Как-то вызвал меня к себе мой непосредственный начальник и строго сказал:

     «Ну, держись, капитан-лейтенант. К тебе завтра с проверкой нагрянет новый начальник автобронетанковой службы нашей военно-морской базы сам майор Олег Борисович Матюхин. У меня чуть не сорвалось с языка, как у Чапаева в известном фильме: «Кто такой? Почему не знаю?». Но начальник упредил меня, добавив: «Он недавно переведен к нам из Совгавани. Там он порядок строгий навел и переведен к нам с повышением. И тут ему предстоит навести строгий порядок. Вообще-то он неплохой мужичок, но рвать тебя будет на куски... Так, что готовься... Я тут же смекнул, что за оставшееся время мне просто не успеть навести требуемый порядок в автопарке, и тут меня осенила гениальная мысль: «Облегчить удар судьбы с помощью женского фактора. Дело в том, что у меня в хим лаборатории работала молодая, очень смазливая брюнетка с зелеными глазами и ртом с сочными губами жена одного из доблестных подводников некто Лиля Аракелян...

     Когда она пришла к нам в часть, то через несколько дней ей исполнилось ровно двадцать и она решила отметить эту дату со всем армянским гостеприимством. Стол накрыли прямо в хим лаборатории, завалив его разной деликатесной едой, а женский персонал лаборатории помог имениннице «шилом» Так на флоте называют спирт. К столу пригласили не только местное руководство части, но и моего непосредственного начальника из штаба тыла базы, который только что пугал меня проверкой. Подвыпив, яркая армянка взялась за гитару и низким, но хорошо поставленным голосом спела несколько цыганских широко известных романсов. Гости были в восторге, вызывая Лилю на бис, особенно старался мой начальник, как потом выяснилось — отчаянный бабник и известный в Совгавани сердцеед, что привело к нескольким скандалам в совгаванском гарнизоне и послужило одной из причин его перевода к нам. Он и подсказал мне эту гениальную мысль организовать теплую встречу проверяющему со всеми атрибутами особого женского гостеприимства.

     — Не забудь и Лилю пригласить с ее гитарой, авось тебя и минует чаша сия, и гнев начальства обойдет стороной твою «усадьбу», — сказал шеф, прощаясь.

     «А он, пожалуй, прав. Женский элемент, особенно с гитарой и такой пышной Лилькиной грудью может прикрыть любого, если только она согласится на такую жертву, — подумал я и решил дипломатично поговорить с ней тет э тет. «Ведь должна же она оценить мою доброту, приняв ее на работу, без трудовой книжки, которую она в попыхах забыла в своем теплом Ереване, быстро собираясь в наши края, куда пришла новая подлодка с начхимом, ее мужем наследным «принцем Аракеляном», как шутили по его адресу друзья подводники. А дело было так: капитан-лейтенант Аракелян получил жену как в наследство из рук своего дяди, который практически «подарил» ему эту красотку, работающую на Ереванском телевидении.

     Ашот приехал к нему из Комсомольска на Амуре, где к тому времени уже заканчивалось строительство его субмарины. Ашот был зол на весь мир, так как сдача лодки затягивалось, а не плавающий подводник теряет в это время все морские льготы и немалые деньги из-за невыплаты «морских», которые были далеко не лишними для молодого перспективного офицера и отчаянного женолюба.

     Сидя за столом обширной гостиной у милого дяди и плача ему в жилетку, кляня судьбу-злодейку, не позволяющую ему пригласить в ресторан приличную девушку из-за недостатка этих жалких рублей, Ашот вдруг замер и уставился на молодую дикторшу телевидения, которая что-то поясняла из рубрики последних известий. Племянник глянул на дядю, в глазах которого поблескивали азартные огоньки.

     — Вот это женщина! — привстал подводник, — мне бы хотя бы на часок такую...

     — Горишь желанием? Серьезно хочешь? — деловито переспросил дядя.

     — Ты еще спрашиваешь, — Ашот безнадежно махнул рукой.

     Дядя ушел в свой кабинет и снял трубку.

     — Редакцию телевидения мне. Ага. Мне, пожалуйста диктора, которая только что сообщала новости. Что?! Кто говорит?! Министр мясо-молочной промышленности республики говорит! И не задавайте мне больше глупых вопросов! Пусть она мне позвонит на домашний телефон, как только освободится!...

