Пролог.

     — Папа, а я могу стать солдатом?

     — Конечно, сынок.

     — А полковником?

     — Да без проблем, я ведь полковник...

     — А генералом?

     — С этим труднее... У генерала то же сын есть...

     Анекдот.

     И не держите меня за «плохиша», нет у меня отца генерала. И вообще нет. Просто я слишком хорошо приспособился к жизни. Я готов добиваться своих целей любым способом, пусть даже люди считают их аморальными и гнусными: зубами, руками; ногами; другими частями своего тела. Лишь бы во благо «себе любимому»! Мне нравится «мой кусок пирога», но если у соседа кусок лучше и есть возможность, не вижу причин с ним «поменяться» или «отобрать», ну в крайнем случае «набиться в компаньоны или соратники»...

     1. Начало.

     Так случилось, что в пятнадцать лет я остался без отца. В один прекрасный день он пришёл, собрал вещи и удалился в неизвестном для меня направлении. Мать промолчала и больше он не появлялся в нашей жизни. Мы остались одни. Хотя странно применять это слово для трёх человек: мама; старшая сестра и я. Остались не на «бобах» в четырёхкомнатной квартире. Как это ни прискорбно, но на роль главы «клана» я не тянул. Самый младший. Сестра тогда уже поступила в университет. Мать, «закусив удила», все силы отдала работе, и я оставался на попечении сестры. Мы не бедствовали, но и «не катались как сыр в масле».

     Через несколько лет её труды принесли свои плоды. Мама заняла должность коммерческого директора в одной из крупных фирм и наши дела «круто пошли в гору». Позднее я узнал, что за эту должность она «заплатила» не только знаниями и усердием, но и кое-чем ещё. Ей пришлось стать любовницей генерального и не только это. Женщина-мать, защищая и заботясь о своих чадах, может многое! Со мной она на эту тему не разговаривала, но имела разговор с сестрой, который я благополучно подслушал. Знания, полученные в ходе этого разговора, и легли в основу моего самовоспитания. Теперь кредо моей жизни получило обоснование и перспективы. А выразить его можно простыми цитатами:

     • Для достижения цели все средства хороши;

     • Обмани ближнего, не забывай про дальнего, ибо дальний приблизится и обманет тебя;

     • Лучшая защита — это нападение, для чего надо быть сильным;

     • И, в конце концов — человек человеку волк.

     Я стал ходить в секцию самбо и лёгкой атлетики, но не для того, чтобы стать спортсменом, а уметь себя защищать при необходимости.

     К пятнадцати годам стало ясно, пошёл в отца. Высокий, стройный, с располагающим лицом. Светлые волосы, когда-то серые глаза превратились в стальные. К тому же у меня появилась спортивная, накачанная тренировками, фигура, а уж острым умом я мог похвастаться с рождения.

     Как и положено в своё время стал засматриваться на девочек. Мне было проще у меня дома жили аж две! Жизнь есть жизнь... Временами случайно получалось, что я входил в комнату не вовремя или натыкался на полуобнажённые фигуры сестры или матери в неподходящих местах. Да и одежда. Вы сами, знаете, что носят дома... Обычно то, что удобно на теле. Ну а если учесть жару, стоящую в квартире зимой, то это обычно, что-то лёгкое, просвечивающее или обтягивающее, без лишних предметов типа лифчика и подобного ему. Так что если смотреть «правильно» то видна каждая неровность каждый изгиб тела.

     А тут было что увидеть! Несмотря на свои сорок, мама выглядела бесподобно. Сто семьдесят пять сантиметров роста, приличный бюст четвёртого размера, стройная. Прекрасно с выделяющейся талией, хорошо сложенной. Даже широкие бедра не портили картину, а придавали ей некоторую пикантность, подогревая желание. Да и сестра пошла в неё. Моложе, но такая же стройна, грудь чуть меньше, но с возрастом, я так думаю, увеличится. Рост у них почти одинаковый те же широкие бедра и стройные ножки.

     Не раз мне приходилось, насмотревшись на их тела искать уединения в комнате или туалете и сбрасывать накопившееся возбуждение всем известным способом. Дрочить до устали, выплёскивая накопившуюся сперму далеко не по назначению. И занимаясь этим я не раз представлял их в качестве объекта приложения для моего «дружка».

