Юленьке было очень холодно... Она шла по незнакомым улицам Москвы и не знала, что же ей делать. Возвращаться в детдом было нельзя, обещали ведь девки, что если увидят ее вечером — повесят. Они сделают... Особенно Ленка... Вздохнув, девочка потрогала синяки на теле и слегка зашипела от боли. После утреннего избиения болело все тело. Хотя это то как раз было не страшно: боль в заду и в паху, куда утром тыкали ручкой от швабры, ей очень даже нравилась... Хуже было то, что она сбежала лишь в худом детдомовском клетчатом пальтишке, даже без шапки, теплых штанов тоже не было, лишь латанные перелатанные детдомовские же колготки. Все вещи поновее у нее всегда отбирали и одеть было просто нечего.

     Задувший пронизывающий ветер выдул из нее последние остатки тепла. Было, наверное, не более минус тридцати. Дрожащая девочка прижалась к дереву и попыталась заплакать, но слез уже не было. Когда она, удрав из детдома, пробралась зайцем в электричку, то душа ее пела от счастья — она ехала в столицу! И так надеялась на лучшее, надеялась встретить тут девушек, которые готовы будут насиловать ее и делать с ней много интересных вещей... «Дура!» — обругала она себя. Но лучше замерзнуть, чем быть повешенной, раз уж никто не хочет убить ее так, как она хочет. А потом, уже на вокзале, Юленька провожала жадным взглядом каждую молодую женщину или девушку, но никто не обращал на нее внимания... А увидев наряд милиции, девочка поспешила выйти из вокзала и пошла, куда глаза глядят. Она долго шла по незнакомым улицам и скоро совсем заблудилась, не зная куда и зачем идет. Стемнело и быстро похолодало, девочке страшно хотелось есть и пить.

     Она с трудом оторвалась от дерева и нетвердыми шагами, пытаясь прикрыть рукавом лицо от метели, побрела куда-то. Юленька ничего не видела перед собой и долго-долго плелась, спотыкаясь о каждую кочку, пока не стукнулась лбом обо что-то. Она с трудом подняла голову и поняла, что стоит перед кирпичной стеной. Перебирая по ней руками, кое-как добралась до закрытой двери большого дома с номерным замком на ней. «О, Господи!» — вырвалось у замерзающей. Девочка обессилено села на обледенелый порог и, садясь, как видно толкнула дверь, ибо та открылась. «Спасибо тебе, Всевышний!» — мысленно возблагодарило Создателя несчастное полузамерзшее существо и на четвереньках вползло внутрь. О! Насколько же тут было теплее... Только минут через десять Юленька смогла подняться на ноги и, пошатываясь, поплелась наверх, на лестничную площадку. И там была батарея! Девочка кинулась к ней и прижалась к благословенному источнику тепла.

     И как видно забылась. Так как разбудил ее звук подъехавшей машины и стук входной двери. «Сейчас выгонят!» — запаниковала она и сжалась в комок у батареи, с ужасом глядя на лестницу. А на площадку уже подымались несколько молодых, очень богато одетых женщин. «Какие красавицы!» — мелькнуло в голове у девочки.

      — О! А это еще что за явление? Глянь, Свет, что тут к нам в подъезд заползло... — растерянно сказала подруге высокая шатенка в туфлях со шпильками, одетая в котиковую шубу.

     Очень высокая и с очень с крупными формами блондинка в маленькой соболевой шапочке и пятнистой, непонятного меха, шубе, услыхала слова подруги с удивленно посмотрела на скорчившееся у батареи существо лет шестнадцати-семнадцати в древнем, ободранном клетчатом пальтишке. Девчонка, кажется...

      — Ты тут откуда взялась? — спросила она.

      — Я... Мне идти некуда... — заплакала девчонка, размазывая слезы грязными кулаками. — На улице холодно было, а дверь была не закрыта... Простите, пожалуйста... Я ничего плохого не хотела...

     А на площадку, тем временем, поднялись еще трое. Рыжая, курносая, веснушчатая женщина лет двадцати восьми и совсем молодая, пожалуй помоложе двадцати, очень смуглая, похожая на цыганку, черноволосая девушка с косой почти до пояса, вели под руки еще одну брюнетку, с крупным задом и грудью, явно в стельку пьяную.

