Пролог

     С Настей мы встретились практически случайно. Я возвращался из города своего детства домой, в город, где живу теперь. Дорога не близкая, больше полутысячи километров. Ехал один, попутчиков брать не хотелось. Пустая дорога и тихая музыка в автомобиле затянули мое сознание в воспоминания о детстве. О тесной дружбе нашего дворового коллектива, о первых открытиях, о первых сладких переживаниях.

     Вот так вот, крутя баранку, управляя машиной совершенно автоматически, я и не заметил, как прозевал поворот на окружную.

     Перекрестки, светофоры, пешеходы, сигналы автомобилей вывели меня из состояния ностальгии по детству. Я понял, что сам того не желая, оказался в первом на пути областном центре.

     И вдруг я осознал, что нахожусь в городе, где живет та самая девочка, с коей эти мои воспоминания как раз и связаны. Мы не виделись с ней больше десяти лет. Я знал, что у нее семья, сын вроде есть. Иногда я вспоминал о ней, но осознанно не искал встречи, прекрасно понимая, что прошлое надо оставить в прошлом. Я помнил ее такой, какой она была в свои 16 лет, и не хотел разрушать этот образ.

     Но в этот раз внутренний голос прошептал, что, возможно, другого шанса увидеться с нею может и не быть. Ну а что здесь такого — просто узнать, как у нее сложилась жизнь, чем занимается и так далее? В общем, захотелось встретить старого друга, поговорить за жизнь, и, посмеявшись, вместе вспомнить былые наши счастливые деньки.

     К слову сказать, тот город, куда я случайно заехал, всегда был ее родным городом. Она там жила, в школу ходила. А в наш небольшой городок приезжала в основном на каникулы, к бабушке с дедушкой. В остальное время мы писали друг другу письма и созванивались по телефону, радуя своих родителей трехзначными телефонными счетами.

     С удивлением обнаружил, что память услужливо предоставила 6 цифр номера того телефона. Остановился на обочине. Заметил, что как-то занервничал. Но решение принято — достаю мобильный и набираю номер.

     Гудки. Один, два, пять. Ну и ладно, значит — не судьба. С некоторым облегчением собираюсь завершить вызов, и вдруг...

     — Алло.

     — Добрый день.

     — Добрый день.

     Голос женский, немного знакомый, но чей — понять не могу. Тон довольно доброжелательный.

     — Я бы хотел услышать Настю, пригласите ее, пожалуйста, к телефону.

     — Настю? Настя здесь уже давно не живет. А кто спрашивает?

     — Да так, один старый знакомый. А вы, наверное, ее мама, верно? Марья Станиславовна?

     — Да. А с кем я разговариваю все-таки?

     — Это Олег. Из N-ска. Помните меня?

     — А-а, Олег! Конечно, помню! Откуда ты звонишь?

     — Да я проездом у вас, есть несколько свободных минут, вот подумал — с Настей хорошо бы встретиться, не виделись давно.

     — Да, действительно, давно о тебе не слышала. Ну, как у тебя дела?

     — Спасибо, все хорошо, семья, работа. Ну — как обычно. А с Настей можно как-то связаться?

     — С Настей? Можно, отчего же. Она сейчас в декретном отпуске. Внука мне растит.

     — Поздравляю! Так как мне Настю найти?

     — Запиши номер: 067...

     — Спасибо, Марья Станиславовна, был рад вас услышать. До свидания.

     — Да, я тоже. До свидания, Олег.

     Ну вот. Номер телефона есть. Осталось только позвонить. Не звонить уже нельзя — мама-то все равно ей все расскажет.

     Набираю номер.

     — Алло.

     — Привет.

     — Привет, а кто это?

     — Не узнаешь? Это Олег.

     — Олег! Вот так сюрприз! Конечно, узнаю! Ты откуда звонишь?

     — Да я сейчас проездом у вас, узнал вот твой номер. Дай, думаю, позвоню. Может, сможешь пару минуток найти. Посидим, кофе попьем.

