— Привет... , — пролепетала я, пряча глаза. Его мне сейчас меньше всего хотелось бы видеть.

      — Ты не очень легко одета? — с ухмылкой заметил он, глядя на мои голые ноги, — зима однако.

      — Это моё дело, — зло проговорила я. Вся эта ситуация начинала меня подбешивать, — А ты что, нотации мне собираешься читать?

      — Нотации тебе будут родаки читать, когда увидят вот эту фотку, — сказал он победоносно, протягивая мне мобильник, на экране которого была фотка голой девушки, сидящей в машине, на пассажирском сиденье.

     Я была в шоке! Я стояла, как истукан, вглядываясь в изображение голой девушки, смутно осознавая, что это я. Ноги девушки были широко распахнуты в стороны, было отчётливо видна гладко выбритая писечка, на которую удачно падал свет фонаря, но вот лицо... Можно было поспорить, с тем фактом, что это я.

      — Лица вообще не видно, — заявила я.

      — Хорошо, а как тебе это, — сказал Антон, поколдовав немного с телефоном и вновь показывая мне экран.

     Его вид победителя мне совсем не нравился. Я попой чувствовала надвигающуюся неприятность.

     То, что я увидела на экране, мне понравилось ещё меньше. Это было видео того, как я вылезала из машины — этот маленький «сучонок» снимал из окна подъезда. Платье было задрано до пояса и видно было, что ни трусов, ни колготок на мне нет. Это длилось буквально несколько мгновений, но этого было достаточно. И то, что это действительно я, на видео, сомнений уже никаких не было.

      — И что ты хочешь? — подавленно спросила я.

      — Секса!

      — Пиписька ещё не выросла, — буркнула я.

      — Я бы не советовал грубить мне, — раздражённо ответил Антон, — а то покажу твоим предкам весёлые картинки, и разбирайся, как хочешь...

      — Так что же ты хочешь?

      — У нас мальчишник будет в воскресенье, у друга день рождения и ты бы здорово украсила своим присутствием наш вечер.

      — Ну уж, хрен! — возмутилась я, — показывай свои картинки моим родителям... Мне всё равно...

     Отдаваться этим соплякам на потеху, мне совершенно не хотелось. Уж лучше пусть мне предстоит нелицеприятная беседа с родителями и масса неприятных объяснений, чем шанс прослыть шлюхой.

      — Ну, ладно, — Антон почувствовал, что рыбка срывается с крючка, — тогда просто окажи мне услугу...

      — Какую ещё услугу? — поинтересовалась я.

      — Покрась в комнате у меня потолок.

      — Ты чё, дурак? Серьёзно, что ли? — с недоверием спросила я.

      — Ну, да, — проговорил он, — предки уехали, и дали задание побелить потолок до завтра. Знаешь, как неохота...

      — И это всё? — всё ещё сомневаясь, спросила я, — и после этого ты сотрёшь эту запись?

      — Ну, да, — сказал он, правдиво глядя мне в глаза.

     Про себя я подумала, что даже если он хочет просто заманить меня в свою квартиру, то уж один на один, я как-нибудь с ним справлюсь. Мне конечно очень не хотелось красить сейчас потолок, тем более, что я совершенно не представляла, как это делается, но другого выхода у меня не было.

      — Ну, ладно... — всё ещё не веря, что такой малой «кровью» смогу отделаться от его шантажа, проговорила я.

     Он пошёл вверх по лестнице и я следом за ним.

     Войдя в квартиру, он включил свет, снял верхнюю одежду, ботинки и стал наблюдать за мной. Куртку я повесила на крючок и сняв сапоги осталась босиком стоять в коридоре. На мне из одежды осталось лишь новое платье, которое мы с Ромой только что купили.

      — Классно выглядишь... , — с восхищением в голосе произнёс он.

      — Спасибо, — пробурчала я в ответ, хотя мне был приятен его комплимент — я видела, что он искренно это сказал.

     Он провёл меня в свою комнату. Мебели в комнате почти не было, занавески с окон сняты и пол был застелен плёнкой — всё было готово для покраски. А на полу, рядом со стремянкой, стояла банка с краской — Антон не обманул меня.

      — Вот... — обронил он.

      — Я тут уже начал, — продолжил он, показывая на угол комнаты.

     Часть потолка на самом деле уже была покрашена, и пол в этом месте был весь в пятнах краски.

      — Краска капает и может попасть на голову, поэтому лучше спрятать волосы, — сказал Антон, протягивая мне трикотажную шапочку.

      — Спасибо, — с грустью проговорила я, понимая, что шапочка меня наверно не спасёт.

      — Слушай, а может у тебя есть какая-нибудь ненужная футболка, — без надежды в голосе спросила я, — а то я это платье не могу испачкать, а кроме него у меня больше ничего нет.

      — Нет, Кристин, извини, — сказал Антон, едва скрывая удовольствие.

     «Ну и хрен с тобой» — подумала я.

     Я сняла платье, оставшись совершенно голой.

     Антон смотрел на меня во все глаза. В его взгляде было столько эмоций: и страсть, и возбуждение, и радость, и любопытство...

