Слава чувствует, как шероховатые руки обхватывают бёдра. Ноги поднимаются под потолок, икры впиваются в плечи. Резкий толчок — незнакомец пронзает плоть. Слава закусывает губу, грудь колышется возбуждённее, пальцы сминают простынь. Незнакомец не показывает лица, но его большой член врезается в плоть глубже и глубже. Слава готов разорваться горячим потоком семени. Звонит будильник.

     — Всего лишь сон, — накатывает разочарование, но пятерня уже обхватила посиневшую от возбуждения головку. Пара движений и семя льётся на животик. Выходит сладостный вздох. Пока юноша вытирает сперму, вспоминается мама.

     — Интересно, она игралась с папиным соком?

     Слава плохо помнит её, хотя она покинула семью недавно. Но слова на смертном одре помнились крепко: «слушай голос своего сердца, сынок».

     Вспомнив о последнем завете, юноша пробирается в комнату отца.

     — Какие красивые, — перламутровые серьги матери блестят на ладони.

     Мама рядом, когда рядом они. Голос его сердца.

     Мир полнится красками и запахами оттепели. Слава беспечно бредёт из магазина, грея лицо под весенним солнцем.

     — Слава! — Знакомый, бурчащий голос заставляет встрепенуться. — Подожди, Слава.

     Один вид этого приземистого, желеобразного парня вгоняет в краску. Подумать только! Совсем недавно это лишило его девственности! Слава видел то, что видели девчонки, отказавшие Жоре — беспросветное убожество.

     — Вот, — запыхавшийся парень протягивает трусики, воздух пропитывается потом, — те, что были на тебе тогда. Я храню их, Слава. — Ноздри всасывают запах белья.

     — Не сейчас, мой хороший, — рука по-кошачьи ложится на плечо толстяка, — я пока не готова.

     Жора стоит на месте с открытым ртом, пока Слава скрывается за подъездной дверью, ликуя от радости.

     Раздаётся звонок. Руки шарят по карманам, экран сотового показывает имя — Алёна. Та Алёна, что своими алыми прядями и талией напоминает грациозное, высокое пламя. Та Алёна, что изнывала от любви к Славе, а потом поделилась одеждой для первого раза.

     — Что тебе сказать, Алёна? — Телефон безучастно звонит. — Я теперь Соня. — Слава сбрасывает вызов.

     Настрой разбивается об отцовскую подозрительность, только Слава переступает порог. Тучный, похожий на быка, смуглый и кудрявый, как дьявол — это всё майор полиции, чей сын, по слухам коллег и личным подозрениям, пытается осквернить честь и достоинство аморальным поведением. Отец по обыкновению сидит на табуретке в компании стопки и початой бутылки.

     — Ты где был, оболтус? — Бурчит мужчина из кухни. Слава молча показывает буханку хлеба. — Молодец. — Стопка выливает содержимое в глотку. — Как с Алёнкой?

     — Нормально. — Слава идёт в комнату и щеколда запирает дверь.

     С каждым днём женственность в Сонечке только крепнет.

     — Я — женщина, — говорит она себе, глядя на свои длинные иссиня-чёрные волосы, разглаживая две пряди, свисающие вдоль лба. Сонечка любуется едва заметной женской талией, гладит округлую попку и бритый лобок.

     Сонечка решается проколоть уши. Отец-параноик всё равно не увидит под длинными волосами. Весенние деньки становятся теплее. И вот уже запах цветущей черемухи, что растёт под окном, ласкает нюх. Кажется, всё на стороне Сонечки, и она, весело шлёпая по лужам, недоумевает, когда кто-нибудь, например, отец, обращается к ней Слава.

     — Кто такой этот Слава? — Хмурится она, как впереди мелькает нечто невообразимое: два парня нежатся в объятиях, руки ласкают друг друга. Это происходит здесь, перед самым носом!

     — Может, люди готовы принять меня? — Беззвучно спрашивает Сонечка, ладонь сжимает мамины серьги, пока мастер прокалывает ухо.

     Сонечка идёт домой в прекрасном расположении духа. Внезапно раздаётся свист. Девочка не обращает внимание, но слышит:

     — Эй, Славентий.