     — Конечно! Ну ты даешь — 10 лет, да нет, больше, ни сном ни духом, и тут на тебе — давай встретимся! Предупреждать же надо, чтобы было время хоть шею помыть!

     — Да я и сам не ожидал. Ну, так ты как, не занята?

     — Ну, вообще-то у меня сын, его пристроить куда-нибудь надо. О, сейчас тетке позвоню. Если та сможет за ним присмотреть — то я свободна. Я перезвоню тебе через 5 минут.

     — Ок, жду звонка.

     Сижу, жду звонка. Чувства такие — как перед первым свиданием. С одной стороны хочется ее увидеть, с другой — понимаешь, что это уже совсем другой человек, а не та девчонка со двора.

     В руках зазвенел телефон.

     — Привет, это я. Тетка согласилась с сыном посидеть, так что я свободна. Ты вообще где?

     — Я возле парка Вернадского.

     — Ты на машине?

     — Да.

     — Ну, тогда рули на Парковую, там возле поликлиники кафешка есть одна. Я там буду через 20 мин. Знаешь, куда ехать?

     — Да, мне это как раз по пути. До встречи.

     Подъехал к кафе, сел на веранде, заказал кофе. Жду. Вижу — идет Настя. По походке сразу узнал, даже не надо в лицо всматриваться. Подходит ближе — ну точно она. Улыбается, рукой мне машет.

     — Привет!

     — Привет! А ты ничуть не изменилась!

     — Ну прям таки, не льсти мне. Я же знаю, что порядочно растолстела.

     Смеемся оба.

     — Да ладно, говорю, тебе так хорошо. И мужу есть за что подержаться.

     — Как тебя к нам занесло?

     — Да еду домой. Проезжал мимо — решил, что можно увидеться. Хорошо, что мама твоя дома была.

     — Да, мама теперь часто дома. На пенсии уже. На дому уроки дает. Ну, ты помнишь, она же математику в школе преподавала.

     — Да, помню. Еще удивлялся тогда, откуда у дочки математички склонности к филологии.

     Вот так сидели мы, болтали ни о чем. Я о свой жизни, она — о своей. Нам-то уже обоим за тридцать. С тех дворовых времен много воды утекло, есть что друг другу рассказать.

     Слово за слово — перешел разговор на темы, начинающиеся примерно так:

     — А помнишь, как ты...

     — Конечно, а ты тогда еще...

     — А помнишь, как мы с тобой в первый раз...

     История первая. Юбка, яблоки и трусы.

     Компания во дворе у нас была замечательная. Все примерно одного возраста — 17—16 лет. Своих было человек десять, а еще с других дворов к нам прибегали. Двор у нас был настоящий. Ну то есть не так, как сейчас — дворы приравнялись к автомобильным стоянкам. У нас и сад был свой небольшой, и лавочки, и гаражи, по крышам которых было интересно лазать, и забор кирпичный, огораживающий соседний с двором стадион.

     И кусты возле забора того росли непролазные. Местные мужики в тех кустах беседку себе сделали, чтобы под прикрытием игры в домино водку там пить без лишних глаз, но молодежь в нашем лице эту беседку себе живо приватизировала. А что еще нам надо было? Чтобы заросли погуще, и посидеть было на чем. И в карты там играли, и в бутылочку вечерами. И вино там первый раз в жизни пробовали, и целоваться учились.

     И вот конец июня. Настя уже приехала. Мы ей бурную встречу устроили. С дискотекой, магнитофоном на круглых батарейках, и украденной у родителей бутылкой домашнего вина.

     А потом как-то в один момент почти все наши дворовые разъехались. Кто с родителями на море, кто в деревню к бабушкам.

     Остались я, Настя и Марина, девчонка на год нас младше.

     Сидим днем в беседке, скучаем. Чем заняться — никто не представляет. Я говорю — полезли за яблоками.

     А возле беседки нашей с другой стороны забора яблоня росла. И первые летние яблоки уже как раз начали созревать.

