Рассказ Паши

     Счастье наше с Лёхой закончилось с приездом нашего соседа, лейтенанта Витька, из командировки. Тут же к нам подселили ещё одного соседа: пожилого прапорщика прибывшего к нам передавать технику. Как известно, в армии процесс передачи старой техники может тянуться долгими месяцами. Теперь остаться наедине стало невозможным. Лёха стал хандрить, грустно смотря на меня, зло кося взгляд на наших соседей. В редкие мгновенья наедине мы обменивались жадными поцелуями, только ещё больше сходя с ума от невозможности заняться сексом.

     Вскоре в части начался аврал в связи с предстоящими праздниками, вернее обеспечением праздничного парада и салюта. Мы с Лёхой, как молодые, вновь с утра до поздней ночи стали разъезжать по разным делам. То целыми днями что-то получали на складах, то отвозили куда-то старьё, то солдат на тренировку к параду везли. Тут ещё начались итоговые за период обучения стрельбы на отдалённом полигоне; каждый рейс был внезапным, срочным, неповторимым. Военные знают, что когда ставится задача, она должна была быть выполнена уже вчера. В эти сумасшедшие дни мы с Лёхой потеряли друг друга.

     В редкие минуты тишины и отдыха я с тоской крутил в голове минуты нашей любви и страсти. Перед глазами стояли картины голого, извивающегося подо мной Лёхи. Его стоны, визги и хриплый шёпот стоял в ушах, которые вздрагивали, вспоминая сладкие Лёшкины покусывания и поцелуи. От сладкого желания член наливался огнём, дыхание останавливалось. И лишь остервенелая работа каждый день помогала не сойти с ума.

     Когда меня срочно вызвал ротный, то я ничего хорошего не ждал. Однако, тут же вынырнул из-за угла Лёха. Я аж заскрипел зубами от желания схватить и тут же выебать любимого. Грозный рык командира привёл в чувство:

     — Значит так, шофера-профессионалы. Завтра с утра повезёте с артдивизиона пушки на Лысую сопку. Старшими будут начальник артиллерии и комдивизиона. У них вечно проблемы с автомобилями, боги войны долбанные. Там они будут обеспечивать шумовое обеспечение салюта. Потом ночью вернётесь в парк артдивизиона, до утра заночуете в машинах. Утром придёт начальница склада, сдадите ей пушки. Всё ясно?! — инструктаж был краток, но приятен.

     Целая ночь с Лёхой в охраняемом и безлюдном артпарке: это подарок судьбы. Стараясь не завизжать от восторга в предвкушении бурной ночи, мы проорали:

     — Так точно!

     — Но, а пока работать по прежним задачам. К ночи сегодня всё выполнить, утром доложить, и в путь. Свободны, — отпустил нас ротный.

     Оставшееся время до салюта я старался заполнить чем мог. Не хватало только мне сойти с ума от ожидания минут счастья быть наедине. Но когда закончился салют, каждая заминка, каждая лишняя минута приводила в отчаяние, заставляла скрипеть зубами. На Лёху я старался не смотреть; но обострённые чувства ловили его силуэт, тень, его голос вдалеке, его прерывистое дыхание мне уже мерещилось. Я как мог помогал собираться артиллеристам, подгонял солдат, самым первым встал в колонну. Со стороны могло казаться, что я тороплюсь домой; возможно, к семье и детям, в постель к жене, к праздничному позднему столу. Нет, я торопился в артпарк, как и мой Лёха.

     Вот и всё. Мы остались в наступившей ночи одни, в кабине моей машины. Мы сидели и смотрели друг на друга долго, глаза в глаза. Молчали, лишь дыхание учащалось. Я первым протянул руки и схватил в охапку любимого. Он хотел что-то сказать, но мой жадный поцелуй закрыл ему рот. Руки шарили в попытках сорвать друг с друга одежду. Остановились, я раздел Лёху, снял с себя всё. Он послушно позволил посадить себя на колени. Я ласкал ладонями ему спину, целовал и сосал соски на его груди. Терся телом об него. Мой член дымился от желания войти, наконец, в попку, которая желала и любила его. Я развернул Лёху лицом к себе, направил свой кол меж ягодиц друга, закрывшего глаза и ждавшего вторжения. Резко, за плечи, я дернул Лёхино тело вниз, одновременно подав тазом вверх, навстречу долгожданным, сладким булочкам.
После долгого перерыва всё пошло, как в первый раз: раздался истошный вскрик, Лёха задёргался и привстал. Но я вновь резко надавил на плечи, вновь посадил Лёхину попку на свой раскалённый член. Заросшая за недели воздержания залупа с сладостной болью сдиралась в тесноте сладкой дырочки, сводя меня с ума. Я торжествующе ревел, как зверь, схвативший свою жертву. Леха хрипел, извивался, стал кусать мне губы, лицо, распаляя меня ещё больше. Я с силой рывками насаживал друга за плечи на свой кол, не давая тому привстать. Наслаждение и похоть управляли мной, заставляли яростно и безжалостно таранить любимого. Я знал, я чувствовал, что так надо. Уже через минуту Лёха перестал дергаться и вырываться, его лицо разгладилось, он продолжал ловить мои губы поцелуями, но уже по лицу его катились почти позабытые слёзы наслаждения:

