Она сидела в подземном гараже своего шикарного трехэтажного особняка на водительском сидении элитного «лексуса». Пальцы правой руки нервно барабанили по рулю, и три брильянтовых кольца брякали друг по другу в такт дроби, переливаясь всеми двенадцатью каратами. Стрелки на приборной доске показывали без пятнадцати час.

     Дверь была давно открыта, но обладательница всей этой роскоши почему-то не решалась выходить из авто. Женщина тупо смотрела на рекламный плакат, зачем-то прилепленный на стену, но не видела его содержания.

     Женщину звали Пенни. Вернее ее имя было — миссис Роджер Пи Маскелл. Но все называли ее так, как нравилось ей. Так, как просила называть ее она сама. И попробовал бы кто-нибудь не прислушаться к ее просьбе!

     Вообще-то, в маленьком Дагенхеме находилось не много людей, готовых поспорить или, не дай Бог, перечить ей. Талантливая деловая Пенни уже давно захватила этот город. Молодая и чрезвычайно энергичная женщина, приехав сюда одиннадцать лет назад после второй неудачной беременности, положила начало своей карьере, устроившись преподавателем физики в одну из четырех местных школ. Тогда она бежала из скучного Ливерпуля, где все думают только о Биттлз, футболе и наркотиках, и не строила планов на свое будущее. Еле-еле оставшаяся в живых, чуть только выскочив из больницы, Пенни схватила в охапку семилетнюю дочь и бросилась на вокзал, оставляя позади ублюдка мужа, дешевых подруг и могилу родителей. Тогда она меньше всего думала о карьере, деньгах и славе. Тогда у нее была только одна мысль — бежать! Бежать, куда глаза глядят, найти место, где ее не знает никто. Работать, воспитать дочь. Жить своей жизнью. Жить!

     Но за одиннадцать лет ценности менялись. Сейчас Пенни уже и не вспоминала ту комнатенку в школьном общежитии, в которой она поселилась с маленькой Сюзанной, и которая была в два раза меньше ее нынешнего бассейна. За это время беглянка успела стать сначала председателем школьного совета, затем директором школы. Еще через год она, продав родительский дом в Ливерпуле, выкупила за бесценок здание бывшего колледжа, отремонтировала его и поспешила открыть двери для будущих студентов. Сначала дело шло плоховато, но потом ей удалось выиграть тендер на поставку абитуриентов в Кембридж, и с тех пор Пенни не знала нужды.

     Умело развивая бизнес, женщина уже владела супермаркетом, двумя мойками машин и восемнадцатью киосками по продаже газет и журналов, не говоря уже о самом колледже. Как она все успевала, знает один Господь Бог, но денег у нее было навалом, дочь училась в ее учебном заведении, а сама Пенни была главным гостем на всех городских собраниях, праздниках и приемах. В городке поговаривали, что Пенни еще не стала мэром только потому, что ей нет сорока, и она не может баллотироваться. Короче говоря, Дагенхем лежал у ног предприимчивой женщины, которая жила в самом шикарном доме города, а по понедельникам все еще преподавала физику в школе, где когда-то была директором.

     Но и это еще не все. Пенни, кроме всего прочего, была еще и красива. Из-за того, что она родила очень рано, ее тело до сих пор сохраняло соблазнительные черты двадцатипятилетней прелестницы. В свои тридцать пять, Пенни обладала ничуть не отвислой грудью второго размера очень красивой формы. Семидесятисантиметровая талия переходила в жутко соблазнительные бедра, а рыжие чуть вьющиеся волосы настолько соблазнительно обволакивали плечи и лопатки, что ни одно животное мужского пола не могло оторвать от такого зрелища своих, полных пошлых мыслей, глаз.

     Но мысли оставались мыслями. Постепенно Пенни стала чувствовать, что мужчины все чаще стали сторониться ее. Маленький город не мог быть поставщиком большого разнообразия в кавалерах. Сверстники потихоньку переженились на невинных местных девушках. Более опытные, и давно женатые мужи, даже и не пытались заигрывать с Пенни, зная ее хватку. Заезжих ловеласов и повес в крошечный Дагенхем не заносило. Круг замкнулся, и Пенни осталась одна. Последним ее любовником был журналист, который приехал из Ньюкасла, чтобы писать статью о колледже Пенни, на ее же деньги. Он четыре дня писал материал, а Пенни четыре ночи трахала его так, что стекла дребезжали. Наконец, бедный парень закончил свой опус, и, наградив Пенни странной фразой: «Если б я знал, то сказался бы гомосексуалистом», отвалил на автобусную станцию.

     Было это четыре года назад, и знай тогда Пенни, что это была последняя ее страсть, то она, наверное, повесилась бы сразу. Четыре года! Четыре года славы, успеха, огромных прибылей и полного отсутствия всякого секса. Она даже не могла воспользоваться услугами «мальчиков по вызову», так как на следующий день обе газетки этой ненавистной деревни вышли бы с ее фотографиями на первой странице и надписями, типа «Первая леди Дагенхема тратит свои деньги на юных альфонсов».

     Нет, ну конечно, она могла бы уехать куда-нибудь отдохнуть, перетрахать там всех и каждого, и вернуться обратно. Но будучи женщиной не глупой, Пенни прекрасно осознавала, что это — не выход. Что вернувшись, она будет чувствовать себя еще хуже. Выход был один — искать кого-то здесь. Пенни уже перепробовала разные подходы. Она сделала запрос в администрацию города, чтобы ей сообщали обо всех разводах. Девушка, сидевшая за столом странно посмотрела на нее, но ничего не сказала. Через два месяца Пенни позвонила ей и грозным голосом поинтересовалась, почему та не выполнила ее просьбу. В ответ она услышала испуганный писк, сообщивший ей, что ни за последние два месяца, ни за предшествующие им два года в Дагенхеме официальных разводов не было. Но коли таковые будут, девушка обязательно ей сообщит. Пенни извинилась, и со словами: «Проклятая деревня», повесила трубку.

     Другая ее попытка найти спутника жизни обернулась такой же неудачей. Пенни решила, что не плохо бы поинтересоваться в местной гостинице, часто ли сюда переезжают люди на постоянное жительство. Через подставных лиц, она выкупила копии приходных книг отеля, и провела следующие две ночи в изучении сроков квартирования мужской части постояльцев. Результат ошеломил ее. За последний год ни один заезжий мужчина не останавливался в Дагенхеме более, чем на два дня. Теперь Пенни была уверена, что она была последней гастролершей, решившей остаться в этой дыре насовсем. А было это, как мы знаем, одиннадцать лет назад. В припадке ярости женщина сожгла в камине ненужную кипу бумаги, а потом проплакала весь остаток раннего апрельского утра.

     Третий и последний удар, добивший ее окончательно, случился только что. Позавчера ночью Пенни, отдрачив себя до ломоты в кистях, но так и оставшись неудовлетворенной, находясь на грани истерики, вызвала к себе своего менеджера по экономике (кстати, отца трех детей). Когда тот приехал в полтретьего ночи, она заявила, что ей надоел Дагенхем, и что она готова продать все свое имущество и уехать отсюда. Ему надлежало быстро подсчитать, сколько это может стоить, и изучить предполагаемый круг покупателей. «Свободен», буркнула Пенни, после чего менеджер с поклоном удалился.

     И вот час назад он выдал ей заключение, которое вогнало сознание тридцатипятилетней красотки в состояние глубокого шока:

      — Да, миссис Пенни, — сказал менеджер, — ваше состояние, включая бизнес и недвижимость, на сегодня стоит чуть более восемнадцати миллионов фунтов. Дела, которые Вы ведете, приносят Вам около семисот пятидесяти тысяч фунтов-стерлингов в год. Но есть одно «но»... Дело в том, что продать все это за более-менее приемлемую цену Вы не сможете. За целые сутки мы смогли получить целых сорок два предложения по покупке всего Вашего бизнеса. Но самое дорогое предложение, поступившее из Лондона, было миллион с четвертью фунтов за все, включая колледж и дом. Пожалуй, если наш отдел еще недельку повозится с этим, нам удастся поднять цену до полутора миллионов, но не более того. Я сожалею. Видите ли, сейчас вложить деньги в свой бизнес намного выгоднее, чем выкупать чужой. Проклятые лейбористы... , ...

 — Менеджер уже был готов изложить Пенни свое видение современной английской макроэкономики, но женщина жестом остановила его. Она вдруг покрылась пунцовой краской и тяжело опустилась в кресло. Десять минут, в течение которых менеджер и не думал пошевелиться, Пенни переживала все услышанное, а потом, достав чековую книжку, сказала:

      — Послушайте, Майкл. Забудьте все то, что я просила. Я остаюсь здесь. А чтобы Вам было легче все забыть — вот. — Женщина подписала чек на десять тысяч и вручила его менеджеру. Тот поклонился, и Пенни, на неверных ногах, поплелась прочь из комнаты. Дойдя до двери, она не поворачиваясь бросила: «Меня сегодня больше не будет», и, следуя по офисному коридору, погрузилась в самые черные мысли.

     Теперь Пенни сидела в машине и раздумывала над создавшимся положением. Она не выходила из «лексуса». Ей просто нечего было делать дома. Заснуть она бы сейчас не смогла. Есть тоже не хотелось. Конечно можно было бы пойти и еще разок поласкать себя, но настроение явно не располагало к этому. К тому же, Пенни была из тех женщин, которым мастурбация не приносит ничего, кроме слабого поверхностного оргазма.

     Если бы хоть дочка была дома, можно было бы поговорить с ней, но Сюзанна конечно же еще в колледже. Она придет только к четырем. Эх!

     Пенни глубоко вздохнула и стала вылезать из лимузина. «Может быть по телевизору есть что-нибудь?», с надеждой подумала женщина, прекрасно осознавая, что, скорее всего, обманывает себя. Она щелкнула дистанционкой, закрывая плавающую дверь в гараж, и поплелась по лестнице вверх.

     Она не стала останавливаться в зале первого этажа, а сразу направилась в свою комнату — переодеться. В конце концов, раз уж у нее сегодня случился первый за месяц полувыходной, то его надо использовать рационально. И вот еще что! Надо принять ванну. Настоящую. Господи! Она не лежала в ванной уже лет пять. Все время этот проклятый душ.

     Пенни похвалила себя за эту идею. Побольше пены, побольше ароматных масел и можно лежать в горячей воде сколько душе угодно. Здорово!

     Решив, что в ванну она отправится немедленно, Пенни пошла в свою комнату за халатом. Плохое настроение куда-то в миг улетучилось, и женщина даже стала напевать про себя любимую «Crying in the rain». Но, вдруг...

     Дойдя до третьего этажа, Пенни отчетливо услышала чьи-то голоса. Говорила девушка приятным молодым сопрано, а ей отвечал тоже женский, но очень низкий фальцет. Прислушавшись, хозяйка Дагенхема поняла, что звуки идут из открытой двери, ведущей в маленький зимний сад, который, как раз, нависал над бассейном за домом. Ей показалось, что один голос она уже слышала раньше — тот, который звучал поглуше. Слов она не разобрала, но сама по себе ситуация была крайне необычной. Это заставило Пенни выйти в оранжерею, чтобы посмотреть — кто там.