     — Это не меня, — облегченно думает она, но беспокойство не покидает.

     Быстрыми шагами её кто-то настигает. Крепкий шлепок по плечу и Сонечка по-женски ёжится от волнения.

     — Ты чё, — это Васька. Кривой ряд зубов, маленькая чёлка с выбритым затылком и перегар. — Ты чё, — продолжил он, шаря полузакрытыми глазами по жертве, — не слышал, да? — Грязные пальцы тянутся к волосам. Сонечка отступает. — Ну и грива у тебя, родной. — Замечает не без сожаления. — Заднеприводный, что ли?

     В Сонечке нарастает возмущение. Она, глядя в глаза этому созданию, хочет крикнуть, что есть мочи:

     — Я тебе не Славентий, и не родной, и не заднеприводный! Я Соня, я открыла в себе женщину и, поверь, прекраснее себя никогда не чувствовала!

     Но ход мыслей перебивает Васька:

     — Займи тридцашку, братан.

     Опустошённая Сонечка возвращается домой. В кухне сидит бессменный цербер, а с ним его друзья — стопка да водка. Под рёв новостей по телевизору, Соня проскакивает к себе в комнату. Звонит телефон. Жора.

     — Слава, — он тяжело дышит, — ну, когда мы увидимся? Я уже не могу. Я хочу тебя.

     Соня чувствует власть над несчастным. Она садится в мягкое кресло, кладёт ноги на стол и игриво смеётся.

     — Жора, мальчик мой, — глаза смотрят задумчиво вдаль, — ну, во-первых, не называй меня Славой, я — Сонечка. А, во-вторых, ты слишком навязчивый. Мне нравятся настойчивые мальчики, а не навязчивые, понимаешь?

     Вдруг Соня чуть не упала на пол. Всё опустилось, съёжилось внутри, когда она случайно поймала звериный взгляд отца, что вперивается в неё сквозь дверную щель. Мгновение отец и сын смотрят друг на друга, Соня, то есть Слава, хочет объясниться, но отец исчезает, как кошмар. Юноша цепенеет от страха.

     Если общество и готово принять Сонечку, то отец к этому обществу не имеет отношения.

     — Больше нельзя себя так подставлять, — отец с бешеным взглядом не выходит из головы. — Когда он дома, я — Слава. Когда нет — Сонечка.

     Однажды, когда отец уходит на работу, Сонечка выгребает все деньги, что когда-то копила на игровую приставку, и отправляется в магазин. Она больше не может носить эту бесформенную мальчишескую одежду — тело изнывает без элегантных ажурных трусиков, туфлей на высоком каблуке. Попка так и просит, чтобы её обтянули красивой юбочкой, или платьем, а лицо с впалыми щеками умоляет: сделайте макияж.

     Сонечка закупается впрок: пара ситцевых платьев, юбок разной длинны, трусики. Продавец-консультант с усмешкой недоверчиво следит за Соней. Девочке все вещи подходят идеально, только с бюстгальтером морока — Соня совсем плоская. Решение приходит само собой: пуш-ап второго размера и силиконовые подкладки. Девочка довольна — шопинг удался, но мысль выйти в обновках пугает её.

     — Для себя присматриваете? — Ехидно замечает продавщица. Соня впервые видит столько косметики: тушь разных цветов, карандаш для теней, помада. Арсенал женских хитростей поражает.

     Она врёт:

     — Для сестры-близняшки. На день рождения.

     Ведь все понимают. Зачем эти игры?

     Соня покупает холщовый вещмешок и прячет всё купленное на стройке возле дома.

     — Ну, что, пидорок, — придя домой, Соня не успевает скрыться от отца, — рассказывай, — от него разит, и Соня ёжится, вжимается в тело, как черепаха, — что там у вас с толстозадым Жоркой: ты ему отсасываешь, или он тебе?

     Соня вся краснеет, но тут поспевает Слава, мужественный и смелый. Такой, каким хотел бы видеть отец.

     — Батя, да ты о чём, — простодушно говорит Слава, — мы дурачились, ты чё?

     Отец огорошен. Крепкий хлопок по плечу приводит в чувства.

