Могу сказать без преувеличения и ложной скромности что я — самый счастливый человек на всём белом свете. У меня есть всё, что надо человеку для полного счастья: достаток, семья, любящая женщина и ребёнок, плод нашей с ней любви.

     А началось всё два года назад, собственно, об этом я и хочу вам рассказать.

     * * *

     Мы с женой вырастили прекрасную дочь. К тому моменту, когда началась эта история, наша дочь Катя уже успела закончить школу, справить свой восемнадцатый день рождения и подать документы в один из престижных ВУЗов. Катя всегда много и с удовольствием училась, не тратя своё время на подружек и мальчиков. Наверное поэтому, как мы с женой знали, у неё не было молодого человека.

     Катя высокая, худощавая девушка, возможно, даже слишком худая. Каштановые волосы, дочь обычно носила их, заплетя в тугую косу.

     В тот холодный февральский вечер жены не было дома. Её работа была связана с частыми командировка, вот и тогда она была на каких-то важных переговорах. Я же к тому времени уже вышел на заслуженный отдых.

     Сидя на кухне, я пил чай, Катя уединилась в своей комнате, сказав мне, что хочет позаниматься. Решив проверить, не нужна ли ей моя помощь (к слову сказать, я кандидат наук), я вышел с кухни и без всякой задней мысли вошёл в комнату Кати.

     Свет не горел, лишь мерцал монитор компьютера, освещая тусклым светом Катину кровать. На кровати, откинувшись на подушку, полусидела-полулежала моя дочь. Закрыв глаза, сжимая в руке фотографию какого-то смазливого парнишки, то-ли певца, то-ли актёра, я в этом не сильно разбираюсь, Катя водила свободной рукой в своих малиновых домашних штанишках, между разведёнными в стороны, согнутыми в коленях, ногами. Закрыв глаза, закусив губу, Катя с наслаждением шуровала ладошкой у себя между ног, сладостно при этом постанывая.

     Увиденное весьма удивило меня, ведь я даже и не подозревал, что Катя может западать на мальчиков с обложек. К тому же я даже как-то и не думал, что моя дочь может нуждаться в плотских страстях и испытывать сексуальное влечение.

     Неудивительно, что мой член приятно напрягся, чуть выгнув мои тренировочные штаны. Не раздумывая, я осторожно присел на кровать рядом с девушкой. Катя, увлечённая процессом, не замечала моего присутствия. Напротив, увлёкшись, она тяжело задышала, на её лбу выступили капельки пота.

     — Кать, позволь мне помочь тебе — проговорил я, коснувшись ладонью бедра дочери.

     Открыв глаза, девушка мгновенно залилась пунцовой краской, перевернулась на бок, спиной ко мне, и принялась торопливо запихивать фотографию под подушку.

     — Доча, это всё нормально, не надо смущаться — прошептал я, наклонившись к Катиному уху.

     — Но лучше всего это делать немного по-другому и вдвоём — я осторожно перевернул дочь на спину, — Я тебе сейчас всё покажу.

     — Пап, мне так стыдно — прошептала Катя, закрывая ладонями лицо.

     — Это ложный стыд, ты сейчас поймёшь — почему — я выпрямил Катины ноги, ухватившись руками за резинку девушкиных штанов.

     — Помоги мне — попросил я и дочь, поняв меня правильно, подняла свои ноги.

     Нежно стянув с девушки штаны вместе с трусами, я аккуратно свернул их, положив на кровать рядом с собой. Осторожно, держа за лодыжки, положил её голенькие ножки на кровать. При первом, ложном приступе стеснения, Катя вытянула свои красивые длинные ступни, намереваясь прикрыть руками голую промежность.

     Отодвинувшись в сторону, дабы не заслонять свет от монитора, я в восхищении, но без малейшего намёка на пошлость, уставился на нижнюю часть оголённого дочкиного тела.

     Катю я не видел в таком виде уже много лет, с того самого момента, как она начала взрослеть и, о Боже, как же она изменилась! Теперь лобок дочери покрывала шубка тёмных густых волос, признак того, что Катя стала совсем взрослой, готовой к соитию и любви, женщиной.

     Аккуратно подбритые по краям, Катины лобковые волосы надёжно скрывали её половую щёлочку, невидимую мне в полутьме комнаты. Не думая ни о какой грязной гадости, лишь повинуясь стремлению помочь ей, я положил ладонь на низ девичьего живота, чуть задрав Катину футболку.

     Ощущая ладонью тепло Катиной кожи, исследуя пальцами границу её шелковистого лобка, я не мог понять, как так вышло, что до этого момента я воспринимал Катю просто как дочь, не обращал на неё должного внимания...

     Согнув в коленях ноги дочери и поставив на кровать её голенькие ступни, разведя в стороны Катины бёдра, я нагнулся над её промежностью, стараясь не заслонять источник света.

     — Кать, представь, что я — это тот молодой человек с картинки — посоветовал я, проведя пальцем по краям её половых створок.

     Девушка чуть охнула, убрала ладони от лица и выгнула спину. Осторожно поглаживая пальцем розовые половые губы дочери, я завёл вторую руку под Катино бедро, приоткрыв двумя пальцами вход в девичье влагалище.

     Ощущая влагу, видя, как увлажнились реденькие волосики вокруг Катиных внешних половых губок, я осторожно коснулся пальцем розовенькой девичьей «ракушки». Не в силах сдерживаться и, как я думаю, не желая, дочь тяжело выдохнула, изогнувшись ещё больше, встав на локти.

     Думал ли я тогда о том, что я делаю? Конечно думал. И винил себя за то, что не делал этого раньше. Была ли у меня в тот момент эрекция? Право слово, какой глупый вопрос! Конечно-же была, но разве можно мерить этой приземлённой функцией организма всё то, что было в тот момент между нами?

     Трепетно приоткрыв вход в Катино влагалище, я нагнулся ещё ниже, настолько низко, что явственно ощутил непередаваемый, божественный запах разгорячённой промежности дочери. Заслонив свет, больше почти ничего не видя, действуя по наитию, я припал губами к Катиной розовой дырочке, уперевшись щекой в её жаркое бедро. Лаская пещерку дочери губами, я не смел проникнуть в неё даже языком, нет! Для такой постыдности не было места в тот первый наш волшебный момент.

     Покрывая осторожными поцелуями девственное (вы поймёте чуть позже, что я не ошибся) Катино влагалище, приоткрывая пальцами её створки, пальцами второй ладони я гладил клитор девушки, такой крохотный, нежный и твёрдый.

     Уже совершенно не стесняясь, поборов ложный стыд, Катя наполняла полутёмную комнату сладостными, безумными, полными страсти, криками...

     Лишь только я ощутил дрожь, сотрясшее тело дочери, как сразу-же покрыл губами всю Катину щёлочку. Наполняя мой рот своим божественным нектаром, не сдерживая крика, Катя яростно скребла ногтями по покрывалу, безуспешно пытаясь унять лихорадочную дрожь своих бёдер...

     * * *

     — Папа, подожди — чуть слышно прошептала дочь, ухватив меня за руку, когда я встал с кровати.

