Я смотрела на свою госпожу, которая, лаская свою киску, балаженно вздыхала. Она все ещё сидела на попке на ковре, дивно раздвинув свои тонкие, красивые длинные ножки. Я тоже медленно положила руку и начала усиленно ласкать свою киску.

     Она очень рассердилась, увидя это, и, встав и поправив юбку, подошла ко мне.

      — Ах ты маленькая развратница! А ну на колени. ТЫ разве не знаешь, что твоя писенька туже теперь не твоя, а теперь она наша с господином... Отвечай...

      — Знаю, госпожа, но...

     Я встала на колени.

      — Что но?!! — перебила она меня. Разве ты не знаешь, что без нашего позволения тебе нельзя ласкать себя?

      — Знаю, госпожа, но...

      — Что но?!! — опять перебила меня госпожа.

     Разве ты не знаешь, маленькая сучка?

     В её руках взмазнула жесткая, длинная плеть, которая через секунду, может-две, достигла своей цели и больно ударила меня по ногам. Она взмахнула ещё раз и на этот раз удар пришелся по моим красным, иссеченным раньше ягодицам. Я молчала. Она хлестала. Через пять минут в дверь позвонили.

      — Стой здесь, сучка!

     Она открыла дверь, заслонив собой меня.

     Не знав ещё, кто за дверью, она повернулась ко мне и велела, чтобы я молчала.

      — Молчи, сучка, иначе я с тебя кожу спущу!

     Я сглотнула и мне стало дурно. Около года назад, когда я ещё к сожалению не знала Госпожу и Господина, мой отец иссек меня ремнем так, что я около двух месяцев не могла садиться. Я не могла носить лифчики и трусики, потому что все беспощадно болело, все, начиная от пяток кончая спиной, включая и груди, и соски, и живот, и ноги, и, конечно, больше всех получили мои несчастные ягодицы...

     Вошел госопдин, и госопжа что-то шепнула ему в ухо. Он грозно посмотрел на меня, но тут же улыбнулся.

      — Здравствуй, заинька. Говорят, ты плохо себя вела? Ну ладно, ладно. С наказанием потом. Сейчас нужно тебе что-то приятное.

     Ну-ка, ложись и раздвигай ножки.

     Я встала из позы рака, в которую мне приказала встать госпожа заранее перед приходом господина, и легла на спину, развинув ноги и расслабив писюшу. Знаю, он сейчас будет мне чего-то вводить, даю гарантию. Он достал что-то из пакета, с которым он вернулся из магазина (он ходил в секс-шоп,), и я увидела два небольших колпака.

      — Один идет в твой прекрасный сфинктер, а второй — в твою славную дырочку. Я кивнула и улыбнулась. Своими холодными, красивыми руками он взял колпак и вставил мне в дырку. Было немножко больно, но... даже приятно. Потом он взял другой колпак, достал мазь и щедро смазал колпак, свои руки и мой анус. Он осторожно начал вводить его мне в попку. Я заскулила. Было больно. — Ну потерпи, потерпи, ещё немножко — и больно не будет. Потерпишь?

     Глотая слезы боли я кивнула, и вся сморщилась, когда он начал мне вводить «колпачок» все глубже и глубже.

      — У-у-у-у-у-у... выла я.

      — Терпеть! — завизжала, теряя терпение госпожа.

     Я замолчала. Резкая боль пронзала мой анус и попка все также ныла. Хозяин сказал:

      — Потихоньку здесь не выходит, и хлопнул ладношкой по тупому концу колпака так, что он вошел окончательно. Я вся задергалась, закричала, а потом стала пытаться вырвать прибор из себя. Они оба, оба вышли из себя из-за меня...

     Они схватили меня, связали веревкой мне руки за спиной, связали ноги, и поставили в позу рака к двери, предварительно одев на меня поводок и ошейник и привязав меня к дверной ручке...

     В рот мне попал толстый кляп. Я не могла говорить, не могла шевелиться, не могла ничего поделать. Оставалось терпеть. Я старалась. Они ушли. Я вся извивалась от боли, все резало внутри, из моих глаз градом катились слезы. Прошло около двух часов. Боль утихла. Они вошли и «расшнуровали», меня. Господин молча вошел мне в тперь уже огромную, влажную дырку в попке.

