Сейчас, разменяв третий десяток, я вспоминаю этот случай с улыбкой, а тогда, в семь лет, мне было не до смеха.

     Главным событием в семилетнем возрасте была конечно школа. В начале восьмидесятых школа была еще десятилетней и в первый класс брали в семь лет, а не на год раньше, как сейчас. Возраст до семи официально считался детсадовским. Ну а в семь, с приходом в школу, все капитально менялось. Отношение окружающих, одежда... Больше не надо было носить детские колготки — по крайней мере мальчикам. Не говоря уже о горшке.

     В-общем, чувствовал я себя в семь лет почти взрослым. И стесняться, конечно, начал. Для мамы я иногда делал исключения, но старшей сестре уже нельзя было заходить в ванную, когда я стоял там под душем. Хотя год назад все было совсем по-другому. В детсадовском возрасте мне нравилось купаться в присутствии сестры, потому что она всегда придумывала интересные игры.

     Моя сестра Наташа была старше меня на девять лет и соответственно училась в девятом классе. Отношения между нами в то время были довольно натянутыми. У меня даже сложилось впечатление, что я начал Наташе мешать. Ей постоянно не сиделось дома и конечно не нравилось, когда мама просила ее побыть со мной. У Наташи и ее школьных подружек всегда были другие планы, в которые я разумеется не входил.

     Не помню, с чего в тот день все началось. Наташа была недовольна мной с самого утра и постоянно к чему-то придиралась. Вечером недовольство моей сестры усилилось, потому что ей надо было идти на школьную дискотеку, а мама, как назло, задерживалась на работе. Одного меня дома в семилетнем возрасте еще не оставляли, вот Наташа и вынуждена была ждать маму. Что касается отца, то он тогда работал вахтовым методом на севере и его уже несколько месяцев не было дома. Зато в гараже весной должны были появиться новенькие «Жигули».

     Наконец мама позвонила домой и сказала, что выезжает. Поскольку дорога домой у нее занимала около часа, мама попросила Наташу разогреть для меня ужин. Наташа, хоть и успела нарядиться на дискотеку, принялась возиться у плиты. Разогрев ужин, она позвала меня есть.

     Мы сели за стол и я молча начал есть. С Наташей сейчас было лучше не связываться. Доев кашу с сосисками, я подвинул к себе чашку с чаем и потянулся за стоящей на краю стола банкой со смородиновым вареньем.

     Лучше бы та банка упала на пол и разбилась. Вместо этого она упала на колени сидящей за столом Наташе. Я с ужасом наблюдал, как красное варенье медленно вытекает из открытой банки на Наташины светло-бежевые штроксы.

     Тем, кто помнит начало восьмидесятых, не надо ничего объяснять. Достаточно одного слова «штроксы». Ну а остальным, кто не застал это славное время, поясню, что импортные джинсы из мелкого вельвета, именуемые штроксами, официально стоили примерно месячную зарплату инженера. Разумеется, официально и за официальную цену штроксы было купить практически невозможно, но мама умудрилась где-то их найти — так сильно Наташа их хотела. Моя сестра доставала маму по поводу штроксов чуть ли не полгода и в конце концов мама подарила их ей на день рождения.

     Полминуты Наташа сидела в шоке.

      — Что же ты наделал? — негодующе спросила меня сестра, когда к ней вернулся дар речи, — В чем я теперь на дискотеку пойду?

     Я сжался от испуга, потому что Наташин тон не предвещал ничего хорошего.

      — Я не специально, — сказал я, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы.

     Наташа начала меня обидно отчитывать. Несколько минут я молча слушал ее гневную речь о том, что ей не в чем идти на дискотеку.

      — Надоели мне твои выходки, — завершила свою речь Наташа, — Сейчас спущу штаны и отлуплю ремнем по голой попе.

     Я подумал, что Наташа меня просто пугает, но она потащила меня за руку из кухни в зал. Заметив, что моя сестра расстегивает на ходу ремень, я окончательно поверил в ее угрозу. Изловчившись, я вырвался и побежал по коридору. Первой была дверь в туалет. Я скользнул вовнутрь и заперся на защелку. В следующую секунду в туалет начала ломиться Наташа.

      — Сейчас же открой! — услышал я ее гневный голос за дверью.

     Наташа принялась дергать дверь, но та не поддавалась.

      — Я, между прочим, как раз собиралась в туалет, — сказала Наташа, — А ну быстро выходи оттуда!

     Несколько минут Наташа уговаривала меня выйти из туалета.

      — Ну почему этот несносный мальчишка именно сейчас закрылся в туалете? — донеслось до меня, — Я уже не могу терпеть.

     Наташа выключила мне свет.

      — Пусть сидит в темноте, — сказала она, — А когда выйдет, я ему такое устрою.

     Я услышал, как хлопнула входная дверь. Судя по наступившей тишине, Наташа куда-то ушла.

     Подождав для верности пару минут, я уже собрался выйти из туалета, когда услышал, как кто-то вошел в квартиру. Подумав, что это вернулась Наташа, я начал настороженно прислушиваться к звукам за дверью.

      — Нет что-ли никого дома? — услышал я удивленный мамин голос, — Куда они все запропастились?

     У меня вырвался вздох облегчения. Теперь, когда вернулась мама, Наташа ничего не могла мне сделать. Я вышел из туалета и поздоровался с мамой, стараясь не показывать виду, что что-то произошло.

     Через пять минут в квартиру вернулась Наташа и сразу начала жаловаться на меня маме.

      — Не переживай, отстираем твои штроксы, — улыбнулась мама, — А сейчас конечно придется одеть что-нибудь другое.

      — Это еще не все, — не унималась Наташа, — Представляешь, заперся от меня в туалете, а я как раз туда собиралась. Пришлось идти к соседке и объяснять ситуацию. Мне было так стыдно проситься в ее туалет.

      — Бедная, — засмеялась мама.

     Бросив на меня сердитый взгляд, Наташа незаметно для мамы показала мне кулак.

      — Сейчас переоденусь и пойду, — сказала она, — Только надо позвонить Ольке и сказать, что я задерживаюсь.

     Я ушел в свою комнату. Принявшись за домашнее задание, я вполуха слушал телефоннный разговор Наташи с подругой. Разумеется, моя сестра и ей на меня пожаловалась.

      — Ну ничего, я ему отомщу, — сказала Наташа перед тем, как положить трубку, — Я уже придумала как.

     Прошла неделя и я совсем забыл о стычке с сестрой из-за опрокинутой банки варенья. Наташа, казалось, тоже обо всем забыла.

     Я сидел и смотрел телевизор, когда раздался звонок в дверь. Судя по доносившимся из прихожей голосам к моей сестре пришли школьные подружки. Голос Наташиной одноклассницы Оли я узнал сразу. Но второй голос был абсолютно незнакомым, а главное, звучал намного моложе Олиного. Я прислушался к разговору в прихожей и вскоре понял, что Оля привела с собой двоюродную сестру.

      — Так ты, Ксюша, учишься в нашей школе? — спросила Наташа, — Я тебя вроде там видела.

      — Ага, в той же школе — подтвердила Олина двоюродная сестра, — В шестом классе.

     Наташа пригласила девушек в зал. Машинально со мной поздоровавшись, Оля с Ксюшей уселись на диван и принялись болтать с Наташей о чем-то своем. Они не обращали на меня ни малейшего внимания, как будто меня не существовало.

     Прислушавшись, я понял, что девушки обсуждают родившегося полгода назад Олиного племянника

      — Наверное столько возни с мокрыми подгузниками? — вздохнула Наташа.

      — Сейчас стало полегче, — ответила Оля, — Света несколько раз в день держит Андрюшу над тазиком, чтобы он делал туда свои детские дела.

      — А как она определяет, что малышу пора сходить по-маленькому или по-большому? — поинтересовалась Наташа.

      — Какает Андрюша обычно всегда в одно время, — объяснила Оля, — Минут через пятнадцать после еды. А определить, хочет ли ребенок по-маленькому,...

  вообще просто. По крайней мере у мальчиков.

      — И как это, интересно, определяют? — с улыбкой спросила Наташа.

      — У мальчиков слегка надувается писулька, если хотят по-маленькому, — ответила Оля, — Светка мне однажды показала, как это происходит. Представляешь, через пару секунд Андрюша и вправду пустил струйку. Я так смеялась.

      — Так для этого ребенка нужно постоянно держать голеньким, — заметила Ксюша, — Чтобы наблюдать, что у него происходит с писулькой.

      — У Светки свое чутье на эти дела, — засмеялась Оля, — Она очень редко ошибается. Обычно, когда она Андрюшу раздевает, чтобы подержать над тазиком, у него писулька уже в полной готовности.

     Девушки дружно засмеялись.

      — И что? — спросила Наташа, — Просто раздевает догола, поднимает над тазиком и ждет? У меня бы руки устали.

      — Обычно не надо долго ждать, — улыбнулась Оля, — Ну а если у малыша никак не получается, всегда есть способы ему помочь.

      — Какие способы? — спросила Ксюша, — К примеру, чтобы сходил по-большому.

      — Чтобы покакал, достаточно подразнить малышу дырочку в попе, — объяснила Оля, — Света это обычно делает кончиком термометра. Только мажет она термометр не вазелином, а шампунем.

      — А как заставить ребенка сходить по-маленькому? — поинтересовалась Наташа.

      — Это совсем просто, — улыбнулась Оля, — Надо просто легонько пощекотать.

      — Как пощекотать? — непонимающе посмотрела на подругу Наташа, — В каком-то определенном месте?

      — Не знаешь, где у мальчиков самое щекотное место? — засмеялась Оля.

      — Яички? — улыбнулась Наташа.

      — Ага, — кивнула Оля, — Хотя в-принципе все равно где щекотать.

      — Так интересно, — протянула Ксюша.

      — Щекотка заставляет малыша расслабиться и пустить струйку, — пояснила Оля.

      — Никогда бы до этого не додумалась, — засмеялась Наташа, — Кто это, интересно, вас со Светой всему этому научил?

      — В-основном наша медсестра из детской поликлиники, — сказала Оля, — Она нам каждый раз показывает что-то новенькое, когда приходит осматривать Андрюшу.

