Ходить по дому с голой задницей давно вошло у меня в привычку. Я упивалась своим ничтожным телом. Упивалась фактом, что у взрослой женщины оно может походить на тело подростка. Мне кажется, что каждый человек, увидев меня обнаженную, захочет непременно надо мной издеваться. Нельзя отказывать никому в такой возможности. Все должны знать, какое я — рыжеволосое, ничего не стоящее, ничтожество. Безгрудое, с тощей задницей и тощим телом. Где мои сиськи, спросите вы. Таким уебищам как я они не достаются.

     С самого утра я скакала голышом по дому, представляя как толпа людей наблюдает за мной и смеется во все горло над моей ущебностью. Взрослая женщина, которой уже стукнуло 42 года, в чем мать родила, рассекает по квартире вприпрыжку, будто пятилетняя девочка. И тут меня озарило! В голове возник очередной план. Я одела какую-то непонятную коротенькую маечку, еле прикрывающую мою попу и прелести и, не надевая трусиков, решила выбежать в таком виде на улицу. Я вышла из квартиры и, спрятав ключи под коврик, помчалась вниз босиком по грязным ступенькам как в детстве, задрав при этом маечку вверх. Однако никого в подъезде не было.

     Нехотя опустив маечку, я вышла на улицу и лишь теперь поняла до конца, насколько убого смотрюсь, встретив удивленные и в то же время сжаливающиеся надо мной, взгляды прохожих. Они словно твердили: «Что за посмешище предстало перед нами?». Их было много. Я пошла вперед. Люди окружали меня всюду и все смотрели с некой долей отвращения, а ребята помоложе пожирали глазами. Я поняла, что этот момент упускать нельзя. Я сделал еще один шаг и картинно упала. Маечка задралась и полностью оголила мою задницу. Поднялся смех. А кто-то из женщин начал цокать. В любом случае, все смотрели на мой позор.

     Я покраснела от стыда и хотела провалиться под землю. Однако продолжала лежать, чтобы все смотрели на мои конченые дырки. Недоебанные и никому не нужные. Моя голая жопа сверкала у всех на виду и соседи могли наблюдать за рыжеволосым ничтожеством, распластавшимся во дворе собственного дома. Я решила наконец-таки встать, чтобы этот цирк хоть на толику выглядел правдоподобно. Ничтожество поднималось с задранной маечкой, и впереди стоящие люди увидели ее уебищную пизду. Стоящие же сзади продолжали наблюдать за моей тощей жопой.

     Я понимала, насколько все это жалко смотрелось. Понимала, какой это позор. Я все текла, но не знаю, заметил ли это кто-то из окружающих. Реальность вокруг меня обросла глазами. Людей становилось больше, и все они смотрели, как я позорюсь. Меня всю трясло и я утрачивала связь с реальностью. Итогом все этого стало то, что произошло далее.

     Прилюдно, средь белого дня я засунула свой палец в задницу и стала в ней ковыряться. Я услышала заветное «ФУ!!!». Люди испытывали ко мне отвращение, плевались, отворачивались, а многие стали уходить. Люди, с которым я жила несколько лет в одном доме... Люди, которые уважали меня и думали, что я — респектабельная женщина... Все их уважение сошло на нет. Все их отношение ко мне, как к человеку сошло на нет. Сейчас я не была строго одетой мадам, возвращающейся после работы. Сейчас я полуголая стояла посреди двора и ковырялась в жопе.

     Люди стали материться и просили кого-нибудь вызвать психиатров. Позор зашкаливал, и я понимала, что вскоре не смогу выдержать этого всего. Мне нужно было сменить обстановку. Но оставаться посмешищем мне хотелось тоже. Тогда я сняла с себя майку, продемонстрировав перед всеми свою плоскую как асфальт грудь. Затем я сунула маечку в рот, и ринулась прочь, шлепая при этом себя ладонями по заднице. Кто-то в след смеялся, а кто-то просто молчал.

     Ничтожество... Жалкое, убогое, рыжеволосое ничтожество... Бежит и шлепает себя по жопе с майкой в зубах, выставляя на обозрение свое позорное тело. Смейтесь, господа! Наблюдайте и смейтесь. Это еще не конец.