     — Я же с Алёнкой. — Соня впервые так близка к провалу. — Забыл?

     Отец так расчувствовался, что из пьяных глаз текут слёзы.

     — Сынок, — руки заключают в объятия девочку — Слава уходит, — ты, это, ты прости дурака, ты же помнишь, как я матери твоей, — он отрывается от родного тела и смотрит в глаза, — мамке твоей обещал из тебя мужика вылепить, а тут то одно, то другое, на работе шепчутся... козлины.

     — Пап, — мягко и неуверенно заговорила Соня, — я сегодня к Алёне с ночевой... Можно? — Соня боится расстроенных чувств ...

  отца.

     Через мгновение девочка оказывается на стройке. Ещё утром она боялась новых вещей, но сейчас на ней прозрачное шёлковое платье цвета спелой сирени, туфли-лодочки, чулки телесного цвета и белое нижнее белье. От происходящего набухает член.

     — Куда теперь? — Думает Соня, пока рука старательно красит губы, — я этого не планировала.

     Соня покидает пыльную стройку и её каблучки цокают по двору. Неуверенность одолевает не только Соню, но и прохожих, что вонзают дремуче злые взгляды. Роптание разносится вокруг, словно чума. Соня чувствует знакомый взгляд. Она разворачивается и, конечно, — это Дмитрий Максимович, папин коллега, в неуклюжей ментовской форме, не может повернуть свою засаленную голову в другую сторону.

     — Он меня узнал?!

     Но никто не произносит ни слова. Соня величественно уходит прочь.

     Глаза машин тревожно освещают путь, пока девочка, как полуночная сомнамбула, бредёт в никуда. Перед Соней появляется ночной клуб, о котором так много сплетен.

     От страха зайти конечности деревенеют. Сотни мыслей роятся в голове, пронзая жалом предполагаемых последствий.

     — Я слушаю голос своего сердца? — Девушка произносит вслух. — Я слушаю?

     Ноги сами ведут в запретное место. От возбуждения вновь набухает член. Рука открывает дверь, а шестое чувство подсказывает — кто-то следит за Соней.

     Всё полнится мускусным ароматом возбуждённых чресл и анальных соков, приторно-сладким запахом одеколона и вкусовых сигарет. Яркие цветастые костюмы и лучи прожекторов прорезают кромешную тьму. Музыка обволакивает слух, пол под натиском басов содрогается, и стыд за то, кто ты есть, исчезает.

     Соня незадачливо прильнула к барной стойке.

     — Могу я угостить даму? — Коренасты, полный, с лёгкой щетиной и сигаретой в зубах — этот парень приковывает к себе внимание. Соня смотрит на потёртую кожаную куртку и слышит внутренний голос: если предложит, я отдамся сразу.

     Незнакомца зовут Глеб. Разговор течёт легко, как весенний ручей. Глеб всё чаще касается Сони, вызывая в ней неподдельное возбуждение.

     — Поехали ко мне, — шепчет ей на ухо, а она чувствует — попка вся мокрая от желания.

     В такси губы сливаются в нежнейшем поцелуе, что напоминает талое крем-брюле. Шероховатые руки незнакомца гладят животик и бёдра. Соне хочется плакать от удовольствия: ещё никто не был так чуток к ней.

     Они в спешке поднимаются по лестнице. Глеб от волнения роняет ключи, а на Соню смотрит выжженная надпись: Глеб, отдай долг.

     — Не обращай внимание, — незнакомец ловит взгляд девочки. Только дверь отворяется, они страстно впиваются в губы друг друга, наспех срывая одежду. Глеб укладывает Сонечку на пол и его губы целуют каждый сантиметр её тела. Сонечка ворочается от пытки вожделения.

     — Войди в меня, — умоляет она, — я вся мокрая, только войди.

     Глеб стягивает трусики, а на него смотрит багровый член. На мгновение по телу девочки проходит электрический страх.

     — Не уходи, — умоляет она, поймав его взгляд, — я — девочка.

     Глеб ползком пробирается к ней и страстно целует.

     — Я знаю.