      — Ты, Олька, уже наверное экспертом во всех детских делах стала, — усмехнулась Наташа.

      — Я за последние пять месяцев в самом деле многому научилась, — сказала Оля, — Я Свете во всем помогаю. Кормлю малыша из бутылочки, подмываю, пеленаю. Даже пару раз купала.

     После обсуждения Олиного маленького племянника девушки принялись разговаривать об одежде.

      — Ну что, отстирались твои штроксы? — спросила Оля.

      — Мама как-то отстирала, — ответила Наташа, — До сих пор не могу забыть, что Саша мне неделю назад устроил.

      — Что он тебе устроил? — поинтересовалась Ксюша.

      — Сначала он облил мои штроксы вареньем, — сказала Наташа, — А потом убежал в туалет и заперся там чуть ли не на полчаса.

     Наташа начала заново пересказывать Оле с Ксюшей, как я заперся от нее в туалете.

      — А помнишь, ты мне тогда по телефону сказала, что обязательно накажешь мальчишку? — улыбнулась Оля.

     Наташа наклонилась к Оле и полминуты что-то шептала ей на ухо, после чего девушки оглушительно расхохотались.

      — Так вот какой у тебя план! — сказала смеющаяся Оля, бросив на меня быстрый взгляд.

     Сидящая рядом с Олей Ксюша обиженно надула губки, потому что ее не посвятили в детали.

      — Я тебе потом расскажу, — с улыбкой сказала Оля двоюродной сестре.

     Чувствуя, что не могу больше терпеть сильный позыв по-маленькому, я встал с кресла и направился в туалет. Наташа тоже встала с дивана и зачем-то увязалась за мной.

     Дойдя до туалета, я потянул на себя дверь, но она почему-то не открывалась. Я с удивлением посмотрел на стоящую рядом Наташу и неожиданно заметил, что она поставила под дверь ногу.

      — Ты чего? — удивленно спросил я Наташу, — Дай мне открыть дверь. Я хочу в туалет.

      — А ты вспомни, что было неделю назад, — сказала Наташа, — Я тогда тоже в туалет хотела.

     Наташа принялась отчитывать меня за то, что я закрылся от нее в туалете.

      — Я еле до соседей добежала, — сказала она, — А потом пришлось им объяснять, что мне надо. Знаешь, как было стыдно проситься у чужих людей в туалет.

     Я молча слушал Наташу, не зная сколько еще смогу терпеть сильный позыв.

      — Вот я и решила отплатить тебе той же монетой, — сообщила мне Наташа, — Только мы сейчас сделаем по другому.

     Неожиданно вспомнив, как моя сестра только что перешептывалась со своей подругой, я догадался, что она затеяла что-то нехорошее.

      — Запираться в туалете, как ты, я не собираюсь, — сказала Наташа, — Я просто запрещаю тебе им пользоваться.

     Я дернул за дверную ручку, но дверь не поддавалась.

      — Ты что, не слышал, что я сказала? — повысила голос Наташа, — С этого момента, Саша, туалета для тебя не существует. До самого вечера, пока не придет мама.

     Наташа насильно убрала мои пальцы с дверной ручки.

      — Я нашла на антресоли твой детский горшок — с улыбкой продолжила она, — Будешь сегодня все делать как маленький. И только попробуй меня ослушаться! Если увижу, что пошел в туалет, спущу штаны и отшлепаю по голой попе!

     Я снова схватил дверную ручку и изо всех сил дернул дверь. Наташа навалилась на дверь плечом, не давая мне ее открыть. Между нами завязалась борьба. Шестнадцатилетняя девушка конечно была сильнее. Она сгребла меня в охапку и понесла в мою комнату. Выбежавшие из зала на шум Оля с Ксюшей последовали за нами.

      — Я тебя научу слушаться! — заявила Наташа, повалив меня на кровать.

     Я попытался встать, но сестра меня крепко держала.

      — Можешь сходить в мою комнату, Оля? — попросила Наташа подругу, — Там должен стоять под столом детский горшок.

      — Сейчас принесу, — сказала Оля, стараясь сохранить серьезное лицо, хотя сама еле сдерживалась от смеха.

     Я из последних сил терпел острый позыв, не зная, сколько еще смогу продержаться.

      — Вот этот горшок? — улыбнулась Оля, вернувшись в комнату с голубым эмалированным горшком.

      — Ага, он самый, — кивнула Наташа, — Поставь туда, на ковер. Когда Саша был маленьким, мы обычно ставили горшок в центре комнаты, потому что Саше нравилось всем демонстрировать, как он умеет пускать струйку.

     Девушки засмеялись, заставив меня покраснеть.

      — Отпусти, — попросил я сестру, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать, — Я очень сильно хочу в туалет.

      — Я тебе уже сказала, — отрезала Наташа, — Никакого туалета до прихода мамы!

     Заметив, как Оля с Ксюшей тихонько хихикают, я смутился еще больше.

      — Кстати, кто-то забыл, как надо проситься на горшок, — с улыбкой заметила Наташа, — Надо говорить «хочу писать» или «хочу какать». Давай, Саша! Попросись, как положено. И тогда я спущу тебе штанишки и посажу на горшок.

      — Смотрите, как покраснел, — засмеялась Ксюша.

      — И потом, когда сделаешь все свои дела, снова меня позовешь, — продолжила Наташа, — Особенно если сходил по-большому. Потому что кто-то должен вытереть тебе мокрой тряпочкой грязную попу.

     Девушки снова засмеялись.

      — Так что, Саша? — выжидающе посмотрела на меня Наташа, — Будешь проситься на горшок?...  

     Я смущенно молчал, отказываясь верить, что Наташа действительно хочет заставить меня ходить на горшок, еще и у всех на виду.

      — Ты будешь проситься на горшок или нет? — повысила голос Наташа, — Что, так и собираешься тут лежать?

     Неожиданно Наташа схватила мои лодыжки и сняла мне тапочки.

      — Что ваша детская медсестра советовала, чтобы заставить малыша сходить по-маленькому? — со смехом спросила Наташа Олю, — Просто пощекотать? Сейчас Саша у меня быстро на горшок попросится.

     Наташа принялась щекотать мне ступни. Я начал извиваться на кровати в тщетной попытке вырваться из рук сестры-девятиклассницы.

      — Ну ты даешь! — засмеялась Оля и вслед за ней Ксюша.

     Не в силах больше бороться с нестерпимым позывом, я пустил в трусы горячую струю.

      — Ой, Наташа! — первой заметила Ксюша, — Твой Саша кажется описался.

      — Действительно, появилось мокрое пятно между ног, — с улыбкой подтвердила Оля.

     Наташа оглянулась и начала рассматривать меня между ног. Я продолжал вовсю писать, не зная куда деться от смущения.

      — Быстрее вставай с кровати! — крикнула мне Наташа, словно очнувшись от шока

     Сестра дернула меня за руку, заставив встать.

      — Ай-яй-яй, — покачала головой Наташа, — Только посмотрите, что наделал. Пододеяльник с одеялом точно стирать придется. Наверное и простыню тоже.

     Полминуты стояло молчание.

      — Почему ты, Саша, всегда такой упрямый? — раздраженно спросила меня Наташа, — Я просто хотела, чтобы ты попросился на горшок. Что, так трудно это было сделать? Терпел до последнего, пока не описался!

     Оля с Ксюшей молчали, но было заметно, что девушки еле сдерживаются, чтобы не расхохотаться.

      — Ну все! — заявила Наташа, — Раз ты писаешь в штанишки, как маленький, ничего не остается, как до прихода мамы обращаться с тобой, как с ясельным малышом.

      — А сейчас ты что с мальчишкой собираешься делать? — поинтерсовалась Оля.

      — Как что! Отведу в ванную и искупаю, — сказала Наташа.

     Наташа взяла меня за руку и повела в ванную. В другой ситуации я начал бы сопротивляться, но сейчас я был в таком шоке от случившегося, что послушно последовал за старшей сестрой. Я даже не обратил внимания, что за нами увязались Оля с Ксюшей.

     В ванной Наташа сразу открыла кран, чтобы наполнить ванну. Я недоумевал, почему она оставила дверь открытой. Оля с Ксюшей стояли в дверном проеме и о чем-то со смехом перешептывались.

      — Становись сюда, — сказала мне Наташа, показав на коврик у ванны.

     Я встал на коврик и Наташа начала меня раздевать. Было очень обидно, что она раздевает меня, как маленького, но я спокойно дал Наташе снять свои мокрые джинсы. Вслед за джинсами Наташа взялась за мои трусы и тут я занервничал всерьез.

      — Это еще что такое? — строго спросила Наташа, — А ну-ка быстро убрал оттуда руки!

     Наташа насильно убрала мои руки, которыми я вцепился в трусы, и рывком стянула их мне до колен. Наблюдающие за происходящим из-за двери Оля с Ксюшей тихонько захихикали. Мне хотелось провалиться под землю от смущения.

      — Какие мы стеснительные! — засмеялась Наташа, освобождая мои ноги от трусов, — Это ты, Саша, меня стесняешься? Или Олю с Ксюшей?

     Густо покраснев, я потянул вниз майку, чтобы прикрыться между ног.

      — Оставь майку в покое! — строго сказала мне Наташа, — Нечего ее растягивать. И ладошками тоже не надо прикрываться. Маленькие дети не должны стесняться стоять голышом.

      — Я не маленький! — обиженно возразил я.

      — Не маленький? — язвительно улыбнулась Наташа, — А кто пять минут назад описался у всех на виду? Только малыши мочат штанишки.

     Наташа сняла с меня через голову майку, оставив совсем голышом.

      — Заходите сюда, девчонки! — позвала она стоящих снаружи Олю с Ксюшей, — Сейчас я поставлю Сашу в ванну и тут будет достаточно места для всех. Разве вы не хотите посмотреть, как я купаю мальчишку?

      — Конечно хотим, — улыбнулась Ксюша, заходя в ванную.

      — А я пока постою здесь, — сказала Оля, прислонившись к дверному косяку, — Мне и отсюда все хорошо видно.

     Заметив, что Ксюша уставилась мне между ног, я покраснел и прикрылся ладонями.