     Вскоре раздался телефонный звонок, дядя снял трубку и услышал мурлыкающий голосок красавицы-дикторши. Выслушав ее извинения, дядя сходу пригласил ее в гости для решения важного делового вопроса, повторив наличие автомобиля у подъезда редакции.

     — Теперь немножко подождем, — улыбнулся дядя и подошел к холодильнику. В руках у него блеснула бутылка марочного коньяка. Другой рукой он вынул поднос с фруктами.

     — Сейчас мы угостим эту милую девушку, — улыбнулся он, и Ашот понял, что его сексуальный вопрос дядя надумал решить положительно. Он хорошо знал упрямый характер дяди, который всегда шел к цели, как бульдозер, сметая все преграды на своем пути.

     Через пол-часа раздался звонок. Дядя пошел открывать дверь и взял за тонкую ручку девушку, которая только что переступила порог его дома. Дикторша была великолепна... Яркая помада, казалось, намертво вцепилась в ее пышные, навыкате, губы. Из-под черных дугообразных бровей, слегка прикрытых крыльями-ресницами, на него сверкнули голубые молнии заметно уставших глаз.

     — Заходите, гостья дорогая, — запел своим баритоном неугомонный дядюшка, целуя смутившуюся девушку в розовую щечку и, фамильярно взяв ее под руку, повел к двери своего кабинета. Ашот видел, подглядывая в щель приоткрытой двери, как дядюшка, откинув голову на спинку кресла, старательно ощупывал грудь гостьи понимающим взглядом. О! Там было на что посмотреть! Грудь дышала так, что создавалось впечатление, будто она вот-вот вырвется из плена обнимающего ее лифчика почти шестого размера.

     — Я пригласил Вас по сугубо деловому случаю, — осторожно продолжал дядюшка, — при вашей довольно-таки скромной зарплате сегодня вам представляется уникальный случай увеличить ее за ночь примерно раз в десять..

     — В двадцать, — приветливо улыбнулась та, — закинув ногу на ногу. На ней были такие тонкие капроновые чулки, что загорелые икры ног казались почти голыми.

     — Вы неправильно меня поняли, дорогая, ваш герой не я, а один приятный молодой человек командир атомной подводной лодки, — приврал дядя. — Сейчас я его приглашу. Но с условием: двадцать и ни цента более, — он вынул из стола пачку денег и положил ее перед девушкой.

     — Говорят, что с министрами не спорят, — улыбнулась та и смахнула пачку в «горло» своей прожорливой сумочки.

     — Прошу вас, ваш номер-люкс направо от кабинета, — протянул руку дядюшка по направлению к двери. Ашот отскочил от нее и мигом ринулся по указанному адресу. В комнате он спрятался за шторой, прижимая ладонь к сильно пульсирующему сердцу, которое, казалось, вот — вот выскочит из груди. «Ай, да дядюшка, старый, но мудрый хрыч. Как он ее обыграл. Она могла бы и больше заломить. Тоже баба не промах. Посмотрим, что же у нее внутри. « — ликовал подводник, прижимая к себе штору.

     — Ну, ты, герой-подводник, выходи из «подлодки», и помоги даме лифчик расстегнуть, раздался смех из полумрака комнаты.

     — С огромным удовольствием, — автоматически откликнулся офицер и направился к широкой кровати на краю которой сидела гостья.

     Давай! — она снова села на край кровати. Он тоже рядом сел нагнулся и включил ночник. Он быстро раздел ее, снял даже нежные шелковые трусики и приложив их к носу, уловил запах дорогих парижских духов. Она юркнула под одеяло, словно нырнула в толщу воды на ялтинском пляже. Он мигом разделся, аккуратно, как учили его в училище, сложил брюки и повесил их на спинку рядом стоящего кресла, сверху повесил рубашку с галстуком, а снятые носки сунул в туфли, чтобы не потерялись, как учил его когда-то мудрый старшина роты. Приподняв одеяло, прильнул к горячему женскому молодому телу.

     — Слушай? Ты есть хочешь?

     — Это в час-то ночи?

     — Ну, а выпить.? Тут в холодильнике отличный коньячок,...

