век на исходе... достаю — и снова

     смотрю на фотографии друзей...

     вот Толик (улыбается)...

     вот — Вова...

     а вот — мы в Кабардинке, и Андрей

     на фоне моря — смотрит безмятежно

     (в Афгане он погибнет через год,

     и будет осень, и товарищ Брежнев

     смотреть с плаката будет на народ,

     и я навстречу этому плакату

     буду идти по гулкой мостовой,

     и будут слёзы с подбородка капать

     на белый шарф с полоской голубой)...

     вот Вася (после армии на даче)...

     вот Юра (кукиш в объектив скрутил

     и что-то говорит мне... не иначе,

     я ему снова с кем-то изменил...) —

     ещё так мало за плечами жизни!... — 

     лицо Валерки (отстранённый вид...

     за кадром друг мой занят онанизмом,

     и кажется: лицо его парит...),

     Георгий

     (у подъезда с сигаретой,

     а рядом с ним — смазливый паренёк...

     транзитный мальчик —

     мы его в то лето

     вдвоём любили вдоль и поперёк

     в кустах за гаражами... и в квартире,

     устраивая маленький бедлам,

     одновременно мальчика любили

     и спереди и сзади, — было нам

     в то лето по шестнадцать...),

     вот Серёга,

     и на плече его — моя рука, — 

     стоим, обнявшись (Забайкальский округ,

     и Серый ещё девственник... пока:

     резьба еще не сбита у солдата,

     ещё зима и не растаял снег...

     всё впереди!... на обороте — дата:

     Серёга написал:

     «ДВАДЦАТЫЙ ВЕК», — 

     смешная дата... целая эпоха!) —

     смотрю на фотографии друзей...

     у каждого из нас — своя дорога:

     прямая и не очень...

     лишь Андрей

     стоит у моря (облака застыли,

     и белый парус за его спиной,

     и чайки за плечами, словно крылья),

     как бог Адонис — вечно молодой...

     (1998)