прижимаясь, согреваясь друг о друга. Постепенно Маринка начала возиться. Она обхватила ногами дядилешино бедро, вжимаясь в него промежностью и начала потихоньку натираться о серенькую шерстку, покрывающую его ноги. Она вибрировала всем телом, возбуждаясь и стараясь возбудить его. Из пизденки вытекали скользкие струйки спермы, мокро расползаясь по его ноге.

     — Ах ты, хулиганка! — Пробасил дядя Леша. — Не даешь мне передышки!

     Член зашевелился, удивляя его. Обычно, чтоб восстановиться, ему теперь нужно было около часа. Но, видать, это с Нинкой около часа. А здесь все намного интереснее!

     Маринка, глубоко дыша, стала взбираться на него.

     — Ну, нет уж! — Дядя Леша ловко перевернул ее на спину. — Теперь трахать тебя буду я!

     Стоя на коленях, он задрал к себе на плечи ее чуть располневшие ножки, раскрыв разбухшие половые губы. Хотел было войти, но передумал и склонился прямо к разверстой мокрой пиздюшке. Так хотелось, просто, до дрожи, всосать в себя это непристойное, сладкое великолепие! И дядя Леша не отказал себе в этом удовольствии. Нагнувшись, втянул в себя подзаросшие пухлые половые губы, всовывая язык между мокрыми темными лепестками, протыкая упругую дырочку. Марина застонала, выгибаясь дугой и пихая промежность в его открытый рот. Пальцы комкали простыню, губы судорожно извивались. Дядя Леша взял быка за рога. Язык его широкой лопатой заработал в ее складках, дразня, вороша и щекоча их. Он почувствовал вкус собственной спермы на губах. Широко раздвинул ее ляжки, вылизывая интимную зону. Язык мочил и щекотал чувствительную кожицу, высыхающая влага дарила прохладу. Клитор ныл и требовал внимания. Дядя Леша сполз языком между губок, провел его кончиком дальше и ниже и, наконец, уперся в узелок ануса. Анус ожил и упруго задышал. Дядя Леша с силой впихнул кончик языка в упругую дырочку, раздражая, возбуждая и мучая ее хозяйку.

     Марина громко стонала, половые губы набухли и промокли. Дяде Леше страстно захотелось тупо оттрахать ее. Но он сдержался и перешел к следующей приятной процедуре. Подтянулся к изголовью кровати, к лицу Мариночки. Хрипло попросил:

     — Открой рот. Пошире. И высуни язык. Вот так.

     Дядя Леша балдел от возбуждающего зрелища: настоящая беременная шлюха с раздвинутыми мокрыми ляжками, выпирающим животом, набухшими темными сосками и развратно высунутым языком.

     — Уфффххх... — Дядя Леша, раздвинув ноги, опустился на колени над Маринкиной головой лицом к ее животу. Взяв в руку член, с нажимом провел большой головкой по языку от его кончика и до корня, соскальзывая и упираясь в послушно подставленное горло. Надавил. Еще надавил. Захрипела. Задергалась. Изо рта слюна течет. Сгреб в ладони упругие груди, с силой сжал, выжимая густые белые капли. Повибрировал в булькающей глотке. Вышел, отпустил. Марина, хрипя, отхаркивалась. Глаза безумные, изо рта пена. А сама на член смотрит умоляюще, еще просит, сучка! Да нна! Дядя Леша принялся часто и мелко долбить разверстую глотку, шлепая яйцами по губам и по носу. Вибрирующее бульканье и хрипы доставляли массу удовольствия. Похоже, и Мариночке, трясущей головой, тоже: он посмотрел — на простыне под ней темнело мокрое пятно. Вытащил член изо рта, жестко пошлепал по мокрым губам:

     — Течешь, радость моя? Сладенькая... Уже хочешь? Раком вставай!

     Марина тяжеловато перевернулась и встала на колени, колыхнувшись грудью и животиком. Оперлась на локти, растекшись грудками по постели. Расставила пошире ноги. Дядя Леша приткнулся с тыла. Вывернутые наружу красные, мокрые, отечные губы словно заманивали посетителей в лоно развратных наслаждений. Животик животно отвисал, словно маня потрогать. Дядя Леша с удовольствием погладил его снизу, чувствуя в ладонях живую, теплую, приятную, возбуждающую тяжесть. Взвесил в ладонях тяжелые груди, взял Мариночку за бедра и ввел член до упора в хлюпающую его спермой промежность. Заскользил, шлепая членом в матку. Скользкое все внутри, обволакивающее, обнимающее... Яйца задрыгались в воздухе. Заколыхался кругленький животик, заплясали, елозя по постели, налитые груди. Мариночка со стонами грызла подушку и, колыхаясь всем телом, подмахивала навстречу долбежке. «Хлюп-хлюп, чпок-чпок» — трудился дядя Леша над ее вагиной, старательно протрахивая стонущее вожделением нутро. Он не ошибся в ней с самого начала: настоящая ебливая самочка, его маленькое счастье.