      — Кому сказала не прикрываться! — строго сказала Наташа, насильно убирая мои руки.

      — Так стесняется! — засмеялась Ксюша.

      — Как же мне тебя сейчас купать, если ты стесняешься стоять голеньким? — спросила Наташа, — Маленький ребенок не должен стесняться взрослых.

      — А они смотрят, — обиженно сказал я, показав на Ксюшу с Олей.

      — Ну и что? — улыбнулась Наташа, — Когда купают малышей, все могут смотреть.

      — Как будто мы с Ксюшей не видели маленьких мальчиков голышом, — засмеялась Оля.

      — Не говоря уже обо мне, — усмехнулась Наташа, — Когда Саша был маленьким, я его очень часто купала, потому что у мамы не было времени.

     Стоя перед девушками голышом, я не знал куда деться от смущения. Сделав еще одну попытку прикрыться, я получил от Наташи больный шлепок по попе.

      — Такой хорошенький, когда стоит голышом, — улыбнулась Ксюша, — Совсем, как двухлетний.

      — Я, кстати, помню Сашу двухлетним, — засмеялась Наташа, — Точно так же мочил штанишки.

     Наташа принялась рассказывать подругам, как она возилась со мной, когда я был маленьким. Весь красный от смущения, я вынужден был слушать ее воспоминания о мокрых штанишках и безуспешных попытках приучить меня к горшку. Наконец набралась ванна и Наташа скомандовала мне туда залезать. Я послушно уселся в ванне.

      — Присмотрите пока за карапузом, девчонки, — попросила Наташа подруг и вышла из ванной.

     Мне было обидно, что сестра назвала меня карапузом, но я промолчал.

      — Просто не могу смотреть на голенького карапуза без улыбки, — захихикала Ксюша.

      — И вправду смешно, — согласилась Оля, — Наташка купает семилетнего мальчишку, как малыша.

     Я почувствовал, что снова краснею. Девушки продолжали меня обидно обсуждать еще несколько минут, пока в ванную не вернулась Наташа.

      — А что я Саше принесла! — засмеялась она, бросив мне в ванну десяток разноцветных игрушек.

     Посмотрев на плавающих в воде уточек, рыбок и бегемотиков, я чуть не заплакал от обиды, что Наташа принесла мне примитивные игрушки для ясельных малышей.

      — Смотри, Саша, — улыбнулась Наташа, вынув из воды одну из уточек, — Это твоя любимая уточка.

     Девушки дружно засмеялись.

      — Что сидишь такой обиженный? — спросила меня Наташа, — Это же твои любимые игрушки. В три года они все тебе так нравились. Хотя сейчас уже наверное всё забыл.

     Наташа присела на край ванны и начала выстраивать уточек в ряд.

      — Знаешь как уточки плавают? — ласково спросила она меня, — Вот так. Сначала большая утка — мама. А за ней малыши. Плывут уточки, покачиваются на воде. И куда же они плывут? Они решили сделать круг вокруг Саши.

      — Смотри, Олька, как мальчишка начал улыбаться, — неожиданно сказала Ксюша, — Когда Наташка принялась с ним играться.

      — Всем детям нравится купаться, — заметила Наташа, — Почему Саша должен быть исключением? Когда он был помладше, его вообще было из воды не вытащить.

      — А нашему Андрюше как нравится! — добавила Оля, — Он всегда так капризничает, когда ...   Света вынимает его из ванночки.

     Странно, но мне действительно нравилось нежиться в теплой воде. С этой теплотой нахлынули приятные воспоминания о том, как Наташа играла со мной во время купания. Прошла уже наверное целая вечность, с тех пор как меня последний раз так купали.

      — А кто это потянулся вслед за уточками? — ласково продолжила Наташа, — Это рыбки. Но неожиданно поднялся шторм...

     Наташа засунула руку в воду и начала создавать волны. Я широко улыбнулся, наблюдая за игрушками, которые разбросало «штормом» во все стороны. Неожиданно вспомнив, что мне семь лет, я обиженно нахмурился. Все эти игры были для ясельных малышей, а не для меня.

      — Вставай, Саша, — сказала мне Наташа, — Сейчас буду тебя мыть.

     Наташа потянула меня за руку, заставив встать. Я наблюдал, как она намыливает губку.

      — Сначала помоем вот эту ручку, — улыбнулась Наташа, намыливая мою левую руку, — А теперь вторую.

     Вслед за руками Наташа намылила мне грудь и живот. Я начал нервничать, когда губка в ее руке спустилась ниже пупка, но Наташа неожиданно прекратила меня там мыть.

      — А теперь займемся Сашиной спинкой и попой, — объявила Наташа и начала тереть мне спину.

     Наташина губка спускалась все ниже и ниже. Почувствовав, что она собирается залезть ей между ягодиц, я изо всех сил сжал попу.

      — Ну что сжал свои половинки? — усмехнулась Наташа, — Должна же я помыть тебе попу.

     Наташа сделала вторую попытку залезть мне в попу намыленной губкой.

      — Не дает мыть себе попу, — вздохнула она.

      — Не знаю, как семилетних, а малышей этими губками мыть очень неудобно, — заметила Оля, — Особенно мальчиков. У них же между ножек столько мелких приборчиков, а губка никуда не пролезает.

      — Ты права, — согласилась Наташа, — Когда Саша был маленьким, мы с мамой мыли его между ножек мягкой тряпочкой.

      — А Света Андрюшу моет просто голыми руками, — сказала Оля, — Без тряпочек и губок.

      — Может и мне сейчас так попробовать? — улыбнулась Наташа.

     Бросив губку в ванну, Наташа начала намыливать себе ладонь.

      — Ножки в стороны! — скомандовала мне сестра и сама насильно раздвинула мне ноги, — А теперь чуть-чуть присядем.

     Наташа сильно надавила мне на плечо, заставив присесть. В следующее мгновение ее намыленная ладонь оказалась у меня в попе. Посвятив чуть ли не целую минуту моей попе, Наташа повернула меня к себе лицом и начала мыть спереди. Я поежился от неприятной щекотки, когда ее пальцы коснулись моего лобка.

      — Так, ладонью, мне даже больше нравится, — заметила Наташа, — Сейчас мы нашего малыша хорошенечко везде помоем.

     Я обиженно хмыкнул, услышав, что меня назвали малышом.

      — Ой, а что я тут нашла, — неожиданно засмеялась Наташа, — Чей это маленький писюнчик?

     Почувствовав, как чужие пальцы приподняли мне письку, я густо покраснел от смущения.

      — Такой забавный маленький хоботок! — захихикала Ксюша.

      — Кому моют тоненький писюнчик? — ласково улыбнулась Наташа, намыливая мне письку, — Вот так, со всех сторон.

      — Медсестра нам во время последнего визита сказала, что под кожицей тоже обязательно надо мыть, — заметила Оля, — Даже малышам.

      — Мама как-то попыталась это сделать, когда Саша был помладше, — вздохнула Наташа, — Только у него тогда кожица совсем не оттягивалась. Интересно, как сейчас.

     Неожиданное прикосновение к самому кончику письки заставило меня взрогнуть. Ощущение было таким болезненно острым, что мне сразу сильно захотелось писать.

      — Даже наполовину не оттягивается, — заметила Оля, — Обязательно сводите Сашу к врачу. В семь лет все уже должно легко открываться.

      — Надо будет сказать маме, — решила Наташа, — Пусть сходит с Сашей в детскую поликлинику.

     Наташа намылила свою ладонь и залезла ей мне между ног. Почувствовав, как чужие пальцы трогают мои яички, я загарцевал на месте от нестерпимой щекотки.

      — Какой смешной карапуз! — засмеялась Ксюша, — Так боится щекотки.

      — Ничего, потерпит! — улыбнулась Наташа, — Должна же я его как следует помыть между ножек.

      — Особенно за яичками, — подсказала Оля, — Там у мальчиков обычно самое грязное место.

     Помучив меня щекоткой еще минуту, Наташа снова взяла в руки губку и намылила мне одну за другой ноги.

      — Голову мыть не буду, — решила она и взяла в руки душ.

     Включив душ, Наташа пару минут поливала меня горячей водой, чтобы смыть мыло.

      — Всё! — сказала моя сестра, закончив поливать меня из душа, — Вылезай из ванны. Где там твоё полотенце?

     Я вылез из ванны и Наташа закутала меня в большое махровое полотенце.

      — И почему ванные делают такими маленькими? — пожаловалась Наташа, — Тут даже вдвоем тесно было. А теперь, когда Саша вылез из ванны, вообще не развернуться.

      — Давай я выйду, — предложила Ксюша и вышла из ванной.

      — Все равно тесно, — вздохнула Наташа.

      — Света тоже на это постоянно жалуется, — добавила Оля, — Она любит купать Андрюшу на кухне, а не в ванной. Во первых, там больше места, а во вторых, ребенка на столе удобнее вытирать.

      — На столе с любым ребенком возиться удобнее, — согласилась Наташа, — Даже с семилетним, как Саша. Не надо нагибаться.

      — Так пошли на кухню, — предложила Ксюша.

      — На кухонный стол ставить не хочу, — сказала Наташа, — Лучше разложу в зале стол-книгу.

      — А у нас стол-книга постоянно разложен, — сообщила Оля, — Света превратила его в пеленальный стол. Застелила ватным одеялом и клеенкой.

      — У меня тоже ватное одеяло с клеенкой найдутся, — улыбнулась Наташа, — Сейчас соорудим для Саши самый настоящий пеленальный стол.

      — Ты что, серьезно? — со смехом спросила Оля.

      — Абсолютно серьезно, — потвердила свои намерения Наташа, — Мне Сашу будет намного удобнее на столе вытирать.

     Наташа вышла из ванной, оставив меня под присмотром Оли с Ксюшей. Через несколько минут она позвала всех в зал. Путаясь в концах длинного полотенца, я поплелся по коридору вслед за девушками.

      — Иди сюда, — поманила меня пальцем стоящая у стола Наташа, когда все зашли в комнату.

     Я подошел к сестре и она не без труда посадила меня на стол. Я ожидал, что Наташа попросит меня встать, но она уложила меня на спину и принялась вытирать концами полотенца.

