Ольга в свои 14 лет очень интересовалась и гордилась своим телом. Каждое изменение, каждый, вновь появившийся, волосок приводил ее в дикий восторг. Но больше всего на свете ее притягивало тело ее 35-ти летней матери, которое для нее было идеалом. Она просто мечтала увидеть его без одежды, не говоря уже о том, чтобы коснуться самых его сокровенных мест. Но ей это никак не удавалось.

     Нужно отдать должное, но в свои 35 лет Ирина Викторовна выглядела просто замечательно. У нее была средних размеров грудь, тонкая талия и очаровательная чуть полная попка. Она никогда не давала повода и даже намека усомниться в своей неприступности, тем более для дочери-подростка.

     Ольга постоянно пыталась спровоцировать мать на какой-нибудь поступок, но ей это никак не удавалось.

     И вот наконец представился случай. Отец уехал на неделю в командировку, и Ольга с матерью остались вдвоем.

     Случилось это 8 марта.

      — Давай вечером посидим вдвоем, — сказала Ирина Викторовна. — Я ужин приготовлю и отметим наш праздник. — 

     Ольга с радостью согласилась и в голове у нее мелькнуло, что что-то сегодня должно произойти.

     К вечеру все было готово и они сели за праздничный стол. Ольга одела короткую джинсовую юбку и топик. Ирина Викторовна тоже подошла к вопросу правильно и одела короткое обтягивающее платье белого цвета. Не сговариваясь, они обе не стали одевать колготки, ну а лифчики было одевать глупо, поскольку и платье и тем более топик были с открытыми плечами. Сели в гостиной за большим столом, друг напротив друга. Пили шампанское, поэтому довольно быстро опьянели.

      — Мам, а давай потанцуем. — предложила Ольга.

      — Легко.

     Ольга поставила лирическую музыку, подошла к матери и протянула руку.

      — Разрешите Вас пригласить? — Ирина Викторовна встала и они начали танцевать.

     Ольга чувствовала нежный аромат маминых духов и это, параллельно с трением о материно тело ее начало возбуждать, но танец закончился. Они снова сели и выпили еще. Ольга почувствовала в себе больше уверенности и решила взять инициативу в свои руки.

      — Что-то жарко, можно я топик сниму?

      — Конечно, — не задумываясь ответила Ирина Викторовна. Ольга тут же стянула топик через голову и заметила, что мать обратила внимание на ее юную грудь.

      — А тебе не жарко? — спросила Ольга Ирину Викторовну.

      — Нет пока, — ответила она, не сумев скрыть смущение.

      — Ну тогда давай еще потанцуем, — сказала Ольга и подошла к матери. Та встала и они снова начали танцевать.

     Тут Ольга решила пойти на хитрость и зашептала.

      — Мам, мне больно тереться голыми сосками о твое платье, может быть ты все же его снимешь? Да и я чувствую, что ты под ним вся мокрая.

      — Да, наверное ты права. — С этими словами Ирина Викторовна сняла платье, обнажив свою шикарную грудь с крупными коричневыми сосками и оставшись в одних белых трусиках.

     Они продолжили танец и теперь Ольга чувствовала прикосновение тела матери и от этого у нее заныло внизу живота.

      — У тебя такая нежная и приятная кожа, — сказала Ольга, проведя рукой по спине матери от шеи до трусов. Она почувствовала, что в этот момент Ирина Викторовна вздрогнула и голос ее задрожал.

      — Ну не нежней твоей, — сказала она и также провела по спине дочери. У Ольги от этого прикосновения намокли трусы. Музыка закончилась и они снова сели за стол.

     Когда они допили бутылку, Ольга уже была готова на все и поэтому, когда мать подошла к столу, чтобы убрать посуду. Ольга подошла к ней сзади и резко дернула вниз ее трусы. На секунду они так и замерли. Мать — с тарелкой в руках и со спущенными до щиколоток трусами и дочь — наклонившись, с трусами матери в руках и уперевшись лицом в ее зад. Забавная картина.

     Первой опомнилась Ирина Викторовна. Она выпустила из рук тарелку и стала прикрывать свой оголенный зад.

      — Что ты делаешь?

     Ольга отпустила трусы и встала.

      — Я хотела посмотреть какая я буду.

      — Вырастешь, тогда и увидишь, — сказала Ирина Викторовна, натягивая трусы.