     Вынула из-под подушки фотографию улыбающегося юнца, демонстративно скомкала её, забросив в дальний угол комнаты.

     — Мне никто кроме тебя не нужен — Катя встала с кровати, порывисто обняла меня, прижавшись к моему вздыбленному паху (извините за эту мерзкую подробность) своим влажным мокрым лобком.

     — Я тебя люблю — ещё тише добавила дочь, страстно поцеловав меня в губы.

     * * *

     Не буду утомлять вас подробным описанием того, как выйдя из комнаты дочери, я сразу же направился в ванную комнату. Дёргая ладонью свой перевозбуждённый член, до боли сжимая челюсти, дабы не напугать соседей, я орошал кафельную плитку потоками горячей спермы. Но делал я это не ради грязной сексуальной разрядки, а только лишь для того, чтобы прийти в норму, успокоить своё мужское начало, которое словно-бы спало все эти годы...

     * * *

     Все эти дни, пока моя супруга была в отъезде, мы с дочерью дарили друг другу часы неземной, волшебной близости и райского наслаждения. Почему неземной? Потому что в наших отношениях не было никакой грязи, низких земных утех, если вы понимаете о чём я.

     Лишь ласки, наслаждение и неземное блаженство.

     Сидя на Катиной кровати, рядом с обнажённой дочерью, лежащей возле меня на спине, я, как маг-кудесник, производя невиданные пассы руками, нежно и ...

  осторожно ласкал её молодую, такую свежую и чистую, грудь. Нежно гладил пальцами розовенькие сосочки, чуть касаясь тёмных ободочков. Катины соски твердели, кожа вокруг них покрывалась пупырышками, а я, как и подобает порядочному отцу, дабы не вводить дочь в смятение, не снимал своей одежды, довольствуясь лишь молодым девичьим телом.

     — Папа — сказала мне тогда Катя, — Позволь мне поласкать тебя там — и указала рукой на мой пах (не понимаю, почему на тот момент он был вздутый и напряжённый).

     — Кать, ещё не время. Всё можно испортить, очернить в один лишь миг — ответил я, нагнулся к её лицу, положил ладонь на мокрую складочку дочери и покрыл губами её мягкие, свежие губы...

     Но ночью спали мы, как и подобает двум любящим, но ещё не вступившим в официальные отношения, людям, порознь. Каждый в своей кровати и в своей комнате.

     И лишь только раз за все эти дни я позволил дочери нарушить ход вещей, позволил ей поторопить события...

     * * *

     В тот день я проснулся гораздо позже обычного. Взглянув на часы, я с ужасом обнаружил, что проспал до полудня. Собираясь немедленно встать, ругая себя за столь непозволительную оплошность, я увидел, как открылась дверь в комнату, и на пороге показалась Катя, держа в руках поднос с приготовленным завтраком. Дочь была одета в свой банный халат, розовый, с золотыми попугаями и вышивкой.

     — Доброе утро, папа! — весело воскликнула девушка, взмахнув распущенными в этот раз, волосами.

     Я замер, словно бы видел Катю в первый раз. Настолько она была не похожа на ту девушку, стыдливо прячущую лицо в ладони, лёжа на кровати в своей комнате в тот наш первый волшебный раз.

     Подойдя к моей двуспальной кровати, дочь поставила поднос на свободную половину и присела рядом со мной. Весело улыбаясь, взмахивая головой, раскидывая волосы по спине и плечам, Катя, вдруг, не торопясь спустила халат со своих плеч, высвободила руки. Откинув руками волосы, обнажила грудь. Обхватила груди ладонями и, смотря на меня, склонила к ним голову, высунув и коснувшись языком сосков.

     Уж и не знаю, кто научил её таким дьявольским трюкам, но мой член, до того мирно дремавший в моих трусах, проснулся, начав приподнимать одеяло. А Катя встала с кровати, развела в стороны полы халата, и я увидел её прелестную милую промежность. При свете дня половые губки дочери ясно проступали сквозь такую возбуждающую лобковую поросль.

     Не дав мне опомниться, чертовка дёрнула за узелок пояска, халат упал к её ногам, оставив дочь полностью обнажённой. Оттолкнув ногой в сторону упавший халатик, на миг разведя створки своего женского естества, Катя прислонила палец к своей щёлочке, сверля меня страстным взглядом. Не говоря ни слова и не сводя с меня глаз, присела на кровать подле моих ног, подтянула ноги, развернулась ко мне спиной, встала на колени, выгнув и оттопырив свою попку.

     Упираясь в кровать одной рукой, бесстыдно демонстрируя мне холмик своих половых губ, оттягивая пальцами реденькие волоски, покрывающие их, девушка поменяла руку, развела ягодицы, и мне открылась задняя дырочка дочери, такая таинственная, волнующая и запретная.

     Прислонив подушку пальца к своему анусу, девушка чуть погладила его, слегка надавив. В моей голове пронёсся целый ураган мыслей: ярость, смятение, вожделение и даже похоть.

     — Катя! Что это такое?! — выкрикнул я, чуть не скинув на пол поднос с едой.

     А дочь, не спеша развернувшись, откинула моё одеяло и прежде чем я успел сказать что-либо ещё, ухватилась пальцами за резинку моих вздыбленных трусов. Ещё миг — и девушка обхватила пальцами мой восставший пенис. Рукой откинула волосы с лица, наклонилась, обнажила головку и коснулась её своим языком.

     Ах этот Интернет, рассадник пошлости и непотребства! Я уверен, что именно в нём моя дочь увидела то, что вытворяла в данный момент. А вытворяла она следующее: кончиком языка, как мороженное, Катя щекотала головку моего члена, язычок её, словно бабочка, порхал по кончику моего пениса, аккуратно облизывая его со всех сторон. Дочь не сводила с меня своего игривого взгляда, таинственно и томно улыбаясь. Чувствуя непередаваемую истому в паху, я тяжело задышал, положив ладонь на голову Кати. Коснувшись второй ладонью моей мошонки, поставив локти на мои голые ноги, девушка принялась осторожно перекатываясь в своих пальцах мои яйца, от напряжения попросту гудящие.

     Перестав щекотать своим язычком головку моего пениса, дочь сомкнула на ней свои губы и интенсивно задвигала рукой. Непослушные волосы упали ей на лицо, откинув их второй ладонью, не прекращая своего занятия, Катя расслабила губы и приняла в свой рот мой член настолько, насколько позволяли её возможности. Придерживая дочь за плечи, я медленно развёл свои ноги. Девушка вытянулась на кровати на животе, не выпуская изо рта моего пениса. Опираясь на локти, выгнув спину, Катя принялась методично насаживать свою прелестную головку на моё мужское начало. Я чувствовал, что упираюсь дочери в самое горло, чувствовал её небо и язык...

     С громким чавканьем выпустив мой член из своего рта, моя любящая дочь, втягивая в себя воздух, ещё раз прошлась губами по всему стволу моего пениса, не оставив без внимания ни единой его пяди. Закончив вылизывать моё мужское достоинство, девушка перевернулась на спину между моими разведёнными в сторону ногами. Ну а я, проявив чудеса ловкости, поднял кверху свои ноги, снял с ног свои трусы и очень осторожно, дабы не задеть дочь, встал на колени над её грудью. Аккуратненько присел на её, приподнял её прелестную головку и вставил свой член в её призывно открытый ротик...

