Смотри! Вот совсем простой.

     Берёшь:

     4 яйца

     150 г. маргарина

     250 г. муки

     Помнишь — это те самые кексы, которыми я угощала всех в свой первый рабочий день.

      — Как же я могу забыть. Был серый, дождливый понедельник. Я, полулёжа на письменном столе, мучительно боролась со сном, размышляя о том, что когда у нас есть женщина, то мы спим мало и чувствуем себя замечательно. Когда же она уходит, то количество часов, отведённых для сна не увеличивается, но вот организм под утро полностью выжит. Мои размышления прервали ноги. Да, да именно ноги, которые уверенной походкой приближались к моему письменному столу. Я даже пожалела, что они были в джинсах, а не в юбке. С такими то ногами... но дальше полёт моих мыслей прервала корзина появившаяся перед глазами и закрывшая тем самым весь обзор.

      — Попробуйте! Мне вчера вечером нечего было делать, и я напекла кексы.

     Медленно поднимаю глаза и пытаюсь разглядеть оставшуюся часть девушки, которой, оказывается, по вечерам нечего делать и она печёт. Уловить или хотя бы понять симпатичная она или нет, пока не могу. Всё как будто замерло, время замедлило своё движение и убило во мне способность быстро реагировать.

      — Да не бойтесь Вы они не отравленные — корзина поднимается и опять оказывается на уровне моих глаз. Мысленно сосредоточившись, заставляю себя взять, что-то неправильно — пирамидальной формы и положить себе в рот. И как только это соприкоснулось с моим языком, началась необратимая реакция распада, расщепления, разваливания и я понимаю, что ничего вкуснее, я ещё не ела. Кекс как бы ожил, растворился, заполняя меня ощущением чего — то домашнего и оставляя маленькие кусочки орешков на языке.

      — Вкусно? — спрашивает девушка.

      — Угу! — только и успеваю кивнуть я, как тут же дают звонок к началу рабочего дня.

      — Можите оставить себе — говорит девушка, мило улыбаясь и исчезая.

     Это, наверное, и была та новенькая, про которую уже третий день говорят у нас в отделе. Надо бы поднять глаза и посмотреть на эти счастливые лица. Наконец то предмет сплетен последних дней предстал, можно так сказать, во всей своей красе, да ещё с плетёной корзиной домашних кексов.

     Иногда не надо быть телепатом, для того, что бы понять, о чём человек думает. Достаточно просто посмотреть в глаза. Вот, например... Марь Ивановна-которая сидит около двери. Грузная, вечно страдающая ревматизмом женщина, которая всегда чем — то недовольна «Как? Ну, как у неё такое получилось? Я же тоже пеку. И ложу то же самое, но кексы не выходят такие воздушные. А орехи она зря положила. Надо бы ей обязательно сказать»...

     Медленно перевожу взгляд левее...

     Наталья Викторовна. Не замужем, но уже мать троих детей. Мнёт кекс руками, тихонечко откусывает и пытается определить его состав «Надо будет обязательно взять рецепт. Обязательно!

     И прямо сегодня!»...

     А теперь посмотрим правее, на стол, который стоит около окна — это наша Верочка. Она умудряется говорить 99 слов в минуту и всегда всё про всех знает. Не удивительно, что её наблюдательный пункт т. е рабочее место находится около окна. Сейчас она с любопытством разломила кекс «Интересно, а орехи она сама мельчила или уже купила размельчёнными? А может ей помогал муж? Нет, она не замужем. Кольца то нет. Надо будет спросить»...

     У второго окна сидит Виктория Викторовна. Пожилая женщина коммунистической закалки. Которой жутко не нравятся теперешние нравы «Вот надо же, новенькая! Делать её нечего было. Кексы она пекла. И что за мода ходить в джинсах. Нет, милочка тут работать надо и никакие домашние штучки не помогут»...

      — Оооль ты меня слушаешь. Почему не записываешь? Ладно, я за тебя напишу. — она берёт листок и начинает записывать что-то размашистым почерком...

     Почему я ещё не сбежала? Почему не сказала, что у меня много дел? Зачем я сижу тут с ней и слушаю этот бред про салатики, пироги и даже утку в яблоках? Может, всему причиной были те дружеские полуобъятья, когда я сидела на обеденный перерывах за стойкой бара, она просто подходила так невзначай «дружески» обнимала меня за талию, ложила подбородок мне на плечо и начинала болтать с барменом о погоде.

     Женщины — почему вам так же не подойти к тому же самому бармену и не обнять его за талию. Но вам и в голову такое не приходит. А вот так запросто навалиться на коллегу по работе...

      — У тебя форма есть? — вырывает меня из воспоминаний приятный голос.

      — Какая форма? — ничего не понимая, переспрашиваю я.

      — Такая форма для выпечки! Печёшь ты в чём?

     Свет, ну сколько можно повторять...

     Вот наконец-то обед. Странно, есть совсем не хочется. Неудивительно, ты слопала все кексы (упрекаю я себя)

     Тут перед глазами появляются знакомые мне уже джинсы.

      — Светлана — протягивает девушка руку. Рука такая же мягкая и воздушная, как и её кексы. Интересно какая она на вкус (лицо расплывается в улыбке) поспешно беру себя в руки — Ольга. Очень приятно! Ты знаешь, кексы были очень вкусные, и я не заметила, как все съела.

      — Да ничего. Они очень легко делаются. Хочешь, дам рецепт?

      — Ой, нет! — начинаю смеяться — я всё равно не умею готовить.

      — Как!? Совсем не умеешь? А что же ты ешь?

      — Уууу — задумчиво поднимаю глаза к потолку — картошку пожарить смогу. И вообще мы живём в 21 веке, можно питаться одними полуфабрикатами. Мне везло. Все люди с которыми я жила прекрасно готовили.

