(посвящается Ей)

     Огни очень большого и жутко одинокого города расстилались под нами, складываясь в замысловатые узоры ночных мотыльков и забытых карнизов. Они переливались и мерцали в пьянящем воздухе летней ночи, отдавая нам немного своего рассеянного тепла. Ветер играл в ее волосах, нежно цеплялся за ее и без того короткую юбку, и заискивающе ласкал влажные от воды из фонтана губки.

     Мы стояли на одной из самых высоких точек этого глупого города и дивились его ночной изысканной красоте. Она прервала нашу легкую задумчивость тихим шепотом:

      — Макс, а зачем нам отражение неба?

      — Как зачем? — мне не хотелось нарушать нашу внутреннюю связь вопросом «О чем ты?» и вместо этого я обнял ее сзади за талию, положив голову ей на плечо.

      — Посмотри: там, сверху — звёзды а внизу — огни. Но выглядят они совсем как звёзды, даже мерцают похоже, понимаешь?

      — Да, а освещенный Майдан отсюда — совсем как Луна, только немного больше и неправильней. — я наконец-то уловил поток ее мыслей — и они несли в себе какую-то потаенную прелесть.

      — Но зачем нам еще одно небо?

      — Не знаю, честно. Но Небо и Земля всегда шли рядом. В начале — хлябь земная и хлябь небесная... Извини, вода то есть. Будто близнецы. А потом — небо дает дождь — на земле распускаются травы, дает тепло — вырастают плоды и загорают такие поросята как мы, дает звёзды — и недобитые стайки романтиков (получаю локтем под бок) выползают из своих норок аккомпанировать им глазами в ночи... Люди пытались сделать Небо Землей — но ведь даже до колонизации Луны еще не дошло, и как альтернативный (не ночное слово) вариант — Небо на Земле. Ведь если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно?

      — Очень нужно. Даже если они на земле.

     ... Макс, можно я стану твоей Землей?...

     Я развернул ее лицом к себе и посмотрел в глаза. В глубь. На дне еще теплилось отражение звезды.

      — Да. Прошу...

     Она что-то сделала с своими глазами, я так и не успел понять, что это было... Я начал тонуть в них, догоняя затерявшуюся звезду. Мои руки уже сами жаждали прикосновений к реке, к лунному изгибу горизонта, к весне некошеных трав, к ветру в ее волосах — к моей Земле. Она звала.

      — Да. Я буду твоим Небом. Прими...

     Я продолжал тонуть без надежды на возвращение. Мои губы сами налетели на ее и... коснулись. В меня ворвался свежий морской ветер и крики чаек, в один миг я ощутил мякоть золотого свежесорваного персика, тепло нагревшегося за день песка, что нежится под звездным одеялом, соленые брызги прибоя и прикосновение неуловимого ночного вельвета. Далеко в нем, за горизонтом снов, мерцала Наша Звезда. Она терялась в складках и я летел... летел за ней.

     Губы слились, как две раны, жаждущие успокоения прохладой горного ручья, они ласкали друг друга, как Небо ласкает Землю — далеко на горизонте, где они вместе и скрываются от любопытных за синей дымкой таинственности.

     Мои руки уже давно забыли о моём существовании и признавали только ее. Я чувствовал, как они отыскивают самые чувствительные и нежные точки на ее теле. Некоторые называют их эрогенными зонами. Глупые... Да какие это к амурам эрогенные зоны! Это пустыни с оазисами и барханами, которые просят дождя. И руки поили их, вызывая буйство красок и запахов, превращая их в цветущие сады и некошеные луга. Удовлетворившись результатом, они опять пускались в нежные поиски пустыни. Незачем превращать ее в болото... слишком много дождя — это вредно. Но руки и сами это знали... Тучи. Облака.

     Она издала тихий стон. Но он наверное затерялся в моих губах, а может эхом вернулся к ней, не найдя выхода на волю.

     А я — Глаза, я — Свет всё летел за Звездой. Мы, мчались сквозь вельветовый сон, как два котенка, что играют в догонялки. Но я был немного быстрее — не потому, что я круче — ведь бесполезно выяснять, что верно — звезды рождают Свет или Свет — отец звёзд, а потому, что я был любим. Будто нежный попутный ветер в спину.

     Я — Руки, я — Дождь нашел Сады, в которых давно не было дождя. Неповторимые Сады. Солнце мое... она в нежном порыве закрыла глаза.

      — Не надо. Не закрывай Глаза. Я не вижу звезду.

     Она тихонько засмеялась...

      — Ах... Звезда. Она не убежит. Расстегни.

     Руки сами нашли застежку бюстгальтера. Да ну — бюстгальтер, лифчик — все названия глупые, неправильные. Хранитель Весны. Лишь неразумные женщины одевают его, чтобы придать более элегантную или скрыть истинную форму Садов. Хранитель не дает уйти из Садов воде. Весне. А если ваши руки не умеют сами правильно расстегать застежку-замок Хранителя, значит вам еще рано ловить Звезду. Или дарить дождь. Но и спешить незачем...