      — Чего это ты решила вытирать мальчишку лежа, как маленького? — с улыбкой поинтересовалась Оля.

      — Так удобнее, — ответила Наташа.

     Я чуть не плакал от обиды, что Наташа вытирает меня, как малыша, еще и на виду у Оли с Ксюшей.

      — Вот так хорошенечко вытрем Саше ножки, — ласково сказала Наташа, — А тепрь поднимем их вверх и вытрем попу.

     Наташа одним рывком задрала вверх мои ноги.

      — Надо вытереть между ягодичками, — улыбнулась она, — Вот так, одним уголком полотенца.

      — Как твой Саша боится щекотки! — со смехом сказала Ксюша Наташе, — Только посмотри, как он начал ерзать на полотенце, когда ты принялась вытирать ему мошонку.

      — Наш пятимесячный Андрюша точно так же дрыгает ножками, когда ему протирают яички во время подмывания, — засмеялась Оля, — Наверное все мальчики так реагируют на щекотку.

      — Значит ...   мошонка у мальчиков — это самое щекотное место? — спросила Ксюша.

      — Ага, — с улыбкой подтвердила Оля, — А еще я заметила, что Андрюша не любит, когда его трогают за яичками.

      — Вот тут? — со смехом спросила Наташа, принявшись перебирать пальцами у меня за яичками.

      — Чуть-чуть пониже, — подсказала Оля, — Ага, вот там. Видишь, как карапуз сразу начал дрыгать ножками и вырываться.

      — Я вам не карапуз! — заявил я.

     Было так обидно, что Наташа бесцеремонно трогает меня между ног, где хочет.

      — Ой, а нас детская медсестра недавно такому научила! — неожиданно вспомнила Оля, — Сейчас я вам, девчонки, покажу.

     Оля протиснулась поближе к пеленальному столу и я снова почувствовал, как чужие пальцы щекочут мне яички. Эти новые пальцы были заметно холоднее Наташиных.

      — Видишь, как у мальчишки втягиваются вовнутрь яички? — с улыбкой пояснила Оля, — Это у мальчиков такой рефлекс. Медсестра сказала, что его надо регулярно проверять.

      — Щекотать яички и смотреть, что с ними происходит? — спросила Наташа и все снова засмеялись.

     Еще раз вытерев мне попу, Наташа опустила мои ноги вниз.

      — Так смешно наблюдать, как ты возишься с семилетним мальчишкой, как с грудным, — улыбнулась Оля, — Может ты его и детским кремом собираешься помазать?

      — Я как раз об этом подумала, — улыбнулась Наташа, — Только откуда у меня детский крем.

      — У меня есть, — сообщила Оля, — Света попросила сходить в аптеку и купить разных лекарств и детских принадлнежностей.

      — Можешь принести? — оживилась Наташа.

      — Хорошо, — согласилась Оля, — Только ты весь тюбик на своего мальчишку не трать, ладно?

      — Я, если честно, собиралась тебе попросить помазать Сашу, — сказала Наташа, — У тебя в этом деле больше опыта.

      — Хорошо, Наташа, — с улыбкой согласилась Оля, — Сейчас помажу твое голенькое семилетнее чудо детским кремом.

     Оля принесла свою сумку и вынула оттуда голубой тюбик.

      — Смотри и запоминай! — сказала она Наташе, откручивая крышку тюбика.

     Я с опаской наблюдал, как Оля выдавила белый крем на кончики пальцев.

      — Начнем вот отсюда, — улыбнулась она, щекотно прикоснувшись к моему лобку холодными пальцами, — Хорошенечко везде помажем. Особенно складочки.

      — Тебе не мешает, что Саша так ерзает? — спросила Наташа.

      — Немножко мешает, — согласилась Оля, — Будет лучше, если ты подержишь ребенка.

      — Как? — спросила Наташа.

      — Просто вытяни за ручки и ножки, — попросила Оля.

     Наташа вытянула меня за руки и ноги, как ее просила подруга. Лишенный возможности двигаться, я еле сдерживался, чтобы не зареветь от своей беспомощности.

      — Займешься Сашиным маленьким писюнчиком? — со смехом поинтересовалась у Оли Ксюша.

      — Письку мальчикам обычно не мажут, — пояснила Оля, — Просто обводят вокруг одним пальцем. Вот так.

     Я попытался вырваться, но Наташа крепко меня держала.

      — А теперь, когда помазали спереди, задираем ножки вверх, — пояснила Оля, рывком задрав вверх мои ноги, — Вот так, до отказа. Чтобы коленки были прижаты к груди. Нужно, чтобы малыш полностью разжал ягодички.

     Оля выдавила на палец немного белого крема.

      — Начинаем всегда с попы, — продолжила объяснять она, — Сначала надо просто хорошенько помазать ребенку между ягодичками.

     Чужая ладонь щекотно заскользила вверх-вниз между моими половинками.

      — Можно пропихнуть немножко крема в дырочку, — улыбнулась Оля, ткнув пальцем в мою чувствительную дырочку, — Вот так. Будет лучше какать.

     Неожиданно я громко пукнул.

      — Похоже, это случится прямо сейчас, — засмеялась Наташа и вслед за ней остальные девушки.

      — После попы надо тщательно помазать кремом внутреннюю сторону бедер, — пояснила Оля, выдавливая щедрую порцию крема себе на ладонь, — Вот так. А теперь займемся вот этим маленьким мешочком.

     Неожиданное прикосновение холодных пальцев к мошонке заставило меня вздрогнуть.

      — Вот так, — приговаривала Оля, щекотно трогая мне яички, — Обмажем со всех сторон Сашин розовый мешочек. Особенно тщательно вот тут, за яичками.

     Я почувствовал, что покрываюсь гусиной кожей от нестерпимой щекотки.

      — Так забавно наблюдать, как ты возишься с голеньким мальчишкой, — засмеялась Наташа.

      — И не говори! — согласилась Ксюша, — В первый раз вижу как семилетнего ребенка мажут между ножек детским кремом.

     Помучив меня еще полминуты, Оля наконец опустила мои ноги вниз.

      — Надо оставить карапуза полежать голеньким минуту-две, — сказала Оля, — Чтобы впитался крем.

     Вынужденный лежать перед всеми голышом, я не знал куда деться от смущения.

      — Пора одевать, — сказала Наташа, посмотрев на часы, — Только не знаю во что.

      — Как это не знаешь? — удивилась Оля.

      — Ну Саша же у нас описался, как ясельный карапуз, — с улыбкой объяснила Наташа, — Поэтому и одежда у него сейчас должна быть соответствующей.

      — Хочешь одеть, как ясельного? — засмеялась Ксюша.

      — Ага, — кивнула Наташа, — В наказание за мокрые штанишки.

      — А что дети в яслях обычно носят? — поинтересовалась Ксюша.

      — Ползунки или колготки, — ответила Наташа, — Только у меня ничего этого конечно нет. Последний раз Саша носил колготки года два назад. Они на него сейчас вряд ли налезут.

      — Не хочу колготки! — запротестовал я, чуть не плача от обиды, — Хочу свою одежду.

      — Тем, кто писает в штанишки, взрослой одежды не положено! — отрезала Наташа.

      — Может тебе мальчишку просто запеленать? — со смехом предложила Ксюша, — Раз не знаешь, во что одеть.

      — Классная идея! — оживилась Наташа, — Так будет лучше всего.

      — Ну ты даешь! — улыбнулась Оля, — Серьезно собралась пеленать семилетнего мальчишку?

      — Почему бы и нет, — засмеялась Наташа, — Только надо придумать, что в качестве пеленок использовать. Наверное пару простынок.

      — Тебе еще понадобится большой кусок марли, — добавила Оля, — Чтобы сложить из него подгузник. Ты же собираешься пеленать ребенка по всем правилам, да?

      — Конечно по всем правилам, — сказала Наташа, — Как пеленают грудных детей.

     Наташа вышла из комнаты и через пару минут вернулась со стопкой белья.

      — Я уже, если честно, забыла, как пеленают малышей, — растерянно улыбнулась она, — Столько времени прошло, как Саша был маленький.

      — Придется мне тебе подсказывать, как все делать, — вздохнула Оля.

      — Спасибо, Олька, — поблагодарила подругу Наташа.

     Наташа развернула первую простыню и нерешительно посмотрела на Олю.

      — Сложи вдвое и постели посередине стола, — подсказала Оля, — Потом точно так же со второй пеленкой.

     Подвинув меня в сторону, Наташа постелила посередине стола две простынки.

      — Теперь сложи из марли большой треугольник, — попросила Оля, — Ага, вот такой. Мальчикам нужно складывать подгузники потолще. Знаешь, как мальчишки много писают.

      — Особенно Саша, — добавила Ксюша, — Мы ...   недавно видели, как он умудрился описаться.

     Девушки засмелись, вогнав меня в краску.

      — Чего ты ждешь, Наташка? — улыбнулась Оля, — Укладывай ребенка на пеленки.

     Наташа не без труда переместила меня на столе, уложив на пеленки с подгузником.

      — Ага, вот так: попой на подгузник, — одобрительно кивнула Оля, — Чтобы нижний конец был ровно между ножек, а два других где-то на уровне пупка.

     Неожиданно осознав, что меня и вправду сейчас запеленают, как малыша, я громко заревел.

      — Не хочуу! — кричал я, — Где моя одежда?

      — А ну-ка быстро успокоился! — повысила голос Наташа, — Если не хочешь, чтобы я тебя пеленала, могу оставить вот так голышом.

     Напоминание о том, что я лежу перед всеми голышом заставило меня покраснеть.

      — Теперь проведи нижний конец подгузника между ножек и прикрой ребенку животик, — продолжила Оля, — Проверь писульку. Она у мальчиков обычно задирается под подгузником вверх, а нужно, чтобы была направлена вниз.

     Наташа залезла рукой под подгузник и поправила мне письку. Мне хотелось провалиться под землю от смущения.

      — Накрой средний конец подгузника боковыми концами и можешь заворачивать карапуза в пеленки, — сказала Оля.

      — Запеленаю Сашу потуже, — решила Наташа.

