Я подошла к киоску... за сигаретами. Она стояла с подружками слегка сзади, слева. Я на неё обратила внимание сразу. Такие девочки не могут не нравится. Малолеточка, лет 15—16, смешливая, с офигенным личиком — просто ангельский чертёнок! Пока я покупала сигареты, она бросила на меня пару взглядов. Меня чуть было не вогнало в краску. На минуту стало стыдно и одновременно очень захотелось познакомиться. Просто познакомиться сначала... Какие другие мысли могли прийти мне в голову средь бела дня у киоска? Кроме того, я понимала, что отойду подальше и всё пройдёт. Сколько раз такое было уже... Купила сигареты и отошла, естественно... Прошла пару шагов, всё ещё соображая, какое место в моей жизни могла бы занять такая милая кроха. И тут, слышу за спиной резвый подростковый голосок. С игривой ноткой в голосе... Я опять засмущалась. По лицу её было видно, что она не пропустила ни одного моего взгляда, дала им правильную оценку и теперь будет этим пользоваться. На лице играет снисходительная, даже, пожалуй, слегка язвительная улыбочка. Совершенно бесстыдный, но жудко-приятный голосок спрашивает: — У вас сигаретки не найдётся?

     Я долго роюсь, нахожу наконец только что купленную пачку Барклая, неловкими пальцами снимаю целофан, рву упаковку... А она стоит и лыбится, бессовестное создание!! Наконец достаю сигарету, протягивю ей...

      — А можно ещё одну? — улыбочка

     «Для подружки», думаю я... Правильно гонца выбрали... Потом будет над чем (надо мной то есть) поржать... Достаю ещё одну.

     Она опять неотразимо лыбится, делает реверанс с издёвкой, разворачивается на 180 и «невозмутимо» возвращается к подружкам...

     «Нет. Мне это всё только кажется. Простая девчонка. И мне никакого исключительного внимания...» Иду дальше... Надо бы домой, но домой расхотелось. Там мама со своим зудением, комп да куча мыслей нехороших... Присела на лавочке, закурила... Сижу, курю, птичек рассматриваю, думаю о вечных ценностях... Она подходит одна, садится рядом. — Хочешь чипсов?

      — Не хочу и тебе не советую... — курю дальше... тушу «бычок», поворачиваюсь, улыбаюсь... — Хотя курить, конечно, вреднее...

     Куда подружек дела? — Что значит — дела? Они сами ушли... Домой.

      — Ясно... А ты?

      — А я вот, к тебе, — снова лыбится, чёрт!! — Или ты кого-то ждёшь?

      — Да, нет, вообще-то...

      — А, может, всё-таки ждёшь? Меня, например...

     Вот улыбчивый ребёнок!!

      — Зачем, например?

      — А я чё, знаю?

     Так... на этот раз улыбаюсь я.

      — Да. Тебя, может быть...

      — И зачем?

     Молчу со свойственным козерогам упорством...

      — Ладно. Слушай, мне надоело тут сидеть. Пошли куда-нибудь?

      — Пошли...

     Ага... и мы пошли-пошли... Странно так было идти. С совершенно незнакомой девочкой по городу, где, по крайней мере, половина населения меня знает в лицо. По пути молчали. Потому что ей это, видимо, не мешало, а я просто не знала, что сказать. Дошли до какого-то барчика. Сели. Ничего странного, кроме моего потупленного взгляда, пожалуй. Она пила пиво, как нормальный человек. А я пиво не пью... Смотрелась, как старушка с бокалом красного. Да ещё приходилось угощать её сигаретами. Вообще... такое ощущение, что она ко мне как-то почти по привычке подвязалась... Боже! Какой-то подросток делает из меня дуру, а я сижу и балдею... Она курит мои сигареты и подпевает безголосой девочке из колонки.

      — Я ещё пива! Напьюсь и буду к тебе приставать!

      — Прямо здесь? — добро-добро ей улыбаюсь. Блин! Но она Очень хорошенькая!

      — Ещё выпью, и можно будет здесь.

     Она пошла за пивом, я пошла в туалет. Во-первых, потому что действительно хотела пописать, во-вторых, когда я нервничаю или не знаю, как себя вести, я всегда ухожу... На несколько минут. Всё равно куда. Просто на улицу.

     Возвращаюсь с улицы в тамбур, где туалет, а там крошка моя...

      — Что это я за тобой бегаю?