     — Любишь член, девочка? — Хрипло спросил он, поддавая жару.

     — Ахх-хх-ххааа... — простонала Марина в подушку.

     — Может, в попку тебя натянем? — Настырно хрипел дядя Леша, склоняясь над ней и прищипывая грудки.

     — Ахх-хх-хааа...

     Дядя Леша повернул ее к себе, откинулся на спину, выставляя мокрый, упругий член:

     — Ну, тогда садись сама. Я на тебя посмотрю.

     Марина, повернувшись к нему лицом, раздвинула ноги и, опираясь руками на колени, стала аккуратно пристраиваться узким входом к возбужденной головке. Дядя Леша придержал член в вертикальном положении, наслаждаясь ее искривившимся лицом в момент, когда головка с силой вдавилась в жесткие мышцы.

     — Ма-ма-ма-ма-ма-ма... — затрепетала Маринка искривившимся ртом и, зажмурившись, тяжело опустилась, словно подчиняясь невидимой власти. Она крепко придавила попкой его мокрые яйца, распластав вывернутые половые губы по его шершавому волосатому лобку. На лице была написана дрожь ужасающего разврата. Дядя Леша с удовольствием оттянул ее набрякшие соски.

     Марина, зверея от возбуждения, стала двигаться на нем взад-вперед, доставляя дяде Леше фантастические ощущения плотной вибрации. видно было, что ее страсть зашкаливает: она закатывала глаза и тряслась без остановки, явно подгоняя себя к разрядке. Дядя Леша решил помочь. Двумя пальцами сжал оттопыренные половые губы, бессовестно пощипывая, поглаживая и выкручивая их, выдаивая, выжимая смазку вместе с капельками своей спермы и скользко размазывая все это по клитору.

     — Ты, Маринка, настоящая недотраханная сучка! — ласково сказал он, втирая ее соки в ее же плоть и легонько шлепая по дрожащим возбужденным соскам. Ну, чего ждешь! Скручивайся!

     — Ай-ай-ай-айййй!!! — завопила Маринка, сгибаясь, насколько позволял пляшущий живот. — В-в-в-в... — она закусила губу, рот искривился, ее словно било током, в животе плеснулся рыбенок. — Дя-дя-Лё-о-ша-а-а!!!

     Она, уперевшись руками ему в грудь, с наслаждением оргазмировала. Слезы разрядки текли по щекам. Она растирала их по счастливому лицу и колышущейся груди. — Ухх-ухх-уххх...

     Она с трудом отдышалась и тяжело сползла с него, расслабленно опрокинулась на спину, довольно оглаживая свое расслабленное тело.

     — Раздвинь-ка ноги! — Потребовал дядя Леша.

     Маринка послушалась, разведя широко в стороны согнутые колени.

     Дядя Леша взял в кулак своего друга, нацелив его на разверстую пещеру, придерживая у основания, начал быстро подрачивать, чувствуя приближение взрыва. Разрядка была совсем близко: несколько умелых движений — и белые скользкие струи фонтанчиками вылетели на покатый Маринкин лобок, стекая в растраханную промежность. Маринка, облизывая губы, стала пальцами страстно втирать их во все еще пульсирующий клитор. Бусинки живительной влаги заблестели на отросшей шерстке вокруг половых губ, стеклянные ручейки спермы протянулись вниз по бедрам. Дядю Лешу сладко плющило, он сжимал в руке подергивающийся член, сжав зубы и трудно выдыхая.

     — РРррраххх... — он упал на постель рядом с Маринкой, согнувшись и провалившись в переживание собственных ощущений.

     Маринка подтянулась к нему, прижалась обкончанным животом и нежно поцеловала в губы.

     — Ладно, ладно, все для тебя! — с трудом ответил он сквозь марево и мурашки, ласково похлопав ее по попке.

     — Дядя Леша, мне так хорошо! — Маринка, красиво раскинувшись на спине, цвела довольством и счастьем.

     Дядя Леша слегонца пришел в себя. В голове зрели то ли мысли, то ли планы, то ли животные желания.

     — Мы с тобой еще поебемся! — уверенно сказал он. — А то, что еще за хуйня: бросили отличную девку в таком состоянии! Не бойся, Маринка, я тебя не оставлю! И сигареты свои мне отдай. Я курить пошел.