     Аккуратно ступая по коврам, женщина подошла к краю парапета, стараясь остаться не замеченной. Теперь она уже отчетливо слышала фразы, лившиеся снизу. Знакомый фальцет говорил:

      — Да, ничего особенного. Он даже не поинтересовался тем, как тебя зовут.

      — Черт. Ну, бывает же такое, — ответствовало сопрано, в котором звучали нотки разочарования, — первый раз в жизни понравился мужик, и на тебе...

      — Господи, ну, перестань. Тебе же не тридцать лет, а восемнадцать. Успеешь еще.

      — Нет, ну, конечно. Я особо не расстраиваюсь, но он такой классный... , — обладательница сопрано мечтательно вздохнула. Может, нам по пивку? Как ты, Сюзанна?

      — В принципе — можно. Раз уж мы, все равно, прогуливаем, то хоть не зря проведем время.

     В последнем голосе Пенни узнала свою дочь. Она уже осмелела настолько, что приподнялась над перилами, и теперь могла видеть три пары женских ног, вытянутых на роскошных бархатных лежаках, стоящих вдоль бассейна. Четвертый лежак был свободен. «Значит, их трое и они прогуливают колледж. Заразы. И это — в июне, за две недели до экзамена», подумала Пенни. Теперь она вспомнила тот фальцет. Он принадлежал однокласснице, а теперь и сокурснице, ее дочери — самой близкой ее подруге — Ами. Здоровущая, крепко сбитая девушка, четыре года занимавшаяся греблей, с немного грубоватым лицом и хорошо развитыми плечами. Пенни всегда поощряла дружбу Сюзанны с этой девчонкой. Ами была целеустремленная, веселая, из хорошей интеллигентной семьи. Она всегда умела добиваться того, чего хотела. Это было, как раз, то качество, которого явно не хватало ее дочери, и Пенни надеялась, что Сюзанна научится ему у своей лучшей подруги.

     Когда Ами решила поступать в колледж вместе с Сюзанной, которой не приходилось выбирать, Пенни даже обрадовалась этому. В конце концов, неизвестно, как примут сокурсники дочку владелицы заведения. А имея такого сильного союзника, как Ами, Сюзанне было бы намного проще адаптироваться.

     Именно так и произошло. Ами моментально сплотила вокруг себя весь цвет группы, а так как Сюзи была ее лучшей подругой, то и она не стала изгоем. Пенни вспомнила все это и решила еще немного приподняться. Все равно, девушки не смогут увидеть ее, так как смотрят в сторону бассейна. Она, конечно, еще немного послушает их разговор, а потом устроит им нагоняй за прогул. Пенни стала вылезать из укрытия. Теперь ей открылся полный обзор на лежащих внизу. Женщина немного прикрыла глаза, привыкая к яркому солнцу, которое раньше закрывал большой лист псевдотропической лианы, а когда она снова открыла их, то была поражена — лежащие девушки были полностью голыми.

     Больше всего бросалось в глаза прелестнейшее изваяние той подруги, которую Пенни не знала. Это была просто потрясающая девушка. Шикарная блондинка с прямыми волосами до плеч, лежала, чуть раздвинув ноги. Ее небольшая, но очень притягательная грудь буквально светилась шелковой кожей вокруг очень больших, размером с небольшое яблоко, кружков, в центре которых торчком стояли, конусной формы, сосочки. Треугольник светлых густых волосиков, соединяющий паховые впадинки, чуть завивался и переходил в небольшой разрез на том месте, где должны начинаться половые губки. Там волосики были сбриты, но Пенни не удалось обнаружить клитора, хотя у нее было хорошее зрение, а от девушки ее отделяло всего-то метров пять. По всей видимости, этот бугорок был аккуратно спрятан между мясистыми половинками промежности, которые заодно скрывали и большую часть розовых лепестков. На стройных ножках девушки блестели капельки невысохшей воды, делая студентку еще более соблазнительной. Пенни никогда не была лесбиянкой, но даже она по достоинству могла оценить такую красоту. Правда, лица новой подруги ее дочери, она пока не могла рассмотреть.

     Дальше лежало, разморенное купанием и солнцем, тело ее прогульщицы-доченьки. Сюзанна, конечно, проигрывала своими внешними данными новой подружке, но так же была хороша. Она пошла в мать, и Пенни всегда очень гордилась внешностью своего дитя. Сюзи была не высокого роста, очень миниатюрная, с задорным круглым личиком и рыжими кудряшками до плеч. Мать всегда старалась обращать внимание на созревание Сюзи. Конечно, она не могла уделять этому много времени, но Пенни и представить не могла, что созревание уже давно закончилось. Теперь она смотрела на свою обнаженную дочь (наверное, впервые за последние лет шесть) и не переставала удивляться ее женственности. Оказалось, что грудь у Сюзи давно переросла ее собственную. Она была той же, что и у Пенни, обтекаемой формы, и с очень приятными маленькими сосочками светло-розового цвета. Но больше всего Пенни поразили бедра дочери. Они были очень редко встречающегося вида, когда мышцы образуют нечто вроде сердечка от талии до колен, и так ровно обтекают все косточки, что создается впечатление неземной правильности форм. Все это венчала аккуратная треугольная дырочка, между ляжками и промежностью, над которой поблескивал коричневатый пушок. «Такие бедра рисуют в японских порномультиках», подумала гордая ... мать.

     На фоне своих соблазнительных подруг, Ами выглядела просто дурнушкой. Почти двухметровая дородная девица, с накаченными мышцами туловища, и почти без груди, смотрелась, как вышибала, случайно попавшая в общество топ моделей. Пенни долго искала взглядом волосы у нее на лобке, но так и не нашла. Зато Ами явно превзошла всех своих подруг выпуклостями. Что соски, что клитор были у нее просто огромными. Торчащие из груди отростки были величиной с желудь, а бугорок над половыми губками формой больше всего напоминал клюв крупного орла потому, что был вздернут вверх, а с его кончика начинались спадающие тяжелые очень пухлые губы. «Таким инструментом можно трахать девушек, не хуже, чем членом», пронеслось в голове у Пенни.

     Тем временем, разговор у бассейна продолжался. Теперь говорила Сюзанна, голос которой был почему-то немного заговорщицкий:

      — Слушай, Кэрол. А ты и вправду первый раз влюбилась?

      — Я не буду отвечать тебе ни на какие вопросы, пока ты не принесешь обещанное пиво. — Равнодушным голосом ответила Кэрол.

      — Ну, ладно, ладно. — Сюзи со вздохом встала с лежака и направилась к холодильнику в кухне. Ами, тем временем, говорила:

      — Да, Бог с ним. Не расстраивайся. Да он просто дурак, если отказался от такого лакомого кусочка, как ты.

     «Действительно, дурак», подумала Пенни. Она уже поняла, откуда взялась эта Кэрол. Управляющий колледжа говорил ей, что к ним неожиданно приехала девушка из Бормута. Она закончила там один курс, но хотела потом идти в Кембридж, а из Бормутского колледжа туда принимали плохо. И девушка решила перебраться сюда.

     Ами, чтобы еще больше приободрить новую подругу, закончила свою фразу:

      — Он еще пожалеет, когда за тобой полгорода будет бегать.

      — Перестань, Ами. О чем ему жалеть-то? Просто я ему не нравлюсь. Я вообще никому не нравлюсь. Только придуркам, которые думают, что осчастливят меня тем, что трахнут на первом же свидании. О-о-о! Таких у меня было — как перхоти у пуделя. В результате... , — Кэрол вздохнула и замолчала. Появилась Сюзанна, которая раздала всем по бутылочке «Холстен» и улеглась обратно на лежак, приготовившись слушать. Пенни в оранжерее облизнула пересохшие губы.

      — И что — в результате? — Ами чуть приподняла голову.

      — В результате, я, как была целкой, так и осталась. — Пенни показалось, что крик Кэрол слышал весь Дагенхем.

      — Бог ты мой! Вот несчастье-то! — Запричитала Ами своим низким голосом, полным сарказма. — Между прочим, я вот до сих пор жалею, что я уже не девочка.

      — Почему? — Удивилась Кэрол.

      — Да, потому, что блажь это все. Во-первых, больно очень. Во-вторых, я и сама себе могу сделать куда лучше, чем так. Я даже кончить не смогла.

     Пенни удивилась откровенности разговора. Она всегда считала себя достаточно раскрепощенной в вопросах пола, но вести такие беседы с подругами никогда не решалась. Впрочем, подруг-то настоящих у нее никогда и не было.

      — Кончить? А вообще ты можешь кончить? — Кэрол никак не успокаивалась.

      — Могу конечно, — Ами удивилась такому вопросу, — а что тут сложного?

      — А вот я не могу. — Горечь лилась вместе с сопрано Кэрол. Казалось, она сейчас заплачет, и поэтому леди отвернулась и, приподнявшись над лежаком, сделала добрый глоток из бутылки. Остальные девочки почувствовали перемену в голосе. Сюзанна сразу напряглась и повернула голову в сторону блондинки. А Ами отреагировала еще кардинальнее. Она встала и, переступив через лежак плачущей подружки, села рядом с ней. Правая рука обняла девушку за плечи, а левая уже поглаживала коленку Кэрол. Ами приговаривала в такт ласкающей руке:

      — Ну, что ты, девочка моя. Ну, успокойся. Перестань плакать из-за этих проклятых мужиков.

     Пусть они сами из-за нас убиваются.

      — Что-то не очень похоже, чтобы они из-за нас убивались. — Кэрол держалась из последних сил, чтобы не зарыдать в голос, но слез она остановить не могла.

      — Нет, ну, правда. Заканчивай. Делов то всего и есть, чтобы кончать научиться. Ты сразу забудешь, что тебе нужны мужики. — Рука Ами, продолжая гладить Кэрол, стала забираться все выше. Теперь она охаживала внутреннюю часть ляжки всего в десяти сантиметрах от промежности. Подглядывающая Пенни не могла поверить своим глазам, а когда поверила, то ее сразу осенило. Мысль появилась вместе с холодным потом, выступившим у нее на лбу: Ами — лесбиянка. Господи, ну, конечно! Элементарно! И эта фигура, и привязанность Ами к ее дочери, и голос, и боль от совокупления, про которую девушка рассказала только что. Все сходится. Боже! Что же теперь делать? Пенни вспомнила, что в течение всей дружбы ее Сюзи с Ами, она говорила дочери брать во всем пример с ее подруги. Стараться быть на нее похожей. Учиться у нее всему...

     Теперь Пенни была на грани отчаяния. В том, что Ами уже успела соблазнить ее дочь, женщина не сомневалась ни секунды. Уж если девушка позволяет вести себя таким образом с недавней подругой, то переспать с Сюзанной у Ами были тысячи шансов. Теперь вопрос стоял в том, успела ли ее Сюзанна превратиться в полноценную лесби, или пока это только баловство? И если она успела, то что ей, Пенни, теперь делать?

     Ответ на свой вопрос хозяйка города смогла получить через пару минут. Пока самые черные мысли бродили в ее голове, Ами внизу оторвалась от Кэрол. Теперь девушка села на коленки перед новенькой, которая размазывала слезы по лицу. Ами взяла руки Кэрол в свои и, глядя в заплаканные глаза блондинки, мягким голосом сказала:

      — Давай — так, девочка! Ты сейчас перестанешь плакать и успокоишься, а я научу тебя кончать.