     Сейчас, вновь и вновь переосмысливая произошедшее, я прихожу к выводу, что всё то, что произошло в моей комнате тогда — произошло к лучшему. Это, если хотите, был первый столп нашей истинной любви, к которой мы вместе пришли чуть позже...

     Ну а тогда, поддерживая руками голову дочери, двигая своими бёдрами и исторгая в её рот содержимое своих яичек, я ещё не понимал, насколько моя дочь прозорлива, и как же она вовремя сумела подвести меня к этому, безусловно, переломному моменту...

     * * *

     И вот случилось страшное. Из командировки вернулась моя жена и объявила, что за успешно проведённые переговоры руководство предоставило ей двухнедельный отпуск.

     — Теперь у меня будет время присмотреть за вами, а то, видать, совсем вы у меня тут от руки отбились — в шутку объявила она мне.

     Так начались наши серые, тоскливые будни.

     * * *

     Катя пошла на подготовительные курсы. Мы старались всеми правдами и неправдами улучить момент, чтобы побыть наедине друг с другом. Ходили вместе в магазин, чтобы в лифте подарить друг другу момент радости и наслаждения. К счастью, живём мы в высотном доме с медленными лифтами, поэтому у нас была, по меньшей мере, минута для этого. За это время вполне можно было успеть откинуть полы Катиного пальто, расстегнуть ширинку её джинс, спустить джинсы и трусики до колен девушки и быстро, торопясь полизать дочкино влагалище, поцеловать клитор или же просто ощутить такой знакомый, приятный запах её промежности. И, конечно же, вернуть всё как было.

     Или же просто нагнуть дочь вперёд (если приходил грузовой лифт, там больше места) и жадно, теряя от наслаждения голову, вылизать Катин анус, который я, как и Катину промежность, берёг и лелеял, не желая раньше времени очернить бесстыдным мужским проникновением мужским же членом...

     И самое главное — наш лифт, если он был занят, не могли вызвать другие жители дома.

     * * *

     — Папа, я хочу, чтобы ты наконец-то сделал меня настоящей женщиной, сделал со мной то, что ты делаешь с мамой по ночам в вашей комнате — как-то раз на кухне сказала мне моя дочь, сев мне на колени, когда моя супруга принимала душ.

     Признаться, я весьма опешил от Катиной просьбы.

     — Катя, хорошая моя, то, что происходит между нами — гораздо выше, возвышенее, чем то, что обычно происходит между мужчиной и женщиной — ответил я, обнимая дочь за талию и прижимая ...   её к себе.

     — Вот смотри, любая ли девушка твоего возраста может похвастаться тем, что её любимый человек, более того — её родной отец, способен подарить ей минуты истинного счастья и наслаждения, страстно вылизав попку или же прикоснувшись губами к самому её женскому естеству? — я встал, поставил перед собой дочь.

     Просунул ладонь в Катины штанишки, забравшись пальцем между упругих девичьих ягодиц. Нащупав анус дочери, я принялся медленно, постепенно увеличивая темп, тереть его подушкой пальца. Катя вцепилась в меня мёртвой хваткой, закусив зубами ткань футболки на моём плече. Стараясь не нарушить целостность задней дырочки дочери, я провёл палец под самые Катины ножки. Ощутив вожделенную влагу, мне безумно захотелось поднести палец к своему носу или же забраться туда губами.

     Впившись ноготками в мои плечи, девушка ещё теснее прижалась ко мне, сладостно застонав. Не думайте, я свято берёг Катину девственность, не стал исключением и этот раз. Не проникая пальцем внутрь, лишь водя им по райским створкам дочери, я поспешил выдернуть руку из штанов девушки.

     Но то, что произошло между нами в следующую минуту, ужаснуло и напугало меня, чуть было не разрушив всё то чистое, к чему я так стремился...

     Развернув дочь к себе спиной, я аккуратно пригнул её, уложив верхнюю часть её туловища на кухонный стол. Осторожно оголил её попку, приспустив до коленок Катины штаны с трусиками. Решив, что я, вдруг, решил сделать её женщиной, моя дочь блаженно заулыбалась, ухватившись ладонями за край стола. Присев подле её ягодиц, я сделал то, что делал уже неоднократно при каждой возможности, а именно — раздвинул пальцами сладкие Катины «булочки», обнажив заветную маленькую дырочку её ануса.

     Припав к ней губами, я обильно смачивал её заднюю дырочку своей слюной, чувствуя такой запретный, запредельный вкус любимой попки. Совсем забывшись, я даже начал касаться своим языком Катиной тёмной дырочки, пытаясь проникнуть им внутрь. Пытаясь сдержать крик страсти, дочь зажала свой рот ладошкой. К счастью, из ванной комнаты доносился плеск воды, и пока что никто и ничто не могло помешать нам наслаждаться друг другом.

     С трудом оторвавшись от прелестей дочери, я, поддавшись соблазну, вынул из штанов свой плотский «грех». Член, а это был именно он, напившись греховных мыслей, вырос до, поистине невообразимых размеров. Раздвинув пальцами Катины ягодицы и пристроив головку к попке дочери, я ужаснулся. Настолько Катина дырочка была меньше в диаметре чем мой постыдный пенис. Ощущая мокрой головкой складочки девушкиной задней дырочки, я не мог понять, как это вообще сможет произойти.

     — Дочь, сейчас тебе будет больно, очень больно, но ты терпи, через это нам надо пройти обоим — я чуть подался вперёд, пытаясь хоть на миллиметр проникнуть внутрь.

     Закусив ладонь, дочь героически терпела неземную боль, тяжело дыша и крепко зажмурившись, а я, исходя пОтом, сумел таки погрузить головку члена в Катин задний проход. С ужасом смотря на растянутый дочкин сфинктер, я пытался представить, какую адскую пытку терпит она сейчас ради нашей с ней любви.

     Отняв ото рта ладонь, пытаясь улыбнуться, девушка подалась чуть назад, помогая мне, насаживаясь своей чистой девственной попкой на мой пенис. Если бы вы только могли представить, что чувствовал я в этот момент! И даже не в физическом, а в духовном смысле. Я ощущал, что мы становимся единым целым, и понял, что моя дочь пойдёт на всё ради меня и нашей любви! От этих мыслей мне захотелось плакать.

     Но решив во что бы то ни стало спасти дочь от неминуемого очернения, я, поддерживая рукой член, осторожно подался назад.

     — Милая моя, то, что может произойти сейчас — не должно случиться, по крайней мере на данный момент — проговорил я, вынув свой пенис из дочери.

     — Мы должны закончить сейчас иначе, так, как мы уже делали много раз — я отошёл чуть в сторону, а Катя присела на корточки, широко открыв свой рот.

