Маришка и Наташа баловались. ОНи кидались из окна пакетиками с водой. После того, как пакетик добирался до своей цели, раздавался дружный смех. Прохожие кричали и вижжали, а девчонки катились со смеху и кричали:"Ой, немогу!» и продолжали кидать. Вот пошел какой-то мужик. Они угодили ему по лицу и начали смеяться. Мужик не стал ругаться «безобразием» но просто вошел в их подъезд. Девочки притихли.

      — Это же Сергей Вадимыч, наш сосед! Блиннннннн!!!

     Это была квартира Марины. Она здесь жила со старшим братом, отцом, и матерью. Брата она тихо ненавидела. Стоило ей нагрубит ему, она получала пребольную оплеоху или подзатыльник, а потом отправлялась в гуол часа на два, да еще стоя. Отца она видела редко, он приходил около 11, 12, но так же был суров и строг, как брат. Если она грубила ему... было гараздо хуже. Он брал ремень и порол её, причем час или два, в зависимости от обиды. Мать она тоже не любила: та секла её прыгалками, что было ещё больнее, чем ремень, потом рассказывала отцу, а затем её ставили в угол на горох. Жестокая у неё была семья. Брата уже не пороли. Родители считали, что он уже вырос из этого возраста. Но когда он был маленьким, то его пороли чуть ли не каждый день, «чтобы вырастить настоящего мужчину», а для этого требовалось мужество. И вот сейчас этот мужик вошел в дверь, которая, к сожалению, не была закрыта чисто по случайности.

     Он стоял, с мокрой головой, и вопросительно глядел на девчонок.

      — Сергей Вадимыч... ну мы нечаянно... ну простите... хотите, мамин фен дам голову высушить?

      — Не надо, не надо. Лучше дайте мне скакалку или ремень. Я хорошнько выдеру вас.

      — Да мы больше не будем!

      — Конечно не будете, кому охота два раза быть выпоротой.

     Давай-давай, шевелись.

     Наталья всхлипнула. Её никогда не пороли, но она понаслышалась от подруги, что это такое.

     Маринка принесла ремень, дала его незнакомцу.

      — Как тебя зовут?

      — Наташа...

      — Славно, Маришу я знаю давно. Зовите меня дядя Серёжа, не надо так официально, окей?

      — Да...

      — Ну что ж, начнем! Снимайте ваши штаны и юбки и трусики тоже, ложитесь на пол.

      — На пол?!

      — Да-да, на диван вы не заслужили, Мариша!

     Девочки начали снимать юбки и джинсы. Потом помедлили.

      — я отвернусь, снимайте и ложитесь во-он туда!

     и он показал на голый пол в коридоре.

     Через минутку он уже стоял и размахивал для пробы ремнем.

      — Ну-с, начнем!

     Маришку, я знаю, часто порют, а тебя, Наташенька?

      — Нет.

      — Сегодня будет первый раз.

     И он начал пороть. Одну ударит, вторую, одну, вторую.

     Мариша молчала. Она привыкла, её уже 8 лет пороли, сейчас ей было 14, начали порку в шесть за то, что она разбила вазу в гостинной. Даже помнит дату — восемнадцатого июня, ровно и точно восемь лет назад. Сейчас тоже 18 июня. Марина громко дышала и терпела молча. Наташка после каждого удара мычала от боли

      — М-м-м-м...

      — А-а, м-м-м!

     Но он бил их. Прошло добрых полчаса и их попки были покрытырозовыми полосами, пересекающимися между собой.

     Потом дядя сел в коридоре и начал набирать номер отца.

     Отец прибежал через тридцать минут, в которые Наташа плакала, а МАриша была выпорота еще раз, за идею о пакетиках с водой. ДА больнее.

     Пришедший отец выпорол девчонок еще раз прыгалками, доставляя неимоверные страдания поротым попам. Мать пришла вечером, когда Наташка уже ушла, и выпорола Марину ремнем еще раз а затем ее выпорол брат, своим ремнем с пряжкой. После чего Марину поставили на колени на горох на два часа а потом положили спать на пол на горох на всю ночь. Наутро попка Маришки жутко болела, да и не только попка!

     Продолжение следует...