... 3ина внесла серебряное крытое блюдо, в котором что-то ворчало. 3апах от блюда шел такой, что рот пса немедленно заполнился жидкой слюной...

      — Сюда их! — хищно скомандовал Филипп Филиппович. — Доктор Борменталь, умоляю вас, оставьте икру в покое. И если хотите послушаться доброго совета, налейте не английской, а обыкновенной русской водки... , — добавил Филипп Филиппович и вышвырнул одним комком содержимое рюмки себе в горло, — доктор Борменталь, умоляю вас: мгновенно эту штучку, и если вы скажете, что это плохо, я ваш кровный враг на всю жизнь... С этими словами он подцепил на лапчатую серебряную вилку что-то похожее на маленький темный хлебик. Укушенный последовал его примеру. Глаза Филиппа Филипповича засветились.

      — Это плохо? — жуя, спрашивал Филипп Филиппович. — Плохо? Вы ответьте, уважаемый доктор.

      — Это бесподобно, — искренне ответил тяпнутый.

      — Еще бы... Заметьте, Иван Арнольдович: холодными закусками и супом закусывают только не дорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими. А из горячих московских закусок — это первая. Когда-то их великолепно приготовляли в Славянском Базаре.

      М. А. Булгаков «Собачье сердце»

     Первый

     Дружеская вечеринка

     Быть поваром на работе — это одно, а угощать друзей дома — это несколько иное. Выпендриваться не надо и переживать тоже. Что получилось, то и хорошо будет. Раз одной веселой компанией мы решили на троих сообразить, поболтать по-мужски, посплетничать. Думаете, только дамы сплетничают? Как бы ни так, нам тоже иногда хочется. Сговорились накануне, вот только заспорили о горячительном. Один говорит: «Вискарь!» Второй на дыбы: «Как говаривал профессор Преображенский, водка должна быть 40 градусов!» Ну, это еще Менделеев доказал.

     Мне было одинаково приятно, но раз речь зашла о профессоре Преображенском, решил я удивить своих друганов той самой «штучкой», которой он настоятельно рекомендовал закусывать водку.

     Накануне выбрал в мясных рядах три увесистые мозговые говяжьи кости. Запас батоны круглого бородинского хлеба. С утреца напилил мостолыги на брусочки, закинул в кастрюлю, добавил целую не очищенную луковицу, корень петрушки, рубленую морковь (не пропадать же бульону, позже борщ сварю), налил воды побольше. Вариться они будут не менее двух часов.

     Накрывал на кухне, как было задумано. К установленному времени на стол водрузил огурчики, грибочки, картошечку отварную, сальце копченое, тарелочки-рюмочки-вилочки. И приступил к основному блюду-закуске.

     Бородинский хлеб нарезал медальонами 1, 5—2 см шириной, с одной стороны круглой ложечкой сделал углубление, вынув часть мякиша. Из костей так же ложечкой извлек мозговую мякоть. Размял ее вилкой, посолил, поперчил и добавил давленый чеснок. Слегка взбил вилкой до однородной массы. И оставил все до прихода гостей.

     Когда мои сотоварищи вломились в дом, разрумяненные с мороза и в приподнятом настроении, я водрузил на огонь сковороду со сливочным маслом. Они разделись, выставили на стол две литровки (водки, сколько ни бери, все равно еще раз бежать придется) и уселись вокруг стола. Я предупредил, что начнем только по моей команде, а пока можно и покурить.

     Масло на сковородке уже зашкворчало. Я выложил хлебные медальоны стороной с выемкой вниз, обжарил, перевернул на другую сторону и быстро разложил мозговую массу в выемки. Закрыл крышку и скомандовал: «Разливай!»

     Водочка наполнила запотевшие рюмки (предварительно я подержал их в морозилке), и тогда я разложил горячие запеченные хлебцы по тарелкам и поставил перед каждым.

     С присказкой «ну, будем» мы замахнули стопарик, и я, копируя интонации Евстигнеева из фильма «Собачье сердце», произнес: «А теперь немедленно вот эту штучку», — и подцепил вилкой горячий хлебец. По лицам моих товарищей расплылось блаженство. Закуска умялась так быстро, что мне пришлось загружать вторую партию и третью, пока мозги не кончились.