     Девчонки идею поддержали.

     Тут Марина говорит — вы первые лезьте. Я удивился, думаю, какая разница? А потом дошло — я-то в штанах, а Настя — в шортах. А на Марине легкая летняя юбочка надета. Значит — если она первая полезет — то я ей под юбку смогу заглянуть.

     Хорошо, — говорю, — полезли, Настя.

     Настя встала, схватилась рукой за край забора.

     Давай я тебя подсажу, говорю.

     Не надо, — отвечает, но уже поздно, я руку ей под попу — и вверх толкаю. Ей сопротивляться уже невозможно, да и по ситуации вроде как я невинную услугу оказал.

     Настя уже на заборе, прыгает на ту сторону. Я следом быстренько через забор перескочил.

     Стоим на той стороне.

...  

     Я говорю, — Марина, ну где ты там? Давай к нам!

     Видим — Марина из-за забора появляется, сначала руки и голова, потом туловище. Потом ей надо одну ногу на забор поставить. А мы стоим снизу, смотрим. Я думаю — ну и как ты, интересно, собираешься на забор залезть и трусами не засветить? И приятное такое чувство охватывает. Чувство — что вот-вот сейчас самое интересное начнется!

     Марине деваться некуда. Она еще чуть подтягивается, ставит одну коленку на забор — и конечно, юбка задирается, и трусы видно не мельком, а полностью! Я доволен, стою, улыбаюсь. Марина уже на забор залезла. Смотрит на меня, вся красная. То ли от физических упражнений, то ли понимает, что трусы она нам таки засветила.

     — Ну, чего уставился? Отвернись, я слазить буду.

     — Да пожалуйста, сильно мне надо. Я и так уже все видел.

     Я демонстративно отворачиваюсь, улыбка не сходит с моего лица.

     Марина с забора слезла, подходит к нам и говорит:

     — Ну ладно, если ты все видел, то по-честному будет, чтобы и ты нам показал.

     Я насторожился. Сколько раз до этого заглядывали мы девчонкам и под юбки и в разрез блузок — никогда раньше не следовало никаких интересных продолжений. Обычно они в таких случаях либо бросали на тебя презрительный взгляд, и со словами «Дурак!» меняли позу, или просто делали вид, что им все равно, и гордо продолжали заниматься своими делами.

     Сейчас же возникла новая ситуация, и надо было быстро решать, как себя правильно повести.

     — Что показать? — я сделал вид, что не понимаю, о чем речь.

     — Показывай, что у тебя там под штанами.

     Ничего себя, думаю, вот прямо так бери и показывай?!

     — Что, прямо здесь?

     — Ну а где же?

     Я продолжал судорожно обдумывать стратегию своего поведения. Ведь из этой ситуации можно было выйти несколькими путями.

     Можно свести все в шутку, отморозиться и заняться яблоками.

     Можно и поиздеваться, мол, прям таки, сейчас стану тут тебе все показывать.

     А можно и показать. Только здесь, на видном месте, просто снять штаны и сразу одеть — бесперспективное и мне неинтересное дело. Никаких выгод от этого не намечалось.

     И я решаюсь:

     — Я покажу, если хотите (тем самым вовлекая в игру и Настю), но только не здесь.

     — А где?

     — Ну где-то, где нет никого, и нас никто не увидит.

     — Ну и где мы найдем такое место?

     Отлично, подумал я, о яблоках уже все забыли, надо развивать тему с трусами дальше.

     — Слушай, Марина, а у тебя дома никого ведь нет? Мама только вечером с работы вернется?

     — Ну да...

     — Ну вот, если хотите — идем тогда к тебе, и я все покажу. По-честному.

     Марина посмотрела на Настю. Она поняла, что игра заходит слишком далеко, и куда-то не в том направлении, в запретную, так сказать, область.

     Настя стояла абсолютно равнодушная к происходящему. Всем своим видом она показывала: хотите — пойду с вами, нет — тоже не расстроюсь.

