Классика
Середина 18 века. Франция уже привыкшая потакать своим страстям. С утра правильная и великосветская, к сумеркам развратная и следующая всем своим низменным инстинктам.
Осенний ветер растрепал мои белые волосы. Солнышко еле грело. Я вдыхала теплый и жухлый запах листвы. Обняв себя за плечи, вспоминаю о любви. О своей первой любви. Уткнувшись носом в кашемировый шарф, я медленно закрываю глаза и вижу его лицо. Оно еще молодое и юное. Его глаза, улыбку, редкую щетину. Боже, как же так. Прошло уже 5 лет, а я все еще думаю о нем. Воспоминания о небесной любви приходят внезапно и неожиданно. Вот как и сегодня. Вздохнув, сердце немного кольнуло. Нет никого в моей жизни, кто бы смог стереть эти грезы навсегда. Но как же устроено наше эго, даже теперь, когда уже ничего не вернуть, лелеешь эти мысли. С годами вспоминаешь только хорошее и это правда. Ни капли горечи не осталось с той поры. Такой же золотой и прекрасной. Он вырвал мое сердце, которое его так любило, раз и навсегда, оставив его себе.
После совместно проведённого лета появилось желание жить вместе, но мы не могли прийти общему. Мне нравилась его спальня, ему нравилась моя ванна. Решили на некоторое время отложить этот вопрос. Я начала работать после отпуска. Наши отношения в институте мы скрывали, мы были лишь преподавателем и учеником, по сколько отношения такого рода в вузе запрещаются. Меня начала жрать ревность. За это лето Даня стал серьёзным мужчиной, а не мальчик первокурсник. Девчонки в группе не дуры, все это подметили, и решили начать покорять его, якобы не занятое сердце. Я начала замечать любую мелочь: каждый шепот, каждый взгляд, каждую улыбку в его сторону. Это выглядело как помешательство своего рода.
Принимая ванну, я задумалась о моей жизни. Я просто потрясающе провела время с Даней. Он очаровательный, молоденький и влюбленный. Толя — серьёзный мужчина, шикарный я бы сказала, но все же он из всех мне менее близок. И наконец Сережа, он для моей души будто родной, и в тоже время так противно осознавать, что я для него не родная, что все между нами это фальшь, нет ну может конечно он влюбился чуть-чуть, решил поиграться, но у него есть жена и ребенок. Мои мысли прервал звонок мобильного.
— Привет милая, — услышала в трубке я голос Толи.
Был вечер осеннего дня, когда я решила зайти на старую стройку для её оценки. Мне 25, я девушка с рыжими волосами, красивым телом с идеальными пропорциями, а также грудью 3 размера. На стройку я решила зайти, так как по работе дали задание оценить масштаб сноса — её вскоре собирались сносить. Это было двухэтажное здание из красного кирпича, частично развалившееся под гнетом времени, а также подростков и бомжей, которые были частыми гостями в подобных местах. Итак, по маленькой земляной тропинке я подошла к зданию, обошла его по периметру, осматривая с разных сторон и делая заметки в своем блокноте. После этого я остановилась у входа и, подойдя ближе, услышала странный шум на втором этаже, осмотрелась, однако с первого этажа ничего видно не было. Тогда я осторожно прошла по каменным осколкам, устилавшим пол к лестнице, вернее к тому, что от неё осталось и стала подниматься вверх. Поднявшись, я стала медленно обходить этаж, двигаясь в сторону звуков и наконец подошла к комнате и, войдя внутрь, остолбенела.
Передо мной на старой деревянной скамейке, откинувшись на спинку сидели двое парней, лет по 18 на вид со спущенными штанами и дрочили. Увидев меня, один стыдливо в спешке натянул штаны и сидел, опустив взгляд в пол, но второй напротив, раздвинув ноги пошире, продолжал свое занятие, с вызовом глядя на меня. Мной овладели два чувства: пристыдить обоих подростков и выгнать, или же — я глянула на член второго парня и сделала свой безумный выбор.
Трудовая неделя выдалась уж очень тяжелой и я решил пойти на вечеринку. Приоткрыв дверь своего кабинета, я аккуратно наблюдал, как Кэтрин что-то бормочет себе под нос и делает какие-то пометки в блокноте. Она выглядела такой милой.
Юля Глинкина была самой обыкновенной девушкой. У нее был самый обыкновенный средний рост, самые обыкновенные волосы ниже плеч, темнорусые, девчоночьи, самая обыкновенная тоненькая фигурка, запакованная в самые обыкновенные джинсы и курточку, самое обыкновенное личико, юное, с хитринкой, и на нем — самый обыкновенный прямой носик и самые обыкновенные серые глаза.
«Человеческая натура — это тонкий механизм, реагирующий на малейшее раздражение и редко действующий сообразно с разумом. Она не столько подчиняется правилам этики и законам логик, сколько настроению и темпераменту». (Теодор Драйзер)