Романтика
В жизни взаимосвязано абсолютно всё. И эта история никак не хочет заканчиваться. Когда проблемы с санитарным свидетельством успешно рассосались, вдруг, остро встал вопрос. А, не свиньи ли мы? Виктория Николаевна на следующий день не вышла на работу. Взяла больничный. Дозвонившись до потерпевшей, и напросившись в гости, с большим трудом напросившись, мы решили нанести визит. Благо живёт она со своей 5-летней дочкой в маленькой квартирке возле самого порта. Справки навести было несложно.
Столица утопала в цветах, каждая лавка, каждый магазинчик был украшен праздничным венком или букетиком. В тавернах и на площадях разливали дармовое вино, звучали здравицы новому правителю и его рыцарям. Страна, проигравшая войну, находилась в эйфории. Пал тиран, пал угнетатель, что десятилетиями пил кровь простого народа.
Когда подпирать стены отдела кадров стало совсем невмоготу, меня вдруг вызвали в кабинет. Вручая направление, непрерывно повторяли: — Срочно! Судно на отходе. Всё завертелось. Быстро оформив необходимые документы и заскочив домой, уже вечером я принимал дела. Судно стояло, загруженное пиломатериалами на Булонь.
Андрей пришел на новое место работы. Хороший коллектив, добрые люди, приветливые. В его отделе работала девушка, Маша. Маша была красива, это был типаж Андрея. Естественно, в офисе было много красивых девушек, но Маша была прекрасна. Андрей сразу понял, что эта девушка будет его. Но Маша была не так проста, как ее имя. Она знала себе цену. Поклонников у нее было много. Но она ни с кем не имела близких отношений, на работе. Она любого отшивала. Трясла головой, бросала презрительный взгляд, и отвечала откровенно, на все предложения. Часто ставя оппонента в тупик. Парни краснели и больше не подходили к ней с предложениями личного характера.
Лука сел за руль своего ауди и, опустив салонное зеркало, окинул себя критическим взглядом: взъерошенный как черт из преисподней. Он подтянул галстук, одернул рубашку, пригладил пятерней непокорные волосы. Придется так и отправляться на работу, потому что возвращаться домой, чтобы приводить себя в порядок, времени уже совсем не осталось, да и не тянуло его в последнее время в особняк, когда там без конца крутилось столько народу, причем каждый, казалось, чувствовал себя там как у себя дома. Какого хрена он пообещал матери, что в присутствии членов ее новой семьи особняк должен считаться их совместной собственностью?! От этого цирка на кухне по утрам его уже откровенно мутило. У Матвея наблюдался явный спермотоксикоз, потому что только полный идиот мог не заметить, как он развлекался за завтраком, приставая к Кристине. Лука очень надеялся, что Матвей не считает отца Кристины идиотом, потому что подобное заблуждение их обоих могло довести до могилы.
Дорога из Владимира в Таганрог представлялась мне приятнее и легче, чем наоборот. Всё-таки, домой, к теплому морю.
Что-то настойчиво звенело, но у меня не было времени даже оглянуться. Да и что я мог сделать, когда заняты, ну очень заняты, обе руки... Одной я тискал грудь гостьи, а вторая настойчиво пыталась пролезть под резинку её трусиков, но почему-то соскальзывала. Сам я от этого был зол и свиреп до невозможности, умоляя её:
Прошёл год, как мы не вместе... Но я ничего не забыла... Да и смогу ли вообще забыть всё, что случилось с нами? Смогу ли забыть тебя? Говорят, время лечит. Ничего подобного! Если человеку суждено излечиться, он излечится сам. А если нет, то и никакое время ему не поможет. Просто боль станет глубже, уйдёт в самый потайной уголочек, и человек научится пережидать её, закрывая глаза и мысленно считая до десяти. Никто и не заметит, как больно этому человеку. О своём недуге будет знать только он сам.
После окончания школы я уехал учиться в другой город, и с классом после этого не виделся. Нет, была, конечно, пара друзей, с которыми отношения поддерживались, один учился со мной в одном городе, а со вторым — всю школу просидел за одной партой. Но вот так, чтобы попасть на встречу одноклассников, увидеть всех, пообщаться — не было ни разу.