ПРЕДЫСТОРИЯ.

     Мы с моей женой Мариной 10 лет в счастливом браке. Многие скептики сейчас криво улыбнулись, заострив внимание на слове «счастливый». Не может человек быть счастливым в браке, который длится уже более 10 лет. Что же, доказывать кому-то что-то не хочется, и, если человек имеет свое мнение, то вряд ли я смогу его переубедить. Но всё же повторюсь — наш брак я считаю счастливым. В этих рассказах я попытаюсь раскрыть секрет нашего счастья, секрет того, как нам удаётся поддерживать наш союз наплаву. Большинство моих следующих рассказов — «чистой воды» правда. Хотя повторюсь ещё раз, ни в коем случае не хочу вас заставлять в них верить.

     КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ

     Мы праздновали с женой вторую годовщину нашей свадьбы. Гостей не звали, незваные гости тоже не порадовали нас своим присутствием, в общем, мы были вдвоём. К концу подошла вторая бутылка шампанского, и я начал разговор, идея которого давным-давно созрела в моей голове.

     — Знаешь, Марина, многие супруги изменяют своим вторым половинкам, делают это осознанно, например, мстят за что-то или неосознанно, например, по пьяной лавочке. Большинство людей испытывает после этого огромное чувство вины и угрызения совести, которые они носят на протяжении всей жизни. Даже рассказав это на исповедях, они все равно не могут избавиться от этого отягощающего чувства. Некоторые признаются в измене даже на смертном одре, так как боятся покинуть мир с такой тайной.

     — И к чему ты клонишь? — с улыбкой спросила жена.

     — Да это я так просто, к слову, — ответил я.

     — Ты хочешь мне в чём-то признаться? — Тень испуга скользнула по ее лицу, но любопытство, естественно, взяло верх, и она загородила мне отход от темы всеми женскими средствами, которые ей только были доступны.

     — Говори, зачем ты завел эту тему?

     Я «сдался», хотя, конечно же, у меня в голове и мысли не возникало об отступлении, я так долго готовил этот разговор, что в этот вечер решил довести его до конца, во что бы то ни стало.

     — Мы сейчас можем избавить себя от таких страданий, если заключим договор!

     — Хм, выдала Марина, я редко видел такую заинтересованность на ее миловидном личике. — Ну не томи, какой-такой договор? О чем?

     — Вначале обещай, что ты не скажешь, что я придурок? — усмехнулся я.

     — Обещаю, давай же.

     — Я предлагаю заключить договор на измену в будущем. Только не перебивай, я до конца выскажу. Давай заключим взаимный договор о том, что мы не будем иметь претензии друг к другу, если у нас нечаянно случится измена. Ну, например, ты окажешься в командировке, там у тебя сорвет крышу в отсутствии секса, и ты переспишь со случайным встречным. Это просто пример. Или так поступлю я.

     А теперь я озвучу то, что не допускается в нашем союзе.

     1. Нельзя иметь любовников. Измена ограничивается только мимолетными чувствами и сексом. Не более того.

     2. Мы должны после случившегося все рассказать друг другу, если вторая половинка, конечно, желает это слушать и знать.

     3. Нельзя спать с друзьями.

     4. Объявляется амнистия на все измены, если они случались до заключения нашего союза.

     — В принципе это все.

     Теперь я ждал бурю негатива в свой адрес, со словами, «как ты мог мне такое предложить?», «как у тебя вообще язык на такое повернулся?», «ты сам понимаешь, что ты предлагаешь?». Каковым было моё удивление, когда в конце моего спича этих слов не последовало. Мало того в глазах своей супруги я увидел реальную заинтересованность в этом контракте. Это позволило мне продолжить. Напоминаю, две бутылки шампанского уже были нами осилены, и это придавало нам обоим дополнительную уверенность.

     — Ну что скажешь? Только начистоту.