     Благодарная Сонечка падает на колени, а её губки обхватывают толстый член. Ей нравится, как Глеб заполняет собой её рот. Нравится вкус его головки. Глеб нежно придерживает её голову, проталкивая член поглубже.

     Влажный ротик Сони обретает свободу, её глаза поднимаются вверх и она умоляет:

     — Если ты не войдёшь в меня, я сойду с ума.

     Глеб кладёт Соню на лопатки. Ноги, как во сне, вздымаются ввысь, а попка, туго и боязливо принимает гостя, но как только входит головка, Глеб резким толчком пронзает девичье тело, выбивая в первый раз воздух из её лёгких.

     — Трахни меня, — тушь течёт по щекам вместе со слезами счастья, — прошу тебя, трахни.

     Глеб пристраивает женственные ножки на плечи, наклоняется и нежно целует девочку чуть выше пупка. Соня чувствует себя настоящей женщиной. Глаза закрываются и девочка пытается представить, что чувствовала мать, когда пьяный отец брал её после работы. Был ли папа к ней чуток? Ласкал ли он её животик, когда та беспомощно лежала на спинке?

     Вдруг всё внутри сжимается, готовясь к выстрелу. Соня всегда доводила себя до оргазма руками, но тут что-то новое нарождается внутри. Она расслабляется и сладостно стонет, заставляя Глеба с полной отдачей пронзать тело. Внезапно горячая струя вливается внутрь, всё тело девочки онемевает, что-то внутри взрывается и из её члена выливается так много семени, как никогда прежде. Девочка кричит от радости. Глеб падает рядом. Оба тяжело дышат. Оба мокрые от похотливого пота и спермы. Соня влюбленным и благодарным взглядом ласкает Глеба. Они нежно целуются и царство сна пускает их в свои владения.

     Мягкие поцелуи в шею будят Сонечку. Нагое тело греется под кожаной курткой, в которой вчера был Глеб.

     — Её подарил мне парень, с которым у меня был первый раз, — шепчет Глеб. — Я у тебя первый?

     Пухлые губы Сонечки расплываются в блаженной улыбке.

     — Ты первый, с кем я занималась любовью.

     Взгляд падает на часы на стене: уже полдень.

     Девочка подскакивает и начинает лихорадочно собираться.

     — Ты вернёшься? — Обеспокоенно спрашивает Глеб.

     — Наверное... Нет... Я не знаю... Там отец... — Окончательно потеряв дар речи, Сонечка наклоняется и дарит поцелуй. — Я постараюсь.

     Через час девочка оказывается на стройке, и недавние виновники торжества — женские обновки, остаются в холщовом мешке.

     — Уже далеко за полдень, — ключ входит в замочную скважину, — отец на работе. Придёт, скажу, что была... — Соня задумывается. — Ой, был у Алёны.

     Дверь открывается вместе с дурным предчувствием. Устрашающая тишина режет слух.

     Соня проходит в кухню, а там — отец. Трезвый. Впервые со смерти матери он не пьёт. Его могучее лицо багровеет. Большая рука простирается и указывает на стул.

     — Садись, — сухо бросает он. Соня не смеет ослушаться.

     Бездонно-чёрные глаза пристально пытают девочку.

     — Рассказывай. Как дела с Алёной?

     — Нормально, пап, — как Соня не пытается, Слава не может вернуться, — всё хорошо, — воспоминания минувшей ночи будоражат пах.

     — Я видел дядю Диму сегодня. Ничего не хочешь мне сказать?

     Соня ёжится.

     — Пап, я не понимаю, пап...

     И тут раздаётся первая пощёчина. Соня не успевает толком понять, что произошло, но от неожиданности и страха она слегка намочила трусы.

     — Так ведь баб бьют, пидрило?

     Соня пытается уйти, но ещё один удар — и она окаменевает.

     — Я видел твоего Жору. Вон, у подъезда стоит, весь в предвкушении.

     — Пап, ты всё не так понял, пап...

     В глазах темнеет, тело падает навзничь, из носа идёт кровь. Глаза открываются — за столом отец со сжатым, окровавленным кулаком.

     — Кого я воспитал, господи, кого я воспитал... Мамкины серьги где?