     Пьяная уставилась мутными глазами на Юленьку и вдруг, заорав диким голосом: «Ах ты тварь! Воровать сюда пришла?», вырвалась из рук подруг и, схватив девочку за волосы, вздернула ее на ноги и ударила прямо по груди. Потом, продолжая удерживать несчастную, ударом ноги раздвинула ей ноги и от души врезала ногой ей прямо в промежность. Юленька вскрикнула от дикой боли, пронзившей все ее тело и, вырвавшись из рук брюнетки, рухнула на пол и тихонько, как маленький щенок, заплакала.

      — Лилька, да оставь ты ее в покое! — прошипела подружке сквозь зубы веснушчатая, стоя слегка наклонившись вперед и крепко сжав ноги. — Не видишь, я же сейчас вссусь! Вышвырни ее, на хуй, да пошли!

      — Ни хуя! — отмахнулась от нее пьяная Лиля, пошатываясь. Гнусная ухмылочка бродила по ее губам. — А ссать хочешь, так нассы этой сучонке в рот! Я вот тоже ссать хочу...

      — Хм-гм... — пробормотала рыжая, осматривая Юленьку с головы до ног. Мысль явно пришлась ей по вкусу и она вопросительно посмотрела на крупную Свету, явно бывшую лидером в этой компании.

     Та хихикнула и, кривовато ухмыляясь, подошла к скулящей тихонько девочке и подняла ее на ноги. Потом достала платок, вытерла ей нос и сказала: — Не реви, дурочка! Ну по пизде отхватила, ничего страшного.

     Юленька, успокаиваясь, смотрела на нее и в ее голове билась одна мысль: как бы прекрасно было поцеловать то, что между ногами у этой красавицы... А та, все с той же кривоватой ухмылкой, спросила:

      — А ты, существо, пить случаем не хочешь?

      — Хочу... — нерешительно ответила девочка.

      — Ну вот видишь, как хорошо! — обрадовано заявила ей блондинка. — Ты пить хочешь, а Рада — писять. Вот и помогите друг другу! Хорошие девочки должны послушно выполнять все, что им говорят.

     Юленька не могла поверить своим ушам. Неужели же вот так, просто и буднично, с ней случится, наконец, то, о чем она столько мечтала, чего она столько хотела и ждала... Неужели же ее сумасшедшие молитвы услышаны? Как же она жаждала этого, когда выстаивала ночами у туалета, умоляя каждую приходящую хотя бы дать полизать... Но получала в ответ лишь удары, причем отнюдь не по тем местам, по которым бы хотела их получить. Она несмело улыбнулась и подняла залучившиеся робкой надеждой глаза на блондинку:

      — О да! Только умоляю вас, госпожа, скажите мне, как хочет ваша подруга — на расстоянии или же разрешит мне прижаться губами?..

      — На расстоянии, детка, — захихикала та, — делают только для фильмов или фоток, чтобы было видно как ссут именно в рот, без подйобки.

     Потом, внимательно посмотрела на девочку, подумала и спросила:

      — А ты сама, что, действительно хочешь, чтобы тебе нассали в рот?

      — Очень... прошептала Юленька, смотря на Свету широко распахнутыми голубыми глазами. — Сколько я об этом мечтала...

     Света, несколько удивившись, пожала плечами, постояла несколько секунд неподвижно, явно что-то обдумывая, потом повернулась к рыжей:

      — Ну, Рада! Чего же ты ждешь, приступай, клиентка жаждет, пить просит...

     Веснушчатая хихикнула и, продолжая ухмыляться, задрала шубку, спустила лосины вместе с трусиками и села на низкий подоконник. Задрала ноги и широко, насколько позволили лосины, расставила их.

     Юленька вся дрожала от предвкушения того прекрасного, что сейчас должно было с ней произойти. Это будет нечто, лучшее в ее жизни! Она маленькими шажками приближалась к сидящей на подоконнике рыжей, не спуская глаз с ее промежности. Какая красота! Щель сидящей была длинной, казалось, что все лицо девочки может спрятаться там, малые половые губы крупными, слегка сморщенными. А на вершине их — и девочка чуть не заплакала от умиления — слегка выглядывал нежный розоватый бугорочек. Клитор... Она застонала и рухнула ...

