Меня позвали с улицы, «Вань, иди за стол, готово уж всё». Блаженно потянувшись на перине, я рывком встал и тем же рывком ринулся во двор, где уже накрыт был стол. Нехитрая деревенская снедь, выглядела отменно. Картошка, солонина, яички варенные, да самогон с соленьями. Благодать, одним словом. А за столом ждала меня моя Валечка. Баба моя. Вот как первый раз взяла она меня тогда за руку, так и понял я, моя. Да уж по порядку всё вам расскажу.

     ***

     Трахаться не хотелось. Совсем. Никак. В лом. Аленочка, разумеется, не разделяла моего настроения, самозабвенно качая своё тело на моём партнёре. Он тоже, кстати, не разделял со мной моё настроение. Жил своей жизнью, стойко, в прямом и переносном смысле, отдуваясь за взыгравшие гормоны, или что там у нас отвечает за стояк.

     В самом начале лобзаний-игрищ-залезаний ко мне в трусы-целований-минетов и т. д., я попытался было освободиться от славной девушки Алёны. В последнее время отфутболивать дам получалось неплохо, но, но, но... Алёнушка, несмотря на нежный девятнадцатилетний возраст и скромные, семинаристские розовые трусики в голубой горошек, оказалась настойчивой особой, требующей её немедля «выебать до полной нирваны». Мои попытки свернуть в область философии и религиозных рассуждений, объясняя, что нирвана это высшее состояние, конечная цель духовных стремлений человека, стало быть, только усугубили дело. Безапелляционно высказавшись, «блеск, моя конечная цель у меня руках (мой партнёр только-только набирал вес в её трепетной ладошке) и я хочу, что бы ты окончательно её (ну цель), в меня задвинул по самые-самые». В общем, не получилось филонить, пришлось падать на диван, отдавая себя поношенного в руки и другие влажные части Алёнки.

     Врать не стану, было секундное замешательство, когда ракушечка Алёны приоткрылось, а потом сразу со скрипом стала заполняться моим партнёром. Дивом дивным назвать сию картину не могу, так как видел подобное не впервые, мягко говоря, однако было в ощущениях что-то новенькое. Не стану придумывать чего новенькое, новенькое и всё. Настолько, что чуть было это новенькое не прорвало моё стрёмное настроение. А именно переход в жестокий трах, долбёжки её ракушки, синяков на сиськах и короче, вот такого вот поведения с моей стороны. Вот без малого чуть-чуть не хватило. Сама дура всё испортила.

     Ну, какого рожна она завела? «О, какой он! О, как мне здорово! О, бля какой огромный!». В натуре бля. Ты чего, когда пыталась его сосать, не видела что ль какого он размера? Нет, ну самое главное каждый раз такое — о, о, о! Или — а, а, а! Вру, одна кричала — ы, ы, ы! Вот эта самая, пожалуй, прикольная была. Ыкала так забавно)) И кончала чудно. Так затрясется вся, мелко-мелко, а потом давай ухать как филин — уфх, уфх, уфх. Сонькой кажется, звали.

     Вот и Алёнка всё испортила. Как заверещала, так я и охладел к телу младому, офигенному. Пущай себе трахается, ежели хочет. Мне то чё, жалко, что ли. Да и кончить всё равно надо, вон как она моего партнёра раздраконила. Глядишь, продырявит её начисто. Ну, так вот, пока Алёнка ебётся, расскажу вам, с чего я такой вдруг опустошённый к бабам стал.

     Со здоровьем у меня всё в порядке. Силушкой родители не обидели. Сажень косая в плечах, руки как лопаты, пальцы как сардельки, щеки красные, словно Ванька из сказок каких. С детства был таким. Никогда не качался, гантель со штангами не тягал. А в садике уже металлические игрушки сминал, как лист бумаги. Ел много, пил вдоволь, вот и вымахал. По совместительству с основным здоровьем и между ног был я не обделен. К четырнадцати годам колбасень моя торчала словно батон «Московской» варёно-копчёной. Это я так, метафора конечно, но и люблю я «Московскую» то. Да, но только чтобы по ГОСТу, без всяких там добавок. У меня всё же натуральное, так чего я буду колбасу дрянную есть.