     Для приготовления столь вроде бы простого блюда вам потребуются:

     Содержимое мозговых говяжьих костей

     Хлеб, желательно ржаной

     Масло сливочное или топленое

     Соль, перец, чеснок по вкусу

     Просто-то, просто. Весь секрет в том, что подавать блюдо надо сразу, как приготовилось, а употреблять сразу, как подалось.

     Приятного аппетита! Но помните: «Чрезмерное употребление алкоголя вредит вашему здоровью!»

     Второй

     Бесподобная штучка

     Оставим на совести автора довольно спорное утверждение в отношении холодных закусок под водку (сам трескаю соленые огурчики и капустку бабушкину с превеликим удовольствием), но любопытно было бы узнать: что же это за «штучка» такая, похожая «на маленький темный хлебик», которой с таким наслаждением закусывали доктор Борменталь и профессор Преображенский? Может быть я что-то пропустил в этой жизни в плане гармонии возлияния и закуски?

     Михаил Булгаков, известный нам своими многочисленными загадками еще по «Мастеру и Маргарите», и здесь нам не дает прямого ответа на этот вопрос. Обратимся к истории того времени, чтобы извлечь на свет божий вожделенный рецепт: очень уж хочется почувствовать «мало-мальски уважающим себя человеком», чтобы на сакраментальный вопрос: «Ты меня уважаешь?», дать достойный своему горизонтальному положению нечленораздельный ответ.

     Очевидно, что Зина тащила на серебряном блюде что-то жареное, ибо у нее что-то ворчало, если это, конечно, не ее голодный желудок непринужденно вступил в кулинарный диалог, и, явно на сливочном масле: подсолнечное, как известно, стреляет в самый неподходящий момент. И даже Шарику было понятно, что под крышкой скрывается что-то мясное: стал бы рот пса заполняться слюной от запаха каких-нибудь тупых овощей?! А, судя по-хищному от голода окрику Филипп Филипповича «Сюда их!», там явно было не единое блюдо. «Штучек» было несколько, причем похожих на»маленький темный хлебик»!

     Хлопнув»обыкновенной русской»для ясности, неожиданно для себя вдруг вспомнились слова старины Гиляровского про самую популярную закуску под водку в те времена:»жареные мозги дымились на черном хлебе«. Гипофиз мозга, пересаженный профессором собаке, окончательно убедили меня в правильности выбранного пути: без мозгов тут решения не найти.

     Плеснув себе для убедительности еще немного чистого, как слеза младенца, национального достояния, я, с предельной ясностью остекленевшего сознания, разглядел в тайниках своей памяти подлинное меню ресторана «Славянский базар» начала ХХ века: горячую закуску «Обжаренный в сливочном масле костный мозг на ржаном хлебце».
Вот оно! Именно это и есть знаменитая московская горячая закуска, которую так рекомендовал Филипп Филиппович! Будем же, не приходя в сознание, немедленно ее воспроизводить и вот рецепт ее приготовления.

     В кипящую подсоленную воду прицельно бросаем мозговые телячьи косточки (примерно 0, 8—1, 0 кг), и варим до тех пор, пока мозг не начнет свободно отделяться от кости. То же самое должно происходить и в кастрюле. Обычно процесс занимает не более часа. Можно извлечь мозг и из сырых костей, но это труднее хотя и забавнее. Затем режем ржаной хлеб на маленькие аккуратные крутоны.

     Крутон — это не накачанный молодой парень, а ломтики хлеба наподобие гренка. В нашем случае, размером примерно 3 х 5 см (6—8 шт.), и толщиной — 1, 0—1, 5 см. Этим ломтикам чайной ложечкой или ножом аккуратно делаем углубления-харакири, а затем кладем их на сковородку, на которой уже растопилось сливочное масло и обжариваем с обеих сторон. Затем углубления заполняем сваренным костным мозгом, солим, — если хотите, можете поперчить — и немного посыпаем зеленью петрушки.

     Тут важно не тормозить: хлебцы быстро остывают, а вам нужно еще успеть налить себе рюмку ...

  запотевшей 40-градусной, чтобы»вышвырнуть ее одним комком себе в горло« и отправить вслед за ней в последний путь хлебик еще горячим, ворчащим от раскаленного сливочного масла в хлебных порах...

     Подавать на стол лучше на десертной тарелке, накрытой бумажной салфеткой. Приятного аппетита!