     Кэрол смогла только кивнуть. Она смахнула последнюю каплю со щеки, поправила растрепавшиеся волосы и уж слишком наивным голосом спросила:

      — Ладно, Ами. А как ты меня научишь?

      — Тебя это должно интересовать в последнюю очередь. — Голос Ами стал более серьезным.

     Успокойся и расслабься. И главное — ни о чем не думай. Закрой глаза и попытайся прислушаться к своему телу. Оно само лучше тебя знает, что ему нужно.

      — Я боюсь, — прошептала Кэрол, но, тем не менее, подчинилась. Она откинулась на поднятый край лежака и теперь застенчиво смотрела на свою подругу. Краем глаза, Пенни заметила, что ее Сюзанна не проявляет никакого беспокойства по поводу того, что сейчас должно произойти. Скорее, Пенни прочла во взгляде своей дочки неприкрытую заинтересованность. И это был ответ на ее вопрос. Ее дочь — розовая, и видимо — давно!

     Тем временем, Ами снова вернулась на край лежака. Она аккуратно и по-кошачьи вкрадчиво раздвинула ножки прелестницы Кэрол. Та лежала с закрытыми глазами и почти не сопротивлялась. У Пенни наверху перехватило дыхание. Она жадно следила за действиями Ами, а та занималась своим делом весьма профессионально. Руки уже гладили шелковую кожу девичьих ляжек. Ладони скользили вверх-вниз. Пенни представила себе, как ей было бы приятно, если бы она сейчас лежала на месте Кэрол, которая пока никак не проявляла свои ощущения. Сюзи встала со своего лежака и теперь стоя наблюдала за происходящим, а Ами уже добралась до промежности девственницы Кэрол, но пока не трогала самые важные зоны. Ее пальцы прогуливались по паху, чуть раздвигали половинки, скрывающие клитор и щекотали волосики на лобке. Пенни и теперь не удалось разглядеть клитор красавицы Кэрол — обзору мешали согнутые и раздвинутые ножки девушки, но Ами, сама того не зная, поспешила удовлетворить любопытство подсматривающей:

      — Бог ты мой! Теперь понятно, почему ты не научилась кончать сама. Где ты раздобыла такой маленький клитор? Бедненькая ты моя! Ну, ничего. Сейчас мы это поправим. — Казалось,...  что Ами разговаривает сама с собой, но она ни на секунду не останавливала своей любовной игры. Пальцы летали по интимным местам однокурсницы. Кэрол лежала не дыша, а две пары глаз — матери и дочери — сами того не подозревая, вместе следили за процессом обучения оргазму. Ами же смотрела прямо в лицо своей новой пассии, приговаривая ласковые слова.

      — Тебе хоть нравится? — Неожиданный вопрос Сюзанны резко контрастировал с ласковым, хотя и низким, голосом бывшей гребчихи.

     Видимо, Кэрол уже давно пребывала в состоянии блаженства, и лишь остатки ее девичьей стеснительности мешали показать свою настоящую реакцию на то, что с ней делала Ами. Услышав вопрос Сюзи, она, словно скинув пудовые оковы, сразу выгнула спину, и голосом, полным наслаждения, пролепетала:

      — Боже мой! Да. Да! Очень! Не останавливайся! — Теперь девушка, изгибаясь, двигала бедрами навстречу ласкающим опытным рукам, которые позволяли себе все больше и больше. — Господи, что со мной? Пожалуйста, Ами! Потрогай там. Еще, еще! Я не знаю. Все куда-то плывет! — Кэрол задохнулась, раздвигая ножки все шире и шире.

      — Ничего, моя лапочка. У тебя все получится. — Теперь Ами уже была полностью уверена в этом. Она прилегла на лежак рядом с соблазненной подругой и теперь от вожделенного местечка между ног у Кэрол ее отделяли сантиметров пятнадцать. Пальцы уже не разбрасывали свою энергию на большие участки. Теперь, когда девочка возбудилась, было бы глупо продолжать мучить ее начальными ласками. Пенни внутренне признала правильность действий Ами, которая вдруг пальцами одной руки раздвинула письку Кэрол, а средним пальцем другой просто нажала на малюсенькую кнопочку и стала натирать ее. Боковым зрением Пенни снова отметила, что ее красавицу-доченьку нисколько не смущало происходящее. Наоборот, Сюзи, видимо не желая оставаться, всего лишь, наблюдательницей, сделала кое-что, совершенно не укладывающееся в голове у ее матери. Девушка пододвинула свой лежак ближе к барахтающейся парочке, после чего села на него широко раздвинув ноги, и самым беззастенчивым образом принялась мастурбировать. Одной рукой она защемила правый сосок, а другой стала дергать себя за все выпуклости, которые только имели место у нее в промежности. Глаза Сюзанны все еще не отрывались от подружек, и Пенни, вдруг, поняла, что ей тоже хочется смотреть на Ами и Кэрол. Она боялась себе в этом признаться, но ей это нравилось. Да, да, нравилось! И кажется, она даже возбу...

     «Нет. Этого не может быть!» подумала Пенни. «Я не лесбиянка, и мне не нравиться на это смотреть». Сеанс аутотренинга был грубо прерван безумным криком снизу. А произошло вот что: Ами, которой так хотелось впервые осчастливить Кэрол, не удержалась и заменила палец своим языком. Оказалось, что одного прикосновения было достаточно — Кэрол взвыла и кончила. Конечно, Пенни не могла бы описать, что сейчас чувствовала новая подруга ее дочери, но уж понять, как той было хорошо, Пенни вполне могла. Она словно очнулась от спячки раздумий, в которую ее повергло поведение собственной дочери. А очнувшись, Пенни поняла, что и сама уже давно насквозь промокла!

     Совсем по-другому Пенни снова взглянула вниз на юных лесбиянок. Там Кэрол, до сих пор корчась после первого оргазма, обнимала и осыпала поцелуями Ами. Счастливая мужиковатая девушка снисходительно принимала от подруги ее неумелые ласки, растянувшись на лежаке. Сюзанна, уже оторвавшая руку от своего клитора, сидела, поджав под себя ноги. Кэрол прекратила зацеловывать бывшую спортсменку, и стала благодарить ее уже при помощи слов. Ежесекундно вздыхая, блондинка лепетала:

      — Спасибо, Ами. Боже! Это же невероятно. Такой кайф. Если бы не ты, я бы никогда не смогла.

      — Да, ладно, перестань. — Ами погладила Кэрол по волосам. — Когда-нибудь это должно было случиться. И потом, это еще совсем не все. Это — только начало.

      — Нет, Ами, нет! Ты даже не представляешь, как мне было хорошо. Лучше быть уже просто не может. И ты даже не знаешь, как я тебе благодарна. Что я только не делала, чтобы научиться этому. Но это все — не то. Совсем не так.

      — И что же ты делала? — Встряла в разговор Сюзанна.

      — Сюзи, милая! Да ты мне даже не поверишь, что я делала. Я такое пережила, а все оказалось так просто.

      — Чего это ты такого пережила? — Теперь уже и Ами была заинтригована. Обе старые подруги с вытянутыми лицами теперь смотрели прямо в лицо счастливой Кэрол, ожидая ответа.

      — Я к врачу ходила. Потом две недели пила какие-то таблетки, которые он мне прописал. А когда не помогло, он просто предложил меня трахнуть. Я еле убежала. Потом я специальной гимнастикой занималась. По сорок минут в день. Еще я в какой-то книге прочла, что сексуальность можно поднять травами, которые нужно добавлять в ванную. Я этой травой вся пропахла. Да еще много чего перепробовала.

      — Постой, постой! — Мозги Ами плавились от всей этой ерунды. — А просто подрачить ты не пробовала?

     Пенни, все еще подслушивающая, шестым чувством поняла, какой именно ответ сейчас услышит Ами из аккуратного ротика вдруг покрасневшей подруги. И она оказалась права:

      — Нет, не пробовала. Мне кажется, что это нехорошо. Мне мама говорила, что если я буду трогать писю, то потом не смогу рожать детей. А я очень хочу рожать... , — это признание потонуло в дружном хохоте Сюзанны и Ами. Девушки смеялись до упаду. Слезы брызгали из глаз дочери Пенни, а Ами держалась обеими руками за накаченный живот. Кэрол смутилась и замолчала, ожидая окончания такого сильного и дружного приступа. Пенни, после всего увиденного и собственной реакции на увиденное, наверху было совсем не до смеха, но и она не смогла сдержать улыбки.

     Отсмеявшись, Ами спросила:

      — Слушай, Кэрол. А как тогда ты собственно собиралась кончить. От чего?

      — Ну, как же? Я же целовалась с мальчиками. Во всех книжках написано, что женщины, когда целуются с мужчиной, испытывают легкий оргазм. А я даже легкого не могла испытать.

     Новый приступ смеха спугнул десяток воробьев, спрятавшихся от жары в тени молодого клена. Девочки заливались от души, а бедняжка Кэрол не могла понять, почему ее новые подруги так реагируют на то, что она никому раньше не рассказывала. Только те ощущения, которые ей только что подарила Ами, удерживали Кэрол оттого, чтобы вскочить и убежать. Тем временем, хохот закончился, и Ами снова спросила:

      — Извини, Кэрол. Ты не обижайся на нас. Просто мы немножко по-другому все это себе представляем. Позволь спросить, милая. Это в каких же книжках ты такую чушь прочитала?

      — Да, во многих. В «Анжелике», например. — Теперь настала очередь удивляться Кэрол. — Вы что, не читаете?

      — Да, нет. Мы читаем. Только не «Анжелику». — Сюзанна полотенцем вытирала слезы.

      — А что? — Спросила Кэрол.

      — Да, какая разница? Нам сейчас не об этом нужно поговорить. — Ами стала совершенно серьезной. — Лучше скажи, ты готова к тому, чтобы научиться кончать по-настоящему?

      — Ну, не знаю. Э-э-э. Наверное, готова. — Неуверенно ответила любительница женских романов, которая даже представить не могла, что такое «кончать по-настоящему».

      — Тогда, вот что. Запоминай три условия. — Для торжественности Ами повысила голос и положила свою руку на плечо теперь уже своей близкой подруги Кэрол. — Первое: ты навсегда забываешь свою дурацкую фразу «Лучше уже быть не может». Второе: ты делаешь то, что я или Сюзи тебе будем говорить. И третье: ты никому об этом не расскажешь. А чтобы тебе было проще согласиться, мы тебе кое-что сейчас покажем. — С последними словами, Ами встала с лежака и направилась в сторону улыбающейся Сюзанны.

     Пенни ... Кэрол сильно поубавилось. — Просто я никогда раньше этого не делала. И... я не думала, что когда-нибудь... буду...

      — Ну, ничего. Не бойся, маленькая. Я в первый раз вообще так и не взяла. Дура была. — Ами стала поглаживать затылок Кэрол. — Вот увидишь — тебе понравится. Смотри, как у меня стоит!