     Убрав волосы под шапочку, я двинулась в сторону стремянки. Окунув валик в банку с краской, я стала подниматься по ступенькам. Я видела, как краска собирается на краю валика, и старалась успеть донести валик до потолка, прежде чем краска потечёт вниз. Я уже поднялась на верх стремянки и почти распрямила руку, как вдруг неожиданно краска, не удержавшись на краю валика, густо капнула мне прямо на грудь...

      — Ой! — взвизгнула я.

     Антон, раскрыв рот, смотрел на меня — струйка белой краски медленно стекала по моей правой груди, окрашивая сосочек.

      — Она теперь не отмоется? — испуганно спросила я.

      — Да нет... , — запинаясь, проговорил хриплым голосом Антон, — это водоэмульсионная краска... она отмывается... водой с мылом...

      — Я щас приду, — добавил он и быстро вышел из комнаты.

     Пока я стояла, краска уже успела капнуть мне на бедро, надо было срочно начинать красить — я стала неумело водить валиком по потолку, размазывая краску.

     Постепенно я приноровилась — окунать валик я старалась не сильно, чтобы меньше краски стекало и разбрызгивалось. Мне этот процесс даже начинал нравиться.

     Антон уже вернулся и сидел в кресле качалке, у окна, пристально наблюдая за мной.

     Меня возбуждало его внимание. Возбуждало открытое окно — я представляла, какой вид открывается всем жильцам дома напротив. Я фантазировала, как многочисленные жители прильнули к своим окнам, разглядывая меня, обнажённую, ярко освещённую светом, принимающую на стремянке самые необычные позы...

     Моя неугомонная писечка постепенно увлажнялась, и ничего не могла с этим поделать.

     Я настолько увлеклась своими фантазиями, что в очередной раз неосторожно окунула валик слишком глубоко в ведро и не успела донести его до потолка, как краска буквально ручейком потекла мне на живот, бедро и стала стекать к моей бритой киске.

     От неожиданности я вскрикнула и машинально рукой хотела смахнуть с себя краску, но только размазала краску по лобку и половым губкам... Краска продолжала стекать с валика, капая на мои ноги, на стремянку... Я совершенно растерялась.

      — Если ты поласкаешь себя, — сглотнув комок волнения, сказал Антон, абсолютно диким взглядом глядя мне между ног, — я сотру с телефона твои фотки прямо сейчас...

     Я и сама не прочь была поласкаться, а тут, такое выгодное предложение.

     Я посмотрела на свою писечку — выглядела она совершенно необычно в белом цвете. Мне самой жутко захотелось потрогать её.

      — Давай, стирай! — согласилась я, — но только, чтобы я видела.

     Антон встал с кресла и подошёл ко мне, не отрывая взгляда с моей писечки. Я сидела на верхней ступеньке стремянки, ножки были согнуты в коленях и слегка разведены в стороны — ему открывался замечательный вид на мои прелести.

     Он при мне удалил с телефона компрометирующие записи, и я почувствовала облегчение — ну, что же, можно и поласкаться.

     Я уселась поудобнее, спустившись на одну ступеньку вниз и опираясь одной ногой на пол, а другую ножку, согнутую в колене поставила на стремянку. Я сидела напротив большого окна, а Антон расположился в кресле около окна. Ощущение, что на меня смотрят из дома напротив, не покидало меня, и от этого я возбуждалась ещё сильней.

     Дотронувшись до киски, я ощутила нахлынувшее сладкое чувство, ещё далёкого, но уже приближающегося оргазма. Вот только половые губки, испачканные в краске, не позволяли пальчикам легко скользить по щёлочке, как мне того хотелось. И тут мне пришла в голову идея, раз уж писька моя уже в краске, то хуже ей уже не будет — всё равно отмывать.

     Макнув руку в банку с краской, я опустила её на писечку. Краска была прохладная и скользкая. Я стала нежно поглаживать свои складочки, которые с каждым движением моих пальчиков окрашивались в белый цвет всё более толстым слоем.

     Понимание того, что я ласкаю себя грязными в краске руками, добавляло дров в топку моего растущего возбуждения. Мне захотелось ещё окунуть пальчики в банку с краской, что я незамедлительно и сделала.

     Пальчики легко заскользили по писечке. Краска стала стекать к моей ещё одной дырочке — я почувствовала, как прохладный ручеёк приближается к анусу. Антон подскочил с кресла и схватив с пола кисточку, окунул её в краску. Подойдя ко мне, он приблизил кисточку к моей левой грудке и нежно провёл ей по сисе. Посмотрев на неё, я увидела полоску краски, пересекающую наискосок мою грудь и закрашенный её, торчащий сосок. Мне было приятно, то, как он это сделал, и я не стала его останавливать.

     Он макнул кисточку в краску и провёл ей по бедру — кисточка оставила за собой белый след.

     Я продолжала ласкать себя пальчиками...

     Антон кисточкой...

     Я настолько была поглощена своими ощущениями, что уже не контролировала, происходящее вокруг... Не контролировала себя...

     Пальчики сами погрузились в «дырочку»... Я не понимала, что крашу себя изнутри...