     Скорее всего мой орган тоже имел наследственные качества. Всё познается в сравнении. Я не считал его большим но вот сравнивая своё"богатство» в душе после тренировок убеждался в обратном. Нет он не тянул конечно на монстра, но размером был явно больше среднего! Фильмы фильмами, но когда я в первый раз увидел, как трахаются вживую, то мой член так напрягся, что даже в паху заломило.

     А было это так! Я вернулся из школы рано, учительница заболела, и поэтому отменили два урока. Когда открыл дверь в квартиру, то услышал громкие стоны, вскрики и оханья. Они раздавались из маминой комнаты. Тихо сбросив кроссовки, на цыпочках подошёл к приоткрытой двери и заглянул в щель. Не сказать, что увиденное меня обрадовало, но жизнь есть жизнь и «за колбасу с салом» надо платить!

     Мамуля стояла на карачках, высоко задрав полные ягодицы. Даже через щелку они выглядели аппетитно и вызывали желание. За ней ко мне спиной возвышался мамин шеф в костюме Адама. И в тот момент вылизывал её киску да ещё, похоже, трахая пальцем. Тело мамы выгибалось дугой, и она громко стонала и тёрлась своими большими грудями о простынку. Потом он оторвался от неё и, выпрямившись, приставил член к её лону, с ходу засадив его, по самое «не хочу». И в быстром темпе работая бёдрами, стал засаживать в неё свой член. Причём он обрабатывал не только киску, но и анальное отверстие. Она приподнялась, упёршись на руки и при каждом «ударе», её груди весело болтались в едином порыве, раскачиваясь вперед — назад. А этот боров ещё и шлёпал её по заднице, которая была и так красная от предыдущих «наслаждений». Когда он трахал её в попку, мне было хорошо видно, как растягиваются её толстые валики половых губ, открывая тёмное неправильной формы отверстие, вход во влагалище. Она энергично подмахивала его движениям, громко стеная и покручивая ягодицами. А этот козёл волосатый до жопы с каким-то глухим уханьем и последующим шлепком бёдер о её ягодицы вгонял и вгонял в неё свой член. Краем глаза я видел и чёрную полоску кудряшек на её лобке, хотя если честно-то смотрел в другое место...

     Они были так увлечены этим действием, что даже если бы я прошёл и сел в кресло в этой комнате, то, скорее всего, не обратили на меня никакого внимание. Уже в течение первых секунд мой член стал каменным, образовав громадный бугор на джинсах. С трудом расстегнув их, и приспустив трусы, я, стал глядя во все глаза на процесс онанировать, через силу сдерживая стоны наслаждения. И довольно скоро кончил, да так бурно, что струя семени ударила в стенку, расплываясь блестящей белёсой кляксой, за ней последовала вторая и третья.

     Испугавшись, я судорожно натянул трусы, и, не застёгивая джинсы, стал носовым платком стирать следы моей «деятельности». После процедуры «наведения порядка» платок оказался мокрым насквозь и грязным. Я, скомкав его, бросил в угол и, сдерживая тяжёлое дыхание, тихо вышел в подъезд. Спустившись, стал ждать, когда они покинут «райское гнёздышко».

     Через полчаса мама и кавалер вышли из подъезда. Готов душу заложить, что когда парочка шла к машине, мама выглядывала меня во дворе, и вид у неё был умиротворённый и довольный. Я же сидел, прячась в кустах, не показываясь на виду. Потом они уехали, и я поднялся наверх.

     Короткий осмотр показал, что платка в углу не оказалось. Нашёлся он среди грязного белья, приготовленного к стирке. Деваться было некуда оставалось только ждать реакции на мой поступок. А в голове будоража похоть, крутилось увиденное. Вечером, не дожидаясь, приходя мамы, я улизнул на улицу где и «гулял» дотемна.

     Потом пришлось идти домой. Как это ни странно, но встретили меня приветливо, мама ни слова не сказала про платок и всё остальное. Я был в недоумении, но и сам смолчал. И лишь, только когда я лёг спать, она пришла ко мне в комнату, села в темноте на край дивана и, помолчав, собираясь с силами,...