      — Да, такое сложно не заметить! — Кэрол покосилась на торчащий между ног Ами отросток, который теперь казался совсем огромным и гордо торчал во все свои четыре сантиметра. — Слушай, Ами! Мне немного тяжело. Ну, ты понимаешь. Можно я сначала немного потрогаю его? Мне нужно привыкнуть...

      — Господи! Нет проблем. — Ами вспомнила, что курочка клюет по зернышку, и поэтому сама высвободила руку подруги из-под себя и, взяв ее за ладонь, направила вниз к своим напряженным гениталиям.

     Кэрол стала неумело лапать Ами. Сначала она просто водила двумя пальцами по всей длине клитора, а затем иногда стала поддергивать его за кончик, чтобы подтянув палочку к лобку, резко отпустить его. Постепенно это стало заводить белокурую девственницу, и она стала позволять себе больше. Теперь девушка зажимала в кулачок эту колбаску, и делала вращательные движения, сминая таким образом не только сам клитор, но и верхнюю часть сильно покрасневших губ. Ами полностью отдалась в ее руки. Чувствовалось, что еще немного, и она уже не сможет справляться со своим накаченным телом. Девушка подавала бедрами вперед-назад, а из открытого рта вырывалось то «Ох», то «Ой».

     Не прошло и трех минут, как Ами взорвалась. Она как-то очень резко накинулась своим ртом на правый сосок Кэрол, пытаясь полностью вобрать его в рот. Ради справедливости, надо сказать, что ей не удалось этого сделать, так как у Кэрол сосочки были уж слишком большими. Но это не расстроило бывшую спортсменку. Она вдруг очень сильно раскинула ноги, и, захлебываясь грудью Кэрол, замычала своим глухим голосом. Оргазм пронизал все ее туловище, добравшись даже до подбородка, который моментально ринулся вверх, защемляя бедный сосок. Кэрол даже не почувствовала этого. Она упивалась моментом удовлетворения партнерши и теперь лишь боялась по неопытности пропустить момент, когда нужно будет расстаться с клитором кончившей брюнетки.

     Ами кончала не так уж долго и не так уж сильно. Секунд пятнадцать она находилась в той самой истоме, ради которой Кэрол пять лет занималась умственным онанизмом. Девушка не переставала жевать сосок подружки, а потом, когда все закончилось, просто потянулась рукой к своей отдроченной письке и стала гладить запястье принесшей ей наслаждение руки. Тут уж Кэрол подумала, что пора, и стала выпускать мокренькую клубничку, которая и не собиралась уменьшаться в размерах.

     Более опытная девушка наконец-то открыла глаза и, выпустив сосок изо рта, потянулась губами за поцелуем. Чмокнув Кэрол в губы, Ами ласково обняла ее и нежным голосом спросила:

      — Это зачем, интересно, ты его выпустила? — Улыбка расплылась на лице лесбиянки.

      — Я подумала, что ты... Что ты кончила? — Уверенностью в сопрано Кэрол сейчас и не пахло.

      — Ну, да. Я кончила. Ну и что же теперь? — Веселые огоньки забегали в глазах Ами. — А ты думаешь, что я больше не хочу?

      — Фу-у-у!!! — Такого облегчения Кэрол еще никогда не испытывала. — Я правда испугалась.

      — Чего, дурочка? — Ами улыбалась уже во все лицо.

      — Того, что ты не кончила и не будешь со мной больше... э-э-э... дружить. — Кэрол покраснела.

      — Глупенькая. Я с тобой теперь обязательно буду «дружить». — Ами сделала акцент на последнее слово. — Я никогда не бросаю своих подружек. И я благодарна тебе. За то, что есть еще такие чистые девочки, как ты.

     С последними словами, Ами притянула Кэрол к себе, снова даря ей нежный засос. Теперь поцелуй был уже совсем настоящим и долгим. Обе девушки закрыли глаза, и Кэрол снова смогла много раз облизать умелый язык Ами. Блондинка откровенно наслаждалась этим процессом, когда вдруг почувствовала, что сейчас кончит. Она совершенно не ожидала этого. Ей вспомнились те десятки поцелуев, которые дарили ей мальчики из ее школы. Нет, они не были противными или неприятными для нее, но чтобы вот так?!

     Как раз, за этими ощущениями, ее и застал второй в жизни оргазм. Ами в очередной раз провела своей рукой по набухшему коричневому сосочку, одновременно подцепив языком верхние зубки девственницы. Это подарило такое сильное ощущение, что писька Кэрол снова не выдержала. Влагалище как-то сразу наполнилось теплотой, а спина, как и в первый раз по-кошачьи скрутилась в дугу. Кричать девушка не могла, но это было не обязательно. Кэрол спустила молча, вовсе не сожалея об этом.

     Нечего было и ожидать, что Ами не заметит этого невинного оргазма. Она сразу чуть отстранилась от подруги, и подождав секунд десять, тихо спросила:

      — Теперь ты понимаешь, от каких поцелуев кончают девушки?

     Кэрол не ответила, а просто кивнула, не открывая глаз.

     Минут двадцать подруги лежали молча. Нирвана, так неожиданно захватившая Кэрол, все еще держала ее в своем шелковом одеяле, а Ами просто не решалась разрушить это блаженство, так отчетливо написанное на лице сокурсницы. Наконец, Кэрол очнулась. Она провела рукой по своему бедру и распахнула прекрасные длинные ресницы:

      — Ами. Как хорошо, что ты еще здесь. — Сопрано стало певучим и романтичным.

      — Я и не собиралась никуда. Я смотрела на твое личико и не могла оторваться. Ну, как ты? — 

     Ами накручивала на мизинец прядь белокурых волос.

      — Потрясающе. Я даже не знаю, как тебе передать то, что я сейчас чувствую. — Кэрол говорила так вдохновенно, что казалось, что она читает вслух Байрона.

      — Не надо мне это передавать. Я все это прошла, и, честно говоря, сейчас тебе очень завидую. — Ну, что? Продолжим?

      — Давай. — Не задумываясь, шепнула Кэрол озорным голоском.

     Ами не заставила себя упрашивать. Она медленно высвободилась из объятий блондинки, и оседлала верхний край соседнего лежака, спустив ноги с каждой его стороны. Поправив волосы накаченной рукой, девушка опустила спину на бархатную подстилку и головой показала Кэрол, чтобы она тоже поднималась.

     Идеальная фигура Кэрол грациозно воспарила со своего места и приблизилась к своей наставнице. Остановившись в метре от раздвинутых ног Ами, девушка стала ждать нового приглашающего жеста.

     В этот момент облако, давно и одиноко блуждающее на небосклоне, краешком зацепилось за оранжевое солнце. Сюзанна, до сих пор мирно спавшая на крайнем лежаке, где ее оставила Ами, ощутив резкую перемену освещения, проснулась и стала потирать ладонями заспанное лицо. Пара дорвавшихся друг до друга любовниц мгновенно заметила эти движения, и теперь заинтересованно наблюдала за третьей подругой.

     С трудом оценив ситуацию, Сюзанна приняла сидячее положение и сделала удивленное лицо:

      — Ну, и как она? — Вопрос, конечно, адресовался Ами. И, конечно, Сюзи интересовалась не тем, как Кэрол себя чувствует, а как она показалась гребчихе в любовных играх.

      — Очень даже ничего! Она просто умница. Не то, что ты. — Ами почему-то хотелось уколоть свою старую пассию.

      — Ага. — Сюзанна встала и подошла к подругам. Приблизившись, она обняла Кэрол за талию и спросила, — значит, это ты отбиваешь у меня мою девушку? — В ее голосе не было и тени ревности или обиды. Скорее, вопрос прозвучал игриво. Он как бы делал намек на то, что данную розовую пару не плохо бы превратить в розовое трио. Но Кэрол не поняла этого. Сильные переживания, выпавшие сегодня на ее долю, сделали свое дело. Блондинка как-то сразу покраснела. Губы ее затряслись, и она повела свой взгляд в сторону Ами, ища у нее поддержки. Но та спокойно ... сидела все с теми же раздвинутыми ногами, между которыми злобно торчал налитый кровью клитор. Поняв, что ей самой придется вылезать из этой ситуации, Кэрол, стараясь не смотреть в глаза Сюзанне, извиняющимся тоном проговорила:

      — Прости меня, Сюзи! Прости, я не хотела...

      — Так, так, — хозяйка решила, что Кэрол тоже не прочь сыграть сцену ревности до конца. — 

     Вот, значит, зачем вы, девушки из больших городов, приезжаете сюда. Чтобы нам, бедным провинциалкам, не с кем было трахаться. — Сказала бедная провинциалка, стоящая на берегу собственного бассейна, стоимостью в восемьдесят тысяч фунтов. — Вам уже не хватает своих подружек, да? — Сюзанна, повышая голос, вовсе не забывала о своей руке, которая уже поглаживала левую ягодицу «девушки из большого города».

      — Сюзи, ну, пожалуйста! — Кэрол села на лежак и разрыдалась, закрыв лицо руками. Внутри ее смешались все чувства. Обретя, наконец, то, о чем были все ее девичьи мечты, она сейчас больше всего на свете не хотела снова остаться в одиночестве.

     Сюзанна и Ами недоуменно переглянулись. Они и в мыслях не могли представить, что Кэрол может отнестись к этой милой игре серьезно. Переводя взгляд с Сюзанны на плачущую Кэрол, Ами вдруг поняла, что это она послужила причиной такого приступа слезливости. И теперь именно она должна выправить ситуацию.

     Девушка обняла рыдающую нимфу. Слова как-то не лезли в голову, и поэтому Ами просто поглаживала ее по спине, одновременно обратив взгляд на стоящую Сюзанну, ища у нее поддержки.

     Неожиданно, Сюзанна и впрямь нашлась первой. Она села на корточки и, буквально вырвав плечи Кэрол из объятий Ами, заглянула в заплаканные глаза. Кэрол отводила взгляд, но Сюзанна настойчиво возвращала его, мягко поворачивая ее голову. Наконец, когда всхлипывания стали заметно реже, Сюзи сказала:

      — Кэрол! Послушай меня, девочка! Я не хочу, чтобы ты плакала! Если для тебя это так важно, то я не буду ревновать к тебе Ами. Мы будем дружить вместе! Договорились? — Это был блестящий выход. Сюзанна, с одной стороны, как бы, и не выходила из начатой игры, а с другой — запросто успокоила девочку всего одной фразой. Кэрол утвердительно закивала с такой решимостью, что ее прекрасные волосы тут же налипли на заплаканное лицо, и девушка стала смущенно собирать их. А когда Сюзанна стала помогать ей, то увидела на забавной почти детской мордашке Кэрол счастливую улыбку. Сюзанна рассмеялась:

      — Ну, вот! Ты такая красивая, когда улыбаешься. Ты мне очень нравишься такой! — Сюзанна и сама чувствовала, что говорит правду. Ее рука медленно поползла к левой груди блондинки. — И вообще, знаешь, что? — Сюзи добралась пальцами до соска и стала водить по нему подушечкой мизинца. — Я уже хочу тебя!

