Я одергиваю юбку и еще раз поправляю ремешок, а затем стучусь в дверь. Слышу голос Николая Павловича, но что именно он говорит не разбираю, поэтому проскальзываю в кабинет и замираю на пороге.

     Будильник прозвонил в 12:00. Я не хотя открыла глаза, из за задернутых ночью штор прорывались лучи света. Я была совсем одна в своей комнате. Через мгновение, на лице появилась довольная улыбка и от внезапно нахлынувших воспоминаний, в паху свело приятной судорогой. Мне кажется, я тысячу раз прокручивала в голове моменты вчерашнего вечера, пока чистила зубы и расчесывала волосы, выбирала одежду. Мне хотелось скорее его увидеть, посмотреть, как теперь он будет себя вести.

     Антон был в восторге от меня. Он вскочил, поставил меня раком, оперев об скамейку, задрал юбку, открыв мою попку, и вонзил член в киску сзади. Я не ожидала таких резких действий: он ведь только кончил, и я думала, что у него ничего не выйдет. Однако, я ошиблась: у него вышло всё отлично. Он трахал меня минут двадцать, практически не сбавляя темпа, лишь изредка останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Первые минут пять я думала, что он вот-вот выдохнется, но он оказался выносливее, чем можно было предположить. Я кончила три раза — каждый раз всё сильнее. Последние минут пять я вообще забыла, где я нахожусь, и кричала во всё горло. Антон кричал тоже, шлёпая меня по заднице, и взяв меня за волосы. Когда я кончила в третий раз, Антон остановился, наблюдая за тем, как я извиваюсь на лавочке, издавая стоны и крики.

     Она была одной из моих студенток. Её звали Дашей. Сперва я не обратил на неё особенного внимания: на первый взгляд, она ничем не выделялась на фоне своих подруг. Одевалась довольно просто, не была высокой, но не была и низкой; её лицо не поражало своей красотой, но в то же время было весьма миловидным. Прямые русые волосы обычно были собраны в хвостик, подчёркивали правильный овал лица. Ясные серые глаза всегда смотрели с добротой и участием, невольно располагая к себе, а особую пикантность девушке придавали милые веснушки на щеках, как будто они были символом её простоты и невинности.

     Уже не раз, я публиковал рассказанные мне в почте и в социальных сетях, истории девушек об их эротических приключениях. Немного придав им читаемый вид, снабдив необходимыми, на мой взгляд, дополнительными описательными моментами, добавив художественной обработки, я предлагаю читателю их послушать. Не буду указывать имя прообраза, пусть её имя будет Иришка.

— Ну ладно, они болваны, идиоты, с этими кретинами всё понятно. Но ты-то сама? Лена, ты каким местом думала? — тут я понял, что сказал уже лишнее. Не в её состоянии сейчас критически мыслить. Её надо успокоить и обогреть, а не спускать на неё собак: — Ну что же, ты, девочка моя? — спросил я её уже ласково и приблизился, раскрывая объятья. — Товарищ командир отряда, отставьте эти вольности! — остановил меня её голос. И звучал он отнюдь не так дружелюбно, как мне того хотелось бы. Да, рано мне ещё называть её своей, ох рано. Тороплюсь слишком, как бы не упустить.

     — Товарищ командир отряда? — вывел меня из задумчивости её вопрос: — Товарищ командир отряда, разрешите обратиться? — Да, конечно обращайся... — Разрешите доложить: партизанка Иванова прибыла в расположение отряда! — отчеканила она звонко и чуть тише добавила: — После отсидки в мертвятнике... Замели, ироды окаянные... , — и снова весело: — Готова отдать жизнь за Родину, Сталина и партию Ленина! Я смотрел на неё и не мог понять, она шутит так вообще или издевается надо мной персонально? Или ей просто очень больно, вот она и ведёт себя немного того... ну, неадекватно в общем. — Лена, тебе больно? — спросил я её участливо. — Пустяки... Ой, ну немножечко больно ещё. Расстреляли меня по полной программе. Так что я теперь героиня, пала в борьбе с фашизмом. Кстати, а мне орден посмертно дадут? — Лена, скажи мне, кто это сделал? Нет, кто из этих уродов до этого додумался? — Никто. — Лена, не бойся, тебя они больше не тронут... — Да правда же никто! — обиженно заявила она: — Они хорошие. А ты на них ругаешься совершенно напрасно! — Ни фига себе хорошие, — аж присвистнул я: — Сперва тебя раздели... — Я сама! — Что, вот так прям сама? До гола? — Ну да, а что такого-то? Я же симпатичная вроде. — Ладно, пусть по твоему... — А что, скажешь не симпатичная? — с вызовом бросила она.

     Утро. Приоткрыв глаза, сразу замечаю странное действо по левую сторону от меня: на кровати лежит брат, его глаза закрыты, но странно вот что — его левая рука тянется вверх к потолку и делает какие-то непонятные сжимающие движения... словно он что то мнет...

     Последнее время часто натыкаюсь на рассказы, в которых авторы заявляют, что все это произошло с ними лично. Так что, мне тоже захотелось поделиться чем-то подобным, а вам уже решать, правда ли это или вымысел.

     Проснувшись, Юля поняла что она голая, мокрая, что она не одна... Открывать глаза не хотелось. Она уже вспомнила все что случилось. «Что же теперь будет???» Юле стало тошно от себя самой...

     Юля была студенткой третьего курса инженерного факультета. Студенчество ее протекало отнюдь не бурно в силу ее застенчивости, ответственности и целеустремленности. За три года она умудрилась не пропустить ни одной лекции и не получить ни одной четверки (и уж тем более тройки) за экзамен. За что снискала бесконечное уважение преподавателей. К тому же, девушка не пила, не курила, в плохих компаниях ее не видели.