  произнесла:

     — Я знаю, что ты сегодня днём был дома и видел меня с моим шефом. Молчи. Я видела платок и сама вытирала стенку. Конечно-же не виню и тебя. Нормальная реакция подростка на увиденное. Просто я не хочу, чтобы думал про меня плохо.

     Она замолчала, собираясь с мыслями, и продолжила:

     — Мне приходится это делать, иначе я потеряю работу. Ты не должен меня осуждать.

     И как бы отвечая на мой немой вопрос:

     — Я виновата. Не стоило идти домой. И это больше не повторится. Прости меня милый.

     Она нагнулась и поцеловала меня в лоб.

     Я обнял её и шепнул:

     — Я нечаянно всё увидел, нас с уроков отпустили. Я больше не буду... — а потом добавил, дивясь своей смелости, — ты такая красивая...

     — Мал ещё так с мамой разговаривать, — пошутила она, — ладно спи! Давай всё забудем!

     — Ага, — сказал я, впервые остро воспринимая маму как женщину. Желанную, добрую и нужную мне...

     Тут же перед глазами возникла увиденная днём картинка, от которой у меня встал член, а по телу пробежала дрожь. Мама ещё раз вздохнула и, поправив одеяло, вышла из комнаты. А я занялся делом, лаская своё возбуждённое естество... В течение недели мне пришлось ходить настороже, так как полуобнажённые тела моих дам вызывали мгновенный стояк, который приходилось скрывать от них всеми доступными средствами.

     2. Сестра.

     Постепенно впечатления от увиденного сглаживались, хотя и не забывались. Я окончил школу, подал документы в университет и успешно сдал экзамены. А в октябре мама уехала в командировку, и мы остались с сестрой вдвоём. Она перешла уже на последний курс, и всё ещё пыталась командовать мной как маленьким, иногда доводя меня «до белого каления». Я, конечно, огрызался, но она не принимала мои доводы всерьёз, мня себя моим «опекуном». Вообще-то мы жили дружно защищая и «отмазывая» друг друга. При необходимости я применял и силу в отношении её обидчиков, хотя был и младше. «Табу» в разговорах у нас не было, но дальше разговоров дело не шло, как бы я не старался.

     Я сидел вечером за компом, лазя по XXX сайтам, когда в дверь громко забарабанили, а я только-только нашёл интересный ролик и с удовольствием смотрел его, попутно дроча. Неохотно встал, натянул штаны и выйдя в коридор, и открыл дверь. За ней стояло зарёванное, пьяное чудо — моя сестра. Я такой её ещё ни разу не видел. От неожиданности я только и смог сказать:

     — Офигеть... Галка! Ты где так набралась, да и по какому случаю?

     — Пошёл на фиг, Серый! Он меня бросил! Все вы мужики козлы! — пафосно заявила она, и горько расплакавшись.

     Я успокаивал её, как мог, провёл в кухню и поставил воду для кофе. Потом достал из холодильника початую бутылку коньяка и выставил на стол. Расставил рюмочки, и сев напротив сестрёнки сказал:

     — Рассказывай: кто... кого... когда бросил?

     — Он... сволочь, — давясь слезами, взахлёб начала Галя, — он меня использовал, поигрался и бросил... А я как дура... ему верила!

     — Это тот, мордатый? — уточнил я.

     —... — она, кивнула и немного подождав, попросила, — плесни и мне.

     Я налил две рюмки, одну полную, а во вторую плеснул на донышко. Протянул ей полную рюмку и сказал:

     — Я завтра ему рожу разобью! Он к тебе больше и на шаг не подойдёт! Обещаю!

     — Да ну его... Не связывайся. Я сама с ним разберусь. Лучше давай выпьем: «За любовь!»... — добавила она.

     — Ты хоть не беременна? — осторожно спросил я.

     Она поглядела на меня пронзительным почти трезвым взглядом и, протянув руку, потрепала за волосы и, не обращаясь ко мне, произнесла:

     — И когда же ты вырос... Серенький? Рассуждаешь как мужик... — продолжила, — нет. Я не беременна, предохранялась. Надо университет закончить.

     У меня отлегло на душе.

     — Ну и на хер его! Забудь... Нового воздыхателя найдёшь... Я же тебе ещё давно говорил, что он козёл... А ты... Он хороший...

