В мерзопакостную зимнюю украинскую пору шел я по маршруту Италия-Ростов с грузом ихних унитазов. Это не компы и не быттехника и бандитских проводок я не особо опасался. Ночь застала на перегоне в окрестностях Винницы. Пристроился на доморощенную стоянку, под модным названием «Кемпинг». Кстати, сторож энтой стоянки, полутрезвый Василь, оригинально перевел этот термин на русский язык...

      — Кемпинг — древнее украинское слово... , еще чумаки придумали... , когда кемпиляли местных баб, т. е. ебали, звиняйте за лексикон.

     Удовлетворенный разъяснением, я закупил продукты, бутыль отменной местной водяры, позирующей во всех фильмах постсоветского пространства, приготовил нехитрую снедь на газовой переноске и уже нюхнул первые двести грамм, тепло разлившиеся по шоферскому животу. Ляпота!!! Никого вокруг, т. е. ментов нет, «плечевые» не досаждают, цыганские детки денег не требуют. Один перегон и я на месте. День с женой, сыном и возврат в «макаронию».

     Я уже отпил половину второй порции «медовой с перцем», когда в дверь робко постучались. Чертыхнувшись, прикрыл покрывалом голые ноги, маненько приоткрыл боковое стекло.

     Возле машины стоял упитанный деревенский мужик.

      — Че забыл, господин-товарищ?

      — Так дило есть... , того... , деликатное.

      — Лепи горбатого, извини, излагай. Голый я. Спать собираюсь...

      — Тоби баба треба? Та не пугайся... , моя баба, сельская... , молодая...

      — Ты не охуел?

      — Та в машине вона... , можешь поглядеть...

     Метрах в тридцати за оградкой стоит «родимый и неповторимый» 1812 года выпуска.

      — Показывай товар, — копирую классического русского купца.

      — Та моментом, тильки хвыльку! — радостно так кукарекнул мужик и махнул рукой.

     Из развалюхи вышла-выплыла дева и элегантно пошаркала по снежной каше.

     Подошла к машине и я включил подфарник.

     Боже мой! Такие женщины даже не снятся в снах! Наш скукоженный мужской ум боится встречи с такой ослепительной женской красотой, ибо это только в фильмах или за большие бабки. У меня перехватило горло...

      — Та не боись, чистая вона... , та й не дорого...

      — Сколько? — просипел я.

      — За пять зеленых!

      — А время?

      — До ранку...

      — Дороговато... , — на автопилоте импровизирую, вспоминая «неро проститтутто» в Виченце за сорок «зеленых» в час. Ебал я эту негритоску с двумя презервативами и все равно боялся прихватить африканской заразы.

      — Та ж вона чистая!, — клянется мужик!

      — Так я тебе й поверю... А кто ты ей приходишься?

      — Чоловик...

      — Ботинок? — искренне не понял я.

      — Та ни. Муж ее. Вона моя жинка!

     Я охуел на добрую долгую паузу и, дабы восстановить равновесие в мозгах, хлебнул «Немировской» прямо из горла.

      — Чудеса в ложке! Ты, что, жену свою мне предлагаешь?

      — Аякжеж. Жинку! Хороший товар...

      — Залезай в кабину! Да не ты! Жена твоя!

      — А гроши наперед!, — решительно заявил мужик и протянул пятерню.

     Я выбросил в окно зеленую бумажку и открыл дверь.

     Винницкое чудо взобралось резво и я оробел... Красота неописуемая! А фигура, хоть и задрапирована теплой одеждой, так и играет изгибами и грацией. Муж ее, собрав бабло, почапал к «москвичу».

     Сняв пальто и свитер, она оказалась еще красивей. 28—30 лет, фигура — лучше, чем у всех элитных блядей мира, опубликованных в «Плейбое».

      — Как тебя называть? — Я чувствовал себя в своей машине, словно пацан, попавший первый раз в чужой крутой джип.

      — Алена... , да не бойся ты, я не ворую!

     Господи, она о своем, а я не могу с собой совладать.

      — Выпьешь?

      — Немножко, для сугреву.

     Через пару рюмок, мы болтали непринужденно, как старые знакомые.

     Алена замужем 8 лет. Работала бухгалтером в колхозе, а когда его прихватизировал председатель, стала сельской домохозяйкой. В хате набралось прилично безработных нахлебников... муж, его родители, две сестры мужа и пятилетняя дочь самой Алены. В хозяйстве работа сезонная, а с приходом зимы, хоть волком вой. Денег негде заработать. Вот и пришла мужу, Федя он по паспорту, мысль пустить жену в прокат. Какие-то чурки на трассе предложили за ночь с Аленой сто баксов и тронулся головой мужик. Даже сметку составил, когда можно новый домик строить, машину обновить. Бил жену нещадно и заставил работать на трассе. Реальность не вписалась в сметку, но жизнь нахлебников Алены улучшилась. Стаж ее в новой профессии превысил год...

      — Что мы все говорим, говорим, — виновато заметила Алена, — а я Вас еще не обслужила. Деньги ж заплачены...

     Обычно переебоны проституток проходят трафаретно. Сбросил пар и адью!, мадам. Извините, что не запомнил Ваше имя и лицо.

     С Аленой у меня получился идеальный секс. Выговорившись, она очистила душу от грязи и отдавалась уже не за деньги, но по симпатии. Редчайшее для «плечевых» явление... она текла от моих ласк. Она желала меня, а не работала за деньги.

     Мы меняли позы, мы чувствовали себя подростками. Ее гармоничное голое тело в свете плафона звучало, как мелодия. Первый раз я кончил, находясь в классической позе. Но Алена разогрела меня и оседлала сверху. Открыла шторку, что б муж «треснул от злости» и прыгала страстно, кричала и вопила от души, от желания тела, словно мы одни на всю Украину. Я мял ее совершенные груди, приподнимал за шелк упругих ягодиц и не мог насладиться этой женщиной. Кончив вторично, я снова хотел ее, хотя хотелка моя больше походила на помятый рукав пиджака.

     Ночь пролетела мгновенно. Измотавшихся от ласк и ебли, нас разбудил уже хозяйский стук Федора по дверной обшивке...

      — Выходь Галена, тэбэ чекае новый клиент.

      — Я оставлю ее пока у себя.

      — Плати неустойку и по дневной таксе.

     Короче, отмазал я бабу от немилой работы на день за десять баксов. Заплатил тридцать, за то, что Аня проедет со мной до российской границы и двадцать на обратный проезд. Стоимость Ани муж оценил в шестьдесят пять долларов. Козел он!

     Сейчас Алена живет с дочкой в Чопе. Я купил ей уютную квартиру и она есть моя вторая-ПЕРВАЯ ЛЮБИМАЯ жена. И я не расстанусь с ней никогда.