Пожилые
Расул Анварович выгрузился из машины, на ходу ослабляя галстук. В полуобороте кивнул водителю: «До завтра», вдыхая легкий загородный воздух. Ранняя июньская жара накрыла поселок предгрозовым зноем. Пахло скошенной травой и осыпающейся сиренью. Висело неподвижное марево кустистых облаков. Расул Анварович неторопливо направился в сторону дома, туда, где с участка раздавались девичьи крики и смех. Еще издали был виден высоко взлетающий над кустами сирени в белых перышках воланчик: Зарема играла с подружкой в бадминтон. Над зеленой лужайкой ввинчивался в небо столбик света — худенькая белобрысая Анютка, вся в белом, блестящей пружинкой взлетала над фигурной плиткой дорожки, зависая на рвущейся в небо ракетке. Ультракороткие шорты, топик, кроссовочки, бейсболочка.
Крупные хлопья снега падали за окном. Декабрь выдался снежным, морозным. Макс смотрел на сгущающиеся сумерки за окном и прислушивался к шагам матери за дверью своей комнаты. Занятия в институте закончились раньше обычного и он раньше матери пришел домой.
Делая вид, что дремлет, Алексей ехал в пригородном, тряском автобусе. Было душно, пахло жаркими потными телами, парфюмом и пылью. Напротив Алексея сидела женщина лет пятидесяти. Слегка полноватая, с пышной грудью, которая так и норовила выскочить из выреза сарафана, с копной рыжих вьющихся волос, зеленоглазая и пухлыми, накрашенными ярко-красной помадой, губами. Алексей наблюдал, сквозь ресницы за незнакомкой. Женщина раскраснелась от духоты и решила убрать волосы. Она покопалась в сумочке, нашла заколку-банан и принялась собирать непослушные локоны в хвост. Когда она подняла руки, Алексея обдало запахом пота, смешанным с запахом духов. Под мышками у женщины Алексей заметил черные волосики. « Интересно, а пизда у неё тоже черноволосая?» — подумал Алексей. «А губки, эти пухлые губки, этот чудесный ротик. Так бы и сунул ей хуй. « — пронеслась шальная мысль. Алексей опустил глаза. Белые босоножки, красный лак педикюра, крепкие икры, круглые коленки. Сарафан — халат на пуговках, нижние пуговки расстегнуты, полы сарафан-халата распахнулись и открыли вид на пухлые ляжки. «Даа... Хорошааа... Баба!»
Тамара Васильевна, была одна из самых интересных баб. А познакомился я с ней? Не угадали — не в театре. Она была... наша уборщица на моей работе! Но не спешите делать выводы.
Здравствуйте! Списавшись с читателями, они попросили меня рассказать о случае, когда женщина отдается без каких-либо долгих встреч и прелюдий. Вот моя история:
После смерти свекрови мы остались жить втроем в двухкомнатной квартире — я, мой муж и свекор 65 лет. Мы с мужем прожили вместе уже 10 лет, но детей так и не нажили, да и муж особо не стремился иметь их. Я просила его взять ребенка из детдома, но он всё отговаривался тем, что как мы будем жить впятером в такой «хрущевке», а перспектив получить квартиру не было ни у меня, ни у него. Скопить на квартиру с нашими зарплатами было нереально. Вот мы и смирились с судьбой.
Наконец-то и я решил написать какую-нибудь херню на этом сайте. А что? Все пишут, а чем я хуже? Это значит, что и я перешёл на второй уровень задротства, то есть я понял, что писать и дрочить это круче, чем читать и дрочить. Потому что я пишу о том, что именно меня возбуждает. Надеюсь, я никого не обидел, назвав всех задротами или дрочерами, или онанистами, или мастурбистами, то есть мастурбаторами. Тьфу, короче, одинокими людьми с высоким уровнем тестостерона, которые пришли к пониманию, что иногда, и очень даже часто, лучше подрочить, чем кого-то уговаривать на нормальный секс.
Друг Сэма приплыл на катере. Это был здоровый седовласый негр. Сэм рассказывал, что они служили вместе, а Том был его командиром. С ним прибыл и его сын — Джон. Тоже высокий, но не такой мощный, как отец, мужчина лет тридцати. Прибыли они ещё до обеда, и целый день провели на пляже. Сэм с Томом болтали на какие-то понятные только им темы, вспоминали прошлое. Свете скучно было слушать их разговоры, и когда Джон предложил ей прокатиться на катере, она с удовольствием согласилась.