     Она опять заревела, что-то бормоча. Я молча взял её руку в свою, сжал, чуть поглаживая большим пальцем ладонь. От моих прикосновений её ладонь сжалась, накрепко прихватив мою руку, а Галя всё ещё продолжала всхлипывать. Хотя, похоже, мой двигающий палец производил успокаивающее действие. Да плюс к этому я говорил всякие нежные глупости, нисколько не заботясь о смысле. Главное, было количество слов и интонация да и это поглаживание. Она замерла, как будто прислушиваясь к чему-то. Перестала плакать, хотя ещё и всхлипывала. Постепенно она расслабилась, и я взял её кисть второй рукой. Теперь уже два мои пальца гладили расслабленную ладошку. Если честно-то я говорил с ней как с маленькой девочкой, сломавшей любимую куклу.

     Увидев, что она успокаивается, предложил:

     — Галя пошли я отведу тебя в комнату, и ты ляжешь спать?

     Сестра, словно вырвавшись из транса, странно посмотрела на меня и молча кивнула. Когда я начал помогать ей подняться, встрепенулась и, схватив рюмку, выпила её одним глотком. А потом глядя на меня пробормотала:

     — Ты тоже выпей... Хороший тост...

     Пока мы дошли до койки, её совсем развезло. Ноги её не слушались, и она всё норовила завалиться на меня, пьяно хихикая. Когда я довёл её до комнаты и посадил на кровать, то она завалилась на спину, раскинув в стороны руки. Её блузка была задрана до шеи, лифчик находился там же. Мягкие белые груди расползлись в стороны. Исподволь глядя на её прекрасное тело я не мог оторвать взгляда.

     — Тебе помочь расстелиться? — отдуваясь, произнёс я, направляясь к двери.

     — Да! — с пьяным смешком выдавила она из себя, — и переодеться то же. Я же знаю, что ты иногда подглядываешь за мной, когда я переодеваюсь...

     — Ты тогда сама дверь не закрыла, — начал оправдываться я, вспоминая тот случай.

     — Да ладно, — она попыталась махнуть рукой, но та только дёрнулась.

     Я молча вернулся и стал расправлять койку. Галя, делая вид, что помогает, мешала мне, глупо хихикая. Несмотря ни на что, расправил одеяло, достал из-под подушки ночную сорочку и положил ей на бёдра.

     — Переодевайся, — и вышел из комнаты.

     Мне надо было выпить. Это путешествие «из Петербурга в Москву» меня морально утомило. Мало того, что мне приходилось удерживать её от падения, за всё что попадалось, так ещё и, затаскивая на кровать, задрал до шеи и почти стащил с неё блузку и лифчик. Я до сих пор ощущал нежную мягкость её груди под своей рукой.

     Долив себе коньяка до краёв в рюмку, я выпил и закусил конфетой. Только сейчас я вспомнил про воду, поставленную на плиту, и выключил газ. Вода почти вся выкипела, глухо шлёпая оставшимися от неё пузырями. Подождал ещё несколько минут и пошёл посмотреть, как там устроилась моя сестрёнка.

     Зайдя в комнату, несколько охренел. Она стянула с себя и без того почти снятую блузку с лифчиком и пыталась расстегнуть джинсы. Я всегда дивился, как она в них влазит. По моему мнению, они были на пару размеров меньше чем надо. Натянутая молния не поддавалась нетвёрдым рукам, и она глухо ругалась. Её груди матово белели в полумраке, а соски темнели небольшими горошинами.

     — Помочь? — с усмешкой сказал я.

     —... — она кивнула и откинулась назад и словно вспомнив, добавила, — ты Серёжка их потом стяни...

     Кося взгляд на её прелести такие мягкие и белые, я ощутил, как мой член встал, бесстыдно оттопыривая штаны. Чтобы скрыть это я сел на колени и одним движением расстегнул молнию и пуговку на джинсах.

     —... — облегчённый выдох со стороны кровати, — теперь тащи!