      — Правда что...

      — Или ты от меня убегаешь...

      — Глубокая мысль...

      — А почему у нас после фраз многоточия? — смотрит задумчиво с улыбкой в потолок, вдруг резко становится серьёзной. Взглядом делает мне почти физически больно. Это специально, чтобы я совсем контроль потеряла. А у неё глаза как у зверька какого-то, не пойму... Губки почти детские. Нежные, розовые. Я провожу ладонью по её щеке, как буд-то боясь поранить своим прикосновением нежную кожу, а она улыбается. Улыбается, закрывает глаза и слегка откидывает голову... Нет!!! Не надо так со мной! Я сама так кучу раз делала! Это называется — «поцелуй меня». Я резко отдёргиваю руку, ненавижу себя за какой-то непонятный ни то разочарованный стон, ни то стыдливый всхлип. Она широко раскрывает глазёнки... Я тогда подумала, что она в детстве сворачивала шейки цыплятам... Не правда! я не об этом думала! Я думала... Да, а я вообще думала? Сердце готово было выскочить из груди. Банальность? Банальности тоже просто так не появляются. Первый раз в жизни поняла откуда появилась эта.

     Внизу живота заныло. Это не смешно ни сколько. Я вдруг поняла, что она сейчас уйдёт и я умру. Не от огромной неземной любви или ранения осколком разбитого сердца, а просто от того, что всю жизнь буду хотеть её поцеловать и проклинать себя за... За это, короче... — Дура ты. Пошли за столик... Да и вообще. Пошли отсюда. Нечего здесь больше делать.

     Да. Я хотела сказать «Что это ты раскомандовалась» Но... После того, что я сделала... Точнее, чего не сделала. Как глупо, Боже, я себя повела! Я вообще, думала о серьёзных вещах. Рисовала в воображении безумные постельные сцены... Да какие безумные? Я никогда в воображении безумных постельных сцен не рисую. Только постель пастелью. Какой ужасный каламбур. Она в трусиках на смятой постели, с закушеной губкой могла бы убить во мне человека полностью...

      — Я тут совсем недалеко живу, поэтому мы сейчас попути меня и проводим, ок?

      — конечно...

     Подошли к её подъезду... Я только тут поняла, что ничего не знаю про неё, да и знать не хочу особенно... Просто буду приходить каждый день сюда и сидеть вот на этой лавочке... Она когда-нибудь выйдет, посчитает меня чокнутой...

      — Ну чё, котёнок, будем прощаться?

      — Ты меня поцелуешь?

     У меня отнялось всё тело... То есть совершенно всё. Осталось только что-то вроде шума или запаха в ушах... Запаха в ушах...

     Смешно... Не то чтобы я не ожидала, что она это спросит. Если бы она не спросила, я бы сама спросила. Ну, неужели я такая неуклюжая и стеснительная? Или просто...

      — Ну так?

     Огоньки в темноте глаз не видно, волоски чёрненький растрёпанные. Она сидит на поручне... подъездное крыльцо. Я подхожу близко и выдыхаю ей прямо в лицо. Лицо с таким невинным выражением. Актриса?

      — Прости меня, малыш, — дышу я — я очень, очень хочу этого, и тогда хотела, и не только этого, всю тебя хочу, просто даже слов таких нет... Слов-то таких, может, и нет, но того, что я себе надумала хватило на очередную волну совершенно непоэтического чувства... Или поэтического... В конце концов она обняла меня ножкой, положила ладошку на непослушную мою гриву и притянула к себе несмелую девчонку на четверть старше её... Я коснулась её губ и поняла наконец, чего у меня не было уже три года... Да, для того, чтобы испытать это нужно очень-очень хотеть. Головокружение... Такое, что даже страшно.

     Страшно падать или забыться навсегда. Вернуться обратно из бездны практически невозможно, даже, если бы я этого хотела. Я не отдавала себя отчёта в том, что руки мои вжались в её тельце и ей даже могло быть больно....

