(Перевод — FUCTOR; Автор — Stormbringer)

     Утро наступило где-то после обеда, когда с трудом разлепил веки. Вчерашний вечер помнил так ярко, словно переживал все еще раз. Ну, где там моя мышка?

     Собрание земель было уже близко. Эрл Эамон воспользовался своим огромным влиянием, чтобы поторопить баннов и провести совещание как можно скорее. Ведь Мор не ждет, его не интересуют бюрократические заморочки. Проблема заключалась еще в том, что тейрн Логэйн убедил многих дворян, что Мор ненастоящий, и что Серые Стражи просто пытались раздуть из себя невесть что, заручиться поддержкой короля. Ну, и конечно, он вовсю обвинял Стражей в убийстве Кайлана, хотя в это верило не так много народу, как в несерьезность Мора. Встречались и те, кто, не относясь к числу Логэйновых прихвостней, громогласно заявляли, что своими глазами видели предательство Стражей при Остагаре. Они крови порождений тьмы наглотались, не иначе. Логэйн был героем для Ферелдена, и хоть в последнее время своими действиями он у многих вызывал недоумение, в него верило еще достаточно людей, как в своего последнего защитника.

     Она не знала, сколько прошло времени, конечности онемели, шея ужасно болела, и ей опять пришлось испражниться под себя. Такое деградирующее поведение уже не вызывало у неё никакого беспокойства, учитывая, что её голова была по прежнему в унитазе.

     Ресторанчик был не дорогой, я себе могу позволить и лучше, но Эльвире приперло тащиться именно сюда. Утверждала, что хочется быть ближе к простому народу — враньё. Она тупо хотела по понтоваться новыми брюликами и тугим кошельком. Причем, кошелёк — это, видимо, я.

     Произведено в компании с автором Селестина.

     Зайдя в комнату, я обнаружил Тигрицу сидящей на краю дивана. Ножки ее были призывно раздвинуты, блестящие карие глазки сверкали желанием.

     Я не курил уже года два, но всегда держал пачку сигарет в кармане. На всякий случай. И вот теперь такой случай представился.

     Она мягко заглотила его и начала сосать, нежно лаская головку язычком. Это было зимой, в один из дней когда так хорошо и свежо на улице. Я посмотрел в окно, было тихо, пушистые снежинки мчались микро кометами в свете фонаря, по улице стелилась пушистая перина. Она взяла второй рукой мои яички и начала их нежно массировать и оттягивать. В член приливала твердость, он пульсировал на ее горячих губах. На душе было легкое волнение и спокойствие. На моем столе лежал томик Достоевского. Как же так, дорогой и любимый Федор Михайлович — Вы ничего не рассказали нам про волшебство оральных ласк, про магнетизм сексуальной страсти и озорства. Сейчас я подумал, что Элен Курагина, наверное, делала чудесный минет. Продуманный, горячий, страстный.

     — 1-