     А Марине отступать тоже уже тяжело — она же кашу заварила. И вот она, еще раз посмотрев на Настю, тихо так говорит: «Идем».

     И мы пошли. Опять перелезли через забор. Марина уже не беспокоилась о своих трусах, и перелазила так, как будто была среди одних девчонок, ничего не стесняясь и абсолютно естественно.

     Мы подошли в двери ее квартиры.

     Марина достала ключ и открыла двери. Потупив глаза, выдохнула: «Заходите».

     Вошли в комнату. У окна на тумбочке стоял телевизор. Напротив — раскладной диван. Чуть правее и сбоку от него — кресло и журнальный столик. Напротив кресла — обычный для тех времен сервант с книжками и хрустальными бокалами. Эта комната ничем не отличалась ни от моей гостиной, ни от сотен таких же советских комнат того времени.

     Настя сразу же плюхнулась на кресло, закинув ногу за ногу.

     Марина села на диван.

     Я стоял посреди комнаты.

     Возникло неловкое молчание. Надо было как-то разрядить атмосферу.

     — Марина, у тебя магнитофон есть?

     Надо же было что-то сказать. Это первое, что мне пришло в голову.

     — Есть.

     — Ну включай, какие у тебя кассеты?

     — Ну разные... «Комбинация» вот есть...

     — Ставь «Комбинацию»

     Заиграла знаменитая «American boy». Настя начала тихонько подпевать куплеты.

     — Ну ладно, мы же сюда не музыку слушать пришли...

     С этими словами я начал расстегивать пуговицы на ширинке.

     Стоя с расстегнутой ширинкой, я подтянул вверх край футболки, и одним движением снял ее с себя.

     Посмотрел на Марину, та сидела красная, но глаз не отводила. Настя продолжала напевать куплеты, но тоже наблюдала за моими действиями.

     Я взялся за края штанов сзади и потянул их вниз. Потом вынул ногу из одной штанины, следом — из другой.

     Взял штаны в руки и кинул их на диван рядом с Мариной.

     Меня охватило чувство стыда. Я стоял в одних трусах перед двумя девчонками.

     Господи, подумал я, а ведь сколько раз я делал то же самое при них же, но только на пляже. И там никакого стыда не возникало. Так чем же эта ситуация отличается от пляжа?

     Но она отличается. И все знают, чем. Ведь в отличие от пляжа, здесь, в квартире, эротика только начинается. И от возможных продолжений становится даже немного не по себе.

     — Хотите дальше смотреть?

     Я старался сказать это как можно более ровным голосом, но получилось хрипловато.

     Девочки молчали.

     — Ну так как?

     И тут Настя, которая до этого момента все время молчала, вдруг сказала: «Давай».

     — Ну тогда и вы мне покажите, идет? Все по-честному.

     Девочки переглянулись. Вдруг Настя откинулась назад в кресле, быстро расстегнула молнию на шортах, чуть приподнявшись, стянула их с себя, и опять сидела в кресле: нога закинута за ногу, спина ровная, руки ухватились за колено, взгляд вызывающий.

     Это все прошло настолько быстро, что никто и ахнуть не успел.

     Марина, глядя на Настю, молча встала, расстегнула юбку. Та упала к ее ногам. Переступивши через юбку, нагнулась, подняла ее, и положила сверху на мои штаны.

     Сама же села на диван. Колени плотно сдвинуты, туловище чуть вперед, руки на коленях.

     — Нет, ну что вы повжимались в эти кресла! Я так ничего не вижу! Я же стою перед вами открыто!

     Секунду подумав, Настя встала. Ноги ровные, одна ступня развернута в сторону. Руки сложила перед грудью. Смотрит в упор.

     Марина сидит и оторопело за всем этим наблюдает.

     Я минутку рассматриваю Настю. У нее отличная фигура. Красивые ноги, бедра имеют приятные округлости. Живот подтянутый, но тоже кругленький такой. Талия присутствует. Она вообще девушка эффектная. Блондиночка.

