Через несколько дней с виноватым видом Джию посетил муж. он оправдывался неотложными делами и несколько дней уделял ей внимание днями и ночами. Рани ни в чем не упрекала его, не могла себя заставить говорить о виденном. Внутри неё что-то сломалось окончательно. Она была нежна с ним, вдохновенно любила его в память о своей прежней привязанности. Он старательно наполнял её спермой, отрабатывая обещание оплодотворить её.
И Джия полностью отдалась материнским заботам с неизрасходованной любовью. Муж нечасто навещал её: смотрел на дочь, перекидывался с женой парой слов, дарил подарки и оставлял её. Рани знала: в его жизни ничего не изменилось, все пристрастия сохранились. Став нужной маленькому существу, Джия стала прежней — спокойной, рассудительной, уравновешенной, врожденное благоразумие помогло преодолеть депрессию. Она сама кормила дочь, проводила с ней все время и была счастлива. Незаметно для самой рани в её жизнь опять вошел Аяз-сардар. Он часто навещал её, наблюдал за кормлением дочери, картина увеличившейся груди Джии, полной молока, волновала его воображение. Все заметили, что молодая мать очень похорошела, и визирь торопил врачей в ожидании долгожданного известия о её готовности спать с мужчиной. Муж не проявлял подобного нетерпения, и Джия не удивилась, когда как-то ночью обнаружила себя в объятиях любовника.
Их отвезли на маленький остров посреди озера во владениях сардара. Небольшой уютный 2-этажный дом ожидал их. Просторный зал с колоннами на 1-м этаже, галерея и комнаты на 2-м, бассейн во дворе, беседка в саду — созданное для любви местечко — подумала рани. У низкого столика с едой и напитками на кушетке лежал крепкий мужчина с закрытым тканью лицом. — Мой знакомый, — не представил его визирь, — у него рана на лице. Они прилегли на низких широких ложах, пригубили вина. Непредупрежденная Джия немного волновалась по поводу незнакомца, чьи глаза её внимательно изучали и даже казались откуда-то знакомыми. Но посчитала его нужным визирю гостем, который вскоре оставит их. Гость помалкивал, слушал сардара и немногословную рани. Визирь угощал её каким-то новым экзотическим блюдом, немного попробовал сам, но настойчиво накормил девушку из своих рук. Было вкусно; вскоре она почувствовала внутреннее тепло, оживленность и раскованность. Голова затуманилась, кровь прилила к промежности, девушка повеселела и стала беспокойной. Не находя себе места от неведомых желаний, она встала. — Потанцуй нам! Она закружилась в странном танце, её бросило в жар. — Разденься, здесь жарко, смотри на меня! — он уже был полураздет, и совершенно естественно она сняла одежды. — Танцуй ещё! Она взмахивала руками, вращала бедрами, трясла грудью, исполняя танец живота. Любовник хлопал ей, незнакомец пропал из её поля зрения. — Коснись себя, потрогай там! — призывал его требовательный, то далекий, то близкий голос, и Джия непосредственно гладила и пощипывала свои груди, ноющее влагалище. Она села по-турецки, желания становились все определеннее, мышцы — вялыми, зуд внизу — все нестерпимее. Она так хотела, чтоб её освободили от сковывающего все тело тяжелого напряжения, она знала как, но последние проблески сознания мешали ей переступить эту грань и предложить себя. Джия гладила пульсирующую щель между ног, но избавление не приходило. — Скажи, чего ты хочешь? — она едва узнала знакомый голос и посмотрела в его сторону. Обнаженный любовник был сейчас единственным необходимым ей средством желанного избавления от мук; другой, без лица, переместился куда-то далеко, к выходу. — Я хочу... чтоб ты взял меня... сейчас же... — почти плакала истомленная девушка, не понимая, почему мужчина так жестоко пытает её. Визирь с довольной улыбкой протянул руки, и она поползла к нему.
Как-то ночью лежа у неё на груди, визирь таинственно предупредил, что их ждут испытания, чтоб она была сильной и никого не боялась, положилась во всем на него. Громом среди ясного неба явилась тяжелая скоротечная болезнь раджи. Ничего нельзя было сделать, молодой государь умирал. Джия преданно ухаживала за ним, он угас за несколько дней. Куда-то исчезла его певичка, он звал её в беспамятстве. Джии толком не удалось поговорить с полузнакомым ей мужем, который за несколько лет так и не пожелал сделать её своим другом. Сочувственно глядя на неё перед смертью, он слабо произнес: — Мне жаль тебя. Ты такая же его пленница, как и я. Может, тебе повезет больше... Джия была безутешна: умерла мечта и надежда её юности. Она с трудом представляла себе свое будущее.