     Голова Сюзанны начала медленно приближаться к губам девственницы. Кэрол смотрела на это не шевелясь. В последний момент рыжеволосая дочка Пенни чуть наклонила голову и, уже ловя дыхание Кэрол, попросила:

      — Дай мне свой язычок, пожалуйста!

     Кэрол глупо выдавила язык из себя, но Сюзи уже не увидела ее прикольной мордашки — девушка успела закрыть глаза. Теперь она не двигалась головой вперед, а лишь повторила движение новой подруги. Ее ловкий и тонкий язык напалмом кинулся к губам блондинки и теперь облизывал снаружи ее рот. Стараясь не задевать кончик языка Кэрол, Сюзанна с наслаждением забиралась в уголки ее губ. Затем она неожиданно сделала последний рывок и со всей силы своих легких втянула язык Кэрол в свой ротик.

     Еще через пять секунд блондинка была полностью уверена, что ее язык теперь удачно расщепляется на белки и жиры где-то в пищеварительной системе Сюзанны. Основание языка немного болело, но Кэрол не обращала на это внимание. Ловкие руки Ами уже потянулись к ней между ног, и теперь девушка старалась решить сложную задачу: каким образом повернуть свои бедра так, чтобы и Ами было удобно трогать ее письку, и чтобы Сюзи могла не прекращать свой поцелуй.

     Но более опытные подруги решили эту проблему за Кэрол. Сюзанне, как и полчаса назад Ами, быстро надоели ощущения от какого-то поцелуя. Ей тоже хотелось чего-то большего. Кэрол никак не могла сообразить, что она вовсе не должна останавливаться на достигнутом, и поэтому ее ладони все еще покоились на плечах рыжеволосой хозяйки. Для того, чтобы объяснить Кэрол, где именно сейчас должны быть ее руки, Сюзанне пришлось прекратить целоваться:

      — Кэрол! Ты не должна стесняться. Неужели тебе не хочется поласкать меня? — Сюзанна сама схватила ладонь девушки и положила ее себе на верхнюю часть груди. — Почему ты не делаешь этого?

      — Сюзи! Я... , — Кэрол приходилось бороться не только со смущением, но и с крайним возбуждением потому, что Ами уже раскатывала ее писю по своей ладошке. — Я что-то плохо соображаю, что я должна делать. Мне немного неловко.

      — Господи! Тебе уже десятый раз за сегодня неловко! Расслабься и делай все, что угодно! — 

     Сюзанна так и не выпустила ладонь Кэрол и теперь стала потирать ее поверхностью собственный сосок. — Ну, смотри. Самое приятное, конечно, когда тебя ласкают здесь. — Другой рукой Сюзанна отодвинула локоть Ами и сама приложилась к желтеньким волосикам на письке Кэрол. — Но это не значит, что если ты делаешь что-то одно, то про все остальное нужно забыть. Ну, вот мы, к примеру, с тобой сейчас целовались. Знаешь, как мне было бы приятно, если бы ты мне одновременно погладила груди?

      — Да. — Ответила Кэрол, не зная, что еще сказать.

      — Ну, вот! Давай попробуем. Погладь меня! — Сюзанна похотливо выпятила сиськи. Кэрол неумело стала водить по ним костяшками пальцев ровными круговыми движениями.

      — Не так! — Сюзи быстро прекратила это бесполезное занятие. — Смотри! — Она сама начала делать то, что, как казалось Кэрол, она только что делала с Сюзанной. Рыженькая милашка сразу же показала наивысший класс техники. Одними лишь указательными пальцами она стала прогуливаться вокруг крупных сосков блондинки, стараясь второй фалангой задевать самый кончик, когда пальцы достигали наивысшей точки. Кэрол могла почувствовать разницу уже через пару кругов. Ее сосочки мгновенно передавали всю ту ласку, которую несли в себе руки Сюзи. Девушке уже было мало редких касаний, и она попросила подругу:

      — Сюзи! Это так приятно! Ты не могла бы... Ты не могла бы просто потрогать соски? — 

     Кэрол сладко задохнулась.

     Сюзанна не стала тратить слова на ответ, а просто исполнила поступившую просьбу. Пальцы обеих рук мгновенно превратились в сжатые персты, которыми очень удобно было бы захватить щепотку соли. Вместо соли вполне подошли возбужденные ягодки Кэрол.

     Пощупав их как следует, Сюзанна опять прямо на ходу забыла о том, что хотела научить Кэрол ласкаться. Имея перед собой роскошную обнаженную девушку, не такой уж и многоопытной Сюзанне было легко потерять контроль. Поэтому левый сосок быстро исчез у нее во рту, а освободившаяся рука потихоньку стала искать путь к девственной промежности...

      — Э-э-э, нет! Не так быстро! — Ами схватила свою любовь за руку, которая не долезла до лобка всего сантиметров десять. — Мы уже достаточно ей показали и сделали. Теперь — ее очередь. Ты не возражаешь? — Вопрос был обращен к блондинке, которая тут же согласно кивнула. — Ты, Сюзи, может не знаешь, но когда ты спала, Кэрол обещала взять у меня в ротик. Она немножко испугалась и попросила сначала потрогать мне киску, а когда я кончила, то обо всем сразу забыла. Но вот сейчас, по-моему, самое время. Да, Кэрол?! — Блондинка снова кивнула.

      — О-о-о! — Сюзи оживленно заулыбалась. — Время собирать камни, так сказать! Ну, что ж.

     Давай. Ты ничего не бойся. — Это уже было обращение ... губками восторженно стоящую шишечку, и стала двигать головой туда-сюда, стараясь при этом поддрачивать языком кончик клитора. Постепенно Кэрол увеличила амплитуду — теперь она еще успевала чуть прикусить основание клитора, когда тот полностью оказывался во рту. Только блондинка стала замечать, что ей самой нравиться делать все это, а особенно то, что девушки так хорошо реагировали на ее ласки мелким подрагиванием и вздохами, как Ами не выдержала.

     В сущности, если с точки зрения психики, сегодня самый сложный день был у Кэрол, то вот с точки зрения физиологии — однозначно у Ами. Будучи возбужденной еще с утра, в предвкушении сегодняшней прогулки с Кэрол и Сюзанной к ней домой, девушка еще была вынуждена терпеть полуторачасовой разговор о сексуальных проблемах новой подруги. Затем всячески удовлетворять обеих девочек. И в завершении, ждать, пока Кэрол попробует удовлетворить своим ротиком Сюзанну. В результате, на весь день, полный всяких возбуждающих штучек, у Ами пришелся всего один довольно средний по силе оргазм, когда она спустила в ладошку неопытной Кэрол. Теперь, почувствовав, как эта невинная девственница закусила ее отросток, она вцепилась ей в волосы ногтями и безумно заорала:

      — А-а-а-а-р! — Выла Ами тигриным рыком. — А-а-а-р-ай-яйа!

     Ами выпустила всю обойму полностью. Поорав и поплакав секунд двадцать, она, вдруг как-то обмякнув, повалилась на траву рядом с Сюзанной, которая уже пришла в себя, но еще не нашла сил подняться. Клитор лесбиянки сразу же опустился, и теперь напоминал клубнику из компота. Кэрол, в который уже раз за этот день, стояла в недоумении, не зная, что делать дальше.

     Прошла еще минута. Сюзанна развалилась на траве, так и не решившись перебраться на лежак, а Ами просто спала. Естественно, что на Кэрол уже никто не охотился, и тогда она решила использовать этот тайм-аут, чтобы разобраться в своих ощущениях. Она вспомнила все, что произошло в этот день. Каждую мелочь разобрала «по винтику», и поняла, что:

     Во-первых, теперь она счастлива;

     Во-вторых, Сюзанна нравится ей больше, чем Ами;

     В-третьих, ей, в общем-то, понравилось ласкать женщин ртом, но зато мгновения, когда они спускали ей в рот, понравились намного больше;

     В-четвертых, она душу готова продать за то, чтобы это был не последний раз;

     В-пятых, если она не собирается отбить Сюзанну у Ами, то ей нужно искать кого-то другого потому, что когда она надоест этой паре, они ее просто бросят;

     И, наконец, в-шестых, она жутко устала.

     Как раз, когда Кэрол сделала последний вывод, Сюзанна вдруг резко встала и начала трясти за плечо спящую Ами. Та с трудом разомкнула веки и улыбнулась, увидев лицо любимой:

      — Ты что, Сюзи?

      — Вставай! Скоро мать должна вернуться! — Сказала Сюзанна и, повернувшись к Кэрол, уточнила, — Одевайтесь! Не хватало еще, чтобы...

     Фраза оборвалась, но девушки и так все понимали. Кэрол пошла к лежаку, под которым лежало ее аккуратно свернутое платье и голубые трусики, а Ами стала искать глазами свои джинсовые шорты.

     Пять минут ушло на одевание, после которого Сюзанна и Ами, не сговариваясь, подошли к Кэрол и сели рядом с ней:

      — Ну, как? — В голосе Ами появились покровительские нотки. — Будешь еще книжки про поцелуи читать?

      — А вот буду? — Кэрол не понравилось, что Ами позволила себе говорить с ней по-матерински.

      — Кэрол, ты прелесть! — В отличие от подруги, Сюзанна не была настроена на подкалывание.

     Ее слова прозвучали абсолютно искренне. — Как на счет того, чтобы завтра пойти к тебе в комнату после колледжа? И не обращай внимание на Ами. Она всегда такая грубая, — и Сюзи шутливо стукнула ладошкой Ами по плечу. Та деланно удивилась, и поэтому Сюзанне пришлось тут же поцеловать ушибленное место.

      — Ко мне домой? Втроем? — Блондинка задумалась. — Да, почему бы и нет? Можете зайти. Я вас приглашаю! — Девушка решила отомстить Ами, и теперь сама говорила снисходительным голосом, глядя прямо ей в глаза. — Ну, что? Пошли? — Кэрол посчитала разговор оконченным. Ей, конечно, очень хотелось отблагодарить девушек, а особенно Сюзи за сегодняшний день, но мысли все еще путались, и блондинка решила, что как раз сможет сделать это завтра у себя дома после колледжа. И потом, она же сделала им приятное своим ротиком.

      — Пошли! — Ответила опытная лесбиянка.

     Кэрол перекинула сумку через плечо, а Ами взяла свой пакет под мышку. Сюзанна, на правах остающейся, обняла и поцеловала в щеку обеих любовниц. Девушки направились к дому, но Ами вдруг обернулась и, как бы невзначай, спросила Сюзанну:

      — Кстати, а твоя мать случайно уже не догадывается, что мы с тобой... ?

      — Вроде — нет.

      — Жаль! — С чувством сказала гребчиха.

      — Почему? — Хором спросили обе девушки.

      — Потому, что она мне очень нравится. Она у тебя классная! — Как-то уж слишком мечтательно произнесла Ами, оставляя за подругами право самим расшифровывать смысл этой двоякой фразы.

     Это и было то главное, что не услышала Пенни.

     Впрочем, хозяйка Дагенхема не задумывалась над тем, что пропустила что-то важное. Как раз в тот момент, когда девушки решили разойтись, она сидела на другом конце города в отдельном номере самого дорогого ресторана на многие мили вокруг. Она напрочь успела позабыть свои деловые проблемы, но зато проблемы, сменившие их, вовсе не казались ей более легкими. Наоборот!