     Третий

     Я ожидал чего-то подобного. Подвоха исподтишка. Не может быть все время хорошо. Легкая эйфория, которая царила на моей кухне, когда я с упоением штудировал Кулинарный словарь Дюма в рамках конкурсных заданий, рассеялась как утренний туман. Уж не сыскать мне в его анналах тайнопись чужого ума, не применить его науку к последнему туру, ибо нету там сколько-нибудь похожего на требуемое!

     Более того, к стыду своему, я не читал у Булгакова ничего, кроме книжки про Воланда и его разношерстную компанию. А про Шарикова только кино смотрел с Евстигнеевым в главной роли. И как мне прикажете выкручиваться?!

     Трава кончилась, поэтому включим логику. Судя по «Мастеру и Маргарите», Булгаков не может пройти мимо какого-нибудь тайного знака, чтобы не заховать его среди текста: у него все не случайно. Я даже брошюру такую читал, что-то про тайнопись Булгаковских книг. А посему, гипофиз собаки, который он выдрал у дворняги в целях науки — это «ж-ж-ж» неспроста.

     Мне еще вспомнился мой запойный дедушка, который закусывал спирт, украденный из-под носа у бабушки, шкварками, добытыми из сахарной мозговой косточки. Это ведь те же мозги, только в профиль. Думаю, что собака вряд ли бы наполнилась «жидкой слюной», если бы это была не мясоподобная хрень.

     Эх! Была не была! Буду готовить говяжьи мозги на жареных гренках! Там же что-то про «темный хлебик» писалось. Если не угадаю с рецептом, так хоть закушу по–деликатесному.

     Для приготовления этой нехитрой горячей закуски мне потребуется холодная водка. Ее мы будем откушивать в процессе и закусывать в самом конце. За главным ингредиентом для жарки я сбегал на рынок и купил по совету повара из первопрестольной, которого я отрыл на просторах, целые мозги без кровяных подтеков и поврежденной оболочки. С понтом дела я ткнул пальцем в мозг и понюхал его (мозг, а не палец). «Консистенция продута должна быть плотной, а запах — практически отсутствовать», науськивал меня пищевар из сети.

     Перед тем, как извлечь мозги из коровы на свободу, кто-то замочил говядину. Я пошел еще дальше: замочил сами мозги в течение двух часов в холодной воде, периодически совершая омовение и меняя воду на чистую. В конце процедуры мозги как следует промыл, удалив все сгустки крови и попавшие при разделке осколки костей, добившись от мозга светлого сияния чистого разума.

     Пока в воде мок ум, я приготовил одно яйцо, две столовые ложки пшеничной муки, две столовые ложки молотых сухарей, еще две столовые ложки сливочного масла, и у меня закончились столовые ложки. Чистые мозги я нарезал ломтиками, стараясь не думать о том, что у меня в руках.

     Густо посолил содеянное и обвалял в муке, после — в яйце, затем — в сухарях: это было совсем не сложно. Я бы и дальше продолжил валять дурака, но продуктов больше не было. С тяжелым сердцем я растопил на сковороде сливочное масло и обжарил на нем нарезанные мозги с обеих сторон. Они заворчали и запах от сковородки пошел такой, что мой рот немедленно заполнился жидкой слюной. Я тяпнул водки и с вожделением посмотрел на свое детище, внезапно вспомнив, что начисто забыл про гренки.

     Пока мозги томились и истекали, я быстро порубал тминную краюху, и вышвырнул туда же — в сковороду. Гренки стали набухать и скворчать, мой желудок стонать и урчать, и под эту сочную аранжировку я позволил себе еще соточку «обыкновенной русской», в сладостной эйфории ожидания, чуть не кремировав заживо попугая, который прилетел из комнаты — то ли на запах, то ли на звук. У меня есть попугай, он волнистый. Моя дочка в свое время неудачно высушила его плойкой для волос.

     Через семь минут водрузив одно на другое — мозг на хлеб — под торжественное верещание птицы, я выпил, крякнул и закусил. Действительно: из горячих московских закусок — это первая закуска, которую я приготовил самолично, и она была бесподобна! Я попер со сковородой на балкон, прихватив с собой бутылку и стакан... Никогда доселе я не чувствовал себя таким победителем, поплевывая вниз на зазевавшихся прохожих!

     Жареные мозги на гренке — настоятльно рекоменду! Гощайтс пжлста!