 на колени, потянувшись лицом к промежности Рады. Но тут кто-то положил ей руку на плечо и девочка оглянулась. Рядом с ней стояла смуглянка, держащая в руках неизвестно откуда взятый большой нож с очень широким и кривым лезвием и пробовала его остроту пальцем. Потом взяла Юленьку за подбородок, повернула ее голову к себе и прошипела, хищно оскалясь:

      — Смотри, мелкая сучка, ежели хоть каплю не проглотишь, Радке на одежду прольешь, то ты, тварь, будешь сидеть вон там, в углу. — И она показала на дальний от окна угол площадки. — А твои сиськи будут лежать вот здесь, на подоконнике. Усекла?

     Девочка смогла лишь кивнуть головой, онемев от этих слов. Она вся дрожала от возбуждения и страха. Неужели ей отрежут сиськи? Пускай бы... Зачем они ей сдались? Пусть будет очень больно, она согласна! В своих дичайших фантазиях в бессонные ночи она часто представляла себе подобное, но не думала, что это когда-нибудь может произойти на самом деле... Чтобы доставить этим великолепным женщинам наслаждение, девочка была готова на все.

      — Да давай же ты, сучонка! — оборвал ее размышления голос веснушчатой Рады. — Присасывайся, уссыкаюсь!

     Слова рыжей вывели ее из ступора и она, пальчиками нежно раздвинув внешние губки источника любви, коснулась губами к нежным лепесткам этого самого прекрасного в мире цветка. Внутренние губки были влажны и имели невероятно приятный, чуть солоновато-горьковатый вкус, их легкая сморщенность радовала язычок девочки. Она очень осторожно растянула руками щель еще шире и просунула свой язычок между малыми губками рыжей. Та застонала. Юленька коснулась язычком мочевого отверстия и, аккуратно раздвинув губами губки нежной писечки, приникла к этому отверстию. От счастья она почти не дышала, просто не могла... Но тут же девочка почувствовала, как живот рыжей напрягся и затряслась сама в предвкушении радости и счастья, ожидающих ее. Сейчас... Сейчас. Сейчас! О да!!! В ее рот хлынула горячая, солоноватая, божественного вкуса струя и она чуть не захлебнулась под ее напором. Она глотала, захлебывалась, снова глотала, одновременно массируя пальчиками писечку рыжей снаружи и изо всех сил сося ее внутри, надавливая язычком на стенки влагалища. Казалось струя лилась ей в рот бесконечно и ее тело сотрясали судороги, она чувствовала, что кончает раз за разом. Девочка не слышала, как веснушчатая начала сперва тихо, а потом все громче начала визжать от наслаждения и, схватив Юленькину голову за затылок, с силой прижала ее к своей прекрасной вульве. В ротик девочки уже изливались последние конвульсивные струйки, а потом и капельки мочи. Но она упоенно продолжала лизать, ласкать, теребить. Ее длинный язычок доставал рыжей, казалось, до самых глубин ее естества. И через несколько минут уже успокоившаяся было Рада опять затряслась в конвульсиях второго оргазма. После этого она оторвала голову девочки, порывающуюся продолжить ласки, от своего бутона любви и, нежно потрепав малышку по щеке, явно подобревшим голосом сказала:

      — Милая, да ты просто чудо...

     Света, с любопытством наблюдавшая за происходящим, спросила у нее:

      — Радка, неужто кончила?

      — Два раза! — широко улыбнулась та. — У малышки волшебный язычок. Но так, как я кончила, пока ссала, я не кончала еще ни разу в жизни. Это такой бешеный кайф, что я просто не знаю, что и делать...

     И она просяще посмотрела в лицо Свете, но та отрицательно покачала головой. Рада нахмурилась и, встав с подоконника, стала раздраженно обтирать платком влажные ноги. Потом одела трусы и лосины, после чего поднялась на полпролета выше и стала там, ожидая остальных.