      — Ну хочешь, я тебе тоже покажу? — сказала Ольга и начала расстегивать юбку.

      — Чего там у тебя смотреть? — сказала Ирина Викторовна, тем не менее проявляя определенный интерес к происходящему раздеванию дочери. Ольга сняла юбку и трусики, обнажив свое чистое девственное тело. Теперь уже мать почувствовала влагу в своей промежности. Ольга стояла перед матерью совершенно голой. И ее это ничуть не смущало, даже наоборот еще больше возбуждало.

      — Теперь твоя очередь, — сказала она Ирине Викторовне.

      — Но ты же уже все видела.

      — Нет, я видела только сзади. Я тоже хочу посмотреть тебя всю. Так что давай, снимай трусы.

      — Все это, конечно, неправильно, но ладно, — с этими словами Ирина Викторовна нехотя приспустила трусы, оголив только лобок.

      — Достаточно?

      — Так не честно, я же стою перед тобой совершенно голая, а ты как маленькая девочка-целочка боишься.

      — Я не боюсь. Просто это может зайти слишком далеко, а этого нельзя.

      — Нельзя? Но почему?

      — Хотя бы потому, что я твоя мать, а это уже инцест.

      — Да ладно, мам. У нас же не будет детей.

      — Все равно это неправильно.

      — А мне все равно. Я давно этого хотела и теперь, когда цель так близка, я не намерена отступать! — с этими словами Ольга подошла к матери и снова с силой стянула ее трусы до щиколоток, обнажив, поросший густыми волосами, лобок, плавно переходящий в щель и уходящий в промежность.

      — Ты не оставляешь мне выбора, — сказала Ирина Викторовна и, впившись губами в ее рот, повалила Ольгу на диван.

     Дальше все происходило как во сне. Язык матери пускается в пляс по возбужденной плоти ольгиных малых срамных губ. Но она умело управляет этим танцем. Темп пляски то замедляется, то ускоряется в такт с движениями ее тела: она то гладит дочь легкими, как перышко, прикосновениями языка, то жадно вгрызается всем ртом. Потом она обхватывает ольгин клитор губами и начинает нежно посасывать его. И комната начинает плыть у Ольги перед глазами, вращаясь вокруг этой точки, что скрыта между ее ног.

      — Ты такая сладкая, — говорит Ирина Викторовна с улыбкой, на секунду оторвавшись от своего занятия, чтобы бросить взгляд на дочь. Ольга чувствует, что ей много уже не потребуется, и, прикоснувшись рукой к ее щеке, шепчет:

      — Я хочу обнять и прижаться к тебе. Давай. Прямо сейчас. — Ирина Викторовна полностью прижимает ко всему ольгиному телу свое гладкое и округлое тело. Их груди трутся друг о друга. Губы и языки сливаются в жарком поцелуе. Они перекатываются по дивану, Ольга оказывается сверху и трется холмиком о мамину ногу, все крепче и крепче сжимая ее в своих объятиях. В ответ мать изгибается под ней и захватывает ртом ее сосок.

     Ее язык заставляет ольгины соски опять подняться, и огонь, который уже было начал затухать в ней, разгорается с новой силой. С удовольствием она валится на спину, закидывает руки за голову, прикрывает глаза и отдается во власть этого пламени, которое пожирает ее всю.

     Ирина Викторовна, осторожно покусывая ольгин живот, продвигается к ее распахнутым бедрам. Ее опытный язык пробегает снаружи по ее срамным губам, а потом резко вонзается между ними, но лишь для того, чтобы на краткое мгновение прикоснуться к набухшему центру наслаждений, а потом исчезнуть, заставляя ее пережить сладкую муку.

     Ольга подбрасывает вверх свои бедра, но она не бросается ей навстречу. Краткими прикосновениями языка она распаляет ее все сильнее и сильнее. А потом она перекидывает ногу и ложится на нее сверху, подставив себя ее рту. Ольга обхватывает ее руками и погружает рот в ее пахучие любовные соки. А она зажимает ее клитор между губами, и ее язык начинает кружить по его головке. И в этот момент внезапно, словно взрыв, наступает сладкая фантастическая разрядка. Вот и сбылась мечта.

      — Мама, ты — супер!

      — Понравилось?

      — Не то слово!

      — Но только никому!

      — Нет вопросов.