     Четвёртый

     — Дарья Петровна, вы видели этого пса? Интересно, где наш профессор его нашел? — спросила кухарку, молодая девушка-прислужница Зинаида Прокофьевна. — видно дворняга какая-то, пинали его по всем дворам, все кому не лень, а Филипп Филиппович сжалился над ним вот и привел к себе в дом.

     — Да, он у нас добрый. Своих детей ему бог не дал, вот и отдает своё тепло животным. А назвал он его как?

     — Шарик.

     — А может у него свои какие-то планы на этого Шарика? Он ведь у нас блестящий хирург, профессор, уважаемая личность. Да и вообще, Зина, хватит нам уже болтать, мне сейчас надо ещё одно блюдо на ужин приготовить.

     — А что это будет? Что-то новое или нет?

     — Нет, не новое. Это одна из первых горячих московских закусок. Когда-то её великолепно приготовляли в «Славянском Базаре»(«Славянский Базар» — это очень популярный в XVII веке московский ресторан)

     — Аааа, я поняла, о чем речь. Это запеченные мозги на ржаном хлебе?

     — Да, Зинаида, они самые. Это горячая закуска, как раз под водочку. Её можно приготовить или с телячьим головным мозгом, или с телячьим костным. Я сегодня купила костей и сейчас буду готовить ее. Полкило нам на сегодня будет достаточно.

     — Дарья Петровна, а можно я буду вашей помощницей? Хочу посмотреть, как вы будете эту горячую закуску готовить.

     — Хорошо, набери воды в кастрюлю (было налито 4 литра) и поставь ее на огонь. Сейчас я помою кости и положу их у нее. Воду еще нужно посолить, Зина.

     — Хватит одной столовой ложки соли?

     — Да, и пусть они с часок проварятся. Тогда костный мозг будет легко от них отделяться. Это блюдо, Зинаида, простое и недорогое, но оно одновременно такое изысканное. Сейчас я возьму ржаной хлеб и порежу его небольшими ломтиками (толщина была по 1, 5 см). А ты возьми гранёный стакан и верхней его частью продавливай вот эти ломтики хлеба. Чтобы в итоге у нас получились круглые медальоны.

     — Вот так правильно, Дарья Петровна?

     — Конечно! Теперь чайной ложкой нужно сделать маленькие ямки. А ты возьми нож, им тоже можно сделать такое. И получатся у нас хлебные медальоны, с небольшим углублением. Смотри только не поранься, а то нож острый. Да и руки у тебя вон какие, беленькие и кожа на них еще нежная.

     — Ну вы скажете, Дарья Петровна. На мне вон сколько комнат висит... Везде убираю и мою, да и Филиппу Филипповичу если что нужно, то помогу всегда.

     — Ладно, ладно. Я ведь знаю, что ты у нас умница, работы не боишься. Да, у нас и профессор золотой, хорошо к нам относиться и платит всегда вовремя, не обижает нас. Хотя и ему деньги не легко даются. Попробуй всех этих чиновников полечить. Теперь растопи в сковородке сливочное масло и поджарь эти хлебные медальоны с обеих сторон.

     — А сколько минут их жарить? Или как обычные гренки, до зарумянивания?

     — Жарь по несколько минут на каждой из сторон. Посмотри вот на эту косточку, — Дарья Петровна положила одну кость в миску и чайной ложкой стала выбирать из нее костный мозг, — он вот так легко из нее отходит. Видишь?

     Кухарка быстро и умело проделала всю процедуру по выбиранию костного мозга, она его сразу поперчила и натерла в него один большой зубок чеснока. Испробовав готовое блюдо, она немножко его еще подсолила. Эта горячая закуска была просто элегантная. В ней были собраны две текстуры — чуть хрустящий хлеб и мягкий, кремообразный мозг. Приятный говяжий вкус с маслом, чесноком и ароматным душистым перцем придавал этому блюду неповторимый вкус....  

     

     — У меня все готово, — сказала Зинаида и поднесла блюдо, с кусочками черного хлебушка, к кухарке.

     — Вот и отлично. Сейчас я этот варенный костный мозг выложу на этот хлебушек. Его надо класть прямо в эти углубления, — и кухарка показала пальцем на них, — еще приправь их сверху зеленым луком. Вон он стоит, я его раньше еще нарубила. Все! Теперь неси его незамедлительно на стол к профессору и доктору Борменталю. Его именно надо подавать вот таким горячим, Зиночка. Я нам с тобой по пару штучек отложила, придешь, отведаешь. А сейчас, беги.