     А Юленька, все еще сама не своя от счастья, понимала, что пролила несколько капель и ей сейчас должны отрезать груди. Она вздохнула, но тут же одернула себя — нет! Она не боится! Она сама этого хочет! Она повернулась к смуглянке и несмело, запинаясь, пролепетала:

      — Про-простите, п-пожалуйста... Я пролила... Вы... Это... Прямо сейчас мне отрезать будете?..

     Брюнетка хищно ухмыльнулась и бросила ей:

      — Доставай свое добро!

     Девочка непослушными пальчиками начала расстегивать убогое пальтишко, под которым, кроме старенькой и много раз штопанной школьной формы, большой для нее, ничего не было. Она положила пальто на пол, через голову стянула платье и осталась только в колготках и рубашке с синим инвентарным номером прямо на груди. Она расстегнула рубашку и достала свою большую, так часто досаждавшую ей грудь и мысленно сказала ей: «Ну вот, зараза! Сейчас тебя и отрежут! Не будешь больше меня мучить. Вот!».

      — Ты посмотри, — удивилась шатенка, подошла к Юленьке, ухватила ее за левую грудь и принялась безжалостно тереть и мять. — Такая молоденькая, а какая большая и упругая грудь. А будет ведь еще больше...

      — Уже не будет, Валя... — хрипловато засмеялась цыганка, поигрывая ножом. — Уже не будет...

      — Ты что, Нинель, совсем с ума сошла, лестничную площадку кровью заливать? — сморщилась шатенка. — Да отведи ее хотя бы в подвал...

      — Да не дура же я окончательная! — возмутилась та и, обернувшись к Юленьке, приказала. — Бери свои шмотки и иди за мной.

     У девочки все плыло в голове и она не понимала уже ничего. От возбуждения ее трясло. Но холода, как ни странно, она не чувствовала. Но вдруг она вспомнила свои фантазии и повалилась перед Нинель на колени:

      — Госпожа...

      — Что, проситься будешь? — злобно ухмыльнулась та. — Не получится, я тебе сказала, что отрежу, если обольешь Радку, и сделаю!

      — Нет... Нет... — поспешила отказаться Юленька. — Я не проситься... Я только спросить, вы мне и письку отрежете?

      — А что, нужно? — с некоторым удивлением в голосе переспросила ее смуглянка.

      — Да! Пожалуйста! — чуть не заплакала девочка. — Отрежьте ее, умоляю... Я ее утром побрила, нож о волосы скрипеть не будет...

      — Да волосы бы не сильно то и помешали... — засмеялась ей в ответ Нинель. — Отрежу, отрежу, не беспокойся... И ме-е-едленно... А сперва помучу. Света, облокотившись об стену, наблюдала за происходившим со все возрастающим интересом. Кажется малышка интересна. Может быть и стоит ее взять. Но тут она увидела, как к смуглянке подошла, шатаясь, пьяная Лиля и пробормотала:

      — Подожди ты, Нинка, со своим ножом. Я ссать хочу...

     Она добрела до подоконника и принялась, матерясь, стаскивать с себя колготы. Но не справилась и просто порвала их. Света фыркнула: трусов эта дура, как и всегда, не одела. А Лиля тем временем все никак не могла разобраться с собственной одеждой. Блондинка еще раз фыркнула, подошла к ней, вздернула ее на ноги и сорвала с нее обрывки колготок. Потом приказала дрожащей от предвкушения нового наслаждения Юленьке:

      — Подстели свое пальто, ложись на пол и широко открой рот!

     Девочка с радостью выполнила требуемое: ее ждала еще одна радость!