  Мы порядочное количество времени шумели так под подъездом... Две девчонки... Картина, наверное, симпатичная... Прохожих я не видела. А я ничего не видела! У меня же глаза были закрыты! Я была счастлива и несчастна одновременно... Потом я начала понимать такие простые вещи как — то, что у меня во рту её язычок, что он вкусный и очень ловкий. Но мой порядком устал... Я потихоньку ослабила объятия и отпустила её... Бедный мой ребёнок! Она улыбалась вполне довольной улыбкой, но вокруг распухших губок появился розовый кантик и она эротично утирала его пальчиком... Мы тихо попрощались... Как бывает, несвязными фразами какими-то. Она улыбнулась, развернулась и легко поскакала наверх, перелетая ступеньки. Я постояла, посмотрела ей вслед, хотела проследить на каком этаже зажжётся свет, чтобы вычислить место обитания всех моих теперешних мыслей и желаний... Ничего не получилось. Нигде не загорелся свет, в некоторых окнах заметила движение, но это ни о чём совершенно не говорило... Я развернулась тоже и побежала от этого дома. Бежала и смеялась. Замедляла слегка шаг, когда замечала людей, чтобы не приняли меня за ненормальную... Хотя, какая мне, в принципе теперь разница?! Прилетела домой, сказала маме, что гуляла с другом, в бар ходили. Ей, вообще моя личная жизнь интересна только на уровне сплетничества. А не потому что я её дочь или я личность... Да ладно, не будем об этом.

     Сходила в ванную, смыла с себя боевой раскрас, между прочим заметила, что выгляжу неважно... А если ещё учесть какое у меня всё то время было лицо... Почистила зубы, улыбнулась себе и, продолжая улыбаться, пошла в комнату. Когда я счастлива, я улыбаюсь. А почему нет? Сняла с себя всё и забралась под одеяло. Под одеялом было неуютно, пришлось собрать все свои силы, вдохнуть и сжать себя в объятиях на секунду... Это что-то сродни тому, как мы сжимаем зубы от боли. Только я не от боли, а от счастья.

     Ещё пару раз поколотила кулаком кровать, посмеялась в голос, поворочалась и решила-таки спать... Странно не хотелось никаким образом сделать приятно своему телу. Даже просто пощекотать себя... Бывает приятно щекотать себя в некоторых точках, типа чуть левее левой груди, до такой степени, пока не становится невыносимо, как зуд... А вот сейчас ничего не хочется. Да и спать тоже. Просто мечтать, разглядывая что-то невидимое пониже потолка... Мыслей куча разных, но они только запутывают и отвлекают от реальности. Мой котёнок — вот реальность. Она живая, настоящая, немного бешенная и такая чудная! Весь следующий день я сидела дома, ничего не хотелось, только стихи писать... Болтала в Нете с кем-то, а на улицу просто было не за чем пойти. Ну не могла же я, правда что, идти на ту лавочку под подъезд? Легла у себя в комнате, чтобы подумать об этом, потому что всё равно не могла ничего делать, кроме как думать, и не могла ни о чём думать, кроме как об этом. Закрыла глаза и представила, что я смогла себя перебороть, оделась и пошла к ней. Точнее туда, где я могла бы, может быть, её найти. Солнышко моё, лапочка!... «Моё»... Размечталась... Вот так мечтая и шла. Очень противно было внутри как-то подсасывало от нетерпения. Почему, чёрт! я не могу сразу там оказаться... Показалось, что это слишком далеко... Сердце забилось чаще, как у пылкого влюблённого из какой-нибудь классики, когда знакомый подъезд показался из-за серых одинаковых домов. И тут я поняла, что ещё не достигла объекта своего стремления, да и вообще, неизвестно, достигну ли когда-нибудь.

     Просто знать, что однажды она зашла в этот подъезд так мало. Но с другой стороны, это так много для меня, потому что среди тысячи других таких подъездов именно этот навсегда отмечен и переведён в статус «райского места». Присела на лавочку поставленную тут для меня кем-то, кто знал, что приду ждать. Начала думать. Думала что-то очень невнятное, просто для того, чтобы думать, а не курить. Курить-ждать — это штамп. Старалась как могла занять себя чем-нибудь кроме сигарет. Но после того, как я пересчитала все машины на стоянке, рейки на жалюзи первого этажа и познакомилась с голубем, разрешила всё-таки себе закурить... Но это всё не интересно... Скучно... И часов нет... Да и зачем они? Просто, чтобы установить сколько времени мне потребовалось, чтобы успокоить сердцебиение, привыкнуть к окружающей живой и не очень природе?... Ничего не происходило. Очень редко где-то далеко от меня проходил деловым шагом джентельмен или торопливым дамочка с сумкой, нагруженной покупками. А когда я услышала гром закрывающейся двери и перепрыгивающих через ступеньки ножек, сердце резко сжалось, и с огромной, выделившейся при этом сжатии энергией стало колотить меня в грудную клетку. Я бы с радостью выпустила его, если бы только смогла пошевелиться. Почему ж так страшно?