     Прислужница Зинаида взяла серебряное крытое блюдо и мигом отправилась в гостиную к мужчинам, которые сидели за столом и уже приступили к ужину. Запах от блюда шел такой, что пасть Шарика немедленно заполнилась жидкой слюной.

     — Сюда их! — хищно скомандовал Филипп Филиппович. — Доктор Борменталь, умоляю вас, оставьте икру в покое. И, если хотите послушаться доброго совета, налейте не английской, а обыкновенной русской водки...

     От автора:

     Для приготовления этой «штучки» кухарке Дарье Петровне понадобилось:

     — Говяжьи мозговые кости — 500 г.;

     — ржаной хлеб;

     — сливочное масло — 30 г.;

     — соль, чеснок, черный перец молотый, зеленый лук.

     Попробуйте и вы приготовить такое простое и изысканное блюдо. Думаю, оно вам понравится, и вы останетесь довольны. Дамы, лишнего весу вы не наберёте, можете не волноваться. Калорийность этого костного мозга около 230 ккал/100 г. А вы, мужчины, конечно же не забудьте к такому блюду налить себе рюмочку 40% русской водочки))) Приятного аппетита, дамы и господа!

     Пятый

     ЗАПИСКИ ШАРИКА.

     Итак, дорогие друзья, пока разум не покинул мою блохастую голову, и есть ещё силы в лапах, чтобы стучать по клавишам пишущей машинки, позаимствованной по случаю из кабинета профессора, спешу поделиться с вами трагической историей моей, поистине, собачьей жизни.

     Когда-то я был молод, полон сил, падок до вертлявых, напудренных болонок, и звался красивым и по-аристкратически благозвучным именем Маркиз. Но грянула революция, и мой хозяин, набив чемодан золотыми побрякушками, бросился на поиски более тихого клочка земли, где бы можно было заново отстроить свою трёхэтажную конуру, не боясь экспроприации. На пароходике, набитом битком такими же беглыми чудиками, наивно верящими в это утопическое забугорное завтра, места для пса не оказалось. И тогда хозяин, потрепав мою лохматую морду на прощание, сказал:

     — Знаешь, Маркиз, о чём я жалею? Что так и не узнал рецепт той чудесной штучки, которой мы лакомились в Славянском базаре.

     Тяжело гружённый пароход, качнувшись на речной волне, нехотя отвалил от пристани, а я так и остался на берегу, скуля и подвывая на леденящем ветру, пробивающем до самых собачьих костей. И я решил, что расшибусь в лепёшку, сотру все лапы о московские мостовые, обойду все рестораны и закусочные, но раздобуду этот рецепт. И тогда мой хозяин обязательно вернётся.

     Но с тех самых пор прошло так много времени, особенно по собачьим меркам, а того заветного рецепта я так и не обнаружил. Жизнь окончательно потрепала меня. Я обзавёлся блохами, и уже стал забывать свои аристократические манеры. Питался чем попало, отчего стал опасаться, что совсем забуду вкус той, тающей на языке, закуски. И даже если случится чудо, и какой-нибудь жалостливый повар угостит ею бродячего пса на заднем дворике ресторана, то с голодухи, я проглочу этот благословенный кусочек, даже не принюхавшись, и не подразнив вдоволь свои вкусовые рецепторы.

     Но увы, даже на суровом декабрьском морозе, мои наивные иллюзии быстро таяли, как тот снег подо мной, от ушата кипятка, выплеснутого поваром пролетарской забегаловки. И если бы не одна добрая душа в позолоченных очках и французской бородке, то увидел бы я собачий рай в ближайшей подворотне. Впрочем, знал бы я чем такая благотворительность закончится, то не за что не повёлся бы на палку краковской колбасы. Но, как бы то ни было, а подкормили, подобрали, обогрели и бок подлечили. Теперь сижу у ног своего спасителя, и принюхиваясь к чудным ароматам, доносящимся с обеденного стола, захлёбываюсь слюной.

     — Доктор Борменталь, — сказал Филипп Филиппович, вышвырнув одним комком содержимое рюмки себе в горло, — умоляю вас: мгновенно эту штучку, и если вы скажете, что это плохо, я ваш кровный враг на всю жизнь... С этими словами он подцепил на лапчатую серебряную вилку что-то похожее на маленький темный хлебик. Доктор последовал его примеру.