     Он трахал меня то в попку, то в киску, и я наслаждалась. Потом вдруг госпожа, видно завидуя моей славной участи, пнула меня ногой и сказала:"Ну хватит вам. Время наказания.» Я покраснела. Моя писенька затрепетала, старые шрамы как будто горели на мне. Как я ждала этого приказа от нее!

     Она сказала, что я сильно провинилась, взяла железный прут, стегнула им по персидскому ковру и на нем остался след.

      — Сколько? спросила она.

      — Ну... думаю 25 будет предостаточно, сказал, улыбаясь, господин. Пожалей её. Она будет никакая после 10, а, вспомни-ка, у нас уже запланирована программа на сегодняшний вечер. Госпожа кивнула, а я опять сглотнула. Меня никогда прежде не наказывали прутьями. Она положила меня на диван, где сидел господин. Он взял мои руки в свои и прикрепко сжал. На меня поспались удары. Боль затмила всё. Наслаждения я не испытывала. Только боль. Я не плакала. Я была приучена к тому, что если я плачу в наказание, получаю двойную дозу. Я молчала. Господин смотрел на мою попу. Она была вся красная. Железный прут со свистом опускался на мою задницу. 23, 24, 25...

      — Всё. — сказал господин. — Ангел, ты чудо. — он посмотрел на госпожу и отисказ её попку. Конечно, её попка была нетронута. Он подошел ко мне, взял в свои ладнони мои груди и начал тискать и тянуть. Было очень-очень приятно. Я чуть не скончалась от наслаждения. Затем он с силой потянул их на себя и это заставило меня вскрикнуть от боли. Он рассмеялся. Я улыбнулась тоже. Он начал играть с моими сосками, затем сказал:

      — Дорогая, смотри, какие у нее сиськи. Может, попрокалывать их маленько?

     Она улыбнулась, её глаза засветились. Она принесла набор иголочек. Господин воткнул одну в грудь, и с другого конца показался конец. Я всхлипнула. Они уже терзали мою грудь однажды. Это было очень болезненно. И мне было больно и сейчас. Втроую иголку воткнула госпожа. Потом ещё одну, прямо через скукожившийся сосок, и господин проделал абсолютно то же самое. Я начала дергаться.

      — Ходи так ровно три часа, — злорадсвтовал господин. Мне не нравиться, как ты себя ведёшь сегодня. Я пошлушалась. Эти три часа я провед за уборкой, стиркой и глажкой. Ещё одно условие — наказание не дограгиваться — смущало меня больше всего. Груди чесались и болели. Но я послушалась и не трогала их. Через три часа, когда с обедом тоже было закончено, он и она уселись завтракать. Я стояла рядом. Она глянула на меня и сказала:

      — Присаживайся с нами. В уголке. И не встревай.

     После завтрака они вынули из меня все иголки. Мои груди были синими и пористыми от остроконечных иголочек.

      — Ну, что будем с ней дальше делать? — поинтересовался господин.

      — Мы поиграем с её дырочкой.

     Они развинули мне ноги и начали вставлять туда пальцы, член, и, как всегда, всевозможные предметы. Начали они с фломастеров с плавными концами, потом перешли на зубные щетки, а затем вернулись к канцелярии — к карандашам и всевозможным ручкам. Я дергалась от потока наслаждения. О, это было так прекрасно!

     Затем хозяйка тщательно выбрила мне писеньку и принялась дергать за губки. Палец другой руки она вставила себе в дырочку и то вынимала его, то загоняла внутрь как можно глубже. Она вскрикивала и смеялась, запрокинув голову. Я тоже вся извивалась от ощущений. Господин то входил мне в анус, то выходил, то входил мне в киску, то выходил и я закричала от жуткого оргазма. Я вся заизвивалась. Госпожа дергала меня соски, а господин жестко трахал меня. Жень подходил к концу...

     ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ, ЕСЛИ ВЫ ПОЖЕЛАЕТЕ.