     Я забыл о звезде, забыл о глазах. Когда увидел — я ослеп. О пьянящий ветер! Я приподнял ее и посадил на бордюрчик. Андреевский тонул в полумраке, всё тихо. Это я заметил каким-то боковым зрением, простым и — уже не моим.

     Я коснулся губами ее нежного плеча, пробежал по нём мимолетными поцелуями и шершавыми прикосновениями языка, проехался, касаясь лишь его острием вверх по нежной шейке, мгновение замерло, пока я заигрывал с мочкой её ушка, вернулся на секунду к её губам, утонул в них, вынырнул и понесся как по скоростному спуску вниз, к Садам. Она подалась вперед, но не всё так просто в этой жизни.

     Я вот уже полминуты кружил вокруг одного из них, осыпая поцелуями, с каждым кругом на чуть-чуть приближаясь к центру... Иногда ожидание дождя не уступает по сладости самому дождю. И это был как раз тот случай. Её руки всё сильнее прижимали мою голову к себе и в напряженном дыхании чувствовалась мелкая дрожь. Мои руки в это время скучали — их задача была не дать ей упасть на огни... Я вонзился в изумительный центр, она вздрогнула и резко подалась вперед. «Just love now». Она любит английский... он просто несёт в себе больше скрытого смысла.

     Я увидел, что это не Сад, а Парк. И в нем много-много ребятишек. И все они такие милые и симпатичные. Я, как угорелый бегал по парку и целовал их. А они начинали улыбаться. Она постанывала. Пальцы намертво вплелись мне в волосы, а тело ее выгнулось дугой. Груди наливалась тяжестью, как гроздья винограда в летний сезон. А я всё бегал по Парку и «улыбал» детей, пока они не стали звонко и беззаботно смеяться. По ее телу прошла судорога. «U've got it...»

     Я решил навестить соседний Сад-Парк. Правый. Перебежал долину, оставляя на траве следы влажных босых ног (или губ — какая разница?) В тени деревьев, у фонтанчиков сидели маленькие такие девочки. С бантиками и косичками. Только лица у них были грустными. «Что, девчонки, заскучали? Ща всё будет!» Я опять начал бегать, развешивая поцелуи... Самых хмурых я сначала дергал за бантик, а потом уже целовал. Срабатывало неплохо. Улыбки зажигались как лампочки. У меня в голове начинало шуметь, будто там шел персональный дождь из шампанского... Она мелко-мелко дрожала и колыхалась в такт моим приливам. Наверное от шампанского. Кстати, вам еще до сих пор не понятно, почему там — мальчики, а тут — девочки? Элементарно. Просто когда есть двое детей, то мальчика кормят из левой груди, а девочку с правой. Те кто знают...

     Я начал «освещать» девочек по второму кругу. Это было так легко, я порхал и ласкал... В итоге они с визгами и смехом полезли купаться в фонтанчиках с берёзовым соком вместо воды. Я и себе зачерпнул пригоршню сока и попробовал... Неуловимо сладкий, пахнущий ею... И неплохо под шампанское заходит.

     Я поднял глаза. Она, запрокинув голову покусывала свою руку. Я осторожно коснулся губами ее плеча. Взглянув на меня затуманенным взором, она прошептала:

      — You must make it to me, or I'll die now...

      — Издеваешься? Я похоже щас ...

 

     сам умру от кровоизлияния в мозг, — немного преувеличивая ответил я, пытаясь скрыть предательское дрожание голоса.

     Она опять тихонько засмеялась — как ветерок в листве — и начала растёгивать мою рубашку. Во время этой паузы я наконец-то смог нормально рассмотреть её грудь в мягком свете Луны. Она была будто отлита из бронзы и в то же время живая и нежная, как облака в лучах заката... Шампанское ударило фонтаном и вымыло из меня остатки самообладания.

     Я схватил её на руки и сел на пол (то есть на мостовую). Её умостил верхом (а-ля наездница), потом, едва не заклинив намертво, сломал себе ширинку (это вам не Хранитель Весны), руки мои нырнули ей по юбку, заскользили по внутренней стороне бедер, с претензией на нежность я ее приподнял а потом опустил. «Connect 28800. Starting data transfer...» — Шо за мысли? За такое можно и канделябром... Ну и пусть. Я опять взглянул ей в глаза. Они были чуть-чуть неестественно круглыми. «Sorry...» — я немного испугался. За мгновение глаза у нее стали нормальными... Ну... Немного ненормальными, а так всё хорошо. Она прошептала, затягивая меня в свои омуты:

      — Что ты там говорил про Data Transfer? Догоняй!...

