В этом городе Иван провел когда-то около 4 лет, прекрасных детских лет, здесь он катался на самокате, учился в первом и втором классах школы, а сейчас приехал по делам, в командировку. Первые два дня были заняты до отказа, а на третий, к вечеру, Иван поехал в старую часть города, чтобы увидеть знакомый двор, вдохнуть запах города детства. Запах в этой части города, действительно, был своеобразным, во многих дворах еще стояли деревянные сортиры. Иван вошел в свой бывший двор и стоял, глядя на дом, где давным-давно он проживал с бабушкой.

      — Вы кого-нибудь ищете?

     Иван обернулся и увидел миловидную женщину, которая и задала ему вопрос.

      — Я здесь жил когда-то. Вот, приехал в командировку и решил навестить своего старого знакомого, этот дом.

      — А как Ваша фамилия?

      — Серов. Иван Серов.

      — Да, Ваня, тебя теперь не узнать. А ты меня не узнаешь?

      — Нет, а кто Вы?

      — Во-первых, не Вы, а ты, ты на мне ведь полежал когда-то. Во-вторых, я — Таня. Кличка моя была Танька Уличная, потому что вход к нам в квартиру был не со двора, а с улицы. Да вход, собственно, и сейчас оттуда. Зайдешь?

     Тут необходимо пояснить, о чем говорила Татьяна, когда напомнила своему старому другу, что он полежал на ней однажды. Ему было семь лет, а ей — шесть. Он объяснил ей, что мужчина, оставшись наедине с женщиной, ложится на нее сверху, и обоим делается приятно. Когда бабушка ушла в магазин, Иван привел Таньку к себе в квартиру, уложил ее на диван и лег на нее. Оба были в одежде, оба ждали, когда же станет хорошо? Хорошо не стало, а стало совсем нехорошо, когда бабушка чуть не застукала их за этим занятием. Дети раскраснелись от смущения, Танька, едва поздоровавшись, убежала, а бабушка долго выпытывала у Ивана, чем они занимались? Пришлось сказать, что целовались. Бабушка ругала, но не сильно.

      — Ну, так что, зайдешь в гости?

      — А это удобно?

      — Я живу одна, с мужем развелась, сын сейчас у моих родителей. А молвы я не боюсь

      — Тогда пошли, коли так.

     Татьяна пошла домой, а Иван направился в угловой магазин, купил вина, сыра, колбасы, хлеба и конфет. На улице торговали овощами, он взял все, что нужно для салата. Купив продукты, он вернулся к дому Татьяны и позвонил. Дверь открыла незнакомая женщина, довольно симпатичная.

      — Простите, я что, ошибся? Татьяна здесь живет?

      — Нет, ты не ошибся, заходи. Татьяна окорочка жарит, а я к ней в гости зашла. Да, ты неузнаваем. Не помнишь меня? Я Танька Белкина, еще одна подружка твоего детства.

      — Здравствуй, сегодня вечер встреч какой-то.

      — Да мы рядом живем, обе — разведенки, ходим в гости друг к другу чуть не каждый день.

     Из кухни послышался голос Тани Уличной:

      — Где вы там? Не уединяйтесь, я уже ревную.

     Они вошли в кухню, достали из пакетов продукты, начали нарезать все это великолепие.

     Таня Белкина сказала:

      — А у тебя, Танька, есть повод, чтобы приревновать Ваню ко мне. Когда нам было по восемь лет, мой старший брат, Сашка, вечером повел нас в самый темный угол двора и начал обучать премудростям секса. Он заставил нас встать плотно лицом друг к другу, спустить до колен штанишки. Потом велел мне раздвинуть губы моей пиписьки, а Ване сказал, чтобы тот свой стручок засунул туда. Мы так и сделали, потом Сашка велел нам е#аться и целоваться. Мы двигались и так и эдак, я сжала ляжки и крепко держала пипиську Ивана, а он, по-моему, рад бы был вырваться из моего плена, да не мог. Потом я разжала ноги, Ваня освободился, мы надели штаны, и пошли по домам.

      — Слушай, Иван, да ты просто Казанова! Я только сегодня ему напомнила, как он в семь лет разлегся на мне дома, правда мы были в одежде. Нас чуть Васса Ильинишна не застала за таким приятным занятием. Но у тебя-то, Танька, он уже киску попробовал своим членом! Я тоже хочу!

      — Да пусть он нас обеих опробует! Одно дело — щупать детские глупости, а совсем другое — женские прелести. Ты не против, Ваня?

      — Соловья баснями не кормят. Вначале по пятьдесят грамм, потом поедим, дальше — разберемся.

     Они выпили за встречу, закусили, потом вспоминали детские шалости, проказы, совместную учебу в школе. Все раскраснелись, все уже были готовы порезвиться. Таня Белкина предложила:

      — Поиграем в детство. Я буду Васса Ильинишна, Ваня ляжет на Таню, и я вас застукаю.