     Потянул за пояс, Галя приподняла попку, и я довольно сильно дёрнул брюки на себя. Будто не ожидая от меня такой прыти джинсы, легко сползли до колен, правда, вместе с плавками. Еле удержавшись на ногах, схватился за что-то. Это оказалась голая коленка сестры. Я поднял глаза, и мой взгляд упёрся в её киску. Выпуклость лобка с маленьким подбритым треугольником чёрных, с виду таких мягких кучерявых волосиков, Большие выступающие губы, чуть разошедшиеся ... 

     в стороны изнутри которых, виднелись, темно-бордовые в сумраке краешки внутренних губ. Моего носа достиг странный аромат, острый и манящий. От которого мой член, вообще, встал колом. И я, далеко не сразу осознал, что это запах женщины.

     Через мгновение до меня донёсся голос Гали:

     — Ты меня, зачем раздел? Трахать собрался?

     — А почему бы и нет? — попытался я перевести всё в шутку лихорадочно пытаясь нащупать в спущенных до колен джинсах трусики, и вернуть их на место.

     Время словно остановилось... Я, наконец, нащупал и выпутал из ткани её стринги, когда она произнесла:

     — Так давай! Что сидишь столбом? Поцелуй меня там... — и попыталась развести в стороны колени.

     Конечно, это невозможно сделать, когда брюки спущены ниже колен. Заворожённый её словами и желанием я наклонился, глубоко вдыхая этот прелестный аромат. Неожиданно Галя сумела всё же поднять руки и, вцепившись в мою голову, потянула её на себя, пока оно не упёрлось в лоно. Хлюпнуло и моё лицо погрузилось в горячую липкую влажность. Не успев толком вздохнуть, я начал, задыхаясь вырываться из её «объятий». Почти сведённые вместе колени упирались в живот, добавляя неудобства. Похоже, мои конвульсивные движения несколько обескуражили её, и она чуть ослабила хватку. Воспользовавшись этим, я вырвался и выпрямился.

     — Ты что? — спросила она, — никогда куни не делал?

     —... — неопределённо махнул головой, подумав про себя, — не только куни, а и, вообще, ни разу не трахался. И прикасаюсь к киске первый раз в жизни.

     А вслух произнёс:

     — Твои джинсы мешают... — облизывая губы, прошептал я, ощущая терпкий странный вкус на губах.

     Нет, он мне не был неприятен, а просто незнаком. И в то же время почему-то возбуждал, так что у меня всё дрожало внутри от нетерпения и желания.

     — Так стащи ты их, — и смешно задёргала ногами, цепляясь одной за другую.

     — Дай помогу... — взялся за одну штанину и сдёрнул её с ноги, — вот так! Теперь вторую.

     Аналогичная операция и джинсы с запутавшимися в них трусиками летят в угол. Тут же, как фокусник я буквально «выпрыгиваю» из своего трико, а заодно и плавок. Галя уже согнула ноги, широко разведя их в стороны, и одной рукой гладит свою причмокивающую влажно поблескивающую киску, а второй терзает пухлые груди. Пока я, остолбенев, смотрю на это, она начинает постанывать. Не отрываясь от своего занятия, требовательно говорит:

     — Давай! — Её ладонь лежит на лобке, а пальчики разводят в стороны валики внешних губ влажные и набухшие.

     Потом она, смешно перебирая пальцами, прихватывает и разводит в стороны показавшийся между ними розовый двойной «гребешок» внутренних. Спохватившись, ложу руки на её круглые коленки, давлю, стремясь развести их ещё сильнее. Одновременно наклоняюсь, и мой язык всей плоскостью проходит сверху вниз, а потом обратно по розовой скользкой от соков плоти. Она стонет:

     — Сильнее...

     Я напрягаю язык и, давя им, повторяю маневр, только начав снизу, и когда он касается небольшой «горошинки» в самом верху Галина всхлипывает, мышцы её живота напрягаются и ягодицы «прыгают» вверх, а промежность прижимается к лицу.

     — Да! так! — стонет она.

     Я, поняв, как и что надо делать начинаю усердно вылизывать её прелести, не забывая кончиком языка время от времени теребить клитор. Напряжённые мышцы живота буквально подбрасывают её к моему лицу. Снизу вижу тёмное отверстие и, сообразив, что это вход во влагалище с ходу врезаюсь туда напряжённым свёрнутым в трубочку языком. Он спокойно проваливается внутрь, пока мой рот не упирается в промежность. Кручу им в стороны. Стоны переходят в подвывание, и она опять хватает меня за голову, прижимая изо всех сил к киске.