     Скрипя сердцем, я принялся выпускать в ротик дочери струю горячей, белой влаги. Катя стоически выдерживала этот момент, стараясь ещё шире развести губы. Влаги было так много, что часть её, переполнив рот девушки, потекла по её губам, устремляясь к подбородку. И даже тут мне пришла на помощь моя любящая дочь! Поднеся ладони к подбородку, умница не дала пролиться на пол ни одной капельке, тем самым, не оставив никаких улик. В несколько заходов проглотив всю мою сперму, моя любимая тщательно всосала в себя всё с ладоней, дочиста облизав пальцы.

     И в этот самый момент шум воды, доносившийся из ванной секундой ранее, прекратился. Девушка перепугалась, поспешно встав на ноги, но я знал, что у нас есть ещё минута-другая, но вот шуметь сейчас нам категорически не следует.

     — Вытри рот и ладони, немедленно отправляйся в свою комнату и ложись спать — говоря исключительно шёпотом, шутливо скомандовал я, подтягивая девушкины штанишки, и подал дочери кусок бумажного полотенца.

     На ходу вытирая губы, моя смелая любимка поспешила к себе. А я, также воспользовавшись бумажкой, тщательно вытер свой член, приоткрыл форточку и выбросил в окно скомканный лист салфетки. Проделав это, я, стараясь не шуметь и не привлекать к себе лишнего внимания, отправился в нашу с женой комнату, остывать и ожидать свою благоверную.

     * * *

     Лёжа ночью с женой в кровати, в тусклом свете луны смотря на её раззяванный рот и постыдно разведённые бёдра, я думал... Чем-же так провинилась моя дочь, что она, такая чистая и непорочная, должна сейчас лежать одна в своей одинокой комнатке, когда я лежу здесь с этой вот... курицей?! Положив руку на промежность жёнушки, такую знакомую и постыдную, я погладил её густые жёсткие лобковые волосы, вспоминая о мягких нежных лобковых волосках своей дочери. Поднёс руку к носу, принюхался. Да, запах был явно те такой, как от Катиной промежности.

     Отвернувшись в противоположную сторону, погрузившись в мысли о своей любимой дочери, я забылся беспокойным, тревожным сном.

     * * *

     Но всё начало меняться весной, восьмого марта.

     В тот солнечный радостный день, моя супруга отправилась отметить праздник в кругу своих подруг, пообещав вернуться сразу после обеда. Мы с дочерью накрыли праздничный стол, навели порядок и приготовились встречать мою жену и Катину маму. После обеда женщина не пришла, не пришла она и вечером.

     Лишь ночью, уже за полночь, моя благоверная ввалилась в прихожую, обдавая нас дичайшим перегаром.

     — Дорогие мои... ! Я задержалась немножко... Ну вот на столечко — промямлила моя жёнушка, сползая по стенке на пол.

     И кулём повалилась наземь, широко раскинув руки. Праздник был полностью уничтожен. Катя не могла сдержать слёз, а я даже не стал поднимать это... это говно, а вместо этого пошёл на кухню и принялся сгружать содержимое салатниц прямиком в мусорное ведро. Очень скоро ко мне присоединилась и моя дочь. Работая сообща, дружно, мы вскоре перемыли и перетёрли всю посуду. Катя отправилась в ванную вымыть руки, ну а я, убрав последние тарелки в шкаф, присоединился к ней.

     Стоя в дверях ванной комнаты, наблюдая, как девушка моет руки, стоя возле раковины спиной ко мне, я понял, что случай с женой — это знак. Подойдя вплотную к дочери, я беззастенчиво, даже не закрывая дверь, стянул Катины штанишки, не трогая трусиков. Девушка вытерла полотенцем руки, развернулась ко мне лицом и припала своими губами к моим. Засовывая свой язык в мой рот, касаясь моего языка своим, Катя наполняла меня своей жизненной силой, делясь со мной своим страстным, нежным дыханием.

     С трудом оторвавшись от девичьих губ, я взглянул в её широко распахнутые глаза, на розовые щёки и понял, что пришло время. Развернув дочь в сторону ванны, уперев её руки в стенку, я ухватился пальцами за резинку Катиных трусиков и медленно, почти торжественно, оголил ягодицы дочери. Присел на корточки и стянул девичьи трусики до щиколоток, тем самым завершив ...   ритуал.

     Затем всё так-же, не вставая, развёл в стороны Катины ягодицы. Теперь меня не пугала разница в пропорциях, я напомню: диаметр моего возбуждённого члена был значительно больше Катиного ануса, я знал, что сейчас всё получится, так как этого хочет само предвидение. Бросив взгляд в открытую дверь ванной комнаты на, всё также лежащую в отключке женщину, которая ещё оставалась моей законной женой, я послюнявил свой палец и прикоснулся им к заветной Катиной задней тайне.

     На моё удивление и радость, палец, не испытывая особых затруднений, легко проскользнул в тёмненькую девушкину дырочку. Стенки Катиного сфинктера плотно обхватили его, давая ему возможность путешествовать вперёд и назад. Ещё немного подвигав своим пальцем в Катиной попке, слушая сладостное дыхание дочери, я вынул его и встал на ноги. Зная, что делаю всё правильно, спокойно снял свои штаны с трусами, и также, присев на корточки, спустил их до пола. Разгибаясь, не смог отказать себе в том, чтобы вновь, как много раз в лифте, прикоснуться языком и губами к сладостному Катиному анусу.

     Попка дочери ещё не успела закрыться — края сфинктера чуть заметно пульсировали, словно бы приглашая меня внутрь. Набрав слюны, я страстно присосался губами к заднему проходу дочери. Тщательно смочив Катин анус, я тщательно смазал края сфинктера, не желая, чтобы от захлопнулся раньше времени. Распрямился и с ходу утопил головку своего члена в попке девушки.

     Издав гортанный выдох, дочь запрокинула голову, а я даже и не подумал о соседях. В конце концов, разве двое людей, которые по-настоящему любят друг друга, не могут совершить соитие в ванной комнате, даря друг другу неизведанные ранее наслаждения?

     Мой член, растягивая колечко Катиного ануса, не торопясь входил в попу девушки. Оттолкнувшись от стены руками, Катя подалась назад и опустила голову. Её коса, свисая книзу, почти коснулась белой эмали ванны. Мой член зудел от страсти и от любви к этой девушке, продолжая растягивать сфинктер дочери, он вошёл в Катину попку ровно наполовину. Выгнув спину, дочь смело продолжала нанизывать себя на моё орудие любви, помогая мне, впрочем, как и всегда, чуть согнув в коленях ноги, тяжело и сладостно дыша.

     И вот моя мошонка плавно коснулась копчика Кати. Скажу честно, я испытывал лёгкую боль, но что тогда испытывала она, моя смелая маленькая помощница?

     Поглаживая руками ягодицы девушки, я нашёптывал ей самые ласковые и нежные слова, какие только знал и мог придумать. Подавшись назад, почти выйдя из её сладкой дырочки, я вновь воодушевлённо устремился вперёд, к новым вершинам блаженства и наслаждений. Теперь мой член ходил вполне уверенно в тугой попке Кати. Обхватив ладонями её упругие ягодицы, я ещё раз достиг конца: впечатав свою мошонку в девушкин копчик. Дочь подалась вперёд, затем назад, и вот она уже сама принялась нанизываться на меня, стукаясь ягодицами об мои звенящие яйца. Разведя пальцами девушкины «булочки», я увидел, как края её сфинктера скользят по моему члену вперёд и назад.

