Наташа. Это была развязная девка, вечно с сигаретой в руке и в короткой кожаной юбочке. Вечно матерится. То, что она перемела всех парней в школе, было известно всем. Жила она с родителями, которые, видно, не доглядели. Сигаретный запах легко перебить мятной жевачкой, а одежда — что ж, у девочки есть свой стиль, считали предки. Училась она на двойки и тройки.

     Однажды она привела домой парня из школы, и, когда родители зашли в комнату, вернувшись с работы раньше обычного, они оба кончали. Ну, ясно дело, родители не знали про ее опыт в сексе. Думали — первый раз. Парня выгнали, а ей наняли репетитора, Николая Иваныча. Чтоб сидел с ней днем, заставлял учиться, и парней не пускал. Это был мужчина 30 лет, брюнет, высокий и мускулистый.

     ***

     В первый день Наташа вернулась навеселе. Праздновали днюху одного парня. Ну и, разумеется, пьянка, сигареты, мат, ебля... А как ж без этого! Николай Иваныч втащил ее в душ, раздел до нижнего белья, и включил ледяной душ. Наташка вырывалась, но у него была крепкая хватка, и через десять минут она не только совершенно очнулась, но и молила его выключить воду, так как уже не чувствовала собственных конечностей. Он выключил воду, растер ее полотенцем и дал горячего чаю. Потом он сказал, зачем он здесь, а Наташка внимательно слушала.

      — Будешь все зубрить до потери сознания. Чтоб дома была через 15 минут после конца уроков, точно, секунда в секунду. Будешь заниматься по шесть часов в день. Никаких сигарет. Никакого спиртного. Никакой ебли.

      — Ну-ну, а что будет, если я нарушу правила, а, красавчик?

     Проигнорировав лестное замечание, Николай Иваныч таинтсвенно сказал: «Так, как тобой явно было нарушено ни одно правило, я покажу тебе сейчас же. Снимай штаны. Я буду тебя пороть.» Не зная сама, почему, у Наташки пробежал холодок по спине и сладко загудела киска. Она повиновалась.

      — Теперь вставай на четвереньки, попой ко мне.

     Наташка встала.

      — Считай удары. На сегодня хватит двацати, а в следующий раз, за каждое нарушенное правило, по пятьдесят. То есть, нарушив все пять, получишь 250. И никаких поблажек.

     Наташка сглотнула и дыхание ее участилось.

     Он медленно вынул ремень из штанов и занес ее над попкой девчонки.

     Удар был сильным и резким, и у Наташки поплыло в глазах.

      — Один, — промычала она.

     И вот еще несколько ударов безостановочно сыпались на ее зад.

      — Два, три, четыре, пять, — лепетала Наташка.

     После десятого удара, ей захотелось еще и еще, и клитор ее набухал.

     Однако боль становилось все сильнее, и она рухнула на пол.

     Он приказал ей поднятся, и сказал, что за это она получит еще двадцать.

     Наташка выла, ревела и извивалась, однако вырваться не пыталась, и к тридцатому удару она вся сильно затряслась и заорала — она достигла неимоверного оргазма. Учитель только усмехнулся. Еще десять она вся выгибалась, и к сороковому кончила еще раз, сильнее предыдущего раза. Тут-то Николай Иваныч и начал стягивать с себя трусы... Наташка так и осталась стоять, и он подошел к ней, встав на колене. Вместо приятного, теплого ощущения у себя в киске, Наташка почувствовала дикую боль в анусе и заорала. Тогда он схватил ее руки и прижал к полу, продолжая упорно ебать ее в зад. Наташка ревела, орала и изгибалась, а потом вдруг вся выгнулась и прокричала что-то, обмякнув, с членом репетитора в жопке. Он дернулся и кончил ее в попку. Наташке это понравилось. Потом он спросил ее, пьет ли она противозачаточные, и, при положительном ответе, уже классически вошел в ее киску. После пяти минут обычной ебли, он лег спиной на пол и начал насаживать Натаху на член, и через десять минут онаи оба кончили. Потом Николай Иванович заставил Наташку убрать сперму и собственные выделения на полу, а сам прошел в комнату и открыл ее портфель, открыв дневник. В нем стояло три двойки, две по геометрии, и одна по лирте. Он рассвирепел. Как только Ната вошла, он тут же отстегал ее ремнем еще десять раз за ккаждую двойку, но теперь это просто была тупая боль без оргазма.

     Затем он приказал ей сесть и выучить стихотворение по литературе к завтрашнему дню. А через полчаса он проверит. Наташка, рыдая, села и начала зубрежку. Это давалось ей, с непривычки, с большим трудом. Через полчаса вошел Николай Иваныч и заставил ее рассказывать стихотвеорение. Она запнулась пару раз, за что он стустил с нее штаны и сказал, что больно наказет ее пряжкой пятьдесят раз. Он привязал ее к дивану, и руки, и ноги были связаны. Через десять ударов Наташка уже шептала номера ударов, так больно ей было. Через еще двадцать, она просто захлебывалась рыданиями, и пропустила один раз. Тогда Николай Иваныч добавил ей десять ударов. К 50 она пыталась увернуться от ударов, которые оставляли красные полосы на ее заднице. Последни десять она уже орала: «Пяаааатьдесяаааат аааадииииин!!! Ааа!» и так далее. К шестидесяти он заставил ее поцеловать ему руку за урок, и дал ей еще полчаса на подготовку стихотворения, общав повторить экзекуцию, если она еще его не вызубрит, как «свои дурацкие пошлые песни», имея в виду современную молодежную музыку. Наташка, через полчаса, быстро и четко рассказала ему стих без ошибочки, и, как вознаграждение, он засосал ее в губы. Наташка легко и умело принимала его язык у себя во рту, и он подумал, что там побывал не один десяток чужих языков.

