(Маленькая поэма из студенческого быта. ДАС — дом аспиранта и стажера в Москве в Черемушках, общежитие МГУ).

     Встает над Москвою солнце,

     Лучами хватаясь за шторы.

     Я выглянул из оконца —

     Из белой бетонной порры.

     Дышу на морозный воздух

     Пропахшим водкою паром.

     Смотрю из окна, а возле

     С таким же мой друг перегаром.

     Белки его глаз в прожилках,

     Кровавые жилки набухли.

     Глаза глядят на тропинку

     И чутко работает ухо.

     Тропинка ведет к гастроному,

     А стрелка часов — черепаха.

     Не слышно медного звона:

     Деньгами давно здесь не пахло.

     Работает ухо в надежде,

     Что звякнет случайно в кармане.

     Но пусто в карманах, лишь между

     Позвякивает карманов.

     И гул непонятный, противный

     Опять же... между... ушами.

     Все тело гудит, как дрезина

     И зуд на лице под прыщами.

     Луч солнца, проснувшийся рыщет

     По комнате в дыме табачном.

     Парнишка с кровати дрыщет

     Закуской вонючей кабачной.

     Надрывистый кашель терзает

     Худое костлявое тело,

     Но парень крепится, дерзает...

     Вдруг радио гимном запело.

     Встряхнулся ДАС понемногу.

     Захлопали двери и кашель...

     На вид здесь все чинно и строго.

     Внутри же — перловая каша.

     В столовой картошка и мясо,

     Дешевый кофе, сосиски.

     А в дамских квартирах — матрасы

     И мятые женские сиськи.

     ... Татьяна проснулась, зевнула,

     Пошкрябала пальцем под мышкой

     И в бок Михаила толкнула.

     Сквозь сон обругал ее Мишка.

     Татьяна толкнула сильнее:

     «Вставай, развалился, как барин».

     И Мишка ругнулся сильнее:

     «И так я всю ночь тебя шпарил»!

     «Так что ж, — отвечала Татьяна, — 

     Устал и все соки истекли»?

     «Ну смилуйся, милая Таня!

     Не видишь — и щеки поблекли»...

     «Ах, так, — встрепенулась подруга,

     Вскочила без фиговых листьев,

     По комнате носится кругом, — 

     Какой же ты, брат, журналист-то»!

     А Мишка лежит и страдает.

     А вскоре манит на пастелю.

     Татьяна свой гнев усмиряет,

     К нему прижимается телом.

     А солнце старается тщетно

     Сквозь шторы пробраться к влюбленным,

     Где Таня до нитки раздета

     И сладостны слышатся стоны.