     Оля продолжала подсказывать моей сестре, что делать, пока Наташа меня полность не запеленала. Почувствовав, что не могу пошевелить ни руками, ни ногами, я чуть не заплакал от полной беспомощности.

      — Какой ляля! — засмеялась Ксюша, показывая на меня пальцем.

      — Такой хорошенький, — согласилась Наташа, любуясь на свою работу, — Совсем как грудной ребенок. Только соски не хватает.

      — У меня есть, — улыбнулась Оля и начала рыться в своей сумке.

      — Что, сестра попросила купить в аптеке? — ехидно спросила Наташа.

      — Ага, купила там для Андрюши две соски, — подтвердила Оля, — Только сейчас никак не могу найти.

     Оля высыпала содержимое своей сумки на стол.

      — Ой, сколько ты всего накупила, — улыбнулась Наташа, — Детскую бутылочку, погремушку... А что вот в этой коробочке?

      — Детские слабительные свечки, — ответила Оля, — Света тоже просила купить.

     Наташе взяла у Оли голубую соску-пустышку и всунула ее мне в рот.

      — Саша с этой соской такой смешной! — захихикала Ксюша.

     Я с отвращением выплюнул соску.

      — Это еще что такое? — повысила голос Наташа, — Будешь держать соску во рту, пока я не выниму. И только попробуй выплюнуть. До вечера оставлю в пеленках!

     Напуганный Наташиным решительным тоном, я послушно дал снова всунуть себе в рот соску.

      — Уже забыл, что надо с соской делать? — не унималась Наташа, — Ее нужно сосать. Ага, вот так, с причмокиванием.

     Девушки дружно засмеялись.

      — С соской совсем другое дело! — сказала Ксюша.

      — Теперь точно как наш Андрюша в три месяца, — с улыбкой заметила Оля, — Только мы еще одевали ему чепчик, когда пеленали.

      — А у Саши вместо чепчика была косынка, — вспомнила Наташа, — Сейчас поищу. Я ее где-то в шкафу видела.

     Наташа вышла из комнаты и через минуту вернулась с маленькой детской косынкой. Я вспомнил, что мама повязывала ее мне даже в пятилетнем возрасте. В-основном после купания, чтобы голова не простыла.

      — Ну как вам, девчонки, Сашина косыночка? — засмеялась Наташа, повязав мне косынку, как малышу.

      — Какая прелесть, — захлопала в ладоши Ксюша, — Эх, жалко, нет фотоаппарата.

      — Сашу сейчас прямо не узнать, — улыбнулась Оля, — Кто этот малыш с соской во рту?

      — Сколько ты ему сейчас дашь? — шутливо спросила Наташа Олю, — Девять месяцев?

      — Какой девять! — засмеялась Наташа, — Месяца четыре, не больше!

     Обиженный, что меня сравнивают с грудным ребенком, я не выдержал и громко заревел.

      — Какой рёва! — ласково улыбнулась мне Наташа, — Что случилось? У малыша болит животик?

      — Потрясти над ним погремушкой, чтобы успокоился? — засмеялась Ксюша, взяв со стола Олину погремушку.

     Наблюдая, как Ксюша трясет надо мной погремушкой, я еще сильнее заплакал от обиды, что девушки обращаются со мной, как с малышом.

      — Я знаю, почему Сашенька плачет, — улыбнулась Наташа, — Он наверно голодный. Надо дать малышу бутылочку с молочком.

      — Ты уже давно косишься на мою бутылочку, — засмеяласьОля, протягивая Наташе купленную для маленького племянника детскую бутылочку, — И как я Свете все объясню? — Я потом и бутылочку, и соску хорошо помою, — пообещала Наташа, — Твоя Света ничего не заметит.

     Наташа принялась вертеть в руках детскую бутылочку, рассматривая ее со всех сторон.

      — Сейчас схожу на кухню, — сказала моя сестра и вышла из комнаты, — Вскипячу молоко.

     Оля с Ксюшей последовали за Наташей, оставив меня в зале одного. Я начал ворочаться, пытаясь ослабить пеленки, но у меня ничего не вышло. Было так обидно чувствовать себя в полной зависимости от старшей сестры.

      — Сейчас закипит, — донесся до меня из кухни Наташин голос.

      — Конечно, надо вскипятить, — согласилась Оля, — Маленьким детям положено пить только кипяченое.

     Я прислушался к разговору девушек и мне показалось, что я услышал слово «мочегонное».

      — Так вот что ты затеяла! — со смехом сказала Ксюша.

      — А что? — засмеялась в ответ Наташа, — Пусть использует подгузник по назначению.

     Девушки громко расхохотались. Я прислушивался к их разговору еще несколько минут, пока все трое не вернулись в комнату. Впереди гордо шествовала Наташа с детской бутылочкой в руках. Судя по ее хитрой улыбке, моя сестра снова что-то затеяла.

      — Принесла тебе молоко с мёдом, — сообщила мне Наташа, — Мама сказала, чтобы я сегодня тебе его дала, потому что у тебя красное горло.

     Я вспомнил, что вчера мама водила меня к врачу и та посоветовала поить меня горячим молоком с медом.

      — Надо быстрее дать малышу бутылочку, — снова начала сюсюкать Наташа, — Как он губками причмокивает. Сразу видно, что хочет кушать.

     Всунув мне в рот детскую бутылочку, Наташа выжидающе на меня посмотрела.

      — Быстро пей молоко! — приказала она, — Если не хочешь остаться в пеленках до прихода мамы. А она сегодня придет поздно — часов в восемь.

     Я нехотя начал сосать из бутылочки горячее молоко. Оно было таким противно-приторным, что меня чуть не вырвало. У молока был еще один странный привкус, но меня это почему-то не насторожило.

      — Какой молодец! — похвалила меня Наташа, когда я опустошил детскую бутылочку, — Все выпил.

     Наташа забрала у меня бутылочку, заменив ее соской-пустышкой.

      — Теперь, когда мы попили молочко, нужно немножко поспать, — ласково сказала мне сестра, — Полежи вот так в пеленках полчасика, а потом я решу, что с тобой делать.

     Девушки уселись на диван и принялись листать газеты с журналами. Я лежал на столе, пытаясь гипнотизировать настенные часы. Прошло десять минут, потом еще десять. Неожиданно мне сильно захотелось по-маленькому. Мучительный позыв усиливался с каждой минутой и вскоре стал таким острым, что я едва мог его терпеть.

      — Ну что, девчонки? — хитро улыбнулась Наташа, взглянув на часы, — Распеленать Сашу?

      — Ага, — засмеялась ...   Ксюша, — Самое время проверить сухой ли у него подгузник.

      — Мне почему-то кажется, что сухой, — сказала Оля.

      — Давай поспорим, — предложила двоюродной сестре Ксюша, — Я уверена, что карапуз уже успел описаться.

     Договорившись на что поспорить, девушки пожали руки и Наташа их разбила. После этого все трое подошли к столу и Наташа начала разворачивать мои пеленки.

      — Ну как? — нетерпеливо спросила Ксюша, когда Наташа оставила меня в одном подгузнике.

      — Вроде сухой, — разочарованно сказала Наташа, пощупав подгузник.

      — А я вам что говорила? — улыбнулась Оля.

      — Действительно сухой, — согласилась Ксюша, пощупав марлю у меня между ног.

     Наташа развернула мой подгузник. Вспомнив, что я лежу голышом, я густо покраснел.

      — Посадить его что-ли на горшок? — задумчиво произнесла Наташа, — Быстренько отвечай, Саша. Ты хочешь по-маленькому или по-большому?

      — Я не хочу, — смущенно соврал я, хотя сам еле сдерживался, чтобы не пустить струйку.

      — Точно не хочешь? — хитро прищурилась Наташа.

     Не удержавшись, я громко пукнул.

      — Ну что, Наташка? — засмеялась Оля, — Получила свой ответ? Быстрее сажай на горшок, чтобы сходил по-большому.

     Наташа сходила за горшком и просто поставила его на стол рядом со мной.

      — Садись на горшок, Саша! — приказала она мне.

     Полностью растерявшись от смущения, я продолжал молча лежать.

      — Чего ты ждешь? — повысила голос Наташа, — Быстренько садись на горшок и какай! Даю тебе пять минут, чтобы сходил по-большому.

     Наташа подняла меня на ноги и насильно посадила на горшок.

      — Время пошло! — напомнила мне сестра, усаживаясь в кресло.

     Несмотря на сильный по маленькому я твердо решил терпеть, по-прежнему не представляя, как писать у всех на виду. Пару минут стояло молчание.

      — Не думай, что я позволю тебе просто сидеть на горшке, — строго сказала мне Наташа, — Ты же даже не пытаешься покакать. Давай! Я хочу услышать, как ты тужишься.

     Сидящая на диване Ксюша тихонько захихикала.

      — Что, забыл, зачем тебя посадили на горшок? — повысила голос Наташа, — Если через пять минут он так и останется пустым, я тебе, Саша, такое устрою!

     Наташа уткнулась в журнал «Здоровье». Я был рад, что она временно оставила меня в покое.

      — Сейчас посмотрим, что у Саши получилось, — сказала Наташа через несколько минут, встав с кресла.

     Сестра подошла к столу и рывком подняла меня с горшка.

      — Нет, вы только на это посмотрите! — негодующе сказала она, заглянув в горшок.

      — Что, пустой? — улыбнулась Оля.

      — Даже не пописал? — поинтересовалась Ксюша.

      — Если бы пописал, нам было бы слышно, — заметила Оля и девушки засмеялись.

     Наташа на несколько секунд о чем-то задумалась.

      — Где там твоя коробочка со слабительными свечками? — спросила она Олю.

      — На, — засмеялась Оля, протягивая моей сестре белую коробочку, — Ты не успокоишься, пока не заставишь мальчишку сходить на горшок.

      — А кто тебе сказал, что я собираюсь снова сажать Сашу на горшок? — улыбнулась Наташа, — У него уже был шанс. Целых пять минут дала. Если не хочет писать и какать в горшок, как полагается большим детям, пусть делает все себе в подгузник, как грудной.

     Наташа осторожно уложила меня на спину.