     Она вылетела из дверей, толкнув их ножкой на такой скорости, что я подумала, она меня не заметит и пролетит мимо. Я даже обрадывалась этому. Я побыла рядом с ней — мне хватит, а разговора я элементарно боюсь... Но «Ой!» всё-таки прозвучало и она остановилась передо мной с резонно-ошарашенным видом.

      — Вау... Ты?

      — ага...

      — Не ожидала...

      — наверняка...

      — Приветик! — наконец сказала она, подскочила ко мне, присела, улыбнулась своей чудной улыбкой, взяла моё лицо в ладошки и поцеловала в губы.

     Это было просто невозможно...

      — Я по тебе соскучилась

      — Зачем ты врёшь?

      — Я не вру! — слишком артистично для того, чтобы было похоже на правду. Она врёт и знает, что я это знаю. А мне всё равно.

     Может быть и это знает...

      — Ты куда-то спешила...

      — Уже не спешу — премило улыбается.

      — Не надо так...

      — Что значит — «Не надо»? Нет уж! Теперь я никуда не пойду! Настроение пропало...

      — Ну, да...

      — Ага! Пойдём лучше ко мне чай пить! — и берёт меня за руку...

      — Что?! — Она это так просто сказала, как будто это так просто — пойти к ней попить чаю! Но ведь это и в самом деле просто! Просто в гости... Увидеть вещи, которые её окружают, почувствовать запах её дома, коснуться, может быть, чего-то, что ей дорого. Нет! Это очень страшно. — Да чего ты так! — сказала она добрым покровительственным голосом. Девочка моя!

     Я взяла волю в кулак и, призвав на помощь всё своё достоинство, зашагала за ней, стараясь не отпускать её руку. Вы просто не представляете, что это такое держать за руку существо, на которое боишься смотреть, потому что теряешь разум. Мы поднялись ни то на третий, ни то на четвёртый этаж. Она подвела меня к двери с улыбкой и тихим «Позволь» высвободила свою руку из моей горячей и позорно-нервно-влажной, повозилась с ключом, пару раз пнула непослушную дверь ногой и с торжественным «Прошу!» пропустила меня вперёд. Я продолжала чувствовать какую-то робость, похожую на то чувство, когда приходишь первый раз в гости к подружке или другу и приходится знакомиться с их родителями... Да. Именно нечто подобное я чувствовала. Хотя ни причины, ни смысла в этом не было. Ни причины, ни смысла... ни пользы. Скорее вред, бред... За порогом, который мне пришлось перешагнуть, оказалась небольшая, совершенно обыкновенная квартирка. Обои были поклеены аккуратно, но по-видимому давно... Судя по некоторым признакам, моя избранница не могла быть обвинена в излишней опрятности. Впрочем, меня это нисколько не волнует сейчас и тем более не волновало тогда. Вообще-то описание квартиры меня не очень занимает. Это заметно, я думаю. Так что я остановлюсь на этом. Уже остановилась. Остановилась посреди прихожей. Начала разуваться, но потом как-то неловко себя почувствовала. Мне нужно было, чтобы она предложила мне ещё раз пройти. Смешно, правда? Ну да, ладно... Всё нормально, не стоило про это говорить. Она неопределённо ... 

     как-то спросила куда я хочу сесть. Мол, вся квартира в моём распоряжении. Потом сама предложила посидеть, попить чаю на кухне. Я послушно пошла за ней на кухню, пододвинула себе какую-то табуреточку, присела и наблюдала за порхающей от шкафчика с чашками к столу хозяйкой. Хотелось сказать, как обычно говорят в гостях «да, присядь ты». Только я не сказала и она присела сама, когда перетаскала на стол всё пригодное в пищу из хлебницы, серванта и холодильника.

     Я помотала головой на предложенную сахарницу, потому что пью все без исключения напитки без сахара, если только эта гадость не заложена в них на заводе. Мы некоторое, незначительное, время пили чай молча. Я делала вид, что увлечена этим занятием, хотя чай совсем не хотелось. Но как-то потом постепенно стало тепло и уютно. Захотелось вдруг взять её руку в свою, прижать к лицу и сказать ей, что она такая хорошая! Она сидела за другим концом стола, достаточно всё-таки большого для того, чтобы я не могла «нечаянно» коснуться её руки. — Ты, может быть хочешь фотки посмотреть?