     Пенни была не только умной и властной. Являясь профессиональным физиком, она постоянно решала свои вопросы при помощи внутреннего анализа. Она привыкла анализировать все: бизнес, политику, семейные или амурные дела. Она всегда подвергала строгому разбору самые разные ситуации.

     Но сегодняшнее происшествие поставило ее в тупик. В принципе, все было бы не так плохо, если бы не одно «Но» (и это «Но» было действительно с большой буквы) — если бы она не кончила! Если бы ее тело не предало ее столь подло и неожиданно.

     Как бы она поступила? Да она просто вырвала бы все космы этим малолетним извращенкам, а потом, как следует наказав дочь, выгнала бы остальную парочку из колледжа, закрыв тем самым все пути к Сюзанне. И пусть бы они только попробовали подойти к ней на расстояние менее пятисот ярдов. А уж о дочери она бы позаботилась! Пенни сама представила, какой консилиум из психологов и сексопатологов она бы собрала со всей страны.

     Но, черт возьми! Теперь этот консилиум нужен был ей самой!

     Подумать только! Четыре года сплошного бесцельного онанизма! Четыре года исканий, сомнений и надежд! Четыре года вранья самой себе!

     И что против этого?

     Против этого — получасовая картинка трех нагих тинэйджеров женского пола, занимающихся даже не настоящим лесбосом, а так — баловством, повергнувшая Пенни в оргазм, принесший последнее за те же четыре года полное удовлетворение. И без всякой мастурбации!!! Вот это — да!

     Все же, просидев в ресторане часа полтора, Пенни более-менее смогла успокоиться. Она даже поела своих любимых бараньих ребрышек и запила их семилетним красным Bordeaux. Оставив, как всегда, пять фунтов на чай, женщина решила вернуться домой и поговорить с дочерью. Нет, не о том, что она подглядела, а просто. Как мать. «А там — посмотрим», — решила Пенни.

     Сюзанна сидела в гостиной и смотрела новости. Пенни вошла в комнату как раз, чтобы услышать, как очередная прилизанная мерзость мужского пола противным писклявым голосом сообщила с экрана, что Палата Лордов только что подписала закон о дополнительных инвестициях в сферу образования. «Господи, ну хоть одна хорошая новость за день», — пронеслось в голове у безнесменши.

     Сюзанна обернулась и подарила матери ослепительную улыбку:

      — Привет, Ма! ... Ты что-то сегодня совсем поздно? — Видимо новости не очень интересовали Сюзи, и она смотрела их скорее по привычке. Теперь же девушка позабыла о телевизоре и полностью переключила внимание на родительницу. Она даже опустила голые ноги на пол, машинально попав в тапочки-игрушки, и поправила сбившийся с одного плеча желтый домашний халатик до колен.

      — Здравствуй, крошка! — Сюзанна очень любила в детстве, когда Пенни называла ее именно так. Но сегодня это слово прозвучало неожиданно, что сразу вызвало на лице девушки удивление. Пенни спросила себя, почему Сюзанна удивилась, и сразу же сама себе ответила — последний раз она называла так дочь года полтора назад. Пенни неожиданно уразумела, что причины ориентации дочери нужно бы поискать еще и в себе самой.

      — Есть хочешь? — Сюзанна очередным вопросом вернула мать на грешную землю, но Пенни опять не смогла сосредоточиться. Она с нежностью посмотрела на дочку. Ей вдруг стало стыдно. За то, что она смотрела на дочь и даже не знала, откуда у нее этот халат, где она его купила и как давно. За то, что она вообще не интересуется ее делами, а только раздает указания: купи то, не трогай это, учись тому то, дружи с той то, и так далее. Пенни стала припоминать, что того, чем она гордилась, на самом деле нужно бы стыдиться. Она всегда считала, что она очень хорошая мать потому, что она уделяет своей дочери массу времени. Но теперь ей вспомнилось, что это — иллюзия. Ее разговоры с Сюзанной уже давно превратились в ее собственные монологи. Это она рассказывала своей дочери про работу, про встречи и переговоры. Это она заваливала ее информацией о том, что происходит в колледже. Но за последнее время она не услышала и пары слов от своей крошки. Ну, да! Дочь слушала ее. Может быть, даже с интересом. Но потом, когда Пенни брала паузу, и Сюзанна уже собиралась сама поделиться с ней откровенным, женщина вдруг вспоминала что-то, что еще хотела сказать, но не успела, и перебивала дочь. И так продолжалось уже давно. Сколько? Год, два, пять? Пенни не помнила. Ее кожа залилась густым алым цветом стыда и горя. Она сама сделала из дочери лесбиянку. Это она подтолкнула ее к Ами, которая провела с ее дочерью времени в двадцать раз больше, чем она сама, и подарила ей ту ласку, которую не дарила ей собственная мама.

     «Скотина! Меня нужно просто придушить! Лишить родительских прав! Отобрать лицензию педагога! Изолировать от общества! Куда-нибудь, в самую грязную женскую тюрьму, и заставить там трахаться с каждой заключенной или охранницей!», Пенни готова была разорваться на месте. Наверное, впервые в жизни она запаниковала. Что теперь делать-то? Самобичевание не поможет никогда. Исправить что-то будет очень трудно. Особенно теперь, после того, что Пенни испытала, насмотревшись на их любовные игры. О, Боже!

     Сюзанна, естественно, и представления не имела, что сейчас происходит с матерью. Она просто видела, что что-то случилось, и решила снова повторить вопрос, чтобы хоть как-то снять покрасневшую мамашу с тормозов:

      — Мам! Я тебя спрашиваю, ты есть не хочешь? — В голосе невольно появилась тревога. — 

     Может, что случилось? — Сюзанна полностью поднялась с кресла.

      — А? Что? А-а-а... Нет, нет! Все в порядке. Спасибо, Сюзи. Я не буду есть. Я заехала к

     «Гримсону». — Пенни стала копаться в сумке в поисках сигарет. Сигареты почему-то находиться никак не хотели. — Ты ведь знаешь, какие вкусные там бараньи ребрышки.

      — Э-э-э. Вообще-то, я не очень знаю, какие они там. Я там не была еще. — Дочь немного смутилась. Однажды, пару лет назад, она просила мать взять ее с собой в этот ресторанчик. Пенни ответила «обязательно», но так ни разу и не сводила. Сюзанне стало неловко оттого, что она невольно напомнила матери о невыполненном обещании.

      — Да? — Пенни уставилась на дочь очень тупым взглядом. — А мне казалось...

     Это было последней каплей. Ну, что же она за мать такая, если не может выполнить элементарного обещания. Пенни конечно сразу вспомнила его, но она была полностью уверена, что уже брала дочь с собой. Оказалось — нет.

     Пенни посмотрела на своего ребенка и сразу пришла к выводу, что разговор сегодня не получится. Ей просто нечего было ей сказать. Не о чем спросить. Конечно, можно завалить ее вопросами об учебе, но сразу было видно, что женщина просто не выдержит искреннего ответа ничего не подозревающей дочери, и расплачется. Миссис Роджер Пи Маскелл, стоящая восемнадцать миллионов фунтов-стерлингов, возвышающаяся над городом в пятьдесят тысяч жителей, каждый из которых, кроме грудных детей, знал и боялся ее, собралась к себе наверх для того, чтобы поплакать. Но даже своей дочери эта сильная женщина не могла показать, что она тоже бывает слабой. Поэтому она пошла к лестнице и уже на ходу, обернувшись в пол оборота, сказала:

      — Ты извини меня, Сюзи! Я безумно устала, а мне еще нужно написать письмо в Манчестер по поводу пары журналов. Ты не против, если я прямо сейчас поднимусь к себе? А утром я приготовлю тебе завтрак.

      — Конечно, мамочка! Спокойной ночи. — Ответила ни фига не понимающая дочь, которая в последний раз ела завтрак, приготовленный собственной мамой, лет семь назад.

      — Спокойной ночи,... крошка! — Произнесла Пенни, так и не разобравшаяся, имеет ли она теперь право называть таким образом дочь.

     Вообще-то, по предыдущей главе у моего читателя вполне могло сложиться впечатление, что хуже ситуация быть уже не могла. Но это оказалось не так.

     Намного хуже положение Пенни стало на следующий вечер, когда все проблемы с дочерью остались, но добавилась еще одна — новое возбуждение.

     Вроде бы, ничего страшного. Здоровая молодая женщина не может не испытывать сексуального влечения, тем более, такая страстная, как Пенни. Но, с учетом произошедшего, появилась парочка новых нюансов.

     Пенни очень сильно надеялась на то, что после ее оргазма в зимнем саду, она по крайней мере забудет про свое постоянное состояние неудовлетворенности. Женщина рассчитывала, что раз уж она кончила по-настоящему, то и дальше все будет именно так. Но, нет!

     Уже на следующий вечер, когда Пенни вернулась с работы и переодевалась у себя наверху, червоточина желания дала о себе знать. Сначала потихоньку появился небольшой и такой знакомый зуд между ног. Потом вдруг потяжелело внутри влагалища и, наконец, когда Пенни сидела и думала о том, что она сейчас скажет дочери, из дырочки появилась первая слезинка и впиталась в трусики снова возбужденной бизнесвумен. Пока этого не случилось, Пенни старалась не обращать внимания на нарастающее чувство, но теперь отмахнуться от этого было уже нельзя.

     Но не тот человек Пенни, чтобы вот так просто сдаться. Она решила немедленно проверить, будет ли она так же удовлетворена теперь, если возьмет себя в руки и, как обычно, сделает себе приятное.

     Быстрые ловкие пальчики полезли вниз к своему таинству. Пенни решила не снимать трусики, а просто поласкать себя под ними. Вибраторов она не любила, и поэтому всегда отдавалась старому доброму рукоблудию. Ногти указательного и безымянного пальца уже втопили пухлые губки внутрь, а их средний брат стал прогуливаться по вспухшему и чуть вывалившемуся клитору. Другая рука по старой привычке принялась за левую грудь, которую Пенни ласкала очень рьяно, сильно сжимая и затем резко отпуская ее.

     Мгновенно разлившаяся по телу теплота заставила сидящую до этого Пенни повалиться боком на диван. Трусики стали совсем мокренькие, собирая с ласкающей ладони извергаемую влагу. Пальцы работали привычно и слаженно. Клитор, как всегда, приятно отвечал хозяйке пронизывающими покалываниями, заставляя ее трепетать. Рот Пенни открылся, и теперь женщина стала тяжело втягивать воздух, каждый раз задерживая дыхание, когда ее легкие наполнялись полностью. Три-четыре минуты прошли в привычной сладкой ... фразы, — ... мы вместе с тобой обязательно придумаем, как нам выбраться из неприятностей. Хорошо? — Пенни встала и подошла к дочери. Ее рука машинально заправила прядку выпавших волос Сюзи за ее прелестное ушко, и после этого, опускаясь, чуть не задела левый сосок под комбинацией. Вернее, Пенни в последний момент запретила руке касаться его. Это стоило женщине определенных усилий. — И еще. Я очень рада. Я очень благодарна тебе за то, что ты пришла пожелать мне спокойной ночи. Я люблю тебя! — Пенни чмокнула дочь в щеку и, вернувшись на старое место, повторила, — спокойной ночи!