     Задрав дочкину футболку, обхватив ладонями Катину талию, я принялся поглаживать её кожу, затем переместил руки на живот дочери. Чуть-чуть отведя назад свой таз, я просто стоял и получал наслаждение: теперь всё делала моя умелая дочка. Подаваясь вперёд — девушка почти соскакивала с моего члена, лишь головка оставалась внутри неё, подаваясь назад — Катя вновь прятала мой пенис внутри своей прямой кишки, стукаясь об мой живот своими нежными ягодицами.

     Девушка отдалась порыву эмоций, принявшись сладостно стонать, а я, повернув голову в сторону коридора, смотрел на женщину, которая непонятно зачем лежит здесь, на полу, и думал о том, как-бы сделать так, чтобы её не стало. Не стало, в смысле, в моей жизни, в этом доме...

     Из раздумий меня вывел особенно громкий Катин выкрик. Подумав, что что-то пошло не так, я просунул ладонь под живот дочери. Катя продолжала вбирать в свою попку мой член, довольно сильно толкая меня в живот ягодицами, а я ощутил ладонью влагу, сочащующа из её сладкой, разбуженной промежности.

     Чувствуя, что наше сказочное соитие подходит к концу, я резко подался вперёд, навстречу девушке. Наши крики слились воедино, и я исторгнул в попку дочери фонтан своего семени, омывая её всю изнутри. Сладостно застонав, Катя расслабила руки и повалилась в ванную, лишь её ноги, бёдра и ягодицы остались за бортиком, сжимаемые моими руками. И член мой, несмотря на это недоразумение, оставался всё ещё в Катиной задней дырочке. Я ужасно перепугался, хотел кинуться на помощь моей смелой любяшке, но, услышав её голос, сразу успокоился.

     — Папа, ещё... Ещё!!! — простонала дочь, приподнимаясь на руках.

     И вот, пока ещё оставались силы в моём мужском достоинстве, я продолжал входить в девушкин анус, чувствуя, как моя сперма внутри её попки просится наружу...

     Капли моего семени выходили и выходили из её попки, когда я вытаскивал свой, всё ещё могучий, орган, и вновь вставлял его в Катину попочку, и вновь погружался в её жаркие задние недра...

     И вот, полностью иссякнув, я вышел из дочери, смотря на её раскрасневшееся лицо, лежащее на руках на самом дне ванны.

     — Ты моя умница — шепнул я, взял полотенце и аккуратно вытер мокрую Катину попку.

     Катя умиротворённого выдохнула, сфинктер её сократился, и наружу выскочило ещё несколько белых капелек, запутавшись в волосиках, мило растущих по краям девичьей анальной дырочки...

     * * *

     В эту ночь мы в первый раз спали вместе, на моей большой двуспальной кровати.

     Выстроив второй столп, на котором впоследствии разместилась наша истинная любовь, а именно — совершив полноценное анальное соитие, я нежно вымыл Катину попку и на руках, такую румяную и мокрую от блаженного пота, отнёс её в свою комнату. Аккуратно закутал голенькую дочь в одеяло, разделся, прилёг рядом и до утра мы шептались обо всём на свете. Строили планы, делились мыслями и воспоминаниями, конечно-же не забывая при этом дарить друг другу нежность и тепло. Лёжа на дочери в позе номер 69, спрятав лицо между её ног, я страстно всасывал губами её нежную «горошинку», и ласкал пальцем, всунув его почти на всю длину, Катину заднюю дырочку. И дочь не отставала от меня, она взяла в рот мой член и ласково посасывала его, поглаживая ладошкой мои яички...

     И меня даже не напрягало пьяное, сонное бормотание жены, пока ещё жены, доносящееся из тёмного коридора.

     * * *

     Утром, когда дочь ушла по своим делам из квартиры, я встал, перетащил на кровать спящую жену, бросив её на то самое место, где ещё совсем недавно лежала Катя. Надавав женщине пощёчин, я приготовился к серьёзному разговору.

     — ... знаю, знаю... — пьяно гундосила эта грязная, развратная женщина, — Такого больше не повторится...

     — Я хочу с тобой серьёзно поговорить — строго произнёс я, уперев руки в бока.

     — Да сказала же, это в первый и последний раз! — заявила жена, пытаясь подняться и всё ещё ничего не понимая.

     — Мы с Катей любим друг друга. Как мужчина и женщина. Нет, даже не как мужчина и женщина, а гораздо глубже. А с тобой я развожусь. Уходи! — отчеканил я, демонстративно указав пальцем на дверь.

     Женщина сидела без движений не менее минуты, бестолково хлопая глазами, успев за это время полностью протрезветь. Встала с кровати и, не говоря ни слова, вышла из комнаты, оделась в коридоре и покинула квартиру, громко хлопнув дверью. Пока она убиралась из квартиры и из моей жизни, я думал о том, что очень хорошо, что моя Катя очень вовремя вышла по делам и не видела всего этого. Моей милой, нежной дочери ни к чему различные переживания.

     * * *

     Когда вернулась дочь, я рассказал ей всё: что её мать, эта злая женщина, больше не будет стоять между нами и что теперь уже никто на всём белом свете не помешает нашему счастью. Если бы вы знали, как обрадовалась Катя! Повиснув на моей шее, целуя меня и обнимая, моя дочь готова была лопнуть от счастья! Мне с трудом удалось успокоить её и отправить в ванную ...   мыть руки — обед, который я начал готовить как только моя жинка убралась восвояси, был почти готов.

     Накрыв на стол, я с удивлением обнаружил, что дочери до сих пор нет. Не понимая, что она может так долго делать в ванной комнате, я подошёл к двери ванной и прислушался. Я ясно слышал звук льющейся воды, но дверь оказалась закрытой. Забеспокоившись, я постучался, но девушка не открывала! В моей голове пронёсся целый вихрь переживаний и страхов: поймите меня правильно, на молодую девушку за столь короткий промежуток времени свалилось столько потрясений... Кто знает, что может произойти в её прелестной головке...

     — Катя, Катя! Любимая моя! Открой дверь! Что с тобой происходит?! — я принялся истерично молотить кулаком по двери.

     В панике я начал дёргать ручку, навалился плечом, поднажал и, высадив дверь, ввалился в ванную. Первое, что я увидел, была моя дочь, сидящая в ванне, голая, на корточках, широко разведя колени в стороны. В одной руке девушка держала тюбик пены для бритья, а во второй — бритву. То есть не бритву, а бритвенный станок. Если бы это была опасная бритва — я бы умер от разрыва сердца! От облегчения, я прижался плечом к стене и глубоко выдохнул.

     — Папа, ты что?! — Катя подняла на меня испуганные глаза.

     — Дочь... Тебя не было... закрыта дверь... Я уже было подумал, что ты... — начал лепетать я, приходя в себя.