     Соня пятится локтями назад, словно каракатица.

     — Я женщина, понятно? Да, да, — её всю трясёт от шока, — я — женщина.

     Отец приподнимается.

     — Чё? Чё ты сказал, хуесос?

     Рука нащупывает дверную ручку и резко опускает вниз. Отец стремительно наступает.

     — Я — Соня! Женщина! Я — женщина! — Только отец ускоряет шаг, как Соня скатывается с лестницы, быстро встаёт на ноги и бежит.

     — И чтобы больше я тебя не видел! — Громкое эхо выталкивает девочку из подъезда.

     Соня не находит себе место. Остатки рассудка заставляют бежать, как можно дальше, пока отец не вышел с пистолетом. Девочка прибегает на стройку и впервые плачет. Последний раз она ревела на похоронах матери. Но больше всего Соню гнетет то, что она выглядит, как побитая шлюха. Макияж убирает красноту и синяки, но распухший нос кричит — меня побили. Соня надевает джинсовую юбку, вишневые колготы, блузку и попутный ветер дует ей в спину, направляя в единственное место, где можно залатать раны.

     Глеб открывает дверь ...   с неподдельным изумлением.

     — Я думал, ты не придёшь, — он тянется к девичьим губам, но на него смотрит распухший багровый нос. — Отец?

     — Я, — Соня теряется с ответом, — в общем, Глеб, я...

     Глеб всё понимает. Он старше Сони лет на десять и жизненный опыт говорит, что нужно укрыть девочку потеплее, впустить в дом и ни о чём не спрашивать.

     — Я искал тебя всё утро, глупенькая, — тяжёлая рука опускается на плечи девушки, — проходи, — губы целуют иссиня-чёрные волосы.

     Пока время летит осенним листопадом, любовь цветёт оргазмами в душевой, пробуждается минетами, пламенеет в ночном экстазе и замирает в предрассветной дрёме. Глеб уходит на работу, оставляя Соню в неведении и домашних хлопотах. Весь день кастрюли журчат, сковороды шкварчат, а сигаретный дым — девочка пристрастилась к табаку — коптит потолок. Ни одна тварь не тревожит их счастья до сегодняшнего дня.

     Глеб накидывает любимую куртку, Соня ластиться, как сытая кошка, и вдруг — звонок. Воздух наэлектризовывается и густеет так, что ноздри тяжело всасывают его. Впервые за несколько месяцев кто-то звонит Соне. Глеб напряженно выдавливает улыбку.

     — Отец?

     Соня пожимает плечами. Даже Глеб ей не звонил: совместное проживание убрало в этом нужду.

     Сообщение. От Алёны. Короткое и хлёсткое: нужны деньги — звони. Соня облегченно вздыхает.

     — Это Алёна, — улыбка мягко ложиться на девичье лицо, — я тебе о ней рассказывала.

     Крепкая рука зачёсывает пшеничные волосы назад.

     — Что пишет? — Бездонно-чёрные глаза вдумчиво смотрят в экран.

     — Может, стоит ответить?

     Сонечка краснеет.

     — Да это же Алёна... Ой, глупенький, иди уже по делам.

     Глеб смотрит из под лобья, лицо багровеет, из ноздрей идёт пар.

     — Как ты думаешь, дорогая, в жизни всё бесплатно? Ты думаешь, деньги на дороге валяются?

     Впервые Соня чувствует себя неуютно рядом с Глебом. Он напоминает ей отца. Она съёживается и пытается спрятаться в себе, как черепаха в панцире.

     — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — Кричит Глеб.

     Соня молча разворачивается и исчезает в другой комнате. Слышится ворох вещей, что одна за одной падают в сумку.

     — Ты куда? — Сигаретный дым заполняет комнату.

     Соня не отвечает. Крепкая рука нежно обнимает талию, но девочка брыкается.

     — Присядь. — Мягкий шепот греет ушко. — Пожалуйста.

     Соню трясёт. Она любит быть слабой, но когда рядом сильный мужчина, способный защитить её. Когда мужчина нападает, она ненавидит себя за слабость.