     Отвлёкся, извините. Хотя, надо время от времени отвлекаться, как там Алёнушка? Ай, умница, поплыла первый раз. Эка её всю развезло. Пиздёнка так и хлюпает, так и хлюпает. Вон как в соски вцепилась, выкручивает. Видно знатно её пробрало. Надо приглядывать за ней, ещё свалиться в надежде, что я её буду жахать. Не, сегодня сама, всё сама. Подбодрив парой слов, типа «умница конечно, но чего то не полностью садишься то. Ты уж не халтурь» и тем самым получив несколько минут, в течение которых Алёна самоотверженно будет пытаться найти дно, продолжу.

     В начале своей карьеры секс-машины-гиганта-робота-бесперебойника, я был самым счастливым мужиком на Земле. Я был классическим примером выражения «бабы ложатся штабелями», это как раз про меня было. Случались такие недели, что я каждый день с другой был. Благо город у нас большой, а работа моя, вышибалой я стал после армии подрабатывать, позволяла видеть новые лица нескончаемым потоком. То-то радости было! Еби, не хочу! Да они и сами, бабы то, довольны были ого-го! Одним словом меня женщины любили, а я горемычный никому не отказывал. Блин, а сколько у меня зрелых штучек было, солидные, при деньгах не малых. Вот они выдавали, сума сойти. Я кстати у них очень многому научился. Особенно у Петровны, уж не обессудьте, без имён. Она меня учила подолгу женщину ублажать. Один раз полтора часа её трахал, без перерыва! Еле отдышался потом, думал хана мне. Такая вот грамотная женщина была.

     Ах ты, бедняжка, не рассчитала Алёнушка свои силы, сползает уже. Не мудрено, все думают, что чемпионки. А как оно до дела доходит пару раз волной их накроет, так и всё на спинку. Не красавица, я тебе предупреждал. Надев на себя Алёнушку, и для «на всякий случай» прижав её ладонями к своим причиндалам, по маленько стал подбрасывать её точеную фигурку на себе. Сисечки красивые красиво скакали в такт моим подбросам, а я думал, это ничего, это бывает. Сейчас минутку другую отдохнёт, и снова запрыгает. Плавали, знаем.

     Передозировка наступила как то сама по себе. Бабы продолжали идти косяком. Партнёр мой заматерел за прошедшее время и уже был не просто моим органом, а заслуженным деятелем сексуальных искусств, или мастером спорта международного класса, не меньше. Да только, как то всё стало скучновато. Однообразно. Как то лежал я на небольшом диванчике с одной мадам замужней. Огненная дамочка была, доложу я вам, рыжая одним словом. Так вот лежим мы после секса фееричного, она мне яйца катает в ладошке, я же грудь её трёх размерную оттягиваю, хочу больно сделать, чуть-чуть. Дамочка мне отвечает глубокой взаимностью, сжимая больно мои яйца, чуть-чуть. И на такой вот романтично ноте, пробило меня чего-то на разговор, закончившейся не третьей серией «Трах-дибидоха», а скандалом и выпроваживанием за порог. Как мне потом одна приятельница перевела, ты мол, Ваньша, стал выяснять отношения. Охренеть, это я то, отношения!? Но приятельница была настойчива, и вкратце разложила меня по полочкам.

     Я, значит, заколебался, хочу остепениться, завести себе бабу постоянную, а то глядишь и детей. Одним словом обвешать себя обязательствами и стойко нести их по жизни. Ржал, я помню долго. Неделю. Вот было лежу на какой-нибудь почитательнице, загоняю ей своего дурака под кожу, а сам рассказываю ей, прикинь, мне надо жениться! Лежим, ебёмся, и ржём надо мной. Ванька — муж! Хохма, одним словом. Но с каждой новой бабой, смех чего-то вдруг стал увядать. Да и бабы не особо поддерживали моё смешливое настроение. Одна так и заявила, стоя ко мне задом, «а чё, я готова, бери меня Ванюша». Я-то подумал, бери, значит, туда, ну что сзади. Да как задвинул ей в шоколадный глазок. Вооой, вот она орала. Придурком и деревенщиной называла, крутится на моём партнёре, орёт благим матом, руганью меня погоняет. А я чего так растерялся, думаю, хорошо бабе, по нраву ей пришлось туда. Стал двигать партнёром, ублажать. А она пуще прежнего орёт, да такие ругательства выкидывала, что у всей моей бригады вышибал, наверное, уши б покраснели. Высвободилась она, кряхтит вся, ноги сдвинуть не может, да всё приговаривает, «жениться ему, да кто тебя остолопа, увальня дубового возьмёт, хха, жениться ему, тьфу».