     — Папа, да ты что?! — с улыбкой ответила девушка, отбросила тюбик, станок и встала в ванне во весь рост.

     — Просто у меня волосики отросли, вот, смотри, на ножки заходят и на живот — вдруг, смутившись, заговорила дочь, прикасаясь ладонями к своей мохнатенькой промежности, показывая пальчиком на несколько волосюлек, переходящие на ноги, и на другие, устремляющиеся чуть видимой дорожкой к пупку.

     — Я подумала, что ты не будешь любить меня такой... — тихо закончила дочь, опустив глаза и чуть покраснев.

     — Дурочка ты моя маленькая! Да как ты могла подумать-то такое?! — забормотал я, плюхнувшись на колени возле бортика ванной и прижимаясь щекой к животу дочери, порывисто обнимая её за бёдра.

     — Такой я тебя буду любить ещё больше, я всегда буду любить тебя! — выдохнул я, поглаживая ладонью Катину «шёрcтку» и поднимая глаза на девушку.

     — Правда? — в глазах девушки стояли слёзы.

     — Правда-правда! — заверил я её, зарывшись губами в промежность дочери.

     * * *

     Спустя две недели, нанятый мною самый лучший адвокат, сообщил мне, что он подготовил все необходимые бумаги, и вскоре мы с женой сможем развестись. Всё это время между мною и дочерью не было никакого анального и орального секса, за исключением невинных взаимных ласк. Я приходил к ней в комнату, и мы дарили друг другу тепло. Как видите, между нами было всё очень благочестиво. И, как вы наверное догадались, спали мы порознь.

     И дочь, словно всё понимая, не настаивала на сексе и не просила сделать её наконец-то женщиной, как в тот раз на кухне. Попа девушки уже полностью зажила после прошлого нашего анального коитуса, но Катя стоически выдерживала эту нашу паузу, впрочем, как и я.

     В тот день, выйдя из кафе, где я встречался со своим адвокатом, я направился прямиком в ювелирный магазин. Купил самое дорогое, самое красивое колечко с камушком посередине. Далее я двинулся в магазин женского нижнего белья. Приобретя там комплект, состоящий из кружевных белых трусиков и такого же лифчика, я выдвинулся в магазин женской одежды... Пробегав почти до вечера, я вернулся домой уставший, но счастливый, ведь я купил всё, что мне было нужно, а именно: кольцо, сексуальное нижнее бельё и нарядное белое платье, не свадебное, а просто сказочно-красивое.

     Cпрятав покупки в своей комнате, я наскоро приготовил ужин, напоминающий праздничный, и сел ожидать с занятий свою дочь.

     Катя пришла достаточно поздно, уставшая, вымотанная, но довольная и счастливая. У неё в этот день был зачёт, и она его с честью сдала! Какая-же у меня прекрасная, умная дочь!

     — Ты такая... успешная девушка! — восхищённо проговорил я, сидя за столом, напротив Кати.

     — Пап, да ладно тебе... Только один зачёт сдала — смущенно проговорила дочь, отложив вилку и поправляя локон волос, выбивающийся из-за уха.

     Меня так и подмывало сделать то, что я и задумал. Да и дочь, смотря на моё сияющее лицо, чувствовала, что что-то должно произойти. Но я решил всё отложить до завтра, благо была пятница, а завтра — суббота, выходной день.

     * * *

     Утром, встав пораньше, я привёл себя в порядок, побрился и приготовил лёгкий завтрак. Одевшись в свой самый лучший костюм, я, с подносом в руках, отправился в комнату дочери. Услышав меня, девушка проснулась, улыбнулась, подтянулась на кровати, слегка оперевшись спиной об стенку.

     — Доброе утро, дочь! — радостно воскликнул я, ставя поднос на бёдра Кати, укрытые одеялом, и присел рядом с девушкой.

     — Ой, пап, спасибо! — выпалила дочь, втягивая носом запах ароматного кофе.

     — Я буду приносить тебе кофе в пастель не только по выходным, но и по рабочим дням! — пошутил я, наблюдая, как дочь умилительно откусывала кусок бутерброда, мило подставляя ладошку, ловя крошки.

     Пока дочь завтракала, я не мог отвести от неё глаз. Ловя мой взгляд, Катя чуть смущалась, улыбалась и, без сомнения, что-то чувствовала, то, что произошло спустя несколько минут...

     Когда дочь закончила принимать пищу, я принял у неё поднос, отставил его на стол и встал перед девушкой. Ощутив торжественность момента, Катя выбралась из-под одеяла, встав напротив меня. Одета она была в длинную ночнушку почти до самого пола, густые русые волосы дочери свободно спадали по её плечам, рассыпаясь водопадом по спине.

     — Моя любимая дочь, Катюша — начал я, волнуясь как мальчишка, — Я давно люблю тебя пламенной любовью и прошу тебя — выходи за меня замуж!

     Я встал на одно колено, прижал руку к области сердца, вынул из кармана пиджака бордовую коробочку и протянул её дочери. Прижав ладони к груди, округлив глаза, моя дочь не могла произнести ни слова. На долю секунды я даже подумал, что она мне сейчас откажет.

     — Папа! Папочка! Я согласна — задыхаясь, выпалила моя дочурка, наклонилась и обняла меня.

     В её мокрых от слёз глазах я увидел безграничное счастье.

     * * *

     — Катя, я приглашаю тебя в ресторан — чуть позже сказал я ей, — Я хочу вместе с тобой отметить этот радостный для нас момент.

     Я отвёл дочь в её комнату, в своей комнате из шкафа достал две коробки: в одной, поменьше, было сексуальное нижнее бельё, в другом, побольше — то самое красивое платье.

     — Кать, это всё тебе — вручил я ей подарки.

     — Пап... Большое спасибо — прошептала девушка, с изумлением разглядывая коробки, держа их в руках.

     Она конечно-же поняла, что находилось внутри. Это всё происходило в Катиной комнате, я нарочно попросил девушку не одеваться.

     — Давай примерим обновку — я вытащил из коробки кружевные трусики и лифчик, положив их на Катину кровать.

     Дочь подняла руки вверх, я взялся руками за ткань её ночной сорочки, аккуратно сняв её через Катину голову. Стоя передо мной, обнажённая, такая чистая и светлая, дочь была похожа на ангела из прекрасной сказки. Ни капельки не стесняясь и не пытаясь прикрыться руками, девушка во все глаза глядела на меня, любяще и доверчиво. Её пальцы на ступнях так трогательно, чуть растопырившись, утопали в мягком форсе напольного ковра, а милая половая щёлочка застенчиво выступала сквозь, чуть разросшующа, лобковую поросль. Груди же, сверкая розовыми сосочками, там и просились в мои губы. Но, сумев побороть соблазн, я взял с кровати кружевной белый лифчик, зашёл за спину дочери и застегнул бретельки на Катиной спине. Упираясь стоячим пахом в ягодицы дочери, я осознавал, что вот прямо сейчас я готовлю Катю к нашему финальному, ни с чем не сравненному соитию и единению тел и душ. В этот момент я был самым счастливым мужчиной и отцом на свете.

