Эта история основана на реальных событиях и лишь слегка причесана под повествовательный формат. Всем участникам на момент рассказа исполнилось восемнадцать лет. Рассказала мне эту историю ее главная героиня, в процессе наших с ней долгих влажных ночей, переходящих зачастую из обычного ванильного формата в область безбашенного садистского секса.

     Лиза тогда была типичной девушкой-мажоркой, с уверенностью в обеспеченном будущем, удачном браке и вообще в том, что жизнь ее состоялась задолго до ее рождения. Причем, состоялась удачно. Забегая сильно вперед, могу сказать, что так оно и вышло. Сейчас Лиза руководит крупной по провинциальным меркам компанией, владеет долями в нескольких бизнесах и считается нужным человеком для решения некоторых специфических вопросов с рядом крупных государственных чиновников. Но это все — в будущем. А на момент рассказа — она была стройной, красивой и ухоженной восемнадцатилетней девушкой, с богатым и влиятельным папой, но учащейся при этом в обычной школе, с сильными преподавателями, но без статуса «элитной».

     Как дочь богатых родителей оказалась в обычной школе — история отдельная. В основном о том, что отец, обладая непререкаемым авторитетом, объяснил ей, что не хочет, чтобы его дочь выросла избалованной пустышкой, не знающей, как утроена «обычная» жизнь. Он много рассказывал ей, как нужно заводить знакомства, с какими людьми и как общаться — но только на будущее, когда ей предстоит учиться в престижном вузе и войти в его бизнес в качестве одного из управляющих. Пока же — поживи среди нормальных людей, говорил он, не испорченных властью, деньгами и беспечным существованием.

     Лиза старательно выполняла волю отца, стала в классе центром одной из небольших компаний девчонок и поддерживала хорошие отношения практически со всеми одноклассниками. Не обходилось, конечно, без ссор и эксцессов, в которых Лиза сумела показать, что добренькая она только с виду, расправляясь с врагами даже с излишней бескомпромиссностью и жестокостью.

     Она могла обидчице отрезать немалую прядь волос, облить грязной водой из ведра, нарисовать что-нибудь помадой на лице, испачкать на первом уроке красивое белое платье и так далее. И только подружки знали, с какой тщательностью она подбирала эти «казни». Никогда не портила вещи одноклассницам из бедных семей, не оскорбляла внешность полных или просто некрасивых девочек, выбирая каждой наказание по школьному жестокое, но не наносящее невосполнимых утрат. Это было своеобразной игрой, быть выше всех настолько, чтобы никто даже понять не смог, кроме самых близких подружек.

     Но после одной истории конфликтовать с Лизой не брался вообще никто. Произошло это уроке физкультуры Лиза была спортивной девушкой, но уступила в забеге одной такой же сильной физически однокласснице. И та, поймав кураж, начала смеяться над Лизой, издеваясь над ее «медлительностью».

     Лиза могла бы ответить ей словами, легко заткнув ругательствами и угрозами, но промолчала. А уже через пятнадцать минут в раздевалке ее четыре подружки крепко держали дерзкую одноклассницу по рукам и ногам, прижав к стене, а Лиза. не сдерживая сил, била ее ладонями по щекам, отсчитывая про себя двадцать горячих пощечин. Происходило это в присутствии всех девчонок класса, и никакие уговоры не могли ее остановить. Все вокруг стояли и смотрели, как она наказывает оскорбительницу.

     Любые другие удары оставили бы на теле противницы следы. Лиза не боялась разбирательств, но зачем они, если все можно решить одним махом, без особенных последствий. Яркой точкой в экзекуции стали два сильных удара ногой в промежность — избитая девчонка буквально взорвалась плачем и стонами, ее отпустили, и она упала на пол, зажавшись руками.

     С Лизой и до этого не связывались враждовать, но с этих пор, даже случайно обидев, старались извиниться и уйти от развития конфликта. А Лиза получила еще один жизненный урок — страх, охвативший однажды человека, действует очень долго, управляет им и оказывает влияние на все его поступки.

