Кувшин живительного счастья

     заполнил душу мне сполна

     и в годы страшного ненастья,

     наперекор былого —

     в страсти,

     мне даровала жизнь она.

     То босоногой,

     в пелерине,

     с оборочками в кружевах,

     как с нарисованной картины

     спорхнула бабочкой сейчас.

     И распахнувши свое сердце,

     благоуханием мимоз,

     заворожила нежным телом.

     Да... — разве я подумать мог?

     Во мне,

     струёю растворилась

     и пением лесных чудес.

     Вся!

     в прелестях своих раскрылась,

     вся, в прелестях Земли... — 

     небес.

     Не выдержал я и...

     растаяв,

     от непомерной суеты;

     от дрёмы, что порой бывает,

     от той,

     что знаем я и ты.

     Я, полюбил её — безумно,

     в надежде на покой души,

     но...

     оказалось, что напрасно —

     напрасно видно поспешил.

     Она меня обворожила,

     и обольстила сластью слов,

     но в тайне —

     в мыслях всё ж решила,

     что деньги лучше, чем любовь.

     И вот, уже который месяц...

     Иль год, иль вечность —

     Бог судья!

     Она в распутстве растворилась:

     по барам, клубам... — 

     Где семья?

     По что ей дом,

     на что заботы

     родного крова — очага,

     Теперь её одна работа —

     в обслуживании мужика.

     Вильнет бедром — деньгу за пояс,

     поднимет ножку — два глотка...

     А что в последствии?

     Убогость.

     И жизнь без счастья.

     С молотка

     продали душу и таланты,

     что с зарождения хвала —

     уже они не музыканты...

     не повара — Комедианты!

     в усладу страсти и стыда.

     За деньги грязного народа,

     а то и так —

     в лохмотьях вся,

     идёт к реке и...

     прямо в воду.

     Кому нужна она была?