     Подобрав с кровати новые кружевные трусики, я встал перед Катей. ...   Чуть розоватая кожа девушкиных грудей, видная сквозь кружевные узоры чашечек лифчика, составляла невообразимое сочетание с белой тканью бюстгальтера. У меня закружилась голова, моя дочь — настоящая принцесса!

     Присев перед девушкой, держа её новые трусики в руках возле самого пола, я поймал Катину ножку, осторожно просунув её в трусы. То же самое повторил и со второй ногой дочери. Меняя ноги, Катя так трогательно держалась ладонями за мои плечи и правильно, моя дочь должна знать, что она всегда может облокотиться на своего любимого отца, как в прямом, так и в переносном смысле.

     Подтягивая Катины трусы, всё также сидя на корточках подле неё, я взглянул на девушкину промежность. Боже, какая-же она у неё красивая, притягательная. И даже выбивающиеся из общего ряда волосюльки, заходящие на ноги девушки и на её пупок, не портили общей красоты картины. У моей дочери самая красивая промежность на свете!

     Одев трусики, я встал, осмотрев Катю всю. Девушкин лобок заметным бугорком оттопыривал ткань её новых трусов, чуть темнея на белой ткани. Вволю налюбовавшись на мою красавицу, я распаковал платье...

     Наряжая и одевая дочь, словно куколку, я то и дело прикасался к её молодому, свежему телу, тут и там расправляя складочки юбки, рукавов и манжетов. Наконец, закончив, мы вышли на улицу и отправились гулять по городу...

     Ближе к вечеру я вызвал такси, и мы отправились в один из лучших ресторанов города. Сидя за столиком напротив Кати, я то и дело называл её моей «маленькой любимой дочуркой», «любимкой», «прелестницей» и «любовью». И все люди в зале, перешёптываясь, смотрели на нас во все глаза, открыв рот. Я их понимаю, такую прекрасную пару редко где увидишь...

     Поздно вечером, возвращаясь домой, сидя на заднем сиденье машины, мы не могли оторваться друг от друга, в порыве страсти и любви предаваясь восхитительным, страстным поцелуям. Зная, что наконец-то произойдёт между нами по прибытию домой, мы стоически держались, не позволяя себе ничего лишнего. Ни ширинку моих брюк, ни одной пуговицы моего пиджака дочь не расстегнула мне, пока мы ехали домой. Да и я, не отрываясь от Катиных губ, лишь страстно обнимал нежное девичье тело, не стремясь забраться руками в трусы дочери, или иным образом поторопить то светлое, чистое, что произошло между нами каких-то двадцать минут спустя.

     * * *

     Лишь только мы вошли в квартиру, как сразу-же, не сговариваясь, направились в мою, нет, в нашу комнату, держась за руки. Я не стал зажигать верхний свет, включил лишь настенную лампу, висящую над мой, нет, уже над нашей, кроватью. Света было не очень много, но достаточно для того, чтобы видеть Катю, видеть её чистоту и красоту. И вы уже, наверное, ошибочно подумали, что мы начали нежно раздевать друг друга? Дочь стала трогать мой член, а я ласкать её промежность? Вовсе нет, всё произошло не так, как мне виделось изначально.

     Вместо этого мы кинулись поспешно раздеваться. Торопясь, стараясь раздеться раньше друг друга, мы поспешно скидывали с себя свою одежду, бросая её где придётся. Я сумел полностью обнажиться чуть раньше девушки. Забросив свои носки в угол комнаты, я увидел, что моя дочь ещё только снимает свои трусы. Лифчик её, висящий на правом плече девушки, упал на пол, и Катя, справившись с трусиками, смело сделала шаг ко мне. И я, в свою очередь, шагнул к дочери.

     — Дочь, моя любимая ненаглядная Катя, вот и настал этот торжественный момент. Мы вместе прошли через многое, почти через всё... — начал я, обнимая девушку за плечи и крепко прижимаясь к её обнажённому телу.

     Мой член, уже просыпающийся и готовящийся к главному делу своей жизни, волнительно упёрся головкой в Катины волосики между ног (нет, это не ошибка, как вы помните — Катя девушка высокая).

     — ... и теперь ты моя — закончил я, крепко прижав к себе свою дочь.

     — А ты мой — тихонько ответила девушка, впиваясь ноготочками в мою голую спину.

     Мы так и стояли, словно боясь оторваться друг от друга, боясь потерять друг друга и больше никогда не найти. Блуждая ладонями по Катиной спине, ощущая гладкость её кожи, вдыхая запах молодого, чистого девичьего тела, мой член налился кровью, готовый рвануть в бой. Мне даже пришлось чуть отстраниться от дочери и немного отвести назад свои бёдра — дабы дать ему восстать.

     Но Катя сделала шаг ко мне, словно-бы я хотел развернуться и уйти.

     — Катя, я знаю, что ты — девственница — прошептал я, держа её ладошки в своих ладонях.

     — То, что произойдёт сейчас между нами — сделает тебя женщиной, моей женщиной, любимой женщиной — я ощутил, как мой восставший член натянул кожу моей мошонки.

     — Папа, давай сделаем это скорее — Катя приблизилась вплотную ко мне, в её глазах плясали таинственные огоньки.

     — Дочь, позволь мне договорить — я положил руки на Катины ягодицы, серьёзно посмотрев в её глаза.

     — Было бы лучше, если бы в этот наш первый раз ты бы встала коленями на кровать, а я бы вошёл в тебя сзади, так было бы проще тебе и удобнее мне, но я бы хотел, чтобы ты легла на спину, раздвинула свои ножки и я бы вошёл в тебя, смотря в твои прекрасные глаза... Как ты хочешь? Выбор за тобой.

     — Папа, пусть будет так, как хочешь ты! — радостно выкрикнула моя дочь, быстро поцеловала меня в губы и разместилась поперёк кровати.

     Лёжа на спине, Катя подняла ноги и развела колени в стороны. Моему взору открылась промежность дочери, такая свежая, розовая, зовущая и, всё ещё таинственная. Подойдя к Кате, я осторожно встал на колени между её ногами.

     — Катя, я сейчас сделаю то, что делал уже много раз, а именно — полижу тебе между ног, но сейчас я сделаю это несколько иначе, позволю себе проникнуть своим языком между твоими створками, в твою пещерку любви — проговорил я, обхватывая девушку руками за бёдра и медленно наклоняясь, приближая своё лицо к промежности дочери.

     Честно говоря, лизать дочери между ног не было никакой необходимости, её передняя дырочка была уже вся мокрая. Капельки страстной влаги покрывали все её раскрытые половые губы, выходили наружу, и терялись в девушкиных лобковых волосах. Но мне просто безумно хотелось сделать это, познать Катю всю и без остатка: выпить её влагу, вылизать её половые губки, поблуждать своим языком во влагалище дочери и услышать сладостные, прекрасные стоны девушки.