     Одета была в простые такие хлопчатобумажные трусики. Бледно-розовые, почти белые. По краям на бедрах полоска не тоненькая, но и не широкая, сантиметра три шириной. Сзади попа вся закрыта. Трусики сидят низко на бедрах, ниже косточек. Сидят плотно, выпуклость лобка хорошо видна.

     К слову сказать, связано это с тем случаем или нет, но мне до сих пор больше всего нравятся именно такие трусы на женщинах. Никакие стринги, никакие рюши и шелка не заводят меня больше простых низкопосаженных хлопчатобумажных трусиков, плотно облегающих попу и лобок.

     Я говорю: «Ну что ты, я просто хочу, чтобы вы расслабились. Сядьте, как обычно сидите. Ну, чтобы удобно было».

     Настя плюхнулась обратно в кресло. Откинулась назад, ноги чуть развела в стороны, руки на подлокотники положила.

     Теперь я видел, как полоска трусиков уходит ниже лобка. Мне даже показалось, что я могу разглядеть небольшую впадинку ровно посредине этой полоски. Никогда раньше я так прямо и так бесстыдно не смотрел девочкам между ног. У меня участилось дыхание, по телу прошла маленькая дрожь, а чувство было такое, как-будто пол начинает уходить из-под ног.

     Глядя на Настю, Марина тоже откинулась на спинку дивана, одну ногу поджала под себя, вторая свободно болталась.

     На ней были одеты простые белые трусики, которые, вообще-то, я видел и раньше,...

 

      но сейчас мог разглядеть во всех деталях. Они были с широкой полосой на бедрах. Край их был оторочен небольшими рюшами. На худощавой Марине они сидели немного сморщившись, но это только добавляло пикантности.

     Глядя на это, я сказал: «Очень хорошо, мне нравится», и взялся за резинку своих трусов сзади.

     Я начал медленно тянуть вниз. Резинка трусов спереди начала заворачиваться, оголяя волосы на лобке.

     Я потянул еще ниже, пока трусы не уперлись в основание члена.

     — Готовы?

     Девочки молчали.

     Тогда я перехватил резинку трусов спереди, оттянул ее вперед и резко опустил вниз.

     Марина громко вдохнула, Настин взгляд стал еще острее.

     Я стоял перед двумя девочками, и демонстрировал им свое хозяйство. Осознание этого факта привело к тому, что член начал оживать. Я не хотел за просто так демонстрировать девочкам этот процесс, поэтому быстро подтянул трусы назад. Сунув руку в трусы, поправил поднимающийся член. Марина хихикнула. Я тоже улыбнулся.

     — Вы раньше видели, как у мужчины член стоит?

     Марина замотала головой, Настя молчала.

     — Хотите посмотреть?

     Марина опять густо покраснела, а Настя сказала просто: «Хотим».

     — Ну тогда вы должны мне подыграть. Член встанет только на вас голеньких.

     Настя резко ответила: «Я трусы снимать не буду».

     Марина заерзала на диване.

     Надо было быстро что-то придумать, и тут мне пришла отличная идея.

     Хорошо, я сказал, тогда давайте так: на вас останется по одной одежде: или верх, или низ. Если ты, Настя, не хочешь снимать трусы — то тогда снимаешь майку. А ты, Марина, остаешься в блузке, но снимаешь трусы.

     Не дав опомнится Марине, Настя сказала: «Согласны», и перехватив майку руками накрест, сняла ее в мановение ока. От движения рук ее тяжелые груди плавно заколебались.

     Теперь уже громко выдохнул я. Ее груди были прекрасны. Нет, я и раньше это знал, и видел даже соски, заглядывая в вырез майки (Настя, как правило, носила маечки без лифчика). Но теперь эти груди предстали предо мной во всей красе: красивая округлая форма, слегка свисающие полушария, но зато торчащие вверх сосочки. Именно вверх и немного в разные стороны, как будто берущие на прицел всех в своем поле зрения.