     — Ещё! Сильнее... Пожалуйста, Серёжечка... — всхлипывает Галя. Мой нос упёрся в головку клитора, и я еле заметно подергиваю головой. Снова спазмы. Галя кричит. Это какой-то странный булькающий крик, будто ей не хватает воздуха. Её руки отрываются от моей головы, делая странные пасы, будто отталкивая меня. Но даже освобождённый, я не пытаюсь покинуть «передовую» продолжая движением языка доводить её до «кондиции».

     — Хватит... — кричит она, — давай войди в меня.

     Я медленно отрываюсь от её лона, вытирая распухшие мокрые губы, и чуть пристав направляю свой дрожащий от возбуждения член в её вагину. Подаюсь вперёд, и мой напряжённый стержень свободно входит в уютное прямо таки горячее «гнёздышко». Она подаётся мне навстречу, и я наваливаюсь на неё телом. Дальше, похоже, срабатывает генная память, и я начинаю, ускоряясь двигаться. Уже через минуту мы попали в ритм. Наши тела с громкими шлепками врезаются друг в друга, а мотающаяся внизу мошонка мягко ударяется о ягодицы.

     — Быстрее... Глубже... — шепчут её губы, расплываясь в «оскале».

     — Куда уж глубже? — думаю я, — «дальше яйца не пускают»!

     Она вдруг вздрагивает. Чувствую как тело, прижатое ко мне, напрягается. И начинает вибрировать.

     — Только в меня не кончай, — шепчет Галя на грани слышимости и тут же её начинает выкручивать в приступе оргазма. Спазмы прокатываются волнами. Вагина пульсирует то, сжимая член, то, ослабляя хватку. Моя мошонка вдруг сокращается, притянув яички к паху. Резко отталкиваюсь от кровати, покидая гостеприимное лоно, и как только головка показывается «на воле» «выстреливаю» белёсой струёй семени заливая Галин живот. Несколько капель попадают на её груди, но она не обращает на это внимание, спазматически подёргиваясь на кровати. Так мы и находимся некоторое, время. Я, стоя на коленях привалившись к ней, а она, лежа на спине с закрытыми глазами. На лицах играет удовлетворение, а губы растягиваются в глупой улыбке.

     Не открывая глаз, сестра произносит отключаясь:

     — А теперь спать...

     С трудом встаю, на трясущихся ногах, трогаю её за плечо. Она спит! Ноги свешиваются с кровати, весь живот залит спермой. Вздыхая, иду в ванную мочу полотенце и, вернувшись, начинаю вытирать её. Потное лицо, руки, потом и начинающую густеть сперму. Маленько приведя её в порядок, вытаскиваю из-под неё одеяло, с трудом уложив на кровать и, укрыв, иду мыться.

     Но перед тем как залезть под душ в кухне выпил ещё рюмочку. Вот и душ! Горячая вода смывает пот и усталость. Намыливая свой орган, ловлю себя на мысли что хочу ещё! Тут же чувствую, как набухает от прикосновений и крамольных мыслей мой орган...

     Быстро вытершись, уже через минуту пристраиваюсь рядом с сестрой на кровати. Она лежит на боку ко мне спиной. Приподнимаю её левую ногу и легко проскакиваю внутрь. Там всё ещё мокро и горячо. Начинаю медленно двигать ягодицами вперед — назад. Второй раз легче. Я не тороплюсь. Меня никто не подгоняет. Галина чуть подаётся во сне вперёд, изгибаясь и что-то бурча. Второй раз кончаю совсем быстро. Спермы мало и она сиротливой струйкой стекает по её ягодицам.

     Опять встаю, поднимаю брошенное на пол полотенце. Вытирая мягкую расслабленную попку сестры. Развожу в стороны ягодицы и не торопясь, рассматриваю её анус. Чуть приоткрывшаяся звёздочка светло-коричневого цвета, и по всему, далеко не девственная. Было желание попробовать и туда, но устал. Решив, что это никуда от меня не денется, бросил полотенце на пол. Протягиваю руку, выключаю свет и, юркнув под одеяло, прижимаясь к горячему мягкому телу, засыпаю.