     Это я и сделал, зарывшись головой между Катиными бёдрами. Проникая языком в девичью «ракушку», чуть просовывая язык внутрь влагалища, ощущая бесподобный вкус своей любимой, я слышал прерывистое дыхание моей ненаглядной, слышал её сладостные стоны, переходящие в судорожные крики. Вволю насытившись, я ухватил дочь за бёдра, потянул и расположил её чуть ближе к краю кровати.

     — Разведи пошире ноги и положи их на мои плечи — шепнул я Кате, обхватывая ладонью свой стоячий член.

     Дочь сделала всё так, как я и сказал. Подняла ноги, положив ступни мне на плечи, руки раскинула в стороны, смотря на меня спокойно, любяще и преданно. Оно была готова к нашему самому главному соитию, к возведению третьего столпа нашей истинной любви.

     Прислонившись щекой к дочкиной ляжке, я ощутил чуть заметное покалывание. Видно, девушка некоторое время не брила ноги. Задержав дыхание, закусив губу, дочь посмотрела на меня с испугом, вероятно, моя маленькая глупышка подумала о том, что я разлюблю её из-за этого! Я взял ладонью Катину ступню, рассмотрел её на свет. Такие аккуратненькие розовые пальчики с подстриженными ногтями. Мне ужасно захотелось взять их в рот, облизать каждый из них по отдельности и вcе вместе. Но решив не пугать Катю, я отказался от этой затеи, ведь у нас впереди ещё целая жизнь, мы многое ещё чего попробуем.

     Закинув ногу девушки себе на плечо, я склонился над дочерью, упираясь руками в кровать, и припал губами к Катиному розовому сосочку. Чуть сжимая его губами, нежно покусывая зубами, я чуть присел и коснулся головкой члена лобка дочери. Почувствовал, как напряглась девушка, чуть задрожала. Я чуть постучал головкой по ...  

     девушкиной «шёрстке». Я решил, что будет неплохо, если моя дочь чуть привыкнет к моему пенису, чуть успокоится, ведь сейчас для неё настаёт самый важный момент в её жизни — лишение девственности, да не просто грязная дефлорация, а потеря невинности с её любимым человеком, с её отцом.

     — Катя, возьми в руку мой член и прислони головку к своей розовенькой дырочке — попросил я, чуть подавшись назад и отрываясь от девушкиной груди.

     Мне почему-то захотелось, чтобы дочь всё сделала сама.

     Приподняв голову, девушка чуть приподнялась, ухватила пальцами мой, прилипший к моему животу, член, осторожно отогнула его и ловко примостила головку ко входу в своё влагалище, чуть утопив головку между своими внутренними половыми губами. Ощущая концом члена сладостную влагу дочери, её тепло, думая о том, что вот всё и свершается, я наклонился к самому Катиному лицу.

     — Моя любовь, вот мы и подошли к этому. Тебе будет больно, но эта боль сладостная. Я постараюсь сделать всё так, чтобы тебе было максимально комфортно — прошептав это, я покрыл своими губами уста дочери.

     Чуть повёл бёдрами, осторожно проталкивая член туда, где всё было готово и давно его ожидало. Головка легко и свободно проскользнула внутрь Кати, мне показалось, что её «пещерка» заточена ровно под мой пенис. Ещё немного вперёд, осторожно и медленно, девушка громко выдохнула, изогнувшись подо мной. Ещё миг — и я почувствовал преграду, этот последний шажок, который отделял нас друг от друга.

     — Катя, ты моя любовь навсегда! — выдохнул я громким шёпотом и сделал резкое, утвердительное движение бёдрами...

     * * *

     Что было дальше — трудно описать словами. Чувствуя членом вязкую тёплую влагу внутри влагалища дочери, я вновь и вновь погружал свой член в её чистое, но уже не девичье, а женское, лоно. Поспешно ловя её губы своими, я пытался заглушить крик дочери, крик боли, счастья, радости и изумления. Я прижимал её руки к кровати, нежно терзал губами её груди, впивался в шею и вновь ловил губами губы Кати. Вскинув руки кверху, девушка вцепилась в мою спину, оставляя на ней широкие красные царапины... А я всё входил в неё и не мог остановиться.

     И лишь только я почувствовал приближение оргазма, как тотчас-же схватил ладони дочери — наши пальцы переплелись, и я выплеснул в лоно девушки всю свою любовь к ней, всё то, что я, казалось, берёг только лишь для неё, для Кати, для моей дочери...

     Крови было не очень много.

     Рухнув в изнеможении на кровать рядом с Катей, тяжело дыша, я дал себе отдышаться. Дочь лежала рядом со мной, всё также на спине, опустив ноги к полу. Чуть отдохнув, я подскочил, как укушенный, и склонился над девушкой, внимательно изучая её тело на наличие возможных повреждений. Но нет, с дочерью всё было в полном порядке. Уставшая, мокрая, она лежала подо мной, нежно гладя мои мокрые волосы. Особое внимание я обратил на промежность девушки... Нет, не девушки, но, в общем, вы поняли. Тоненькая струйка подсыхающей сукровицы стекала между половыми губками Кати, теряясь где-то в складках простыни.

     — Папа, со мной всё хорошо, правда — тихо, но счастливо проговорила девушка, закрыла глаза и удовлетворённо вздохнула.

     — Ложись вот так, радость моя — взяв дочь за ноги, я осторожно повернул её, положил вдоль кровати и укутал одеялом.

     Выключил свет и прилёг рядом. Этой ночью я почти не спал, а Катя спала, мило посапывая. Я осторожно обнимал, прижимая к себе, завёрнутую в одеяло, как кулёк с дорогим подарком, мою дочь, мою Катю, мою женщину...

     * * *

     Через несколько дней, когда влагалище девушки полностью зажило, мы продолжили активные занятия сексом. Для нас словно начался медовый месяц. Каждый день мы пробовали что-то новое для нас. То я на ней, то она на мне, спереди, сзади и даже на боку. Всё смешалось в нашем любовном калейдоскопе, и вот наступил самый счастливый момент в моей жизни, о котором я даже и не думал.

     Спустя несколько недель после выше рассказанных событий, придя утром на кухню, в своём том-же самом халате с попугаями, моя женщина села за стол, загадочно улыбаясь.

     — Дорогой, я жду ребёнка... Нашего ребёнка — достойно, как настоящая женщина, проговорила моя Екатерина, смотря на меня глазами, полными неподдельной радости.

     Выронив из рук мокрую тарелку и даже не заметив этого, я расплакался, мысленно посылая Небесам хвалу и благодарность...

     * * *

     Вот и подошла к концу моя удивительная история. Но разве она настолько удивительная? Удивительна она лишь тем, что мало кто в своей жизни находит свою истинную любовь, многие так и проживают её, не обретя того самого важного, что должен найти для себя каждый человек. Нам же с Катей это удалось, чего и вам желаю.

     В заключении скажу, что, хотя нам пока и не удалось оформить наши отношения официально, мы не отчаиваемся. Ведь штамп в паспорте — не самая главная вещь. У нас подрастает замечательный сынишка — плод нашей любви. И мы с Катей не скрываем наших отношений, легко и свободно делимся нашей радостью с друзьями и родственниками. Жаль, что не все из них разделяют вместе с нами наше счастье.

     А вы?