      — Засуну две, — с улыбкой решила она, задирая мои ноги вверх.

     Неожиданно догадавшись о Наташиных намерениях, я сделал отчаянную попытку вырваться, но сестра крепко меня держала.

      — Кто этот голенький мальчик, который ерзает и дрыгает ножками? — ласково спросила Наташа, еще сильнее задирая мне ноги, — Никак бедненький не может покакать. Ну ничего, сейчас мы поможем малышу это сделать.

     Очутившись в беззащитной позе с прижатыми к груди коленками, я не удержался и заплакал от своей беспомощности.

      — Еще ничего не вставила, а уже ревёт, — улыбнулась Наташа и я почувствовал, как что-то быстро скользнуло мне в попу.

     Вслед за первой свечкой Наташа всунула мне в попу вторую и сразу же принялась меня пеленать.

      — Молодец, Наташка, — улыбнулась наблюдающая за моей сестрой Оля, — Запомнила, как все делать.

      — Особенно про писюнчик, — засмеялась Наташа, — Кстати, а почему он должен быть всегда направлен вниз?

      — Я тоже хотела об этом спросить, — заметила Ксюша.

      — Чтобы подгузник лучше все впитал, когда малыш пописает, — объяснила Оля.

     Наташа так наловчилась, что в этот раз у нее ушло на все пеленание меньше минуты.

      — Эти свечки быстро действуют? — поинтересовалась моя сестра у Оли.

      — Минут через десять, — ответила Оля.

      — Тогда подождем пятнадцать для верности, — решила Наташа, посмотрев на часы.

     Всунув мне в рот соску, Наташа отошла от стола и уселась в кресло. Меня по прежнему мучил позыв по-маленькому, но вскоре к нему добавилось неприятное жжение в попе. Через несколько минут оно сменилось мучительно сильным позывом по-большому.

      — Так подозрительно тихо лежит, — первой нарушила молчание Наташа, — Может он уже накакал себе в подгузник?

      — Ну что ты, — засмеялась Оля, — Мы услышим, когда мальчишка обкакается.

     Девушки дружно засмеялись, заставив меня покраснеть. Самым обидным в моей ситуации было осознавать, что Наташа сейчас действительно добьется своего. Отсмеявшись, все трое подошли к столу.

      — У нас дома появился грудной малыш, — улыбнулась Наташа, — Надо купить побольше пеленок, распашонок и подгузников.

      — Коляску, — добавила Оля, — И детскую кроватку с боковыми решетками.

      — Соски, погремушки, детские бутылочки, — присоединилась Ксюша.

      — Бутылочки — это самое главное, — заявила Наташа, — Как без них поить Сашу молочком? И кормить буду только с ложечки.

     Все трое дружно засмеялись.

      — А вместо школы отдадим Сашу в ясли, — улыбнулась Наташа, — Там его будут вместе с остальными малышами учить проситься на горшок.

      — Конечно в ясли, — засмеялась Ксюша, — Маленьким мальчикам, которые мочат штанишки, там самое место.

      — Я не маленький! — закричал я, выплюнув соску.

      — Ш-ш-ш, — поднесла палец к губам Наташа, — Грудные дети не умеют разговаривать.

     Наташа всунула мне в рот соску и ласково улыбнулась.

      — Таким мне Саша больше нравится, — с улыбкой сказала моя сестра, — Может так его и оставить? В пеленках.

      — Такой хорошенький с этой соской, — засмеялась Ксюша, — У тебя точно нет фотоаппарата? Надо обязательно мальчишку сейчас сфотографировать.

      — Ути-пути, — ласково сказала Наташа, принявшись трогать мне лицо, — Чьи это пухленькие щечки? Чей это маленький носик?

     Быстро усиливающийся позыв по-большому был таким мучительным, что я едва мог его терпеть.

      — Ну что, Саша? — улыбнулась Наташа, — Нравится быть малышом? Не нужно делать уроки. Можно весь день просто лежать в пеленках. Не говоря уже о том, как все о тебе заботятся. Поят молочком из бутылочки, купают...

     Ксюша снова тихонько захихикала.

      — Правда, удобно? — спросила меня Наташа, — Можно писать и какать себе в подгузник, когда захочешь. И всегда ...   придет заботливая няня, подмоет между ножек и завернет в новые, сухие пеленки.

     Наташа неожиданно протянула ко мне руку и пощупала мои пеленки.

      — Интересно, в каком сейчас состоянии твой подгузник, — улыбнулась она, — До сих пор сухой?

     Я обиженно поджал губы.

      — Что надулся? — спросила меня Наташа, — Все малыши писают и какают в подгузник. Думаешь, я тебя просто так обернула между ножек марлей? Я же знаю, что ты сейчас туда пописаешь. Потому что ты сегодня все делаешь, как маленький.

      — Я не маленький! — снова запротестовал я.

      — А кто, большой? — засмеялась Наташа, — Уже забыл, как ты недавно описался? Большие дети ходят на горшок, а мне этого от тебя пока не удалось добиться.

     Девушки дружно засмеялись.

      — Ну что молчишь? — не унималась Наташа, — Разве я не права? Ты же сейчас, как грудной малыш, описаешься и наложишь кучу себе в подгузник.

     Чувствуя, что у меня почти не осталось сил терпеть два мучительно сильных позыва, я с обидой понял, что Наташа была права.

      — А вы, девчонки, как считаете? — с улыбкой обратилась Наташа к стоящим рядом девушкам, — Саша ведет себя, как большой ребенок? Или маленький?

      — Еще спрашиваешь! — засмеялась Ксюша, — Твоего мальчишку сейчас не отличить от грудного малыша.

      — Я большооо... — закричал я и неожиданно осекся, громко обкакавшись.

     Повисло неловкое молчание, сменившееся оглушительным хохотом.

      — Не хочешь нам сказать, что случилось? — шутливо спросила меня Наташа.

      — А ты не догадываешься? — засмеялась Оля, — Твой мальчишка только что наложил кучу в подгузник!

     Я продолжал увеличивать кучу у себя под попой. Противная теплая масса растекалась во все стороны, не помещаясь в тесный подгузник.

      — Ну что, Саша? — улыбнулась моя сестра, — Будешь признаваться, что ты только что сделал?

      — Как сразу покраснел, — засмеялась Ксюша, — Что, стыдно лежать с кучей в подгузнике?

     Не зная, куда деться от смущения, я окончательно сдался и повинуясь второму нестерпимому позыву, пустил в марлевый подгузник сильную струю.

      — Ой, смотрите, девчонки! — неожиданно крикнула Ксюша, показывая на меня пальцем, — У карапуза даже пеленки насквозь мокрые.

      — Ага, я тоже заметила это мокрое пятно, — подтвердила Оля, — Как раз между ножек.

      — Значит Саша уже и написать себе в подгузник успел, — улыбнулась Наташа.

     Весь красный от смущения, я продолжал вовсю писать в марлевый подгузник.

      — С каким удовольствием мы писаем в пеленки! — засмеялась Наташа, — Я знала, что тебе, Саша, понравится быть малышом.

      — А как только что кричал, что большой! — улыбнулась Ксюша, — И чем он сейчас отличаешься от остальных малышей, которые писают и какают в пеленки?

      — Самое интересное, что на горшок ходить отказывался, — не унималась Наташа, — А стоило запеленать, как грудного, сразу сходил в подгузник и по-маленькому, и по-большому.

     Девушки снова засмеялись. Несколько минут я вынужден был слушать, как они шутливо обсуждают мои мокрые пеленки.

      — Наверное надо помочь тебе подмыть карапуза, — предложила Оля.

      — Не хочу прямо сейчас подмывать, — сказала Наташа, — Пусть полежит полчаса мокрый. В наказание за упрямство.

     Я подумал, что девушки снова сядут на диван и в кресла, но они вышли из комнаты, оставив меня одного. Мне было очень неуютно в мокрых пеленках, особенно когда они начали остывать. Я лежал, боясь пошевелиться, потому что каждое движение вызывало противное перемещение большущей кучи в тесном подгузнике. Вскоре я с удивлением почувствовал, что мне снова хочется писать. Догадавшись, что Наташа все-таки подмешала мне в молоко мочегонное, я чуть не заплакал от обиды.

      — Ну что, семилетнее чудо в мокрых пеленках, — обратилась ко мне Наташа, вернувшись вместе с подругами в комнату, — Буду сейчас тебя подмывать. Хотя если честно, так не хочется.

      — Что, грязного подгузника испугалась? — со смехом спросила Оля.

      — Представляю, что у мальчишки там творится! — засмеялась Ксюша.

     Все трое подошли к столу.

      — Сейчас посмотрим, что Саша нам приготовил, — улыбнулась Наташа, начиная разворачивать мои пеленки.

     Быстро меня распеленав, Наташа осторожно развернула подгузник.

      — Ничего себе обкакался! — засмеялась Ксюша, показывая пальцем мне между ног, — Даже писюнчик с яичками грязные!

      — У обкакавшихся мальчиков это обычное явление, — заметила Оля, — Давай-ка лучше посмотрим, как у карапуза выглядит попа.

     Наташа рывком задрала мне ноги вверх. Лежа перед тремя девушками голышом, я не знал, куда деться от смущения.

      — Я и не представляла, что ребенок может в семь лет так обкакаться, — заметила Ксюша.

      — И я смотрю на его грязную попу и не верится, что перед нами семилетний ребенок, а не семимесячный малыш., — улыбнулась Оля.

     Услышав, как Ксюша тихонько захихикала, я густо покраснел.

      — Ну так что, Наташка? — спросила Оля, — Помочь тебе подмывать мальчишку или сама с ним справишься?

      — Еще спрашиваешь? — улыбнулась Наташа, — Конечно помоги.

      — Тогда подержи пока карапуза вот так, с задранными вверх ножками, — попросила Оля, — А я сейчас вытру мальчишке попу его же собственным подгузником.

     Я почувствовал, как Оля начала вытирать мне попу мокрой марлей.

      — Ну как? — спросила Оля мою сестру через пару минут, — Посмотри, какая у карапуза чистая попа.

      — Даже не скажешь, что только что обкакался, — заметила Ксюша.