      — Да, не особенно — потому что я не люблю в гостях смотреть альбомы, которые все обязательно предлагают посмотреть, когда занять нечем. — Но всё равно! Что-то надо делать! Здесь сидеть скучно.

      — Прости, я, может быть, зря это скажу, но скажу... Знаешь — мне просто хорошо быть рядом с тобой.

      — Клёво... Да, здорово, конечно, но... — она заулыбалась и стала строить мне глазки. Зачем, дурочка? Она такая классная, когда просто... Блестящие пушистые глазки и нежные, почти младенческие губки.

      — Знаешь, я придумала! — торжественно произнесла она и вылетела из кухни. Не на долго, в прочем. Вернулась с бутылкой вина какого-то, — Вуаля!

     Зачем только я на это согласилась? Даже вино открыла, потому что она сообщила, что не дружит со штопором, зато виртуозно открывает пиво зажигалкой, да, в принципе, всеми подручными средствами. Вино было разлито по бокалам для коктейлей, был произнесён банальный тост «За знакомство» и она со смехом выпила половину содержимого своего бокала.

      — Вообще-то я вино не очень... Но с удовольствием выпью ещё немного на брундершавт.

      — Это что-то про братьев... Я немецкого не знаю, но...

      — Ну и что! Ты же понимаешь, что я имею ввиду!

      — Думаю, да...

      — И, всё-таки, пошли отсюда...

     Мы передислоцировались в комнату. Уселись на широкую кровать и продолжали мирно допивать жидкость из бокалов, но тут она вспомнила, про брундершафт. Кроме того, как обычно бывает от градусов, содержащихся в напитке, теплеет, потом горячеет кровь, и мысли начинают работать в одном, вполне определённом направлении. Я этого очень боялась, а она, кажется, хотела. Но так обидно, что для малышки это просто очередная игра. Игра, надо признать была просто неописуемо красива.

     Проснулась я вся влажная. Ни то в поту, ни то... На скомканной простыне, слегка прикрытая покрывалом и даже в некоторых элементах моей домашней одежды... дома. Дома! В своей родной постельке. Естественно одна, если не считать игрушечного малюсенького пёсика, которого беру иногда к себе в кровать, потому что он подарен дорогим мне человеком... Хотя, пёсик был на полу. И это ещё раз доказывало, что я спала беспокойно... Блин! я спала... Именно спала! конечно спала! Сейчас я понимала, что никогда не смогла бы поступить так смело, так глупо. А она никогда не будет так благосклонна... Я в страхе стала замечать, что расползается потихоньку тёплое ощущение реальности сна. И я стала проговаривать его, еле шевеля губами. Только чтобы не забыть! Я повторила его три раза, добившись наконец очень реального и связного описания событий. Пришлось на некоторое время забросить все свои дела в Интернете и этот рассказ тоже, к сожалению.

     У меня были проблемы... Проблемы есть и сейчас, но самое страшное позади.

     И, что касается Девочки, здесь тоже проблемы. Сейчас расскажу какие. я была в городе. Маме понадобилось что-то в магазине что именно так срочно понадобилось я не помню, но купила я тогда яблоки, орехи, хлеб, воду минеральную, кажется. Короче, не суть. Когда я ещё только шла в магазин, проходила мимо киосков.

     Да-да, тех самых. Я постоянно мимо них хожу — они почти рядом с домом. Но страшно то, что она стояла там. С компанией.

     Стояла в полушаге от того места, где я проходила с замершем сердцем. Сдерживая дыхание я быстро-быстро шла, смотря себе под ноги, но всё-таки поймала её взгляд. Не хотела, потому что боялась прилюдно показать чувства, но поймала... И с этих пор мне больше не страшно. Нет смысла больше бояться моей маленькой дикой Девочки, потому что она не моя. Теперь только редко, но очень противно бывает больно и пусто. Вспоминаю тот взгляд и, такое ощущение, что всё-всё было сном, кроме этого взгляда незнакомой, слегка заинтересованной девочки. Она посмотрела на меня совершенно нормальным взглядом. Но никто, никогда не смог бы догадаться, что мы знаем друг друга. Насколько мы знаем друг друга!... Или только я её? Или только она меня? Всё... хватит... Мне тошно думать об этом...