     — Я должен денег. — Его глаза сверлят пол. — Много денег. — Голова ложится на девичьи колени. Соня гладит копну пшеничных волос. — Я не хочу, чтобы ты отвечала за мои ошибки. Я очень дорожу тобой.

     — Я попробую с ней встретиться. — Пухлые губы целуют лоб. — Обещай больше не кричать на меня.

     Осенний дождь играет блюз по навесу кафе. Девочку сотрясает холод и сырость. Или волнение?

     — Ну, здравствуй, Слава.

     Алёна подошла незаметно.

     — Любимая юбка? — На Алёне та самая юбка, которую Славе довелось испачкать в первый раз. Соня не может не заметить, что Алёна специально пришла в туфлях без каблуков, чтобы не быть выше неё.

     — Пойдём? — Алёна придерживает дверь в кафе. Злобная улыбка обжигает Соню. — Вам дверь придержать, миледи?

     Всё происходящее напоминает полузабытый сон. Соня мечтала избавиться от прошлого, от Славы, но Слава, точно маньяк, выслеживает жертву в тёмных подворотнях жизни.

     — А помнишь, — Алёна делает глоток крепкого макиато, — мы были здесь, Слава?

     — Пожалуйста, не называй меня так.

     Девушка-пламя вспыхивает от негодования.

     — А кто мы теперь? Соня? Хочешь знать, как тебя называет папаша?

     Соня встаёт и направляется к выходу. Алёна хватает за руку.

     — Послушай, извини. Я не хотела.

     — Мне нужны деньги. — Холодно цедит Соня. — Что делать?

     Каблучки цокают вверх по лестнице, пока мысли, как окурки, прожигают мозг. Послевкусие разговора с Алёной давит, как стены вокруг, как и это дурацкое платье, что Соня нацепила на встречу.

     — Что скажет Глеб? — Дверь со скрипом отворяется. Соню встречают разбросанные вещи, битая посуда стонет обломками, в окне зияет дыра. Запах пота и крови парит призраком под потолком. В комнате искалеченным лицом улыбается Глеб. Дым сигарет. Кровь на полу. Соня пытается что-то спросить, но в горле застревает ком.

     — Как прошла встреча?

     На секунду Соня забывает обо всём. Она одаряет Глеба теплом своего тела и ароматом духов.

     — Ты выйдешь на работу?

     Мягкие ладони вытирают кровь со лба. Глаза наполняются слезами.

     — Не молчи, Соня. Я этого не люблю.

     Она приходит в себя.

     — Ты что-то спросил?

     Сигарета. Пепельница. Зажигалка. Сигарета.

     — Сколько тебе заплатят?

     Соня оторопела.

     — Тебе не важно, что за работа?

     Глеб встаёт так угрожающе, что Соня падает на спину.

     — Ты не видишь? Ты не видишь?! — Повторяет он, теряя рассудок. — Нам нужны деньги! Деньги!

     Всё меняется, рушится, становится другим. Что-то обрывается внутри Сони, она не может понять что. Всё становится чужим и каким-то странным. Она поднимается, и лёгкая, потерянная улыбка появляется на лице. Глеб что-то говорит, но звук не доходит до ушей. Невидимый фантом выталкивает её за дверь. Всё смолкает. В руках появляется телефон.

     — Алло, — пищит голос Алёны из динамика, — Слава?

     — Куда ехать?

     Безжизненно мерзкий ландшафт режет глаза из окна маршрутки: одинаковые пятиэтажки, серые прохожие, грязные, дымные машины. Пахнет горелой соляркой. Двери открываются, и холод щиплет голые бёдра. Во рту кислотный привкус. Голова кружится. Маленькая девочка умоляет — «Глеб, спаси меня» — но жизнь ведут её в тот же тёмный чулан, в котором томится Слава. Надежда покидает Соню.

     В подъезде затхлый запах гонит прочь. Дверной звонок отказывается работать — гонит прочь. Соня робко стучит, в ответ тишина — гонит прочь. Отчаявшись, девочка спускается вниз, но дьявольский, скрипучий засов приглашает в свои владения. Из-за двери выглядывает Алёна. На ней лица нет.

     — Слава? Ты пришёл? Ты, всё-таки, пришёл?

