Ha cлeдyющий дeнь в cyббoтy я пpocнyлacь и пoчyвcтвoвaлa чтo xoчy ceкca — нeyжeли я тeпepь дoлжнa тpaxaтьcя пocтoяннo, цeлыми днями, чтoбы нacытить cвoи жeлaния, кoтopыe cпaли мнoгo лeт? Пoдкaтилa к мyжy, a oн cкaзaл, чтo тeпepь oчeнь вoзбyждaeтcя, кoгдa я пpиxoжy c блядoк вcя oбcпycкaннaя!
— Или дaвaй пocмoтpим видeo, этo тoжe мeня вoзбyждaeт!
— Mнe c тoбoй ceкca бyдeт мaлo!
— Дaвaй, пpиглacи кoгo — нибyдь к нaм, я cпpячycь, a вы пoтpaxaeтecь
— A кoгo? И гдe ты мoжeшь cпpятaтьcя, чтoб тeбя eбapь cлyчaйнo нe oбнapyжил?
— Hy тyт, пpocтo вoт в тoй кoмнaтe шкaф, a cтeклo тeмнoe и нe виднo, чтo внyтpи нeгo, a ecли cидeть в нeм — вce oтличнo виднo, я пpoвepял!
— Дa ты чтo! Щac пpoвepю!
Я cxoдилa в кoмнaтy cынa, тaм y нac cтoит шкaф, cтoл c кoмпьютepoм и pacклaднoй дивaн. Зaлeзлa в шкaф, ceлa нa кopoбки c oбyвью, зaкpылa двepцy — пpaвдa, вce пpeкpacнo виднo, вылeзлa нapyжy.
— Дa, a тo, чтo тaм внyтpи шкaфa-мoжнo yвидeть, ecли тoлькo лбoм yпepeтьcя в cтeклo!Bepнyлacь к мyжy, пpилeглa pядoм.
— Teпepь нaдo пpидyмaть, кoгo пpиглacить!
Я пepeбpaлa в yмe paзличныe вapиaнты-ничeгo.
— A ты мoжeшь кoгo — нибyдь пpeдлoжить?
— Я ж тoжe paзмышляю, пoкa нe знaю, кoгo!
Tyт мeня oceнилo: «Пoмнишь Жopy Cидopчyкa?»
— Kaк нe пoмнить-oн co мнoй лeт 6—7 пpopaбoтaл, тoкapeм y нac был, a чтo?
— Я тeбe кoe-чтo paccкaжy:
Беременная Анжела не потеряла ни грамма своей похоти. Ей было 25, девочка в самом молодом соку, и когда мы вместе гуляли по улице, я видел, что ее огромный живот вовсе не мешает другим мужикам капать слюной при виде ее задницы, ног и сисек. Моя Анжелка всегда была стройная, с гладкой розовой кожей, и от беременности не растолстела, только более круглыми и обвислыми стали груди, а также сильно увеличились соски. У нее на восьмом месяце уже появилось молоко, и я иногда с удовольствием доил ее руками и губами. Также от наших сексуальных игр осталась вакуумная помпа, и я присоединял ее по очереди к каждой груди, и тогда капельки молока сами вытекали из сосков, а похотливая Анжела только громче стонала от возбуждения. Она ушла с работы в декрет, а я продолжал ходить в офис, но всякий раз, когда я возвращался с работы, она неизменно встречала меня, уже абсолютно голая, с влажной от игр щелью и на каблуках. Анжела до 20 лет работала моделью, и с тех пор у нее осталась привычка всегда ходить на каблуках, и ей она не изменяла, даже когда живот раздулся так, что стал ее перевешивать. Так и сегодня, в жаркий августовский вечер, когда я в шесть вернулся с работы, она встретила меня в прихожей. Моя похотливая жена.
У меня в интернете появился друг из Армении. Мы с ним несколько раз занимались сексом в интернете перепиской, и так притянулись друг к другу, что он пригласил меня летом в гости. Конечно, хотелось бы познать его в реале. И решение созрело в его пользу, дело оставалось за малым — оформить документы... и таким образом я оказалась на территории Армении.
Меня зовут Аня. Я блондинка. Мне двадцать с малюсеньким хвостиком. Стройная и очень красивая.
Мобильник Светы громко зазвонил... Она достала его из сумочки...
Полночь. В этом тихом районе совсем недавно стали пропадать девушки, поговаривают что завелся маньяк. В женском общежитии №12 заканчивался праздник в честь успешной сдачи сессии. Девченки сидя в комнате обсуждали кто и как проведет это лето. Когда очередь рассказывать свои планы дошли до одной девченки (ее будут звать Алена). 19-ти летняя студентка Педагогического университета. Она стройная симпатичная брюнетка роста 170, с милым личиком, упругой, слегка маленькой попкой, и превосходной грудью 3 размера
Алена грустно ответила:— А я первые две недели дома будут сидеть, родители наказали за тройки, и решили что я первое время никуда не поеду, и буду помогать им по дому.
Не прошло и пяти минут, как под действием моего язычка вновь напряглись Аллины мышцы. Она выгнула спину, опять неистово сжала бёдра и пролилась на меня очередной порцией влаги наивысшей точки удовольствия. Потом как-то неуклюже перевалилась на бок, освободив из плена своего, истерзанного язычком, лона моё лицо и с довольной, умиротворённой улыбкой затихла в какой-то нелепой, неестественной позе.
Дюваль, возвращаясь с охоты, спешил. Он был очень встревожен.
Я счастлива! После суток молчания, когда я не находила себе места, не зная что и думать, мучаясь в ожидании решения Господина, — Он пришел!
Первые недели жизни с мужем адмиралом-подводником выбили Люську из привычной колеи. Привыкшая к шумной круговерти тыловой жизни, она никак не могла приспособиться к новой роли жены подводника. У нового мужа хотя и была адмиральская зарплата и персональная машина, но не было в руках мощных материальных рычагов тыловика. Раньше Люське стоило только свистнуть, и военторговские «шавки», покорно виляя хвостами, чуть ли не в зубах, мигом доставляли требуемое. Да и весь жизненный уклад у подводников был иным. Если в тылу почти все тем и занимались, что хапали, то у подводников все было наоборот: те проматывали имеемое, мало думая о завтрашнем дне. Их жены жили в постоянном страхе за жизнь мужей. Ведь сколько лодок бесследно исчезало в морской пучине, забирая с собой целые экипажи. Аварии на лодках тоже были нередки. Их служба была рискованной, словно хождение по лезвию бритвы. А жены, как правило, бедовые девахи, устав от постоянного страха, вдруг бросались в омут бесшабашного разгула, действуя по известному русскому принципу: «Пей! Гуляй! Однова живем!»...
Однажды началось большое флотское учение, и Люськин адмирал тоже ушел в море. На прощание он шворил ее всю ночь, чтобы не заскучала, и Люська стала дрожать за его судьбу. Но вскоре ее мандраж прервал телефонный звонок.