С самого начала он пользовался ей.

     Жестко, грубо, безжалостно.

     Пока она корчилась в судорогах счастья от принадлежности ему, он вытирал об нее ноги. При этом ловко маскируя свой беспредельный эгоизм ласковыми словами, уверениями в чистой и искренней любви и обожании.

     Она была слепа, но она хотела быть слепой.

     Он, хотя бы ненадолго, вырывал ее из клетки ее собственной никчемной и скучной жизни. Рядом с ним она становилась значимой, весомой и нужной.

     Нужной хотя бы так. Хотя бы как половая тряпка, о которую он с наслаждением вытирал ноги.

     Хотя бы как выгребная яма, в которую он сливал всю свою похоть.

     Ее душа пела от осознания ее значимости для него.

     А его ухмылялась, видя ее радость.

     Наверное, они оба заслужили все то, что было воздвигнуто ими двумя: это нагромождение страсти, замешанной на обмане и самообмане.

     Они оба создали тот порочный круг, вырваться из которого не хватало сил ни у одной, ни у другого.

     Они оба умирали в обоюдном костре, вырывая куски плоти сами у себя и питаясь ими, истощая и изматывая себя.

     Сначала неосознанно, даже получая от этого странного мазохизма столь же странное удовольствие. А потом и осознавая весь ужас ситуации.

     Но еще страшнее было то, что оба понимали, что изменить они ничего не могут.

     Они попали в порочный круг, в тривиальную клетку.

     Одну из той вереницы клеток, в которых сидит каждый из нас в течении всей своей жизни.

     Где клетка беспомощного младенца с ее маленькими размерами сменяется клетками детского сада и школы, детского, а потом и юношеского окружения.

     Еще немного времени и у нас есть просторные клетки с названиями дом друзья — работа.

     И вот еще одна любовь вне своей клетки.

     Хватит ли у кого-нибудь из них когда-нибудь разорвать те канаты привычки, которые связывают их?