     И стала так совсем чуть-чуть приподниматься и опускаться. Мне сделалось немного «не так». И тут в её глазах что-то блеснуло... и я опять нырнул туда и полетел. На горизонте едва различимо сверкала Наша Звезда. «Не уйдешь!»

     Моя юная леди продолжала свои «невинные» движения и меня стала по чуть-чуть захлёстывать какая-то неведомая доселе волна животного восторга. Я — Луч, я — Свет теперь заметно выигрывал у Звезды. Расстояние сокращалось. Вельветовые потоки водопадом обрушивались на меня и я прорезал их как масло. В ушах звенел ветер — совсем как колокольчик. Она набрала уже неплохой темп и мы неслись сквозь ночь. Небо и Земля. И между ними — Звезда. Ее движения были плавными и вместе с тем напористыми, её Сады скользили по моей груди то вверх, то вниз, что добавляло нам немало «сладкого». Её приоткрытый ротик вздрагивал и при этом она ныла как котенок. Зрелище очень... А если кто-то увидит? Всё равно... Уже всё равно. Я догонял Звезду. И тут она остановилась... Не Звезда, а она, Земля. Звезда опять урвала вперёд. Я непонимающим взглядом посмотрел на неё.

     Она откинулась назад, опершись руками на мостовую. Мне стало немного больно, но зато меня немного попустило, а то я был уже так близко... А потом стало очень приятно, и ей, видимо, тоже — она закрыла глаза. Где-то там провыла серена. 01? 02? 03? Какая разница? Главное, чтоб не к нам.

      — Продолжим нашу небольшую дискуссию...

     Теперь была моя очередь смеяться. Но не успел я сосредоточиться для этого занятия, как она прижалась ко мне и впилась мне в губы так, что смех мой даже не успел родиться. А темп у нее стал чем-то похожим на старинный вальс в исполнении Nirvan'ы. Я буквально горел со всех сторон... Никогда не думал, что у девушек, может быть так нежно ТАМ. На Небе стали клубиться темные облака. Я стремительно приближался к Нашей Звезде. Земля мелко-мелко задрожала, с гор посыпались камни, тяжелые кокосы падали с пальм... иногда... вместе с пальмами. Она уже стонала — громко и самозабвенно. Я в принципе тоже не молчал... Я снова догонял Звезду. Я видел, что она переливается всеми цветами радуги (странная звезда? да ну!) и казалось, что она вот-вот взорвётся всем безумством красок. Облака сгустились и опускались вниз, к земле. По ним то тут, то там проскакивали разряды, раз за разом в землю били молнии. Я был на пределе. Она кричала, спина опять выгнулась, неистовство её движений достигало предела. По Земле побежали трещины. Плиты поднимались вверх. Всё рушилось и умирало в потоках бурлящей лавы, молнии Неба сливались с огнем Земли в единое целое...

     Вверх-вниз. Вверх-вниз. Мы неслись диким аллюром туда. Звезда была уже рядом — протяни руку — и она твоя. Она пульсировала как сверхновая, играя огнями. Земля превратилась в огромное поле кипящей и бушующей лавы. Небо стремительно падало на неё, пронзая ее огненное тело водоворотом молний. Я захрипел. Она продолжая делать последние невообразимые движения вверх-вниз пронзительно закричала. Небо упало на Землю. Тучи и лава, огонь и вода, раскаленный камень и молнии сплелись в единый огненный клубок. Я догнал Нашу Звезду. Я влетел в нее, как солнечный зайчик в шаровую молнию. Звезда взорвалась миллиардами огней. Всё взорвалось и сплелось в единый хаос энергий наслаждений...

     Я не знаю, когда всё прошло. Через две минуты или через два часа. Я открыл глаза. Мы сидели в той же позе, она тесно прижималась ко мне и всхлипывала. Я до боли вгрызался в свою ладонь... Небо начинало сереть. Пела неумелую трель первая городская птица. Я нежно провел ладонью ей по щеке:

      — Всё хорошо, Земля. Я догнал Нашу Звезду. Я... Я люблю тебя.

     Она перестала всхлипывать, посмотрела с благодарностью в мои глаза и вымолвила:

      — Да, всё хорошо, мое Небо. Мы ее догнали. I love you too... И это не последняя Наша Звезда. Еще будет много Звезд и охот.

     Она ласково улыбнулась...

     Мы смотрели на просыпающийся глупый, очень глупый и очень большой город. Неужели так трудно поднять голову и увидеть Звёзды? Глупые. Я закурил. Она попросила сигарету, и я ей не отказал. Как же откажешь своей Земле? Да и после такого. Мы стояли обнявшись и курили, наслаждаясь Рассветом. Нашим Рассветом...

      — Макс, а Макс? А что приятней бросать палки или ловить Звёзды?

     Я всё-таки не удержался и сделал то, что надо было сделать в самом начале нашего знакомства — ущипнул Землю за её невыносимо прелестную попку... (с) MAX, the StarSeeker 01.12.1999