     Потом он заставил ее зубрить геометрию и помог ей с алгеброй. Уроки были закончены. Он дождался родителей, которые, как всегда, пришли в девять, и ушел, шепнув Наташке, чтобы не забыла прилично одеться и следовать правилам назавтра. И он ушел. Спала Наташка на животе, вспоминая то странное ощущение сильной боли и сильного возбуждения, когда не понимаешь, что сильней...

     На следующий день она одела джинсы и кофту, и пришла домой даже раньше положенного срока. Она получила пять по геометрии и по литре, и сказала, что учителя жутко удивились из-за смены имиджа и отличных оценок. Когда он спросил, как проходили уроки, Наташка ответила, что сидеть было настоящей пыткой.

     Они продолжили заниматься, а когда уроки были сделаны, было только четыре часа. Он велел ей раздеваться и вставил ей в попку жуткий огромный вибратор, сказав, что она теперь с ним никогда не расстанется, только на время туалета и душа. Она повиновалась, но слезы текли невольно, потому что боль раздирала попку, и хотелось поскорее вытащить его из себя. За это Николай Иваныч достал розги, смочил их в холожной соленой воде, и начал сечь Натаху. Она вскрикивала и плакала, но считала удары и не вырывалась, а к концу наказания обильно кончила.

     Так проходили деь за днем, Наташку секли или пороли теперь каждый день, кроме выходных, успеваемость повысилась и она бросила курево и пьянку. Последний раз, когда она переспала с парнем, теперь бьло около месяца назад, если не считать члена Николая Иваныча, который приносил неимоверные оргазмы при ебле в попку и в киску. Закончилась первая четверть, потом вторая, третья, четвертая... Наступало лето. А, стало быть, Наташкина днюха 6 мая... Ну, она не удержалась и все-таки трахнулась со своим бойфрендом на вечеринке, вдобавок ко всему выхлестав три стакана коньяка. Николай Иваныч был неумолим. Он сказал, что засек бы ее насмерть, если б не тюрьма. Но, сказал он, я все равно буду тебя сечь до тех пор, пока твоя попка не превратится в кровавое месиво. Сказал и сделал. Наташку он связал стоя, продев веревку и по киске для пущей боли, заставив Наташку почти стоять на цыпочках. На половые губы и на соски он зацепил по пять прищепок на каждый кусочек кожи. Он взял розги, и начал порку. Через сто ударов Наташку сводила судорога при каждом ударе, по ее попке текли стуйки крови, но она кончала почти на каждом ударе. Через еще сто ударов ремнем она уже не кончала, а только орала, как белуга. Ее жопа превратилась в кашу. Николай Иваныч осмотрел свою работу. Попка была растерзана в мелкие клочки, ноги и попа были в крови. Он отнес Наташку в ванну и поставил под ледяной душ. Наташка дрожала и плакала, а Николай Иваныч только смеслся и целовал ее в мокрые от воды, обмякшие губы.

     Наташка пропустила две недели школы из-за того, что она в принципе не могла сидеть. Николай Иваныч теперь сидел около постели и ухаживал за ней. Они соврали родителям, что у Наташки жуткий грипп... Потом Натаха пошла в школу. Теперь она просто была паинькой. На лето родители послали ее на дачу к Николаю Иванычу, раз он так хорошо на нее влияет — а то, вдруг, от рук отобьется. Закончила она десятый класс на отлично, и родители жутко гордились ей. На даче первым делом Николай Иваныч отымел ее во все дыры, оказалась, она и в рот умеет брать. А потом торжественно вручил ей подарок — новый вибратор в два раз больше, чем предыдущий, с которым Наташка не расставалась вообще. Под кряхтение и мычание Наташки, он растопырил ей ноги, пока она сидела на корточках, и стал насаживать ее на него. Не получилось. Очередная порка. Двадцать раз по измученной попке со шрамами вдоль и поперек. А потом — болезненная клизма горячей водой. С затычкой. И пока она кривилась от горячей воды внутри ее тела и от ощущения, что она сейчас взорвется, как бомба, Николай Иваныч стал грубо ебать ее, спецально сверху, слушая ее крики и, в конце концов, трепет ее тела и вздох оргазма. Потом он разрешил ей порожниться и прекратил еблю. В комнате ее все так же терпеливо ждал новый вибратор. Кое-как, Наташка-таки была насажена на него, и связана, потому что боль заставляя ее не слушаться учителя по воспитанию и пытаться выдернуть это зверскую, огромную штуку у себя из ануса.

     Привязанная, она с трепетом посмотрела на своего мучителя с благоговением. И кончила. Он сказал: «Подожди, я сейчас вернусь», и ушел. Прошло минут пять и боль притупилась, когда послышались его тяжелые шаги. Наташка учащенно задышала...

     Продолжение следует, ищите в библиотеке рассказ с названием «Репетитор-2».