     Еще одна женщина сейчас будет писять ей в рот! Какое счастье! Она лежала, не смея закрыть рот и смотрела, как пьяную подвели к ней и она переступила через ее, Юленьки, голову и медленно, поддерживаемая подругами, начала садиться девочке на лицо. Ожидающая этого малышка чуть не кончала, еще не ощутив ничего, видя лишь, как медленно надвигается на нее немаленький белый зад и покрытая черными густыми волосами половая щель. «Как будто бы, большая...» — мелькнула отстраненная мысль. В этот момент зад Лили прочно устроился на ее лице и стало трудно дышать. Девочка завозилась под тяжестью, пытаясь нащупать языком половую щель. Да вот же она! О какой огромный клитор, чудо просто... Юленька начала ласкать его, потом сдвинулась чуть ниже и нащупала под ним мочевое отверстие. Казалось, все ее лицо провалилось прямо ... в огромную Лилину пизду. Только теперь девочка поняла значение слова «пиздище» и была просто восхищена, хотя дышать ей было очень трудно. А пьяная вдруг выматерилась и в рот Юленьки рванулась такая струя, что бывшее с Радой показалось ей просто легкой шуткой. Но она старалась! Глотала, ласкала, теребила, сосала. Она почти захлебывалась мочой, будучи просто не в силах проглотить столько зараз, но упорно продолжала глотать, кончая раз за разом. А моча все не иссякала, пьяная что-то орала в голос, дергаясь всем телом, ибо Юленьке удалось найти языком какую-то особенно чувствительную точку слева от клитора и теперь она усиленно ласкала ее. А моча уже шла толчками, все крупное тело Лили сотрясалось от приступов наслаждения и девочка глотала, глотала, глотала... Пока благословенная жидкость не иссякла. Но она не оторвалась и продолжала лизать найденную точку и сосать огромный, возбужденный донельзя клитор. И брюнетка не выдержала! Ее тело сотрясли судороги, она заорала не своим голосом и... кончила. Еще несколько минут она неподвижно сидела на лице девочки, продолжавшей самозабвенно ласкать ее щель. Потом слезла и уселась возле стены, смотря на всех тупым взглядом, и прошептала:

      — Бабы, я кончила... Пять лет не кончала! А щас поссала и кончила... Ну ни хуя себе, сказала я себе...

     А Нинель, уже поигрывая в нетерпении ножом, приказала Юленьке:

      — Вставай, бери шмотки и идем!

     Девочка встала, подобрала одежду и хотела уже идти вниз, вся дрожа от предчувствия страшной боли и жаждая этого, но ее остановил голос Светы:

      — Подожди у окна, малышка, — сказала та и повернулась к смуглянке. — Не спеши так, Нинель. Девочка, кажется, очень интересная. Ты подумай сама: пьяная в жопу Лилька кончила... Ты такое слыхала или видала?..

      — Хм-мм, — почесала подбородок смуглянка. — А ты, вообще-то, права. С ней можно будет поразвлечься и по полной программе... Но я все равно...

      — Да отрежешь, отрежешь! — перебила ее Света. — Никто тебе мешать не будет. Но и это ведь можно сделать куда как интереснее, чем в подвале чиркануть несколько раз ножиком...

      — Я же говорила тебе, что девочка — просто чудо! — раздался голос Рады.

      — Так значит берем малышку? — спросила у всех блондинка.

     Остальные трое кивнули. Но тут раздался голос пьяной Лили, о которой все забыли:

      — Ни хуя! У нее пизда маленькая! — она завозилась и вытащила из-под батареи что-то, оказавшееся на поверку куском ржавой трубы, толщиной не менее трех сантиметров, с изломанным концом. — Я хоть и кончила, а проверить пизду ей надо! Вот ежели эта труба войдет, берем!

      — А мысль, вообще-то, здравая... — протянула Света, посматривая на Юленьку, — сними-ка колготки и трусики, милая. Да становись рачком у окошка. Ножки пошире расставь и обопрись ручками об подоконник.

     Девочка, с ужасом посмотрела на проклятую трубу — ведь не влезет же, сволочь, слишком толстая — и покорно разделась, оставшись в одной короткой рубашонке, стала у окна раком, расставив ноги насколько могла широко. О том, что ей будет больно, Юля даже не думала, она хотела этой боли! Но она боялась другого: ведь если труба не войдет, вдруг ее просто бросят, даже не станут отрезать письку?"Только не это, только не это, только не это...» — молотом грохотало в ее голове. Она оглянулась и увидела, как Света взяла трубу из рук пьяной, подошла к ее заду и прилодила изломанный кусок трубы прямо к не такой уж и маленькой щели девочки. Потом резко отвела руку назад и силой ударила этой трубой прямо по половым губам Юленьки, которая задергалась и замычала от пронзительной боли, еле сдерживаясь, чтобы не заорать. А блондинка продолжала методично и резко всаживать трубу ей в промежность. Но та не желала входить, будучи, по-видимому, слишком толстой для влагалища девочки. Тогда Света, приказав Вале и Раде держать Юленьку, развела порванные половые губки, истекающие кровью, в стороны, и попыталась вставить трубу во влагалище, вращая ее. Та вошла на какой-то сантиметр и остановилась.

