Рассказ Лёхи.

     Когда утром, выезжая с парка, я в первый раз увидел в кабине своего любимого Павлика какого-то юнца, то не сразу придал этому значения. Только увидев эту смазливую рожу и после обеда, не удержался, помигал фарами, остановился.

     — И кто это с нами катается, — поинтересовался у Паши.

     — А что? Ты ревнуешь? — усмехнулся тот.

     — Нет, то есть да. Так кто это? — я сердился.

     — Новый стажёр. На следующей неделе в нашей роте будет ездить. Слышал, «КАМАЗы» с хранения снимают. Новых водил набирают. Так что прошу любить и жаловать: Михаил, — представил мне выпрыгнувшего и подошедшего к нам стажёра, — А это мой друг Лёха. Мы живём в одной комнате, друзья ещё со срочки, с соседних рот, — представлял уже меня.

     — Здорово, Михаил, — пожал я протянутую руку, смерил глазами невысокого парнишку. Мне до уха будет, Пашке по плечо. Малым, наверное, окликать будут. — Ну ладно, мне пора. Будете в гостях, заходите вдвоём. А то Паша один не ходит, — почему-то сказал я. Наверное, ревновал.

     К концу недели я уже свыкся с постоянным присутствием Михаила рядом с Пашей. Вместе иногда обедали, иногда сам что-нибудь объяснял стажёру. В субботу наш сосед по комнате Витёк засобирался с ночёвками до понедельника к своей новой знакомой: местной девушке, по уши влюблённой в молодого лейтенанта. Я тоже радовался. Не за Витька. За нашу с Пашкой предстоящую бурную ночь наедине. Однако, каково было моё изумление, когда мой любимый парень вечером не появился. Не пришёл он и ночью. Сотовый его был отключён или находился вне зоны действия сети, как раз за разом радостно сообщал мне автоответчик. К утру я приготовил сцену ревности, прорепетировал желчную речь. Это всё не понадобилось. Изменник не появился и днём в воскресенье. Я, провёдший в ожиданиях бессонную ночь, незаметно заснул.

     Пашка заявился, только когда стемнело. Я сразу же вскочил:

     — Натрахался, ёбарь-террорист? Кого ждать через девять месяцев будем: мальчика или девочку. Я здесь с ума схожу, а ты даже не позвонил, — распалялся я.

     Паша молчал, виновато глядел в сторону, но имел при этом вид кота, объевшегося нахаляву сметаной.

     Я возмущённо махнул рукой и обиженно рухнул обратно на койку. Паша, осторожно доковылял до своей кровати, тихонько лёг. Я чуть не плакал от обиды: так мечталось всласть поебаться. Вскоре тишина в комнате усыпила меня.

     Меня разбудили нежные объятия. Я был уже голым. Голый Пашуля пристроился сзади, ласкал меня. Его твердокаменный член тёрся меж моих булочек, анус у меня поплыл, загорелся желанием, обильно потёк соком. Лёгкие покусывания мочек ушей, шеи, вылизывание ушных раковин, шаловливые пальцы, играющие моими яичками, острота лёгкого пощипывания между ног — всё это сводило с ума, разжигало желание похоти. Тело извивалось в сладкой пытке лаской. Мой любимый, мой роднуля, моё солнышко, мой Павлуша знал, как довести меня до экстаза. Моя дырочка уже не могла дальше терпеть, сама нанизалась на любимый мною член. Я был в прострации. Сил дальше кайфовать не было. А мой парень резко входил и выходил, задевая простату, заставляя выть от невыносимой боли блаженства, заставляя верещать, просить ещё и ещё ебать меня.

     Я не владел собой, я был частью своего парня, любимого Павлика. Потом было беспамятство. Потом Павлик привел меня в чувства, мы плакали, признавались в любви.

     Тень от Пашиной измены с Мишей пропала без следа. Разве можно ревновать, разве можно мелочно опекать своего любимого, своего родного парня, не доверять ему после такой ночи, такого счастья, которым он без меры одаривал меня. Мы парили в истоме до секунды, когда безжалостный будильник не вырвал нас в реальность.

     Утром в понедельник Пашин стажёр не появился, позвонил ротному, что заболел. Только во вторник я увидел ковыляющего странной походкой Мишу, выглядевшего непривычно счастливо для больного. По его ищущему моего Пашку взгляду, по довольной улыбке, я понял, что с субботы до вечера в воскресенье Пашин богатырь не раз и не два порвал задницу стажёра на британский флаг.

     А тому хотелось ещё. По улыбке своего Паши я понял и то, что это продолжится. Нужно было расставить все точки. Долго мне ждать не пришлось. Раздался реактивный рёв нашего ротного:

     — Значит так, шофёр-профессионал, — это он обращался к Паше, — Шуруешь в дальний бокс с Малым. Готовишь его «КАМАЗ» к техосмотру, заливаете масла, топливо. В общем, завтра с утра проверю. Сегодня меня не будет, оставляю ключ от бокса. Отдашь лично в руки, иначе покупаешь новый замок. Вопросы есть? Нет? Исчезли с глаз. Оба.

     Рёв ротного, раздающего задачи ещё не стих, а Паша с Мишей направились к дальнему боксу, как раз уединённое местечко для продолжения ебли. Я незаметно пошёл следом. Появился как раз вовремя: Паша завалил счастливого Мишу на капот, сдирал с него одежду. Тот закрыл глаза, тихонечко что-то шептал. Наверное, про свою любовь к моему парню. Изобразив зычный рёв ротного, я добился поразительного результата:

     — А что это у нас делают шофера-профессионалы? Свою сперму в молодое поколение вливают?

     От испуга малой съёжился на капоте, Паша упал на задницу, открыв рот, смотрел на меня, озираясь, искал глазами ротного. Поняв, что это я, подбоченившись, пугаю их, Паша обиделся:

     — Ты что так народ пугаешь. Чуть заиками не сделал. В дверь стучать надо.

     — А может мне вообще уйти? Может я вообще для тебя никто? — спрашиваю.

     — Нет, уходить не надо, — Паша только теперь встал с пола, потирая ушибленную ягодицу, — Что мне делать, если я вас обоих люблю? Только обоих любить.

     Всё это время Миша открыв рот смотрел на нашу перепалку. Очнулся он только когда Паша подошёл ко мне, приобнял и махнул ему рукой, дескать иди сюда. Малой послушно спрыгнул с капота, робко подошёл к нам. Паша сгрёб нас обоих в охапку:

     — Люблю вас обоих парни, хочу вас обоих. Хочу прямо сейчас.

     Он целовал нас по очереди, потом притянул нас в единый поцелуй из трёх губ. Потом развернул меня:

     — Давай, Лешик, замыкайся изнутри. А мы в кузове лежанку пока сделаем.

     

     — Наверное, сегодня вы поебётесь без меня. Сейчас я третий. Третий лишний.

     — Куда? Куда ты? — протянул обескуражено Паша, но его руки, державшие Мишу, не расслабились, не расцепились.

     — Куда? Наверное на полигон, к Роме, — разозлился я.

     Не дав никому опомнится, я свалил из бокса. Обида душила меня. Я уходил от любимого мною парня. Уходил навсегда. Я был сейчас третьим лишним.
Окончание следует.