Мучаясь жесточайшим и беспощадным похмельем, на крыльцо избы села Разпиздяйлово вышел поручик Ржевский. Одет он был в потертые гусарские чикры и исподнюю рубаху. Волосы были всклочены, на ноге один сапог, но как и полагается лихому гусару, при сабле и с торчащими усами.

     — Прошка! Мать твою, подь сюды, мудозвонище! — хрипло крикнул Ржевский, зовя денщика.

     — Чего-с угодно, ваше благродь? — появился Прохор.

     — Подай шампанского!

     — Так нету-ти! Вы ведь ажно третьего дня как все-с выпили!

     — Ну, тогда водки!

     — Так вы вчерась все выпили!

     — Так купи?

     — Денег нет...

     — Да что ж ты за изувер-то такой! Неси хоть квасу.

     — Сей момент!

     Утолив похмелье и жажду квасом, поручик потянулся, крякнул и всковырнул в зубах. В мешавшем камушке Ржевский с интересом узнал малиновое зернышко.

     — Прошка! Ну-ка чертов сын, отвечай, откель у меня в зубах малиновое зернецо? Вроде давно малинового варенья не едал? Да и не сезон сейчас для малины.

     — Так вы ваше благородь запамятовали! Давечась второго дня на сеновале с барышней вы миловались?

     — Натали Ростова! — похотливо подумал Ржевский.

     В его памяти всплыл недавний вечер.

     Бал, свечи, вальс, танцующие пары.

     Кружась в танце Ростова ему и говорит

     — Поручик, скажите, почему, вы, гусары, такие невоспитанные? Ругаетесь, все время словами нехорошими...

     — Да, Натали, так и есть, мы гусары народ грубый. () Все-таки в походах лошадей ебем-с. А кстати, не пойти ли нам Наташенька на сеновал, и трахнуться?

     — Поручик, вы хам и наглец!

     — Так вы против?

     — Нет! Но вы хам и наглец!

     — Поручик, помогите мне расшнуровать корсет! — просила Ростова на сеновале часом позже.

     — Зачем, Наташа! Я как-то кобыле всадил, так хомут сам и лопнул...

     — Поручик, как вы находите мою грудь?

     — С трудом-с...

     Поручик победно командовал Ростовой.

     — Мадемуазель, сейчас я изволю засадить вам поглубже.

     Размашисто двигая бедрами, поручик страстно драл девичье тело.

     — Все-таки он хам и наглец! Но каков а? Силен! — сладострастно дергаясь под напором поручика, думала Ростова.

     Остановившись, Ржевский, глядя на лежавшую под ним Ростову, сказал:

     — А знаете Натали, я сейчас новую позу придумал.

     — И какую?

     — Бобром!

     — О! Как интересно, поручик! Вы должны непременно меня научить.

     — Тогда извольте-с перевернуться и встать на коленочки задом ко мне.

     Наташа заняла требуемую позу. Ржевский пристроившись сзади ввел член.

     — Но поручик, да это же просто «раком», так я умею...

     — Наташа, так вы-с черенок от вил грызите-с...

     ... Поручик мечтательно причмокнул губами.

     — Так-с, а причем тут малина? — Ржевский с трудом вернулся к реальности.

     — Ваше благородь, так ведь барышня ваша до этого отсасывала у штабс-капитана Воронцова.

     — Николай Михалыч! Старина! — с теплотой подумал Ржевский о приятеле.

     Утром на плацу повстречавшись с Воронцовым, Ржевский был хмур и шел от конюшен.

     — Господин штабс-капитан, рад Вас видеть! Как ночку провели-с?

     — Благодарю поручик, отменнейше! Был в борделе, всех девок перетрахал-с! А вы как?

     — А я вчера проигрался в пух и прах, без денег остался. Так что пришлось в конюшне, с лошадьми-с...

     — Фи, поручик это же низко!

     — Ну что вы, штабс-капитан! Я скамеечку подставил — и в самый раз!

     — Кстати поручик, а я вчера спас девицу от изнасилования!

     — Как интересно! Расскажите?

     — Да я ее просто уговорил-с...

     — Прошка! Сукин сын! А причем тут господин штабс-капитан?

     — Так он до этого оприходовал в зад своего денщика Матвея, за то, что тот банку малинового варенья в офицерском буфете сожрал...

     Головоломка окончательно сложилась в картинку, когда Ржевский вспомнил выбегающего денщика Матвея из палатки Воронцова.

     Матвей бежал рыдая, держась за ягодицы.

     А из палатки неслась отборная брань.

     — Каналья! Сучий потрох! Еще раз... Да я тебя...

     Спазм рвоты скрутил бравого поручика...