     От этого вида внизу живота у меня стало тепло, и я почувствовал, как член наполняется горячей кровью.

     Марина сидела с широко раскрытыми глазами. Во-первых, за нее приняли решение, и ей ничего не оставалось, как только его выполнять. Во-вторых, она и подумать не могла, что ее каприз возле яблони обернется тем, что она должна сидеть перед мальчиком без трусов.

     Она попробовала брыкнуться: «Я тоже не буду трусы снимать!».

     Я вступил: «Да ладно, Марина, мы же уже договорились. Тем более, что меня без трусов ты уже видела, так что если я увижу тебя — будет все по-честному».

     Марина заколебалась. И тут Настя сказала: «Давай, Марина, не томи». Я, признаться, не ожидал от нее это услышать. Она все время держалась так гордо и независимо, как будто происходящее ее не касалось, а если и касалось — то она, так уж и быть, сделает нам одолжение и примет участие в этой игре. А в этих словах прозвучало такое желание продолжить игру, как будто она сама ее и начала.

     Авторитет старшей подруги сделал свое дело, и Марина дрожащими руками стянула с себя трусики. Она не знала, как ей устроиться, и не придумала ничего лучше, как закинуть ногу за ногу, как до этого сидела Настя.

     Я не стал возражать, тем более что и так было отчетливо видно треугольник ее черных кучерявых волос между ног.

     Я снова стянул трусы вниз, но уже до конца. Бросил их на кучу одежды на диване.

     Посмотрел на девочек. Они обе напряженно уставились мне между ног. Посмотрел на свой член. Он увеличился в размерах, но все еще висел головкой вниз. Я опять подумал, что стою голый перед двумя полураздетыми девочками, у одной из которых можно спокойно рассматривать грудь, а у другой — копну кучерявых волос на лобке.

     Эта мысль привела к тому, что член еще больше вытянулся, потолстел, и начал резко подниматься вверх. Чувство сильнейшего возбуждения приводило к его периодическому подергиванию. Яйца сжались в тугой шар, не было видно, что их два, а был только один комочек, который не свисал в мошонке, как обычно, а подтянулся до невозможного к основанию члена, и даже немного на него напирал.

     Девочки молчали, но по их лицам было видно, что открывшаяся им картина здорово их поразила.

     Марина восхищенно смотрела на подрагивающий член, Настя закусила нижнюю губу.

     — Хочешь потрогать, какой он твердый? — обратился я к Марине.

     Та молчала, лишь пристально смотрела мне в глаза

     Молчание — знак согласия, решил я и подошел к Марине. Она подалась ко мне вперед, забыла, что без трусов, развела колени на ширину плеч. Мне, правда, ничего нового не открылось, так как я смотрел на нее сверху вниз.

     Марина вдруг опомнилась, сдвинула ноги и инстинктивно прикрыла лобок рукой.

     — Ну что ты, в самом деле, как маленькая, садись, как тебе удобно. Я же уже все видел!

     Марина чуть виновато улыбнулась, но позу не поменяла.

     Она протянула руку и двумя пальцами взялась за мой член.

     Я перехватил ее руку так, чтобы ладошка полностью его охватила.

     «Чувствуешь, как пульсирует?», спросил я Марину.

     Та только и ответила, что: «Угу».

     — Настя, хочешь попробовать?

     Настя встала с кресла, подошла ко мне, и обняла рукой головку члена. Маринина рука при этом съехала вниз, пальцами она стала касаться яиц.

     Настина грудь прикоснулась к моему плечу, чуть выше локтя. Я потянулся к ней рукой. Немного сжал. Боже, как это приятно! Ничего мягче я не держал в своих руках. Провел рукой по выпуклости снизу. Немного взвесил грудь в руке. Потом опять сжал.

     Сквозь пальцы пропустил сосок. Сдавливая пальцы, мягко сжимал сосок между ними.