     То, о чем я хочу рассказать, произошло примерно через полгода. Банальное для современной школы событие — класс собирал деньги на ремонт. Что-то там связанное с покраской или еще с чем-то. Сумма была собрана по тем временам немаленькая, но хранилась по привычной школьной безалаберности — в ящике учительского стола. Лизе были безразличны и деньги, и предстоящий ремонт. Но, отпросившись с урока труда и придя в пустующий класс их классной руководительницы, посидеть в тишине и подготовиться к следующему предмету, она увидела сцену, которая не могла оставить ее равнодушной. Ушедшая «на минутку» с урока ее одноклассница Валя с деньгами в руках отходила от учительского стола в направлении свой сумки.

     — Обалдеть! Ты что делаешь?!

     Не то чтобы Лиза и правда не могла понять, что делает Валя . Все было более, чем очевидно. Семью Вали благополучной назвать было нельзя. Старший брат уже отбывал срок в колонии, отец пил и не работал, а мать, хоть и тащила на себе дочь, тоже не заморачивалась относительно своего морального облика, была хабалкой, гулякой и, как ее нередко называли за глаза, шалавой. Будущее Вали вряд ли было радужным, но она старалась держаться, всегда была чистой и выглаженной, но забитой и молчаливой. Что творилось у нее внутри, черти в омуте или сломленная психика, не никто не знал — она держалась особняком и нередко была мишенью оскорблений и насмешек.

     Валя вздрогнула как ударенная током. Зная принципиальность и жестокость одноклассницы, она застыла, с испугом глядя на девушку. Лиза сама была в шоке, не понимая, что делать. Старательно скрывая замешательство, она подошла к Вале и не нашла ничего лучше, чем спросить:

     — Тебе это зачем?

     Внутри закипала злость на воровку, но что-то заставляло ее гасить эмоции и оставаться беспристрастной. Снизу, от живота к голове, катилась непонятная волна, рождавшая странные путанные мысли. Лиза вспомнила вдруг, как хорошо она чувствовала себя каждый раз, когда ей приходилось расправляться с обидчицами, каждый раз придумывая «казни» как можно более оскорбительные и болезненные. В ее голове стали мелькать картинки расправы над одноклассницей в раздевалке спортзала, и незнакомая ей до этого момента мысль — «попробовать бы еще». Ей давно никто не досаждал, а ведь...

     — Я... — Валя была в замешательстве, в ее голосу сквозил явный трах, — выпускной скоро. У мамы нет денег... и на платье тоже. Я иду, в классе пусто. Я думала, не заметит никто. Зачем нам этот ремонт в 11 классе? Мы через семь месяцев уйдем из школы. А я никогда даже на дискотеке не была... — в ее тихом голосе не было слез, только страх и обреченность.

     Внутри Лизы боролись сразу несколько чувств. Желание жестоко наказать воровку противостояло ощущению того, что Валя не заслужила этого очередного витка несправедливой жизни. Ее жизнь в школе и так не была радостной, но теперь ее ждал двойной ад — дома с родителями и в школе с ненавидящими одноклассниками. То чувство жестокой справедливости, которое внушил ей отец, буквально кричало, что эта пачка купюр, которая уже перекочевала в руки Лизы, не стоит полгода беспросветной жизни загнанной в угол девчонки. Но это же чувство, и еще какое-то, непознанное, сидящее внутри, наполняло мышцы дрожью и возбуждением силы. Оно искало выход, и какая-то часть Лизы уже представляла, как брызнет из носа Вали кровь, если вот сейчас, она вполне заслуженно влепит ей кулаком в личико, и будет при этом совершенно права.

     Отпустить Валю было никак нельзя. Тогда ее не накажешь. Но и рассказывать о краже всему классу — тоже. Лиза плотнее завернула стопку купюр в пакетик, в который они были сложены, и уверенным движением сунула их в валину сумку.

     — Сегодня вечером придешь ко мне домой. Отсюда, — Лиза кивнула на сумку, — принесешь мои деньги, и еще четыре: Ольги, Юли, Кати и Насти. Мы не будем твоими спонсорами. Остальные забирай. Но я тебя накажу. Ты поняла?