      — Ладно. Только Ваня пусть нас разденет по очереди. Будем играть голыми, чтобы не терять потом времени на раздевание.

     Иван вначале снял блузку и лифчик с Тани Уличной, за ними последовали юбка и трусики. Таня зарумянилась еще больше оттого, что оказалась голой в кругу одетых. Мужчина ввел палец меж ее половых губ и совершил несколько возвратно-поступательных движений. Ее киска увлажнилась. Иван вынул палец и раздел Таню Белкину: снял ее топик и юбку, лифчика и трусов на ней не было. Мужчина ввел палец и в ее киску, добился появления влаги. Иван уложил Таньку Уличную на кровать и попросил:

      — Раздвинь ножки, дай заправлю.

      — А я тогда с сомкнутыми ногами была, мы с тобой просто лежали.

      — Это было тогда, а теперь раздвигай.

     Таня раздвинула ноги, согнула их в коленях. Иван ввел ей член и начал е#ать. Она застонала от удовольствия, энергично подмахивая. Белкина надела платок на голову и, стараясь подражать старушечьему голосу, заголосила:

      — Ваня, внучо-о-о-к! Ты што ж делаешь? Рано тебе е#аться! А ты, пи#да, што разлеглась? Вон!

      — Не расстраивайся, баушка, я счас ее трахну, и за тебя примусь!

      — Сама ты старая блядь, смотри, как ему моя маленькая штучка нравится!

      — Какая она у тебя маленькая, #андища здоровенная! А ты, стыдись, герантофил, баушку родную трахнуть он хочет! Лучше бы уж чужую какую-нибудь.

     Уличная, продолжая свои махи, показала Белкиной на спортивную сумку и попросила:

      — Возьми там, сама знаешь, что, надень и присоединяйся.

     Подруга достала из сумки трусы со здоровенным елдаком, надела их.

      — Ваня, пусти бабушку, я твое место займу, а ты мне сзади задвинь.

     Иван встал, Танька Уличная, лежа на спине, забросила ноги на плечи Белкиной, а та вставила ей меж ног фаллоимитатор. Мужчина заправил сзади Таньке Белкиной в ее щелку, и началось трахалово. Щелки женщин хлюпали от обильной смазки. Танька Уличная, постанывая, спросила:

      — Бабушка, бабушка, почему у тебя такой большой #уй? Может, ты дедушка?

      — Это для того, чтоб глубже засадить тебе, внученька!

      — Бабушка, бабушка, а что внучок к тебе сзади пристроился?

      — Это он е#ет меня, охальник!

     Обе Таньки вскоре кончили от таких игр, но Иван пока решил повременить с этим делом. Они немного отдохнули, выпили чаю с конфетами. Уличная предложила:

      — Давайте дальше играть. Теперь я буду Сашка Белкин, стану развращать вас, несмышленышей. Танька, становись, раздвинь пальцами свое сокровище. Ваня, друг, возьми в руку свой банан и заправь моей «сестре» между вот этих мокрых губищ.

      — Ладно, раз ты — мой брат, то трусы с этой штукой надеваем теперь на тебя.

     Иван попытался сношать Белкину стоя, но это было сложно. Тогда он сел на стул, а Таню усадил сверху на свой торчащий кол. Они потрахались так немножко, потом Уличная запретила им расшатывать мебель и увлекла за собой на диван. Она поставила Белкину раком и вошла в нее сзади, а свою щелку подставила Ивану. Но Ваня вошел в ее вторую дырочку, увидев, что она разработана. «Паровозик» задвигался. Иван тискал мягкие, нежные бока Таньки Уличной и с силой входил в нее, та энергично трахала Белкину.

      — Брат,...

 

      что же ты делаешь, гад? Сестру е#ешь!

      — Хочу и буду, очень уж пи##енка у тебя сладенькая, сестричка!

      — А зачем ты в свою попу Ваньке дал, извращенец?

      — Моя попа, что хочу, то и делаю.

     Теперь первым не выдержал Иван и вдул в зад Уличной полноценную струю. Белкина тоже вскоре сдалась на милость победительницы. Чтобы довести и Таньку Уличную до оргазма, ее друзья взяли в руки игрушки, хранившиеся в спортивной сумке хозяйки, и отымели ее сразу в две дырочки. Потом они отдыхали, пили вино и вели неспешный разговор.

      — Ты, если будешь еще в командировки к нам ездить, в гостиницу не ходи, звони мне или Белкиной, мы тебя всегда примем по высшему разряду. А липовую квитанцию за проживание может Катька из соседнего двора сделать, она тоже в наш трудовой коллектив входит.

      — Я ее знаю?

      — Нет, ты ее узнаешь, но обязательно узнаешь с самой лучшей стороны.