Привет всем! Я хочу сказать, что все имена, которые будут тут упоминаться, не настоящие! Вы можете называть меня просто Варя)) Итак, я расскажу вам историю из своей жизни обо мне и моей лучшей подруге Ульяне. Но сначала я опишу себя, чтобы вы могли иметь представление об авторе. Я девушка высокая, метр семьдесят пять, светловолосая, волосы ниже плеч, с карими глазами, стройная, милая девушка, со вторым размером груди. Подруга моя Ульяна ниже меня ростом, где то может 170—171, рыжеволосая красавица, с пышными формами и упругой попкой. Но однако, парни все же замечали меня больше чем ее, она просто не умела себя правильно подать, а я это умею, за это все меня и любят. В общем, это случилось где в августе прошлого года, мне было 16 лет, Ульяне тоже. И вот однажды августовским вечером мы пошли с Ульяной на дискотеку, учеба была уже близко, и вот мы решили хорошенько отдохнуть последние деньки лета. Мы были чертовски сексуальны, когда шли на дискотеку, на мне была коротенькая джинсовая юбочка, обтягивающая маечка которая оголяло одно плечо, распущенные волосы, легкий макияж, который подчеркивал всю мою сексуальность и обувь на высокой платформе. А Ульяна была одета почти так же, только на ней была облегающая футболка которая хорошо подчеркивала ее грудь. И вот, когда мы наконец уже дошли до места, мы зашли и поняли что будет весело. Толпа парней, которая стояла в сторонке уже сильно обращала на нас внимание и бывало свистели, а когда мы поворачивались к ним спиной, они так и пронизали нас взглядом, нам это безумно нравилось и давало все больше уверенности в себе. Мы, недолго думая, взяли себе по бутылочке коктейля с 10% алкоголя, когда выпили, конечно же, пошли танцевать, танцевали, отрывались, потом я заметила что Ульяна куда-то от меня оторвалась. Ну я как то подумала, отошла не надолго и дальше продолжила танцевать. Но и через полчаса ее не было, потом я уже завалновалась и пошла ее разыскивать. Нашла я ее около какой-то лавочки на улице, она сидела с каким-то неизвестным мне парнем и смачно целовалась с ним. Когда подошла, я спросила ее:
Денис сидел на кафедре за монитором и глядел на текст своей многострадальной диссертации. Мысль не шла. За окном было пасмурное весеннее утро, клонило в сон, да ещё и студенты начинали на перемене вламываться на кафедру с какими-то своими проблемами. Денис мрачно глянул на стол с кучей папок и просто лежащих документов. «Так и некому тут порядок навести» — подумал он. С тех пор, как Ленка ушла в декрет, Иосиф Моисеевич так и не нашёл никого на место лаборанта. Но тут вдруг, словно прочитав мысли Дениса, на кафедре возник её заведующий, а по совместительству научный руководитель Дениса — Иосиф Моисеевич.
Очень давно уже мне хотелось посетить проституточку транссексуального содержания. И вот наконец я решился. Конечно же перебрал огромное количество кандидатур. У большей половины фото явно не свои. И я пытался угадать чтобы содержание совпадало с обложкой. В итоге выбрал и судя по фото и описанию девочка была действительно реальная. Личико на фото было конечно не самое шикарное, чуть с мужскими чертами. То тело чуть пухлое смотрелось обалденно. Большая попа, все как я люблю.
При нескольких последних встречах Дорис начала замечать нечто странное. Раньше член Сэма приходил в готовность в мгновение ока. Но теперь, чтобы расшевелить его требовались некоторые усилия. Да и сперма его стала какой-то жидковатой.
Сэм посещал Эмми почти каждое утро. Она, даже перестала с ночи одевать сорочку и на рассвете встречала чернокожего любовника совершенно голенькой. Что и говорить Эмми просто вошла во вкус и не мыслила, как сможет обходиться без огромного черного члена. Девушка конечно понимала, что ходит по «лезвию бритвы», что эта связь с рабом ни к чему хорошему в итоге не приведёт, но ничего не могла с собой поделать. Всякий раз, когда Сэм покидал её, оставив на счастливом личике юной госпожи своё семя, Эмми приказывала ему приходить снова. А ведь стоило ей сказать «Всё! Хватит. Больше не желаю тебя видеть!» И он больше бы не появился. Но она не могла так сказать. Не хотела.
— Тихо вы! Сначала я.