      — Ничего не получается, малышка... — вздохнула она, с сожалением смотря на прелестную фигурку Юли, большую грудь, тонкую талию, пухленькую попочку. — Не входит, пизда у тебя и впрямь маловата будет...

     Девочка рухнула на колени и зарыдала в голос. Боль рвала ее промежность, но она не обращала на это никакого внимания. Ее бросят здесь! Больше ей уже не помочатся в рот, она больше не ощутит этого прекрасного чувства, когда моча, золотой струей льется из восхитительной писечки другой ей прямо в рот. Но тут в ее голову пришла идея... Она протянула руки к Нинель и умоляющим тоном проговорила:

      — Госпожа, умоляю... Помогите мне... Ведь у вас есть нож...

      — А при чем здесь мой нож? — удивилась та.

      — Но... ведь... если... писька... узкая... — запинаясь ответила Юленька. — Ее же можно это... ну... расширить... Пожалуйста, расширьте мою... Чтобы труба вошла...

      — Ты этого хочешь, девочка? — спросила ее вместо ничего не ответившей, лишь удивленно поднявшей брови, Нинель, Света.

      — Очень хочу... — Опустила глаза Юля. — Я так хочу пойти с вами, я так хочу, чтобы мне еще писяли в рот, я так хочу доставлять вам удовольствие любым способом, каким вы пожелаете, что я согласна на все...

      — Но если ты пойдешь с нами, ты вероятнее всего умрешь... — улыбнулась ей ласково Света. — И умрешь очень медленно и мучительно. Согласна?

      — Да! — на лице девочки была написана сумасшедшая решимость.

      — О'кэй! — и она повернулась к Нинель и кивнула той: — Разрежь ей пизду!

      — Сейчас! — радостно ухмыльнулась та и, схватив Юленьку за волосы, наклонила ее, приказав, — Возьмись руками за подоконник и стой спокойно. Да не вздумай орать и дергаться! Терпи.

      — Подожди секундочку, Нина, — с этими словами шатенка сунула руку себе под юбку и, несколько минут порывшись там, достала окровавленный, весь в слизи, томпон — у нее, видимо, была менструация — и протянула его девочке. — На, возьми в зубы и зажми.

     Юленька с чувством поблагодарила ее и зажала тампон в зубах. О, какой восхитительный вкус... Она стояла широко-широко расставив ноги и готовилась ко встрече своей письки с ножом. Сколько раз она представляла себе эту встречу, но что она будет столь прекрасной и интересной, даже и подумать не могла. Писька уже болела от предыдуших упражнений с трубой и как же восхитительна была эта боль... Она оглянулась и увидела, что Нинель с ножом наготове уже подошла к ней. Смуглянка схватила Юленьку за волосы и приложила нож к ее половым губкам. Девочка почувствовала, как что-то холодное дотронулось до ее самых сокровенных мест. И ударила боль! Брюнетка, что-то мыча себе под нос от удовольствия своей властью над этой мелкой пиздоносительницей, водила ножом по ее половым губам туда-сюда. Брызгала кровь и девочка дергалась, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу стон боли, смешанной с острейшим наслаждением. Ей было очень больно, но несмотря на это, она кончала раз за разом. Все ее тело тряслось. А Нинель вдруг отвела нож в сторону, повернула его острием к писечке Юленьки и резким движением всадила по самую рукоятку в ее влагалище. Спина девочки выгнулась, глаза вытаращились от боли и она задергалась, что-то мыча сквозь сжатые зубы.

      — Молчать, тварь! — прошипела Нинель, ударив по рукоятке ножа. Юля почти теряла сознание от боли, но жаждала ее еще и еще. А смуглянка тем временем развернула в ее влагалище нож острием к клитору и начала неспешно резать. Она остановилась лишь через несколько минут, расширив пизду девчонки сантиметра на два. Остановила ее Света, протянувшая ... 