 

      — вспомнил он, как дядя гладил бутылку.

     — Марочный? — быстро спросила она.

     — Конечно! Дядя не пьет другого...

     — А ты?

     — Я? Да у меня на лодке в, основном, пьют «шило».

     — А это что? Коктейль?

     — Ага! В пятьдесят градусов. Спирт это, самой высокой очистки, чище не бывает.

     — Вот это да! Самое ТО для знакомства, — рассмеялась она принимая из его рук рюмку с коньяком и большой зрелый персик...

     Он смотрел в ее бездонные глаза и чувствовал, как что-то могучее вливается в его тело. Хотелось целовать эти пухлые губы, эти голубые — молнии глаз, эти маленькие пухлые ладошки, как у шестилетней девочки, эти опьяняющие ножки, эту по лебединому слегка изогнутую шею, ну, а грудь? В ней просто хотелось утонуть и, захлебываясь, сосать и сосать, сосать...

     Они выпили... Она впилась зубами в персик, а он вдруг сильно обнял ее за шею и притянув к себе нашел ее губы и сильно прижавшись к ним своими губами стал просто жевать их. Он знал, это не сможет разжечь ее по-настоящему, поэтому обнимая ее шею, он другую руку запустил на ее грудь, нащупал кончик соска и стал потихоньку разминать его, затем его рука скользнула к пупку, он покрутил его, словно сверлом и пошел искать приключений ниже. Там его встретили знакомы заросли, затем желанная канавка и дырочка. О! Что за прелесть эта Дырочка! Он сначала нежно поглаживал пальцем ее клитор, она слабо застонала, затем наехал на дырочку и погрузил в нее палец. Она шире раздвинула колени и легла навзничь. И тут он понял, что «Пора». Член у него в двадцать с небольшим сантиметров, стоял столбом и жаждал, когда хозяин наконец-то окунет его в родную стихию. И этот миг пришел.

     Он навалился на нее всем телом, раздвинул ее ноги пошире и тут почувствовал, как ее нетерпеливая рука, ухватив его «Мальчика» поперек, торопливо заталкивает его в свое разгоряченное тело. Он напрягся и загнал его до конца. Она ойкнула и ухватившись обеими руками за его ягодицы, стала энергично подмахивать ему, пока их гонка из мелкой рыси не перешла в галоп. Он насаживал ее на себя, что было силы, он уже не управлял своим телом, тело само знало, что и как надо делать, и мяло под собой это нежное мягкое женское тело. Она сначала охала, ахала, а потом стала повизгивать, сопровождая каждый удар его таза. Его движения достигли автоматизма, он уже стал опасаться, как бы не нанести ей какую-нибудь травму, как вдруг из ее рта раздался крик раненой птицы. Он заткнул ее рот поцелуем и тут же почувствовал, как она впилась зубами в его губу. Еще один удар. И тут она отпрянула от него и затихла, сопровождая то явление, которое проходило в ее теле тихим визгом.

     — Уже?! — затих он и хотел приподняться, но она стиснула и прижала его таз к себе с такой силой, что у него затрещала поясница. И в это мгновение он ударил в ее тело пульсирующей струей, словно из брандспойта, тушащего пожар.

     — Ой! Какой же ты у меня молодец! Нежный, но очень норовистый жеребчик. Неужто на вашей подлодке сексу учат? — засмеялась она и притянув его голову к себе стала бешено целовать его в губы, щеки, нос

     Поболтав о том и сем, они притихли и она вдруг заснула, как маленькая девочка, решив что сейчас ее родителям просто не до нее... Он сунул свой нос ей под грудь, словно хотел прикрыть ею свою буйную голову и тоже отключился.

     Когда он проснулся, ее уже не было. Он сначала хотел взвыть, как серый волк, потерявший верную подругу, и тут увидел на стуле, где висели его брюки какаю-то бумажку. Он подошел. Это был конверт. Он открыл его и увидел деньги. Их было ровно двадцать тысяч, а на конверте был написан номер ее телефона.

     Едва он успел побриться и помыться, как в комнату вошел дядя. Он был бодр и весел, как всегда.

     — Ну, как Ашот? Сдержала наша шкодница свое слово? — спросил он.