     Таня Белкина при этих словах грациозно выпятила в сторону свой задок, звонко хлопнула по нему ладошкой и произнесла:

      — А лучшая сторона у нее вот где. Волшебница анальных удовольствий!

      — Вообще, ты ее со всех сторон узнаешь, она и минет классно делает.

      — Да, и пи##а у нее узенькая.

      — Так ты говоришь, липовая квитанция. А не попадусь я с ней?

      — Эту липу от настоящей не отличишь! Катька не только мастер анала, но и мастер подделки.

      — Ладно. А что ты о трудовом коллективе говорила? Что за коллектив?

     Обе Таньки посмеялись немного.

      — Да жизнь тяжелая, подрабатываем пи##ами своими. В коллективе нас четверо: мы двое, Катька и Шурка. Ест еще диспетчер — Нинка. Она нам клиентов находит, но проверенных, без всяких садо — мазо — выкрутасов, без жестокостей, а главное — чтоб на несколько дней, как правило, командированных, чьих-нибудь знакомых. Еще врач есть, проверяет нас регулярно, у нас с этим строго.

      — А как же вы мне доверились, без гондонов?

      — Не знаем, почему-то поверили сразу, как другу детства.

      — Так я вам задолжал, наверно?

      — Стыдно, молодой человек! За один день ничего ты не должен. Считай, за встречу друзей детства обе киски поимел. Вот если на неделю приедешь, тогда и заплатишь, и то со скидкой. Ты нам лучше подыскивай хороших мужиков, которые к нам в город ездят, прайс-лист на услуги мы тебе дадим. У нас еще есть тайное оружие — Шурка. Хочешь золотой дождь — обоссыт за милую душу, только пива не жалей для нее. У нас пиво классное, филиал «Балтики» делает. А хочешь Шурке вдвоем с кем-нибудь в рот и в попу заправить — не откажет.

     В дверь позвонили. Хозяйка пошла открывать, вскоре она вошла в комнату с гостьей.

      — А вот и Шура, легка на помине!

     Это была плотная, но симпатичная блондинка. Она поцеловала Ивана в губы и уселась ему на колени. Шура взяла руку мужчины и сунула ее к себе под юбку. Он с некоторым испугом ощутил там набухший член.

      — Вы кто?

      — Не Вы, а ты. Я — гермафродит Саша, для любителей экстремальных ощущений. Занимаюсь оральным и анальным сексом, трахаю по заказу, как женщин, так и мужчин.

     С этими словами Шура встала с коленей мужчины, повела двух Татьян к кровати, поставила их раком рядом друг с другом, сняла свои трусы и начала поочередно сношать подружек. Она повернулась к Ивану и сказала:

      — Им нравится, они меня часто просят. Хочешь, становись рядом с ними раком. Я и тебе доставлю удовольствие.

     Иван поспешил отказаться:

      — Нет-нет! Спасибо, я понаблюдаю.

     Через несколько минут такого зрелища Иван заметил, что его дружок опять стоит торчком. Он подошел к кровати, Шура обрабатывала в это время Белкину, молочно — белая попка Уличной была свободна. Иван с удовольствием и легко вошел в нее сзади. Шура оживилась:

      — Так их! Подмахивайте живее, потаскушки!

     Так как кровать стояла не у стены, а была отодвинута настолько, чтобы вокруг нее свободно мог пройти человек, Шура предложила Ивану поставить подружек раком, но не рядом, а головами друг к другу. Они могли приподнимать лица и видеть, что с ними вытворяют Иван и Шура. А трахающим тоже было приятно обозревать весь этот сексодром, над которым они были властелинами, а две Таньки покорно задрали свои попки, подмахивая навстречу движениям Шуры и Ивана. Мужчина предложил поменяться Таньками, Шура согласилась, и они перешли вокруг кровати на новые места. Потом они использовали Танек в их вторые дырочки. Наконец, мужчина не выдержал и разрядился в один из задов, в какой именно, он уже плохо понимал. Он в изнеможении лег на кровать, а две Татьяны и Шура стали делать ему минет. Они долго трудились над ним, он спустил в рот Шуре. Все трахающиеся приняли душ и вновь сели к столу, чтобы подкрепить свои измотанные сексом тела. Женщины, в конце концов, пригласили и четвертую подружку, Катю. Но секса уже не было. Катя «отпахала» неделю с командированным из Санкт-Петербурга, а все остальные устали от сегодняшнего перенапряга.

     Когда Иван уходил, женщины взяли с него слово, что он непременно их еще навестит. «Да», — подумалось Ивану уже в гостинице, — «однако, город детства может очень даже утомить, если сегодняшним образом предаваться воспоминаниям. Хотя, было приятно. Пожалуй, когда в следующий раз поеду сюда, обязательно встречусь с Таньками и их подругами».