      — Вот повезло! Мне б такого мужика...

      — А сковородка без ручки у тебя есть?

      — Сковородка есть, но вот по — моему она с ручкой. А зачем тебе сковородка?

      — Не мне Балда, а тебе! — смеётся она и щёлкает меня по носу.

     Дожилась. Я уже и Балда... МнДаааа

     Он был эгоистом. Уходил когда ему захочется. Приходил, когда хотел есть или нуждался в деньгах. Я больше так не могла. А твой и права умел готовить?

      — Ага! — улыбаюсь — и готовить и стирать и гладить...

      — Да, что это за мужик такой? — выкрикивает Светлана.

      — Я никогда и не говорила, что это был мужчина.

      — А кто?

     Я, также, не переставая улыбаться, молча смотрю на неё, давая возможность додумать. И тут до неё доходит. Нет она всё ещё так и сидит с тем же потерянным выражением лица, но я уже чувствую, как где то внутри правильный ответ уже созрел и хочет вырваться наружу. Минута, вторая... пауза затянулась...

      — Ты жила с женщиной? — одними губами шепчет она, так как мы сидим в кафе, и она просто не решается произнести это вслух.

      — Да я жила с женщиной! Которую любила, баловала и боготворила до тех пор пока она от меня не ушла. — говорю я открыто совсем не собираясь переходить на шёпот.

     Света затихает, смешно втягивает голову в плечи и начинает осматривать зал... как будто это она жила с женщиной, как будто это она только что так открыто и спокойно об этом сказала, не боясь того, что какие-нибудь любопытные уши это услышат, а потом разнесут по всему отделу. Она не просто боится. Она никак не может понять, как можно жить с женщиной! Как можно любить женщину! Ведь так не положено. Это ненормально. А как же дети? Что скажут друзья? Как скрыть от родителей? А что если кто узнает?

     Так и моя девочка, умывая меня слезами, и убивая признаниями в любви, говорила, что больше так не может. Что папа уже хочет сына! Мама хочет Зятя! А бабушка хочет правнуков!

     Вот и Светлана, сидевшая напротив меня пыталась упорядочить тот хаос, который мне удалось вызвать всего одним словом. Самым прекрасным словом — Женщина!

     Но мужчина! — думала она — пусть он не такой идеальный, как в любовных романах. Не носит на руках, не удивляет каждое утро маленькими подарочками, не читает стихи и не устраивает ужина при свечах. Но он же мужчина и пусть он пьет, но я могу придти с ним к друзьям в гости. Да если ещё его выгладить и побрить, можно представить его своим родителям, игнорируя потом последующие пол года их вопросы о замужестве и внуках. Ну и что, что он занимает деньги. У всех бывают сложные времена. Я тоже занимаю у подруги! Только вот всегда потом отдаю...

     Всё это было. А сейчас я просто полулежу на Светкином кухонном столе и смотрю, как на него неизвестно откуда падают листочки, записочки, вырванные из журналов целые страницы, с рецептами, и мысленно анализирую, как же я все-таки докатилась о такой жизни...

     Нет, Светлана не стала меня избегать, шарахаться или задавать какие то вопросы. Сначала это ей удавалось с трудом, а потом она привыкла к тому, что я люблю женщин. В процессе того, как она это осознавала, исчезали дружеские объятья, поцелуйчики при встречах и стандартная процедура подтягивания капроновых колготок в женских туалетах. Она стала наоборот, как то неловко чувствовать себя в моём присутствии. Чаще краснеть от моих очередных комплементов, которые она раньше воспринимала с улыбкой...

     Но вот идея научить меня готовить никак не покидала её голову.

      — Нет! Ты меня совсем не слушаешь! Чем ты собираешься кормить меня на праздники?

      — Странно, я то думала, что кормить будут, как раз меня;)) А ты не боишься? Вдруг я страшный Маньяк и накинусь на тебя прямо в коридоре???))))

      — Ты то! Маньяк! — начинает смеяться — Да, ты паука убить не можешь. В окно выбрасываешь. — она так развеселилась от моих слов, что не заметила, как я опустилась со стула на одно колено прямо около неё. Остановилась она только тогда, когда почувствовала, как моя рука, спутавшись с её волосами, замерла в районе затылка. Я, глядя в её глаза, ожидала увидеть всё что угодно — негодование, злость, растерянность, страх но там было только одно — желание! Не знаю, сколько часов горел этот необузданный огонь желания. И я так и не поняла удалось ли мне его потушить, потому что под утро Светлана, смешно уткнувшись в моё плечо уснула.

     Мне же спать совсем не хотелось... Что-то мня тревожило, но вот что? Ответ на этот вопрос витал где то рядом. Я просто чувствовала как он окутывает меня, волнуя и не давая уснуть. Осторожно, освободившись от объятий девушки, я пошла на кухню. Мне срочно нужен был кофе... И только потом я поняла, что же меня тревожило в то морозное утро когда горячий кофе приятно обжигал горло принося с собой чувство покоя. Я понимала это уже тогда, но мне не хватало смелости признаться себе в этом. Прошёл уже целый месяц, как Светлана ушла от меня, не заметно упаковав со своими вещами и моё сердце. Она знала. Она всегда точно знала, что в нашей квартире принадлежало ей. Глупо было бы с моей стороны пытаться, что-то спасти, когда чётко осознаешь, что спасать уже нечего. Может, мне надо было уйти сразу в то самое первое утро, когда я так и не смогла уснуть? Да и что в принципе изменилось? Подумаешь, вырвали кусок сердца, что-то же всё равно осталось. Ах, да! И готовить я так и не научилась... !

     ... может быть в другой раз... По моему мне опять нужен кофе...