     — Это плохо? — жуя, спрашивал Филипп Филиппович. — Плохо?

     — Это бесподобно.

     — Еще бы... из горячих московских закусок — это первая. Когда-то их великолепно приготовляли в Славянском Базаре.

     Славянский базар? При его упоминании моё сердце забилось, а хвост, как маятник, стал резко отбивать его участившийся ритм. Неужели, после стольких тщетных попыток, я наконец-то напал на след? Не может быть. Я уже не верил в такую удачу. Но, на всякий случай, стал резко втягивать раздувшимися ноздрями воздух, пытаясь из этой безумной смеси аппетитных запахов, выделить тот самый. И мне казалось, я узнавал его. Хоть это было уже так давно, что порой я сомневался, а было ли это со мной на самом деле, но на подсознании мой мозг, всё же безошибочно отсеивал те знакомые нотки.

     Изрядно возбудившись, я уже в нетерпении вставал на задние лапы, пытаясь уловить взгляд Филипп Филипповича, скулил и подтявкивал: «Дай, дай, дай, дай!» Наконец он обратил на меня внимание, и заветная серебряная вилка с лакомством, сделав разворот в воздухе, направилась в мою сторону. О, да! Это было действительно то, что я так долго искал.

     — Пса в столовой прикармливаете, — раздался женский голос, — а потом его отсюда калачом не выманишь.

     Эх, Зинка, тяпнуть бы тебя за ляжку, чтобы красоту момента не портила, да настроение у меня сегодня прекрасное.

     Позже, насытив свои желудки, сидевшие за столом завели нудные для ушей пса речи. И я, пользуясь случаем, по тихому свалил на кухню. Дарья Петровна куда-то отлучилась, и там кроме Зины никого не было. Та стояла на цыпочках и тянулась к верхним полкам. И от этой неловкой позы, её юбки задрались вверх, обнажая ножки по самые коленки. Не так чтобы я был так падок на лысые человечьи голени. По мне, так лучше кучерявой лапки пуделихи ничего нет. Но сытый пёс — довольный пёс. И если в голове нет уже мыслей про то, где бы поесть, то невольно появляются другие, не менее значимые и инстинктивные.

     Воспользовавшись тем, что Зина не заметила моего прихода, я тихо подбежал сзади, зарылся мордой под подол и ткнулся своим мокрым носом прямо промеж этих белых ног. Зина взвизгнула и чуть не рухнула на пол. Но я, как истинный джентльмен, аристократических кровей, спас её от синяков и ссадин, крепко вцепившись всеми четырьмя лапами в её правую ногу и... Впрочем, опустим столь интимные подробности, дабы не компрометировать даму. Да и то, как потом меня по всей квартире гоняли веником, общественности тоже знать не обязательно.

     Я бы ещё много чего мог рассказать. Особенно то, с каким трудом я таки разыскал на этой кухне тетрадку с рецептами. Как нашёл, среди этой кучи плохо разборчивой писанины, нужную страницу. Но боюсь, у меня уже совсем не осталось времени. За дверью меня уже дожидаются — доктор со шприцем и профессор со скальпелем. На этот раз точно, либо усыпят, либо кастрируют. Даже и не знаю, что лучше для пса, едва уверовавшего в чудо.

     На всякий случай переписываю рецепт.:

     Фунт отборной свинины,

     Фунт телячьей печени,

     Пару куриных яиц,

     Три луковицы,

     Полфунта сливок,

     Полфунта ржаных сухарей,

     Копчёного свиного шпика,

     Смалец,

     Горчица,

     Соль,

     Перец (по вкусу).

     Обжарить тонко нарезанное сало на сковороде. Добавить порезанное кусочками мясо. Как зарумянится, добавляем печень и лук. Потом всё это пропускаем через мясорубку. Добавляем яйца, сухари, размоченные в сливках, горчицу, перец и соль. Вымешиваем до тестообразного состояния. Заполняем формочки. Смазываем сверху смальцем. И в духовку, минут на двадцать (где-то градусов двести).

     Ну всё, друзья, дверь уже ломают. А это значит, что мне осталось совсем немного времени. Сожалею, что уже не узнаю, этот ли рецепт мне удалось достать. Проверьте это за меня.

     И приятного всем аппетита!

     Прощай моя собачья жизнь! А-у-у-у...

     * * *