     Оля потянула меня за ноги, приподняв попу, чтобы вытащить из под нее мокрые пеленки с подгузником.

      — Давно я уже Сашу не подмывала, — вздохнула Наташа, — Придется сейчас все вспомнить.

      — А можно мне попробовать? — неожиданно попросила Ксюша, — Так хочется повозиться с твоим голеньким карапузом.

      — Попробуй, — с улыбкой согласилась Наташа, — Посмотрим, как у тебя получится.

      — Только нужно, чтобы кто-то подержал мальчишку, — сказала Ксюша, — Мне одной с таким большим не справиться.

      — Хорошо, подержу, — вздохнула Наташа, — Хотя, если честно, я уже устала с Сашей возиться.

      — Давай я подержу ребенка, — предложила Оля, — Сейчас мы с Ксюшей быстренько подмоем твоего карапуза.

      — Спасибо, девчонки, — улыбнулась Наташа, — Я и вправду так устала.

      — Отдыхай, — сказала Оля, — Все, что нам сейчас от тебя нужно — это миска с водой, детское мыло и несколько тряпочек.

      — Сейчас принесу, — сказала Наташа.

     Моя сестра вышла из комнаты и ее место у стола тут же заняла Оля. Послышался шум воды в ванной. После продолжительного отсутствия Наташа вернулась в комнату, осторожно неся в руках полную миску воды.

      — Вот вам вода, мыло и тряпочки, — сообщила Наташа, — Ничего, что вода холодная? Не дождалась, пока пойдет горячая.

      — Ничего с таким большим ребенком от холодного подмывания не случится, — сказала Оля.

     Представив, что незнакомая шестиклассница сейчас начнет меня подмывать, я густо покраснел.

      — Поднимаем ножки вверх, — сказала Оля и рывком задрала мне ноги, — Чуть-чуть разводим в стороны и до отказа задираем....   Видишь, Ксюша, как у ребенка теперь все открыто между ножек?

      — Ты действительно заставила карапуза полностью открыться, — засмеялась Ксюша, — Теперь я могу трогать голенького мальчишку, где хочу.

     Неожиданно для самого себя я громко пукнул.

      — Саша тебе подсказывает, с чего начинать! — засмеялась Оля.

      — С попы? — улыбнулась Ксюша.

      — Конечно с попы, — подтвердила Оля, — Хорошенько протри мальчишке между ягодичек.

     Холодная тряпочка опустилась мне в попу и щекотно заскользила вверх и вниз между моих половинок. Лёжа на спине с до отказа задранными вверх ногами, я чувстствовал себя полностью беззащитным.

      — Внутри тоже надо помыть, — попросила Оля.

      — Что, запихнуть тряпочку мальчишке в попу? — засмеялась Ксюша.

      — Ага, — кивнула Оля, — Одним пальцем.

     Я почувствовал, как что-то углубилось мне в попу.

      — Поглубже! — засмеялась Оля.

      — А как сразу испугался! — улыбнулась Наташа, — Сейчас точно заревет...

      — Надо потерпеть, Сашуня, — ласково попросила меня Оля, — Всем малышам так моют попу.

      — Особенно тем, кто какает себе в подгузник! — засмеялась Ксюша.

     Вынув тряпочку у меня из попы, Ксюша продемонстрировала всем коричневое пятнышко ровно посередине.

      — Отложи эту тряпочку в сторонку и намыль другую, — попросила Оля, — Протри мальчишке за яичками.

     Девушка принялась мучительно щекотно протирать мне мошонку.

      — Как сразу начал ерзать и дрыгать ножками! — засмеялась Ксюша, — Стоило только дотронуться тряпочкой до мошонки.

      — Мальчики не любят, когда им там моют, — объяснила Оля, — Наш Андрюша тоже дрыгает ножками и пытается вырваться.

      — Неужели все мальчишки так боятся щекотки? — со смехом спросила Ксюша.

      — Еще как! — улыбнулась Оля.

     Все дружно засмеялись.

      — У кого тут маленький мешочек между ножек? — ласково спросила меня Ксюша, — Сейчас мы его хорошенечко помоем. Вот так, со всех сторон.

     Задрожав от мучительной щекотки, я отчаянно задрыгал ногами в тщетной попытке вырваться из сильных Олиных рук.

      — Не тяжело тебе держать семилетнего мальчишку, когда он начинает вот так вырываться? — спросила у Оли Наташа.

      — Не беспокойся, — улыбнулась Оля, — Я его крепко держу. Пусть дрыгает ножками сколько хочет. Все равно не вырвется

     Оля была права. Лежа на спине с задранными вверх ногами, я только и мог, что отчаянно дрыгать ими, пытаясь хоть как-то бороться с нестерпимой щекоткой и острым позывом писать.

      — Теперь помой ножки и ягодички, — подсказала Оля Ксюше.

     Ксюша принялась протирать мне намыленной тряпочкой ноги и попу.

      — Кажется, везде намылила, — сообщила она Оле через минуту.

      — Тогда смывай мыло, — сказала Оля, — Возьми чистую тряпочку, намочи в воде и везде протри. Каждый укромный уголок у малыша между ножек.

     Ксюша намочила в воде новую тряпочку и начала протирать мне попу. Она как будто специально делала все очень медленно, чтобы подольше помучить меня щекоткой.

      — Отовсюду смыла мыло? — спросила Оля через пару минут, — Тогда опускаем Сашины ножки вниз.

     Оля опустила мне вниз ноги и тут же сильно прижала их к столу.

      — Снова бери намыленную тряпочку, — попросила она двоюродную сестру, — Надо помыть карапузу животик. Всё, что ниже пупка.

     Ксюша принялась намыливать мне холодной тряпочкой живот, постепенно спускаясь все ниже и ниже.

      — Чей это маленький писюнчик? — неожиданно засмеялась она, бесцеремонно приподняв мне письку, — Вот этого голенького мальчика?

     Я густо покраснел, не зная куда деться от смущения.

      — Такой забавный тоненький хоботок! — засмеялась Ксюша, — Сейчас мы его как следует помоем.

     Хихикающая Ксюша принялась щекотно намыливать мне письку своей тряпочкой.

      — Ага, оботри мальчишке писульку со всех сторон, — улыбнулась Оля.

     Я с трудом терпел Ксюшины манипуляции с моей писькой. Мучивший меня позыв писать сразу стал таким острым, что я чуть не пустил струю.

      — Такое впечатление, что сейчас пустит струйку, — улыбнулась Ксюша, словно читая мои мысли.

      — Я тоже заметила, — согласилась Оля, — Посмотри, как у карапуза напряглась писулька. Кстати, у нашего Андрюши фонтаны во время подмывания — это обычное явление. Особенно он любит писать, когда его мажут между ножек детским кремом.

      — Представляю, — засмеялась Наташа и вслед за ней остальные девушки.

      — Медсестра нам сказала, что все малыши это делают, — сообщила Оля, — Особенно мальчики.

      — А к семилетним это тоже относится? — со смехом поинтересовалась Ксюша.

      — От Саши сегодня всего можно ожидать, — заметила Наташа и все засмеялись.

      — Хорошенько оботри мальчишке вокруг писульки, — подсказала Ксюше Оля, — Особенно снизу, где яички. Ага, вот так. А теперь можешь брать чистую тряпочку и смывать отовсюду мыло.

     Ксюша поменяла намыленную тряпочку на чистую и начала протирать мне живот.

      — Потерпи еще немножко, — ласково сказала она мне, — Надо отовсюду смыть мыло.

     Холодная тряпочка заскользила по моему лобку. Дрожа от мучительной щекотки, я из последних сил боролся с нестерпимым позывом писать.

      — Ну вот и все! — объявила Ксюша, прекратив наконец меня мучить, — Наверное надо снова помазать карапуза кремом от опрелостей?

      — И так столько крема на Сашу потратили, — хмыкнула Оля, — Знаешь, какой он дорогой? Лучше возьми вот это детское масло.

      — У Ольки все есть, — засмеялась Наташа, — Что бы я сегодня без нее делала.

     Оля протянула Ксюше небольшую бутылку с прозрачной жидкостью.

      — Давай я сразу задеру мальчишке ножки, — сказала она, уложив меня в знакомую беззащитную позу, — Будем делать все в том же порядке, как при подмывании.

      — Понятно, — кивнула Ксюша, — Хочешь, чтобы я снова начала с попы?

      — Правильно, — улыбнулась Оля, — Сначала попу. Потом хорошенько помажь мошонку. И после этого займись карапузом спереди.

     Ксюша нерешительно открыла бутылку с детским маслом.

      — Просто полей из бутылочки, — подсказала Оля, — А потом размажешь везде масло.

     Я почувствовал, как что-то полилось мне между ягодиц.

      — Проведи одним пальцем между ягодичками, — подсказала Ксюше Оля, — Вот так, ровно посередине. Теперь вниз. А сейчас помажь малышу ягодички всей ладонью. Сначала одну. А теперь вторую.

      — Так сильно дрыгает ножками, — улыбнулась Ксюша, щекотно скользя ладонью между моих половинок, — Ты можешь держать мальчишку покрепче?

      — Сейчас я зажму карапузу ножки, — сказала Наташа, — Вот так.

     Лишенный возможности двигаться, я чуть не заплакал от обиды и беспомощности.

      — Ага, так намного удобнее, — согласилась Ксюша, — Ну что, помазать карапузу дырочку в попе, как ты делала?

      — Как хочешь, — улыбнулась Оля.

     Не удержавшись, я громко пукнул.

      — Ты знаешь, Олька, я передумала, — засмеялась Ксюша, — Не хочу мальчишку там дразнить, а то он сейчас снова наложит кучу. Лучше займусь Сашиной мошонкой.

     Я вздрогнул от неожиданного прикосновение чужих пальцев ...  

     к яичкам.

      — Такой забавный розовый мешочек! — засмеялась Ксюша, принявшись нестерпимо щекотно мазать мою мошонку детским маслом.

     Мучительная щекотка мешала мне бороться с сильным позывом писать, который я и так уже почти не мог терпеть.

      — Надо как следует помазать малыша между ножек, — улыбнулась Ксюша, ласково разговаривая со мной как с маленьким, — Чтобы была здоровая кожа без опрелостей.