     ей трубу. Нинель вынула нож и с размаху вогнала обрезок в Юленькино влагалище. На этот раз труба вошла почти без усилий, разорвав по дороге малые губки девочки чуть ли не в клочья.

      — Сейчас мы тебя славненько этой трубой потрахаем! — прошипела она на ухо девочке, быстро вводя и выводя обрезок.

     Но Юленька ее уже не слышала, она потеряла сознание...

     Очнулась девочка от холода, кто-то растирал ее лицо снегом. Она увидела над собой лицо красивой блондинки и тут же вспомнила все — это была Света. Женщина присела перед ней на корточки и ласково проговорила:

      — Ну-ну, малышка... Уже все... Вставая, милая и пошли домой. Там тебя подарок ждет, остальные тоже уже в туалет хотят, а ты без сознания... Хочешь упустить?

      — Нет! — вскинулась девочка и тут же дернулась от резкой боли в промежности. Во влагалище, казалось, пылал вулкан, оно все горело вспышками резчайшей боли.

      — Так ты встаешь? — переспросила ее Света. — А то мы пошли... Юленьку как подбросило с пола и она перестала обращать внимание на боль. Быстро похватав с пола свою одежду и обувь, она лишь оглянулась на лужицу своей крови у батареи, окровавленный кусок трубы возле нее и поплелась вслед за своими благословенными мучительницами. Они поднялись еще на два пролета и остановились у большой металлической двери, оббитой дерматином. Девочка удивилась — на этой лестничной площадке была всего лишь одна эта дверь. «Что же это за квартира там? — задала она сама себе вопрос, но ответа на него, конечно же, не знала. А Света тем временем открыла двери и все вошли. Юленька нерешительно застыла у открытой двери.

      — Входи, давай! — высунулась оттуда рыжая голова Рады. — Тебе что, особое приглашение нужно?

     И дернула девочку за руку, втянув в огромную прихожую. Там стояло несколько больших старинных шкафов для одежды и вешалка.

      — Повесь здесь все свои тряпки, — приказала Рада девочке. — Рубашку сними тоже. Сейчас пойдешь мыться.

      — Подожди, Радка, — подошла к ней шатенка Валя. — Ты уже кончила, а сейчас я в туалет хочу. И кстати, детка, — она хлопнула рукой Юленьку по плечу, — срать...

      — Так забирай ее ванную, там все и сделаешь! — отозвалась недовольно Рада. — Не вонять же прямо здесь?

     Она захихикала и прошептала Юленьке прямо на ушко:

      — А я пошла пиво пить, после переработки и тебе достанется...

     И ушла куда-то внутрь квартиры. А Валя взяла голенькую Юленьку за руку и повела куда-то по коридору влево. Девочка шла и очень боялась предстоящего — в детдоме ее уже заставляли есть дерьмо и ей было очень противно, особенно когда ее тыкали лицом прямо в кучу. Но ведь Валя хочет покакать ей прямо в ротик? Это наверное по-другому? Девочка не знала и вся тряслась. Но она твердо знала, что заставит себя, что сделает все, чтобы ею остались довольны, что сумеет принять все, что ей не нравится, если только кто-то из ее благодетельниц захочет сделать с ней это. Она несмело улыбнулась шатенке и та улыбнулась ей в ответ, потрепав по щеке:

      — Не бойся, малышка, тебе все будет по кайфу. Тебе понравится, вот увидишь... И девочка облегченно вздохнула.

     А Валя уже завела ее в какую-то комнату. Это ванна?! Не может быть... Комната была метров десяти квадратных, посредине был большой круглый бассейн, а по бокам было огромное количество всяких непонятных приспособлений, несколько странной формы унитазов, огромное количество различнейшей формы шкафчиков. Юленька вертела головой, открыв рот. А шатенка тем временем открыла один из стенных шкафов, достала оттуда огромное полотенце и махровый халат. Бросила полотенце на пол и обернувшись к девочке, спросила ее:

      — Что сперва предпочитаешь, Малышка?

     Она в ответ лишь захлопала глазами.

      — Мне сперва тебе в рот пописать или покакать? — уже несколько раздраженно переспросила ее Валентина.