     Расстроился я тогда. Первый раз от меня женщина так ушла. Не понял я её, обидел. А всё из-за языка своего, да сомнений. Плюнул, я помню тогда, чего так распарился, твоё дело простое, бери, чего пришло, да еби от души от сердца. А там видно будет. Пробовал пить, не помогло. Дороговатое лечение, мне до опьянения выпить сильно много надо. Вот и сейчас, Алёнушка ведь хорошая девочка. Не просто ведь так выделывается, будто похотливая болонка, нет. Нравится ей это, искренне. Да и молодуха ещё. А я, как и не джентльмен, сижу тут под ней, не помогаю. Только и думаю, что двигаться не хочу.

     Ну-ну родная, ты погляди. Аж круги под глазами легли, так краля вымоталась. Нечего не поделаешь, сомнения мои душевные конечно тяжелы, да ты о них не знаешь. Вся Алёнушка взмокла, тело, словно маслом было покрыто потом. Наверное, разрядки одна за другой идут, вон, как глаза заволокло. А молодец она, держится покуда, и пиздёнка у неё хорошая. Вона как моего партнёра крепко доселе держит. Может положить её на животик, пристроится, и дать все же девочке отдохнуть? Мм, не хочу. Да и не отдохнет она. Мне-то закончить надо. Какой ей отдых, ещё крепче войду. А с другой стороны рухнет она сейчас на меня своими сиськами, и ничего я с ней боле не сделаю. Не руками же себя доводить. Эх, ну лады.

     Алёнушка испустила выдох, как я снял её с себя, и сама быстренько легла на спинку. Не родимая, на животик. Да ты никак испугалась? Нет, а что такие глазки большие стали? Показалось мне? Ну и ладушки, давай, красавица, укладывайся. Подушечку подложить под животик, не надо? Удобней тебе будет с подушечкой то. Большой? С подушечкой глубоко будет? Ты не опасайся, я аккуратно, потихоньку. Гляди, какая попка то у тебя. На загляденье. Давай вот так вот приподними, ага, вот и подушечка, даже, пожалуй, две. Ах, и молодец. Вот и славно. Как вошёл, слышишь Алёнушка, как к себе домой. Ты потерпи чуток, я быстренько.

     Алёнка закопала голову в подушки и подвывала тихонько от моих вторжений. Тоже наука будет. Надо учиться трахаться. Глядишь, в следующий раз может мужика и послушает, чаю попьёт. С сухарями. Ванильными.

     Минут через пять освободил я свои яйца в Алёнкину чавкающую труженицу, да отпустил её горемычную. Она толком то и одеться не смогла, всё попасть в юбку ногой пыталась, ножки трусились. Помог ей, как мог, что ж мы не люди? Вот шла Алёнка, о стенку опираясь, а я глядел ей в след, да себя, не её жалел. Зачем живу? Зачем ебу? Кому это надо?

     Глядя на мою на моё настроение, вытолкал меня директор насильно в отпуск. А куда ехать, к родителям и поехал. В село, они у меня перебрались, огородик завели, живность разную. Решил, поеду, помогу. Батя вон, два месяца шлёт фотографии дома, всё намекает на крышу прохудившуюся.

     ***

     В селе я Валюху и повстречал. Соседкой она была у моих. Вечером позвали на застолье её родители. Так вот говорил уже, как взяла она мою руку, представляли нас друг другу, так я и понял всё про нас.

     Баба Валька видная. Ну, точно кровь с молоком. На деревенском воздухе выросшая. Здоровая и цветущая. И говорить умеет. Весь вечер тот мы болтали. Это с мной-то женщина так долго разговаривала!? Я и говорить с ними за последнее время разучился. Две-три фразы и в койку. А тут весь вечер говорили, до поздней ночи. О чём не помню. Да и важно ли?

     А то, что в постели одной оказались той же ночью, считаю верным. Да и не трахались мы. Первый раз я с женщиной любил друг друга. И не сколечко не стеснялся, лёжа на её большой и белой груди, говорить, что не хочу уходить от неё и готов всю жизнь свою провести с ней. Я знал, что это правда, не только для неё, а самое главное для меня. Так что мил человеки не трахайтесь с женщинами, а любите их.