      — Спокойной ночи, мамочка! — Сказала вполне счастливая и успокоившаяся Сюзанна. Она махнула матери рукой и направилась к двери. Но уже почти выйдя в коридор, Сюзи неожиданно повернулась и почему-то шепотом спросила, — Мам? А если я и завтра вечером приду к тебе, ты не обидишься?

      — Наоборот! Я теперь ни за что не засну, пока ты не зайдешь ко мне. — Почему-то слишком уверенно ответила Пенни.

     Сюзанна растворилась в полумраке третьего этажа, а Пенни вытерла пот со лба. «Нет, ну какая же ты, все-таки, сволочь», подумала про себя женщина. «Собственную дочь довела до того, что она спрашивает разрешения зайти к тебе вечером пожелать спокойной ночи, а сама, тем временем, разглядываешь ее соски, и ждешь, чтобы завтра снова посмотреть на них».

     Пенни вздрогнула. От этих мыслей перед глазами снова возникло видение собственного дитя. Вот она у бассейна занимается созерцанием Ами с Кэрол и онанирует. Кстати, онанирует очень похожим на саму Пенни образом. Вот она сама отдается рту Ами. Вот она, готовая ко сну, стоит в соблазнительном белье у нее в комнате. Боже!

     «Нет! Я не буду дрочить!», не подумала, а сказала сама себе Пенни. «Я уже кончила сегодня. И потом я не могу дрочить после того, как возбудилась от Сюзи». «Я отвратительна. Я — шлюха. Грязная лесбийская шлюха! Я не смогу простить себе, если сейчас стану дрочить! Дрянь!»

     Но руки уже не слушались ее. Они профессионально и уверенно заняли свое исходное положение. Тело само чуть изогнулось, а ноги, повинуясь древнему инстинкту, раздвинулись. Пися Пенни сама решила за нее, что ей сейчас больше всего нужно. И к тому же из головы никак не хотело улетучиваться изображение дочкиных сосков.

     Пожалуй, впервые в жизни, Пенни мастурбировала не концентрируясь на своих ощущениях, а представляя себе что-то сексуальное. Она так и не смогла избавиться от угнетающего видения, торчащего из-под дочкиной комбинашки, великолепия. Пальцы механически исполняли тремоло будущего оргазма, а Пенни все еще не поняла, что очень скоро она кончит. И это тоже было впервые. Обычно, занимаясь этим второй раз за день, женщине требовалось минимум минут пятнадцать для достижения цели.

     Но не на этот раз. Сейчас мысли Пенни опустились ниже сосков собственного ребенка, и когда они достигли черных трусиков, мама-шлюшка безропотно и, вместе с тем, просто потрясающе наспускала себе в трусы.

     Хорошо, что Сюзи не вернулась в этот вечер по какой-нибудь причине к матери в комнату. Иначе ей бы пришлось созерцать картину ее родительницы, заснувшей поперек кровати в халатике с руками в собственных трусах.

     Не стоит даже и говорить о том, что на утро Пенни чувствовала себя и прекрасно и отвратительно одновременно. Ее неудовлетворенность снова покинула ее. Видимо, до следующего вечера. Женщина окончательно поняла, что толи стала, толи всегда была лесбиянкой, и смирилась с этим. Не могла она лишь смириться со своим влечением к собственной дочери, и, пожалуй с тем, что и дочь запросто могла бы соблазнить ее, стоило ей только захотеть этого. Найти лесбиянку в таком городе было раз в десять труднее, чем мужчину, которого, впрочем, Пенни тоже за долгие годы так и не смогла найти. А это значит, что никакого принципиального сдвига в сторону улучшения сексуальной жизни у будущего мэра не предвиделось. Оставалась лишь Сюзи, которая была всегда под рукой, но одновременно являлась единственной дочерью. Ах, да! Есть же еще Ами. Но Пенни себе и представить пока не могла, как бы добраться до ее промежности. Тем более, что она еще и любовница Сюзанны. Вот ведь, комбинация, дьявол ее побери!

     По большому счету, любая здравомыслящая женщина даже не ломала бы голову над всем этим. Она бы и в мыслях не допустила возможность рассматривания собственного дитя, как сексуальный объект. Но Пенни, с одной стороны, была слишком жадной до секса, а с другой, чересчур долго страдала без оного. И психика подвела ее. Не привыкшая за последние несколько лет, отказывать себе ни в какой мелочи, и обретя вдруг так неожиданно полное удовлетворение, взрослая женщина не справилась с соблюдением морали, и полностью продалась дьяволу инцеста. «Хотя, что это за инцест?» успокаивала сама себя Пенни на следующий вечер, ожидая обещанного прихода дочери. «Ведь мы же не можем иметь друг от друга детей. Тем более, что я могла бы запросто кое-чему и научить дочку».

     На самом деле, Пенни отлично сознавала, что несет чушь для того, чтобы ну хоть как-нибудь оправдать свою распущенность. А поскольку она, как мы знаем, была не глупа, то это самоуспокоение за день раздумий превратилось уже в целую теорию о том, как не плохо, дескать, было бы всем матерям передавать своим дочуркам любовный опыт. Ну, чтобы, как говориться, в будущем избежать ненужных девичьих комплексов. Поделиться наукой секса, так сказать!

     Сюзанна снова вошла неожиданно, без стука. Она просто распахнула дверь и предстала перед матерью в немного другом, нежели вчера, наряде. Теперь на ней была абсолютно прозрачная розовая пижамка, под которой не было ничего. Только что принявшая душ, Сюзи подошла к матери, и Пенни заметила, что не очень хорошо вытершаяся дочь просто-таки сияет счастливой мордашкой, а легкая ткань пижамы все больше и больше прилипает к капелькам оставшейся воды на юной, чуть загоревшей коже. У Пенни захватило дух, но дочь особо не дала ей насладиться моментом. Она просто подошла к Пенни, быстро наклонилась и, поцеловав ее в щеку, скороговоркой сказала: «Спокойной ночи, мамочка дорогая! Ты сегодня выглядишь намного лучше, чем вчера!». После чего махнула рукой и убежала к себе. Женщина просто опешила от такого быстрого появления и исчезновения своей девочки. Опомнившись, мать машинально прошептала «Спокойной ночи», хотя дочка, наверное, была уже у себя внизу и никак не могла слышать ее.

     «Нет, так продолжаться не может. Я хочу ее. И я получу то, что хочу. В конце концов, она мне дочь, и никто, как я не имеет на нее право», подумала вконец ополоумевшая миллионерша.

     Свой план Пенни разработала мгновенно. У нее еще хватило здравого смысла, чтобы не попытаться напрямую соблазнить свою дочь, и, поэтому, она решила, что каким-то образом усыпит ее. Дальше все оказалось прозрачным. На следующее утро, еще до того, как отправиться в офис, Пенни заехала к своему доктору, и попросила немного эфира. Объяснив ему, что это нужно для сторожевой собаки, которая якобы не давала сделать ей перевязку, женщина попросила дока рассказать, как этим веществом пользоваться. Тот, удивившись тому, что миссис Пенни не требует, а просит, безропотно удовлетворил ее любопытство. Ну, а вечером Пенни оставалось просто дождаться, пока дочь уснет.

     Не ложась спать и еле утерпев от желания мастурбации, в четверть третьего ночи Пенни решила, что уже пора. Она достала из сумки медицинскую жидкость и прихватила с собой носовой платок. Крадучись по коридору, женщина еле дышала. Мягкие тапочки служили гарантом тишины, и лишь предстоящее открытие двери в комнату дочери тревожило хозяйку дагенхемской жизни.

     Но ее тревога была напрасной. Толи Господь Бог спал так же, как и Сюзанна, толи Сатана правил этой ночью бал. Но дверь в комнату Сюзи оказалась настежь открытой. Рухнуло последнее препятствие.

     Пенни же восприняла это обстоятельство чуть ли, не как должное. Она успела подумать, что сегодня ей положительно везет, и с еще ... большей твердостью сделала последние шаги к дочкиной кровати.

     Сюзанна спала, как младенец. Чуть приоткрыв милый ротик, девочка смешно посапывала лежа на правом боку, одну ногу вытянув, другую пригнув к себе, а ладошки сложив под щечкой. На ней была та же черная комбинация, что и позавчера, но трусики оказались другими — светло голубого цвета. Или Пенни по крайней мере так показалось в свете полной луны, захватившей весь периметр широко открытого окна. Одеяло, бесформенной кучей, лежало в ногах и прикрывало девочке только одну щиколотку.

     И Пенни начала! Она действовала быстро и уверенно. Руки мгновенно открыли завинчивающуюся пробку бутылочки и положили в карман халата. Оттуда же был извлечен носовой платок, и Пенни не колеблясь наклонила емкость, выливая на ткань дурманящий состав. Так! Как там говорил врач?"Сначала обильно смочить платок и помахать им в десяти сантиметрах от носа собаки секунд пять». «Боже! Ничего более тупого и придумать нельзя», подумала Пенни. «Любая собака, тем более сторожевая, бросится на тряпку моментально». Впрочем, очень удачным было то, что собака была персонажем выдуманным. А вот для Сюзанны все сработало отлично. Через несколько мгновений дочка перестала сопеть и даже как-то совсем расслабилась — левое плечо вдруг опустилось, от чего Сюзи теперь лежала на груди, рот открылся еще больше, а левая ладонь наполовину выскользнула из-под чуть растрепанной головки. Мать следила за этим всем, параллельно закрывая пузырек и кладя его в карман.

     «Так!» продолжала вспоминать Пенни докторские указания. «Теперь положить платок на рот и нос одновременно на пять-семь секунд». Действие было проделано немедленно. Пенни досчитала про себя до семи и отпустила лицо своей Сюзанны. Девочка не подавала признаков жизни, кроме ровного глубокого дыхания. Мать подождала еще с полминуты. Затем аккуратно потянула дочь за локоть — Сюзи не реагировала. Пенни осмелела и, приподняв руку дочери, отпустила ее — никаких эмоций. Сюзанна крепко спала, опьяненная безжалостным раствором лесбийско-материнской любви. Пенни решила испытать покой дочери в третий раз. Она забралась рукой под одеяло и пощекотала Сюзанне ступню — девочка даже дыханием не отреагировала на прикосновения.

     И вот тогда Пенни расслабилась!

     Она вдруг поняла, что все это время ее промежность была дико возбуждена. Просто волнение и риск не давали ей почувствовать этого. На самом деле, лишенные преграды, по ее ногам стекали целые потоки пока не израсходованной слизи. Внутренняя поверхность ляжек была полностью мокрая, а клитор, казалось, раскалился до ярко алого цвета. Боже, как он стоял?!

     Пенни сорвала с себя халат, в кармане которого покоились бутылочка эфира и трусики, снятые еще у себя в комнате и зачем-то взятые с собой. Оставшись полностью голой, женщина, стараясь все же не очень быстро передвигаться, скользнула в постель дочки и перевернула ее на спину. Совершенно доступная и очень соблазнительная Сюзанна теперь оказалась в ее объятиях. Пенни смотрела на дочь не в силах оторвать от нее вожделенного взгляда. Оказалось, что миллионерша не очень представляла себе, с чего вообще и начать-то. Она готова была зацеловать и заласкать Сюзанну. Всю целиком и каждое место в отдельности.