      — Как вам будет приятно... — подняла на нее глаза Юленька.

      — Ну и умничка! — улыбнулась ей женщина. — Значит сперва какаем! Ляг вот сюда, на полотенце и широко-широко открой ротик. И главное — все глотай!

      — Я постараюсь... — прошептала в ответ девочка.

      — Не постараюсь, а глотай! — погрозила ей пальцем Валя. — А то накажу... Юленька часто-часто закивала и с готовностью улеглась на разостланное полотенце и стала наблюдать за раздевающейся шатенкой. Вот она уже сняла юбку, вот стащила прелестнейшие кружевные трусики, оставшись в одной коротеньклй кружевной рубашонке. Какая красивая... Тонкая талия, правда грудь очень маленькая, едва виднеется сквозь тонкую материю комбинации, но зато какие ноги... А между ними... Девочка с восторгом взирала на треугольничек светло-каштановых волос в промежности молодой женщины. Он был... он был подстрижен! Сейчас... А Валентина тем временем танцующей походкой подошла к ней с зазывной улыбкой и стала прямо над ее лицом. Девочка была в восторге от открывшегося ей прекрасного зрелища — прелестной, возбужденно приоткрывшей губки слегка влажной писечке. Но ее ждало нечто иное... Шатенка начала медленно садиться на ее лицо... Но не писечкой. И вот девочка уже почти не могла дышать, зад Валентины плотно устроился на ее лице. Она нащупала языком анус сидящей на ней женщины и застонала от его невозможного горьковатого вкуса.

      — Массируй мне низ живота, малышка, — приказала ей Валя.

     Юленька послушно подняла руки, дернувшись от резкой боли во влагалище, и начала мять живот мучительницы. Та протяжно замычала от наслаждения и начала давиться. Девочка почувствовала, как анальное отверстие женщины напряглось и усиленно начала лизать его. Валентине это явно понравилось и она заерзала по лицу малышки. Юленька присосалась к анусу женщины еще сильнее и, стараясь не думать о том, что сейчас случится, ощупывала язычком каждую неровность этого отверстия.

      — Стой! — хрипло прошептала Валя. — Сейчас...

     И девочка ощутила, как анальное отверстие напряглось, расширилось и в ее рот упал кусок чего мягкого, склизкого и ужасно вонючего. Она заставила себя проглотить то, что попало ей в рот и удивилась: ей почти не было противно! Хоть вкус и был очень неприятен, ей было даже приятно от осознания того, что такая красивая женщина какает ей в рот. И Юленька глотала, глотала, глотала, растирая дерьмо на языке и с каждой новой порцией приходя во все большее возбуждение. «Еще, еще, еще!» — билась в ее голове раскаленная мысль и девочка вся сотрясалась от волн наслаждения, смешанных с отвращением. А Валентина стонала, судороги сотрясали ее красивое тело. Но вскоре женщина уже не могла выдавить из себя ничего но все же не вставала, ибо язычок девочки доставлял ей невероятное наслаждение, блуждая по ее анусу. Вале всегда основное удовольствие доставляли анальные игры, но такого длинного и жаждущего языка, чуть ли не половины втыкающегося в ее зад, она еще не встречала. Кончив в очередной раз, она все же заставила себя встать, ибо писять ей хотелось уже неимоверно и ротик малышки ждал этого. Она поднялась на ноги и приказала Юленьке:

      — Встань, умойся, а главное раза три, очень тщательно почисти зубы и выполощи рот.

     Девочка поднялась на ноги, ее измазанная мордашка сияла от счастья. Она жаждала еще и еще. Хоть в голове ее и гудело, пизда рвала все тело огнем дикой боли, но она хотела повторения всего, что было с ней. И еще большего... Она жаждала увидеть свои отрезанные сисечки и выдранную из тела письку. Она жаждала еще мочи, еще испражнений... Пока Юленька послушно чистила зубы и мыла свое личико, все эти мысли и желания неслись в ее голове и девочка чувствовала, что сходит с ума от наслаждения. Ведь сбылись ее самые фантастические мечты. Не все, правда, но она надеялась. Что мучительницы не остановятся на достигнутом.

     И она знала, что это будет так!