Мой единственный правдивый, очень короткий и последний рассказ, посвященный всем женщинам.

     ****
Очень тепло, лето. Все вокруг, залито каким то нереально ярким, золотым солнечным светом, который правильнее наверно назвать небесным, настолько его отчетливо видимые лучи, красивы и чисты.
Я бегу по тротуару, вдоль городской улицы, под зелеными кронами, и теплый ветер развевает мои длинные волосы. На мне расклешенные джинсы и тонкая, приталенная рубашка. Дорога идет круто вверх, но я просто лечу по ней, даже не ощущая подьема. Сколько мне лет? Восемнадцать? Двадцать?

     Что это за город и куда я бегу, мне еще непонятно. В голове громко, непрервыно звучит прекрасная музыка Джона Леннона:

     — Why dont we take off alone,
— take a trip somewere far, far away.
— We ll be together on our own again
— like we used to in the early days...

     Откуда эта музыка? Она у меня внутри или льется откуда то сверху? Но скорее всего, она везде, и в воздухе, и вверху и во мне самом. Но почему именно эта песня?
По пути встречаются люди, но они какие то странные-у них нет лиц. Даже невозможно разглядеть в чем они одеты, и я продолжаю легко бежать дальше. Все что можно явно ощущать, это музыка, свет и ветер. Как же они приятны, эти теплые, ласкающие дуновения, по молодому и красивому лицу.

     Подьем заканчивается, улица выравнивается, и вдруг становится ясно, куда я так неосознанно стремился-под деревом, напротив какого то магазинчика, с вывеской почему то на французском языке, в босоножках, в летнем ситцевом платье и с распущенными, светлыми волосами, стоит... Она.
И кажется, что Она ждет меня уже очень, очень давно, так давно, что даже невозможно предположить сколько.

     Я уже рядом. Мы беремся за руки и молча заходим в магазин. Нет, даже не в сам торговый зал, а только в узкий тамбур, между двумя застекленными дверями. Поворачиваемся, и пристально всматриваемся друг другу в лица. Я Ее оказывается совсем не знаю, но... как Она прекрасна! Эти черты лица, для меня просто безукоризненны, а большие глаза... как они на меня смотрят!
От такого взгляда можно потерять рассудок. Боже, ведь Она оказывается любит меня, а я Ее!
Приподнявшись на цыпочки, Она обнимает мою шею и прикасается своими губами к моим. Нет, этого не может быть-такого на Земле не бывает, наверно только в Раю! А может я и не на Земле сейчас?

     Но что это? Почему так вдруг настала ночь, и почему я снова стою, на уже освещенной фонарями, той же улице?
Тот французский магазин, где только что, я был совершенно счастлив, находится от меня метрах в тридцати, и напротив него, под желтым светом фонаря, опять стоит Она. Ее растерянный, божественный взгляд, блуждает вокруг в поисках кого то, и я знаю что Она ищет меня...

     Стоит пройти немного, и мы снова окажемся рядом, вместе, но какая то непреодолимая сила держит и не позволяет моим ногам сдвинуться с места. Как Она меня ждет! Как внимательно рассматривает каждого прохожего, в надежде, что это могу оказаться я. Не в силах приблизиться, моя душа просто разрывается от любви и нежности к ней, и отчаяния, от осознания того, что все кончено, и больше мы не увидимся НИКОГДА...
****
... Открываю глаза-та же темнота как и во сне, из которого только что выплыло мое сознание. Зеленые цифры часов, показывают семь утра. Рядышком спокойно спит моя любимая супруга. Да, мне с ней хорошо, и я всегда считал что люблю ее, так как должен мужчина любить женщину. Но видимо Господь решил иначе, и на одну единственную минутку в жизни, для чего то, подарил мне чувство Настоящей Любви. Зачем Он это сделал... Что это, подарок или наказание? Наверно наказание, иначе бы Он оставил меня «там», с Ней навсегда.

     Мне надо куда то выплеснуть, до сих пор переполняющие меня эмоции, и я засунув руку под подол ночной рубашки (ох уж эти пресловутые ночнушки, но без них никуда) жены, начинаю ласково гладить ее волосатый лобок, животик, груди, ощущая внизу у себя, стойкую утреннюю эрекцию.

     Почувствовав мои ласки, супруга привычно раздвигает ноги, приглашая меня, к себе поближе «в гости», и я аккуратно переворачиваюсь на нее сверху, стараясь не надавливать сильно, на низ ее живота. Вера любит совокупляться с полным мочевым пузырем по утрам-она при этом, испытывает, как сама сказала, «особые» чувства. Но я не спешу.
Обняв, начинаю целовать ее в шею и за ушком, отталкивая языком, назойливо лезущую в рот сережку. Супруга лежит и тихонько млеет, от таких неожиданных и слегка подзабытых ласк.

     Но удивление усиливается еще больше, когда неожиданно, я перемещаюсь к лицу и начинаю целовать ее губы взасос. Так, как хотел и не успел сделать это во сне. Мое состояние передается жене, и мы отчаянно, как в молодости, сплетаемся языками.
Пощипывания ноготками спины, подсказывают мне:
— Ну давай, входи же!... там все готово! — приняв гостеприимное приглашение, легко и плавно погружаюсь в мокрющую и раскрытую щель супруги...

     «Заканчиваем» мы с ней одновременно, потому что в этот момент ее зубки больно впились в мое плечо, оставив на нем синяк-этакий знак женской благодарности, за доставленное удовольствие. () Потом Вера все утро, как то странно на меня поглядывала, но ничего правда не говорила, видимо опасаясь вспугнуть удачу-ведь она и не догадывалась об истинной причине такой внезапно вспыхнувшей любви. А я и не рассказывал... еще чего.
****
Потом я много раз, закрыв глаза и засыпая, пытался попасть «туда» к Ней, и надо сказать что мне это почти удавалось. Была и улица, и магазинчик, и даже там стояла Она, но отличие было в том, что Ее лица больше не было видно. Видимо Господь решил, что с меня хватит. С тех пор, я часто во сне, стою на темной, вечерней улице и просто слушаю музыку. Песня, всегда звучит одна и та же, и почему то только припев:
— Why dont we take off alone... — а на душе становится невыносимо тоскливо.

     Таказуко