     — Если начистоту, то это вполне рациональное предложение, и если уж совсем начистоту, я даже думала примерно о таком же. Нет, конечно, я бы тебе такое сама не предложила, но в голове мелькали такие мыслишки. Почему бы нет? Ведь многие изменяют, и вдруг нечаянно выйдет у нас такое.

     Произнося последние слова, она немного замялась, запнулась, что мне в тот момент показалось странным. Но я не стал заострять внимание на этом.

     Теперь позволю себе небольшое отступление от темы. Попытаюсь объяснить читателю для чего собственно я все это задумал и сделал. Через несколько месяцев после нашей свадьбы, я сам попал в подобного рода ситуацию, очень похожую на описанную мною выше.

     Мы с друзьями отправились на концерт любимой группы в другой город, и там по-пьяни я переспал с одной девушкой, да не просто переспал, а всю ночь ее, грубо говоря, драл во всех позах и комнатах съёмной квартиры. Этот поступок остался в моей памяти. Не то, чтобы этот случай мучал меня и днем и ночью, и совесть не давала мне спокойствия, но открыть душу мне все-таки хотелось. А этот договор, во-первых, объявлял бы мне амнистию, и я спокойно мог бы покаяться в содеянном, а во-вторых, давал бы мне контрамарку на совершение такого действа в будущем.

     Признаться честно, во время вынашивания моего плана я мало думал о Марине, все больше о своей выгоде. Её верность как бы была по умолчанию и сомнениям не подвергалась. Да и на будущее я был в ней уверен. В скором времени мне пришлось очень основательно пересмотреть свой взгляд на этот договор, но об этом позже.

     Итак, вернемся к нашей истории. Я продолжил:

     — Так что, порукам? Сказал я, откупоривая третью бутылку шампанского.

     — Почему бы нет. Порукам.

     Я считал свою миссию выполненной, оставалось одно, я должен был сознаться в поступке, который я совершил 2 года назад, и за который было достаточно стыдно. Это было сделать трудно, даже учитывая то, что мне была объявлена амнистия за все, что бы я не совершал в прошлом, в период нашего брака. Я собрал в себе силы и сказал:

     — Теперь я должен тебе кое в чем признаться.

     Состояние Марины невозможно было описать — это было и удивление, и негодование одновременно. Она не сказала ни слова, но ее раскрасневшееся от спиртного лицо говорило за нее. Видимо, она, как и я, даже представить не могла, что я мог так с ней поступить. Бывает же такое. Наш мозг ставит невидимые рамки, за которые в нашем сознании человек никогда не выходит, а тут бах, и горизонты расширены. Мозг получает противоречивую с его мыслями информацию.

     — Говори же, не томи, — выпалила жена.

     Я рассказал все, она часто меня переспрашивала, ее интересовали даже мельчайшие подробности. На душе стало так легко, почувствовал себя полностью свободным, как после исповеди. И просто ради завершения беседы, ничего не подразумевая ляпнул:

     — Может тебе тоже есть в чем признаться?

     Я не ожидал никакого ответа, кроме «как ты что, дурак?». Это опять же из раздела тех границ для действий людей, расставленных нашим мозгов. В моей голове Марина спала только со мной, и других вариантов не было от слова ВООБЩЕ. Ни до, ни во время, ни после меня. Она замялась, она не была готова к этому вопросу. Она не знала, что ответить. В ее голове сидел скелет, но по ее замыслам выбираться наружу в ближайшие годы он явно не собирался. Она была поставлена в тупик, и отступать было некуда, нужно было сознаваться здесь и сейчас во всем, что было. Она начала:

     — Ну... у меня как бы тоже кое-что есть... Ммм... В общем, это было на свадьбе Димы и Алины...

     Я сделал глаза по пять копеек, — Так мы же на этой свадьбе были вместе? — всё, что я мог сказать после этой ошарашившей меня новости.

     — Ну да, вместе... но так получилось, — ты же помнишь об амнистии? — Посмотрев на меня щенячьими глазами, спросила Марина...