     Увидел, как по шее на грудь у Насти скатывается капелька пота. Чуть не взорвался от этого. Очень захотелось эту капельку лизнуть.

     Другой рукой я накрыл Настину руку, и начал немного водить вверх-вниз.

     Маринина рука тоже непроизвольно начала двигаться в такт нашим движениям.

     Головка члена то показывалась, то пряталась за кожицей.

     Я понял, что еще несколько движений — и я кончу. Я не хотел так быстро все это заканчивать.

     Я отстранился от девушек и сам плюхнулся в кресло.

     Они обе недоуменно на меня посмотрели. Я виновато улыбнулся, и сказал: «Чуть не кончил, а еще рано».

     Откинувшись в кресле, я посмотрел Марине между ног. Сквозь волосики отчетливо просматривались ее губки. Больше всего меня заводила ямочка сверху, сразу перед началом губок.

     Марина заметила мой взгляд, и закинула ногу за ногу. Я не стал акцентировать на этом внимание, вместо этого взял член в руку, начал тихонько подрачивать.

     — Девочки, а вы себя, ну... Делаете себе приятно?

     Они обе смутились, обе отвели взгляд в сторону.

     — Ну делаете, правда же? Давайте сейчас друг другу покажем, как мы это делаем?

     Я стал энергичнее водить рукой по члену.

     Вдруг Настя села возле Марины, развела широко ноги, и запустила руку в трусы. Я видел, как пальцы ее начали делать круговые движения. Мой член чуть не взорвался от этого, я убрал с него руку, чтобы не кончить.

     Настя закрыла глаза, откинулась на спинку дивана, и заерзала у себя между ног. Другую руку она положила себе на грудь и начала слегка ее тискать. Иногда она приоткрывала глаза и смотрела в мою сторону. Это был самый томный, самый эротичный взгляд в моей жизни. Вспоминая, какой она была в тот момент, мой член до сих пор встает, как по команде.

     Марина решила, что раз пошла такая пьянка, терять нечего, а удовольствие получить стоит.

     Она приняла позу, как Настя, только движение ее руки у себя на промежности были не круговые, а поступательные. Она просто терла себя двумя пальцами сразу под лобком. При этом губки ее раскрылись, и я увидел нежнейшую розовую кожицу между ними. Так захотелось ее там поцеловать! Еле сдержал себя, чтобы не кинуться к Марине между ног.

     Так продолжалось минуты три. Девочки теребили себя, я же к своему члену почти не прикасался, чтобы тут же не кончить.

     Первой кончила Настя.

     Она выгнулась, несколько раз нервно дернула бедрами, чуть приподняла ноги и сжала ими руку на промежности. Потом наклонилась вперед и открыла глаза.

     Увидела меня, смутилась, и, прошептав что-то похожее на: «Мне надо в туалет», вышла из комнаты.

     Она шла, как кошка. Ее попа под трусиками качалась из стороны в сторону. Казалось, что по ее трусикам проходят волны. Это тоже одно из моих самых эротических воспоминаний.

     Марина не обратила на Настю ни малейшего внимания. Движения ее руки стали мелкими, но очень частыми. И вот она вся задрожала, выгнулась, как будто хотела сделать мостик. Из груди вырвался протяжный стон. Потом повалилась на диван, накрыла промежность рукой полностью, и немного так полежала с закрытыми глазами.

     Я понял, что тянуть дальше некуда, и взялся за свой член. В это время Настя уже возвращалась в комнату. Они обе стали смотреть на меня во все глаза. (Специально для — ) Я же, глядя то на одну, то на вторую, дергал себе со всей мощью.

     Член стал бордовым, потолстел еще больше, и все, я стал кончать. Брызги спермы полетели на пол, на ковер, на журнальный столик, на кресло.

     Наконец-то все прекратилось.

     Я посмотрел на Марину, на ее круглые огромнейшие глаза, и спросил: «Салфетки есть?».

     Только теперь заметил, что музыка на магнитофоне уже давно кончилась.