     Ашот молча кивнул на конверт. Дядя взял его, открыл, пересчитал деньги и недоуменно уставился на племянника.

     — Она что? Не сдержала свое слово?!

     — Что ты дядя. Еще как сдержала...

     — А деньги почему не взяла?

     Ашот недоуменно пожал плечами.

     — Честная девушка, — сказал дядя, протягивая деньги племяннику — Все исполнила, а награду не взяла. Бери ты. Отведи ее в самый роскошный ресторан, угости, покатай по городу, а вечером, часам к двадцати, чтобы был дома вместе с ней. Такую девушку терять никак нельзя...

     Ашот несколько раз звонил ей, но Лили на месте не было. Только к обеду о смог отловить ее. Стал было ругать, что так волновался, думал, что липовый телефон она ему подсунула. Лиля вспыхнула. Сказала, что видеть его не хочет за такие слова, но потом смиловалась и предложила отметить их знакомство в ресторане. Ашот обрадовался. Купил огромный букет роз и ждал на такси прямо у входа в редакцию. Она выпорхнула из дверей в розовом платье, элегантных босоножках и с большой розой на груди.

     — Розовые люди, — пропел кто-то из друзей за их спинами, когда он целовал ее на глазах у всех. Они покрутились по городу и через час оказались в ресторане. Дядя уже знал о их встрече и тоже подъехал к началу торжества. Он придирчивым взглядом оглядел накрытый стол и подозвал старшего по залу.

     — Слушай, дорогой. Что это за стол? Разве такой стол хотел видеть мой племянник и его чудесная девушка? Тебе не стыдно, а? Дорогой? Убери все это. И накрой нам стол в моем зале по прейскуранту номер один.

     — Это же очень дорого, дядя, — засуетился Ашот, боясь, что его денег просто не хватит на эту компанию

     — Что ты, дорогой! Сегодня очень знаменательный день. Хорошие тосты будем говорить. Всем понравятся...

     Стол накрыли просто по-царски: с красной и черной икрой, другими очень дорогими и редкими напитками и закусками и даже с «котлетами по-капитански, в знак того, что за столом присутствует моряк. Оркестр надрывался в «Севастопольском вальсе», и модных на то время танго, когда партнершу можно было в танце «натягивать на «банан». Это такое па, когда девушка с легка раздвинув ноги просто ложилась на ногу партнера, а тот мгновение подержав ее в этой позе, возвращал назад, публично целуя прямо в нежные девичьи губки. Девчонки вокруг просто балдели от золотых погон парадной тужурки моряка, нашивок на рукаве, явно завидуя этой всегда удачливой «Лильки», к которой мужики липли как мухи на мед.

     Открывая застолье дядя сказал тост. Он поднял бокал с шампанским и сказал:

     — Орел слеп, если не видит со своей высоты, какая замечательная пара сидит сейчас за нашим столом. Он — моряк — подводник, она — работник телевидения, которой каждый день кто-то дарит цветы. Они хорошие, честные и очень удачливые люди, которые создают свое счастье своими собственными руками. Не зря говорится, что человек — кузнец своего счастья. Так выпьем же за то, чтобы куда бы не забросила судьба наших дорогих Ашота и Лилю, птица — счастье никогда бы и нигде не покидала их..

     Через неделю Ашот улетел в свой далекий дальневосточный «Техас», а Лиля еще осталась, подготавливая свою замену. Ашот сделал ей предложение стать его женой, дядя похвалил его, сказав, что именно так поступают настоящие мужчины, а Лиля, как любая порядочная сотрудница не бросила свой пост в редакции на произвол судьбы и согласилась поработать еще какое-то время, пока она подготовит достойную замену. Сам редактор, нехотя подписывающий заявление о ее уходе, похвалил «Алмаз своей редакции», сказав, что Лиля — настоящий джентльмен в юбке.

     И вот сегодня этот «джентльмен», уже душа нашего коллектива, работающая лаборантом в нашей лаборатории (жаль, что у нас в поселке нет еще своего телевещания), но и в лаборатории Лиля трудилась очень прилежно, став теперь душой нашего коллектива, которой предполагалось очаровать этого размондяя, приехавшего к нам из Совгавани. в погоне за очередным воинским званием.