     Вспоминается разъярённый Глеб. В ушах его вопль: деньги! Нужны деньги!

     Соня врывается в квартиру.

     — Давай быстрее покончим с этим.

     Соню тошнит. В квартире запах резины и секса. Алёна проводит в кухню.

     — Переоденься, — сдавленно произносит знакомая, кивая на одежду.

     Сонину талию обтягивает белоснежный корсет с рюшками, на зоне бикини оказывается пояс. К нему цепляются мраморного цвета фантазийные чулочки. Ножки надевают туфли с греческой застёжкой на высоком каблуке. Кружевные трусики с вырезом для члена дополняют гардероб. Соня накладывает неприлично длинные ногти, обводит глаза пурпурными тенями, удлиняет ресницы. Полные губы жирно обводит алой помадой. Пудрой белит лицо. Распускает смородиновые волосы. Соня смотрит на себя в зеркало.

     — Я — блядина.

     Алёна берёт за руку и ведёт в зал. Соня окаменевает.

     — Какая встреча! — Говорит голый, желеобразный Жора. Ликующая улыбка на его лице втаптывает в грязь. — А я тебя давно искал.

     Рядом с Жорой стоят двое самых обыкновенных парней: оба подкаченные, коротко стриженные и пресные, как вода. Сказать о них нечего, кроме того, что один рыжий, а другой смуглый.

     Молчаливое отчаяние проносится на лице Сони. Она смотрит на Алёну в ожидании объяснений.

     — Я плачу. Сто тысяч. — Спортивная сумка с деньгами падает на пол.

     Соня делает робкий шаг вперёд.

     — Камеры здесь, — Алёна указывает на дальнюю стену, — и здесь. Жанр порно — amateur gangbang. Хотя, ты давно уже не amateur.

     Соня подходит и целует рыжего парня. Брюнет гладит ложбинку между ягодицами. Жора обходит девочку сзади, разворачивает и жадно впивается в губы, надкусывая нижнюю до легкого кровотечения. Соня встаёт на колени и послушно сдвигает бёдра, позволяя набухшему ...  

     члену свободно торчать. Правой рукой она берёт член брюнета и кончик языка проводит по обратной стороне головки. Раздаётся приглушенный стон блаженства. Девичьи губки нежно обхватывают головку и член полностью входит в рот. Соня чувствует, как кто-то усыпает её плечи поцелуями. Соня вытаскивает член изо рта и смазывает слюной. Теперь во рту член рыженького. Она чувствует, как кто-то берёт её за живот и ставит на четвереньки. Пока она работает над смазкой второго члена, Жора плюёт ей на анальное колечко и пальчиком вводит слюну вовнутрь. Он жадно нюхает её зад и плашмя языком смачивает ложбинку между ягодицами. Брюнет, которому Соня отсосала первым, резко вставляет член в прямую кишку. От неожиданности у Сони перехватывает дыхание. Жора плюёт на свою ладонь, обхватывает член Сони и мастурбирует. Наконец, наступает очередь Жоры. Рыжий встаёт на колени и покорно заменяет Жору, а тот угощает слабо постанывающую Соню своим членом.

     — Какая ты сегодня у меня красивая, — говорит Жора и рукой гладит роскошные волосы. Он ловит на себе её исступленный, жалобный взгляд.

     Рыжий уступает место брюнету. Тот кладёт Соню спиной себе на живот, подхватывает её за бёдра и вставляет жилистый член. Соня исступленно стонет. Жора встаёт на колени и кончиком языка вылизывает Сонину ключицу. Руки шарят по стройному стану девочки, скрытому в корсете. Соня в одну руку берёт член рыжего, в другую — Жоры, и вяло мастурбирует. Жора настолько возбуждается, что рука срывается на пощёчину.

     — Сильнее, — кричит Жора и бьёт по другой щеке, — сильнее.

     Наконец, Жора берёт Соню за ноги под коленями и притягивает к себе. Ноги Сони обвивают обрюзгшее тело, живот касается дряхлого брюха. Жора поднимает Соню, прижимает её к стене и с остервенением пронзает хрупкое тело.