      — Ага, как следует там помажь, — сказала Оля, — Особенно за яичками.

      — Вот тут? — улыбнулась Ксюша, скользнув холодными пальцами мне за мошонку.

     Не в силах больше терпеть острый позыв, я сдался и начал писать.

      — Ой! — закричала Ксюша, резко отдернув руку, — Карапуз в самом деле пустил струйку!

      — Тебя же предупреждали, что мальчики писают во время подмывания! — засмеялась Наташа.

      — Ну не в семилетнем же возрасте! — со смехом возразила Ксюша.

      — Надо быстренько подставить под Сашину струйку горшок, — спохватилась Наташа и придвинула горшок к моей попе, — А сейчас приподнимем писюнчик, чтобы направить струйку в середину горшка.

     Продолжая писать вверх сильной струей, я не знал, куда деться от смущения.

      — Кто у нас любит писать, как маленький? — ласково улыбнулась мне Ксюша, — Лежа на спинке с задранными вверх ножками..

      — Что, Саша? — засмеялась Наташа. — Решил показать Оле с Ксюшей, как ты умеешь пускать вверх струйку?

     Девушки дружно засмеялись, заставив меня еще больше покраснеть от стыда.

      — Кажется ничего себе не забрызгал, — сказала Ксюша, когда я прекратил писать, — А то пришлось бы заново подмывать.

     Наташа отодвинула горшок в сторону и Оля сразу опустила мои ноги вниз.

      — Плесни немножко масла на лобок, — попросила Оля Ксюшу, — Весь живот мазать не надо. Только снизу.

     Ксюша взяла бутылку с детским маслом и плеснув из нее мне на лобок, принялась щекотно размазывать масло во все стороны.

      — Вот так помажем Саше складочки, — улыбнулась Ксюша, — А еще тут есть маленький писюнчик. Кто только что пустил оттуда струйку?

      — Просто обведи вокруг писульки одним пальцем, — подсказала Оля, — Ага, вот так.

      — Еще где-нибудь помазать? — шутливо спросила Ксюша у двоюродной сестры.

      — Больше нигде не надо, — улыбнулась Оля.

     Ксюша вытерла руки моими «пеленками».

      — Я знаю, что сейчас Наташка нам скажет, — засмеялась она, — Что снова собралась пеленать мальчишку,

      — Зачем пеленать? — с улыбкой сказала Наташа, — Я уже придумала, во что Сашу одеть. В мои старые колготки, которые я носила в его возрасте. Сейчас поищу. Я их где-то в шкафу видела.

     Моя сестра вышла из комнаты и вскоре вернулась со стопкой одежды.

      — Как раз на Сашу, — сказала Наташа, приложив к моим ногам салатовые детские колготки.

      — Не хочу колготки! — обиженно заявил я.

      — Не хочешь, не надо, — усмехнулась Наташа, — Ходи без штанишек, с голой попой.

     Я обиженно промолчал. Колготки так колготки. Главное не стоять больше перед всеми голышом.

      — Подними ручки, — с улыбкой попросила Наташа, приготовившись одеть мне майку.

     Мне было обидно, что Наташа начала одевать меня с майки, а не с колготок.

      — Ты специально выбрала маечку покороче? — с улыбкой спросила Оля

      — В самом деле такая короткая, — засмеялась Ксюша, — Еле прикрывает карапузу пупок.

     Я покраснел и потянул майку вниз, пытаясь прикрыться. Девушки дружно расхохотались.

      — Какой ты у меня стеснительный, — улыбнулась Наташа, — Хорошо, сейчас я одену тебе колготки.

      — А трусы? — удивленно спросил я.

      — Трусиков тебе сейчас не положено, — сказала Наташа, — Ясельным малышам их не одевают. Знаешь почему?

      — Почему? — удивленно спросила Ксюша.

      — Потому что малыши до трех лет часто мочат штанишки, — объяснила Наташа, — Зачем одевать трусики, если потом придется их стирать вместе с мокрыми колготками.

      — Ага, трусики одевают только тем, кто самостоятельно ходит на горшок, — подтвердила Оля.

     Наташа принялась одевать мне салатовые колготки.

      — Вот так, повыше, — улыбнулась она, натянув мне колготки чуть ли не до груди.

     Полюбовавшись на меня несколько секунд, Наташа взяла меня подмышки и не без труда сняла со стола.

      — Давай договоримся, Саша, — строго сказала мне сестра, — Если ты без моего разрешения переоденешься в другую одежду, сегодняшнее пеленание будет повторяться у нас каждый день. Ты меня понял?

      — Да, — испуганно пролепетал я, понимая, что с Наташей сейчас лучше не спорить.

      — Тогда можешь идти в свою комнату, — сказала Наташа.

     Мне не нужно было повторять дважды и я убежал к себе в комнату. Там я сразу уселся на ковер играться с машинками и солдатиками. Увлеченный игрой, я быстро забыл о своих обидах и не заметил, как прошел час. Почувствовав, что мне хочется по-маленькому, я решил терпеть, пока не уйдут Наташины гости. Через несколько минут позыв стал совсем нестерпимым и я понял, что мне все-таки придется бежать в туалет.

     Я надеялся, что мне удастся быстро проскочить в туалет под носом у Наташи, но сестра, как и в прошлый раз, словила меня у самой двери.

      — Куда это ты собрался? — строго спросила она.

      — В туалет, — смущенно признался я.

      — Куда? — повысила голос Наташа, — Уже забыл, что тебе туда нельзя?

      — Ну пожалуйста, — попросил я, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы, — Я очень сильно хочу.

      — По-большому или по-маленькому? — с улыбкой поинтересовалась Наташа.

      — По-маленькому, — ответил я, покраснев от смущения.

      — Тогда пошли в зал, — сказала Наташа, — Сейчас поставлю тебя перед горшком.

     Наташа взяла меня за руку и потащила в зал.

      — Ясельные малыши не ходят в туалет, — ласково сказала мне сестра, когда мы вошли в комнату, — Они пользуются горшком.

      — Попросился на горшок? — со смехом спросила сидящая на диване Ксюша.

      — Ага, жди! — ответила Наташа, — Возле туалета словила. Ну ничего, сейчас Саша, как хороший мальчик, прямо здесь сходит на горшок.

     Наташа поставила у моих ног детский горшок и принялась бесцеремонно стаскивать с меня колготки.

      — Давай вот эту ножку, — улыбнулась она, освобождая мои ноги от салатовых колготок, — Теперь вторую.

     Заметив, как уставились на меня сидящие на диване Оля с Ксюшей, я густо покраснел и прикрылся между ног.

      — До сих пор нас стесняется, — засмеялась Ксюша.

      — Малыши не должны стесняться взрослых, — сказала Наташа, мягко убрав мои руки, — К тому же все хотят посмотреть, как ты умеешь писать в горшочек.

     Я смущенно опустил взгляд.

      — Давай, Саша, — начала уговаривать меня сестра, — Или ты собираешься вот так стоять с голой попой до прихода мамы? Потому что я тебя не одену, пока не пописаешь.

      — Правильно, Наташка! — поддержала мою сестру Ксюша, — Не отдавай ему колготки, пока не наполнит горшок.

      — Если Саша сходит сейчас на горшок, то ему больше не надо будет носить колготки, — заметила Наташа.

     Я непонимающе посмотрел на сестру.

      — Принесу тебе нормальную одежду, — пояснила мне Наташа, — До сих пор не понимаешь, чего я от тебя все это время добивалась? Чтобы нормально сходил на горшок.

     Наташа присела рядом со мной на корточки.

      — Чего ты ждешь, Саша? — спросила она, — Неужели так сложно пописать в горшок? Или ты не хочешь, чтобы твое наказание закончилось?

     Я конечно хотел, чтобы мое наказание поскорее закончилось, но по прежнему не мог пересилить свой стыд.

      — Покажи нам, как маленькие мальчики пускают струйку, — ласково попросила Наташа.

      — Он уже один раз сегодня показывал, — вспомнила Ксюша.

     Все дружно засмеялись, заставив меня еще больше смутиться.

      — Разве Саша не хочет нам еще раз продемонстрировать, как он умеет пускать струйку? — ласково спросила Ксюша.

      — В двухлетнем возрасте он это охотно всем демонстрировал, — засмеялась Наташа.

      — Не надо терпеть, солнышко, — присоединилась к уговорам Оля, — Я же вижу, как ты сильно хочешь по-маленькому.

      — Ох, как мы сейчас пописаем, — улыбнулась Наташа, бесцеремонно приподняв мне письку, — Пись-пись-пись... Кто сейчас пустит струйку в горшочек?

     Все трое продолжали меня уговаривать еще несколько минут. Поняв, что девушки от меня не отстанут, я сдался и начал писать.

      — Какой молодец! — похвалила меня Наташа, — Вот так хорошие мальчики писают в горшочек. А плохие — себе в штанишки.

      — Наконец догадался, чего от него хотят, — засмеялась Оля.

      — Так смешно смотреть на Сашину струйку, — захихикала Ксюша.

      — Это не струйка, — со смехом сказала Оля, — Это целый водопад.

      — Саша специально для вас с Ксюшей старается! — засмеялась Наташа.

     Продолжая у всех на виду писать, я не знал куда деться от смущения.

      — Я только сейчас заметила, что Наташа держит мальчишке писюнчик, как малышу, — улыбнулась Ксюша.

      — Я ему не доверяю, — засмеялась Наташа, — Если сам будет держать, весь ковер перед собой забрызгает.

     Девушки дружно засмеялись. Они продолжали обидно обсуждать, как я писаю в горшок, пока Наташа не стряхнула туда последние капли.

      — Сейчас вылью горшок и принесу тебе одежду, — сказала Наташа и взяв с пола горшок, ушла с ним в туалет.

     Наташа сдержала свое обещание. Через пару минут она вернулась в комнату с моей нормальной одеждой. Разумеется, я не стал одеваться в зале на виду у трех девушек, а сразу убежал к себе в комнату. Сев на кровать, чтобы одеть трусы, я почувствовал, что моя постель все еще мокрая. К счастью к приходу мамы все успело высохнуть.