     — Ещё, ещё хочу... Еби меня, Павлуша. Как хочешь еби! — прерывисто прохрипел Лёха.

     Мы были как слаженный механизм. Я рывками прижимал друга к себе, тараня членом его нутро. Лёха же чуть-чуть приподнимал попку, чтобы всё повторилось. Головка моего члена с каждым рывком давила и ласкала Лёхину простату, доводя того до безумия. Мой любимый ловил кайф, закатив глаза и прерывисто то дыша, то вновь припадая губами к моей груди в жарком засосе. Я яростно долбил дырку, в экстазе кусая голову и шею любимого. Член мой был сжат горячим телом, которое влажно обволакивало его головку в глубине, но туго сжимало сфинктером, даря сладость с искрами боли, что так мне нравится в ебле с моим парнем. Пот горячим градом катился с обоих.

     Какое это счастье, какое наслаждение испытать одновременный оргазм. Лёхин член выстрелил мне на грудь липкую горячую влагу, его нутро затрепыхалось, сжалось, но, протараненный в очередной раз, он получил свою порцию спермы. Мы обессилено замерли в объятиях и немедленно потерялись в прострации неземного блаженства, уплыли из реальности.
Очнувшись, я услышал, как Лёха плачет, прижимаясь ко мне всем телом, всё так же сидя у меня на коленях. Я стал слизывать его слёзы, не спрашивая ни о чём. Покрыл поцелуями лицо, стал вновь кусать родные мне ушки. Лёха, всхлипывая, стал шептать:

     — Я люблю тебя, Павлуша... Я хочу всегда быть с тобой. У меня никого, кроме тебя, больше нету. Ты ласкаешь и ебёшь так, что я умираю и рождаюсь каждый раз. Ты волшебник. Ты даришь мне такую радость, что я плачу от счастья быть с тобой. Павлуша, Павлик мой родной. Я хочу слиться с тобой, и никогда не расставаться ни на миг. Боже, как хорошо с тобой...

     — Мы всегда будем вместе, Лёшенька. Мальчик мой, мне с тобой так же хорошо. Я люблю тебя, твои глаза, твою счастливую улыбку. Ты мне даришь себя, свою сладкую попку. Я ничего уже не могу сделать без тебя. Я не хочу ничего, кроме как быть с тобой. Я люблю тебя, мой сладкий мальчишка. Мой Лёша, парнишка ненаглядный...

     Я накрыл его губы сладким поцелуем. Мой член снова встал. Лёха почувствовал это, привстал, стал направлять в себя. Что не говорить, но похоть и жажда сладкой Лехиной дырочки опять рулила мной:

     — Я ещё хочу тебя, мальчик мой. Хочу приласкать изнутри. Хочу мучить изнутри.

     — Пашенька, люби как хочешь. Я твой. Еби, сильней еби... — прошептал в ответ родной мой.

     Но совесть моя чиста: Лёха, любимый мой, запал на меня не меньше, чем я на него. Он хотел быть насаженным на мой член, хотел вертеться и извиваться в моих объятиях, хотел быть искусанным и исцелованным, хотел чтобы им обладал я, делал с ним всё, что захочу.

     Этой ночью мы любили и говорили о любви много раз. После вынужденного воздержания наши чувства обострились, яркость секса и сласти стали сильней. Теперь мы часто вспоминаем эту ночь как подарок судьбы. Много чего произошло за время нашей совместной жизни, эти часы в кабине машины особенно ценны и памятны.

     Опять мой мальчишечка, сладкий Лёшик, спит. Вновь я допечатываю рассказ. Сейчас выключу ноутбук, и мой милый мальчишечка Лёшик проснётся. Почует, как меж ягодиц я насаживаю его на любящий и любимый им член.

     Продолжение следует.