     — Тебе нравится, сука? Нравится? — Он пытается поймать её взгляд, но Соня где-то далеко, где-то внутри себя. Он бьёт её спиной по стене, у Сони кровоточит затылок.

     — Тебе нравится... Нравится! — Соня злобно и жалобно вперивает глаза в ублюдка. Слёзы размывают тушь.

     Жора кладёт её на лопатки и добирается до рта.

     — Отсасывай, отсасывай!

     Смуглый парень, что стоял всё это время и надрачивал, быстро входит в попку девочки. Его глаза закатываются от удовольствия — он в паре движений от того, чтобы кончить. Жора достаёт член и кладёт большие, волосатые яйца Соне на лицо.

     — Вылизывай, сука.

     Он берёт её руку прижимает к члену. Соня делает то, что он хочет, но вяло. Тогда он бьёт её кулаком по лицу.

     — Делай!

     На хрупком лице тут же появляется гематома. Соне омерзительно вылизывать волосатые, немытые яйца Жоры. Её тошнит. Кровь заливает пол. Волосы слипаются от запекшейся крови.

     Брюнет кончает Соне прямо в пульсирующую дырочку. Ему на смену приходит рыженький. Не взирая на то, что из дрожащего колечка вытекает сперма товарища, он вставляет свою елду и забывается в экстазе.

     — У него так же пахнут яйца? Так же?

     Жора снова бьёт Соню. Кулак попадает по носу. Вдалеке слышатся протесты Алёны, но они не играют никакой роли. Наконец, кончает и брюнет.

     Жора проталкивает своего слизня Соне в рот, заставляет её сосать и наглаживать ему яйца, и вот он разрывается в экстазе.

     Минуту всех охватывает тишина. Все приходят в ужас при виде Сони: избитый, изнасилованный юноша залитый в крови и сперме.

     Эрекция Жоры утихает, но по блеску в его глазах Соня понимает — это ещё не всё.

     Он вынимает член из её рта и силой поднимает девочку на четвереньки.

     — Становись, как собака, сучка.

     Он пронзает залитую спермой дырочкой, но ничего не делает. Соня теряет рассудок, когда чувствует, как обильная, горячая струя заливает кишечник до самого живота. Всё тело напрягается, а живот становится невыносимо тяжёлым.

     — Твоя жопа, как сартир — туда и помочится не грех. — Цедит Жора.

     Соня плачет от боли. Внутренние органы сдавливаются под натиском мочи.

     — Эй, хотите увидеть брызги шампанского? — Жора смотрит на замершие в ужасе лица.

     Закончив грязное дело, он резко вытаскивает член, плашмя падает на пол и, отвратительно гогоча, перекатывается к стене напротив, пока Соня от бессилия падает на живот, из её попы выстреливает жёлтая струя вперемежку с кусочками не переваренной пищи, до которых при чистке прямой кишки обычной клизмой не достать.

     Из последних сил Соня упирается руками в пол, поднимает измученное, больное тело, и быстро направляется в кухню, сбрасывая проклятые вещи. Никто не говорит ни слова, лишь гогот сумасшедшего разрывает мертвенную тишину. Соня набрасывает на себя вещи, подбирает сумку и вываливается из квартиры вон.

     Когда двери лифта закрываются, до Сони доносится крик Алёны:

     — Слава, прости, я не знала, Слава, я не хотела...

     Но всё перестало иметь значение.

     Глеб просыпается от тихого плача под дверью. На пороге сидит Соня, вся в крови и слизкой грязи. Глеб обнимает девочку, но реакции нет. Она протягивает сумку.

     — Что это? — Ему подмигивают пачки купюры. Он всё понимает.

     — Соня, что это? — Спрашивает Глеб, пытаясь разубедить себя.

     — Ты знал, чем это закончится. Ты знал.

     Обоим хочется многое обсудить, но слова застревают на языках.

     — Утром я уйду.

     Глеб не хочет ничего говорить. Всё лишнее. Он встаёт и проходит в квартиру. Соня, точнее, Слава, берёт сотовый. Слава открывает телефонную книгу. Слава ищет имя: отец.

     — Слушаю ли я голос сердца? Слушаю ли я?

     Вызов.