     Дрожа от возбуждения и страха, Пенни вдруг на секунду пришла в себя, когда первая волна похоти пробежала до самого низа. Она стала собираться с мыслями, и тут с женщиной что-то случилось. Она сама не ожидала такого от себя. Но толи у нее проснулись остатки совести, и она решила хоть как-то оправдаться перед дочуркой на случай, если та не спит, а притворяется. Толи наоборот она совсем в этот кульминационный момент помешалась на сексе, и ей самой хотелось услышать что-нибудь порнографическое. Но так, или иначе, Пенни вдруг стала очень тихо шептать страстным голосом все то, что собиралась сделать с Сюзанной. Ее губы шевелились, а руки продолжали обнимать дочь.

      — Милая, родная моя! — шептала исстрадавшаяся мама. — Какая же ты прекрасная! Я не могу оторваться от тебя... от твоих сосков. Сюзи, мне так надо... мне так хочется пососать их. Ведь ты, когда была маленькая, делала это со мной. — Мать расстегнула правой рукой последнюю пуговицу на комбинации дочери. — Позволь мне тоже сделать это. Ты всегда так нежно брала мои соски губками. Ты ни разу не сделала мне больно. Я обещаю, что я буду делать это тебе так же хорошо! — Рука уже во всю гладила левую грудь Сюзанны. Как ни странно, эфир не притупил действия эрогенных зон, и сосок уже давно стоял бравым солдатиком. — Ну, давай! Я знаю, ты не обидишься на меня, — прошептала напоследок Пенни и ринулась ртом на розовую бруснику.

     Господи! Что же испытала Пенни, когда сосок ее дочери полностью оказался у нее на языке?! Она будто сошла с ума! Правда, в этом ей очень сильно помогло колено дочки, которое так и не разогнулось и теперь упиралось прямо Пенни в лобок. Но, все равно! Когда мать чуть подалась вперед, желая дотянуться губами до соска, нога Сюзанны проскользнула в намасленное пространство между ляжками матери. Только занятый рот удержал женщину от чудовищного стона удовольствия и сладострастия. Она тут же ухватилась за такую возможность, скрестив ноги и накрепко зажав колено Сюзи, а сама стала двигать попкой туда-сюда, натирая о юную кожу свой раскаленный клитор. Ни на секунду не прекращая выдрачивать себя таким образом, Пенни не отрывалась от соска дочери, будто пытаясь добыть из девственной груди молоко. Впрочем, все это очень быстро закончилось. Причем, закончилось достаточно банально — сокрушающим оргазмом, расколовшим миссис Роджер Пи Маскелл вдребезги!

     Как она не заорала от такого экстаза, Пенни и сама удивлялась! Ей только показалось, что она сойдет с ума немедленно и навсегда, а кровь стучала в висках, подобно скоростному локомотиву. Все тело билось в жесточайших судорогах, а под самой Пенни простынь промокла от пота и влагалищных соков. Не менее минуты женщину колотило в приступе сладкого удушья, а когда все пришло к логичному завершению, Пенни выпустила сосок дочери изо рта, и поняла, что так она еще ни разу в жизни не спускала. Она была распята этим оргазмом, но ей хотелось еще!

     Дочь все еще лежала в распахнутой комбинации, полностью безучастная к происходящему. Мать посмотрела на нее, и сознание своей полной безнаказанности в купе с невинностью Сюзи снова переполнила чашу ее возбуждения.

     Пенни вторично вытянулась вдоль девочки и опять ее рот стал шептать вслух тайные желания распущенной шлюхи:

      — Спасибо, крошка! Спасибо тебе за то, что ты со мной сделала! Я думаю, что ты хотела помочь мне своей ножкой! Я знаю, ты хотела, чтобы твоя мама кончила. Спасибо, Сюзи! — Горло миллионерши свело и она неожиданно заплакала от переполнившей ее нежности к своей крошке и от собственной развратной отвратительности. — Но, теперь позволь мне... отблагодарить тебя. Ты не обидишься, если... если и я поласкаю тебе твою писю? Я же видела, как... ты давала ласкать себя Ами, и тебе ведь это нравилось? — Пенни спросила это так, как будто и вправду ждала ответа. Ее слова теперь сильно перебивались тихими всхлипываниями. — А я сделаю тебе это еще лучше! Ведь я всегда мыла твою письку, когда купала тебя. Ты просто не помнишь. Ты ведь... была еще маленькая. У тебя всегда была очень красивая киска. Я просто не обращала на это внимания. Прости!

     Пенни ладонью вытерла слезы с лица и ей же, растирая влагу по животу, полезла в дочкины трусики.

     Женщина уже не боялась разбудить дочь, и поэтому ее движения перестали быть вкрадчивыми. Рука быстро проскользнула мимо темно-рыжих волосиков на письке Сюзанны, и сразу после этого Пенни впервые смогла ощутить всю мягкость и нежность промежности, с которой так умело играла у бассейна Ами. Мать стала гладить губы и клитор дочери двумя пальцами, пока не решаясь позволить себе большего. Краем сознания Пенни отметила, что Сюзи абсолютно не была ... эти восемь дней, а вернее ночей, Пенни наслаждалась обществом своей спящей дочери. Пузырек эфира все еще продолжал находиться в кармане домашнего халата, и до сих пор был полон больше, чем наполовину.

     Пенни совершенно изменилась. Она помолодела. Не понятно откуда, вдруг взялись духовные силы. Она перестала уставать на работе, хотя спала намного меньше, а работы-то вовсе не убавлялось. Ей постоянно хотелось петь, что она и делала, правда про себя. Дочь все так же каждый вечер приходила желать ей спокойной ночи, а затем Пенни сама приходила к ней, чтобы превратить ночь в не совсем спокойную.

     За это время Пенни перепробовала массу вещей. Она осмелела и стала позволять себе более рискованные вещи, но дочь ни разу не смогла поймать ее за руку, так как очень крепко спала.

     Что такое совесть, Пенни успела забыть окончательно. Теперь она уже не только привязалась к лесбосу с Сюзанной. Теперь она готова была перегрызть глотку любому, кто попробует отнять Сюзи у нее.

     Наверное, так бы продолжалось очень долго, если бы на девятый день не случилось одной неприятности. Маленькой такой неприятности, которая сразу же отрезвила Пенни, как ушат жидкого азота.

     Вечером, направляясь в тот самый ресторан, где так и не побывала Сюзи, Пенни столкнулась с доктором. Нельзя сказать, что она так уж была разочарована этой встречей, но и говорить с ним ей тоже было не о чем. Поэтому она лишь глуховато приветствовала его банальным: «Привет, док!», и продолжила свой путь к отдельному входу для самых лучших клиентов. Она не сразу и сообразила, что доктор вовсе не собирался ограничивать их встречу лишь приветствием, и поэтому прошла еще два-три шага, прежде чем до нее дошел смысл его ответа. Врач сказал:

      — О! Миссис Пенни! Хорошо, что я Вас встретил. Добрый вечер.

      — Добрый вечер! — Снова поздоровалась несколько огорошенная Пенни. Она не знала, почему хорошо то, что ей повстречался доктор, и для кого это хорошо. Но отмахнуться от разговора просто так было бы странным. И Пенни согласилась на диалог. — Вы что-то хотели?

      — Да. — Доктор протер очки носовым платком. — Видите ли, я на счет той собаки. Хотел поинтересоваться, как она. Это моя ошибка, а я только сегодня вспомнил, что совсем забыл сказать Вам одну важную вещь. Вы же сказали, что это для перевязки?

      — Ну, д-да! — Пенни не сразу, но все же вспомнила, что, когда и кому она врала. — Да ведь уже все в порядке, док. Я Вам очень благодарна. — Сказала Пенни, а про себя подумала: «Если бы ты знал, старый пень, насколько я тебе благодарна».

      — Значит, все хорошо? — Доктор заодно тем же платком протер и вспотевшую плешь. — А я уже стал беспокоиться.

      — О чем, док? — Пенни искренне улыбнулась. Она еще не врубилась, что речь идет о серьезных вещах.

      — Ну, я просто подумал, что перевязка же не один раз делается. Так? — На короткий вопрос доктора Пенни утвердительно кивнула, и тот продолжал. — Вот! А штука-то вся в том, что эфиром часто пользоваться нельзя. Во-первых, может наступить привыкание. И тогда Ваша собачка, вместо того, чтобы спать по ночам, будет выть от головной боли. Но самое страшное даже не это. Вообще, эфиром злоупотреблять не нужно. Он очень сильно влияет на сердечную мышцу. Если пользоваться им, скажем, пять раз за месяц, то сердце может просто не выдержать таких нагрузок. Впрочем, если Вы, миссис Пенни, говорите, что уже все в порядке, то я пожалуй откланяюсь.

      — Постойте, док! — Лицо женщины покрылось фиолетовой краской. Рука, поднявшаяся в сторону доктора, желая остановить его, застыла на середине пути. — Вообще-то, я пользовалась им... ну, скажем... , — Пенни лихорадочно думала, чтобы такое соврать поправдоподобнее, — три раза за неделю. Это очень плохо?

      — Ничего хорошего, конечно, в этом нет. — Доктор снова развернулся к мадам, и стал теребить мочку уха. Его сильно поразило изменившееся лицо собеседницы. «Надо же так сильно любить свою собаку», подумал врач, а вслух снова спросил: — Сколько лет Вашей собачке?

      — Ну-у, мне кажется, что... , э-э-э, пожалуй,... два года, — не прошло и года, как Пенни нашлась, что ответить.

      — А сейчас у нее уже все прошло?

      — Да, кажется! — У Пенни вот-вот должны были подогнуться ноги. Поясница вспотела, а лицо, из свеклы стало превращаться в баклажан.

      — Ну, тогда — ладно! Я думаю, уже ничего не случится. Только, вот что. — Он снова потеребил ухо. — Не заставляйте ее пока бегать. И не кормите жирной пищей. Скажем, недели две. Если она будет чувствовать себя нормально, то после этого можете вернуться к нормальному корму.

      — Спасибо, док! — Пенни говорила одними губами.

      — Что Вы, миссис Пенни? Не за что. Это Вы меня извините. Если что, Вы знаете, где меня найти. Держите, на всякий случай, под рукой валокордин. Честь имею. — Доктор манерно поклонился, и Пенни снова смогла созерцать его удаляющуюся спину.

     В ресторан она так и не попала. Она развернулась и поехала домой, хотя с трудом могла разглядеть дорогу. Ненависть к себе душила ее. Боже мой! Он сказал, пять раз в месяц. Пять раз! За тридцать дней! Не чаще.

     Она потчевала эфиром свою дочь восемь дней подряд. А если бы она не повстречала сегодня доктора? Что тогда?

     Об этом Пенни не могла даже и думать. Господи! Она чуть не убила собственного ребенка! Не случайно! Не в результате трагических обстоятельств! Она равномерно, целеустремленно, в утеху собственной похоти, сводила в могилу свою дочь, которую любила больше жизни. Да, да — больше жизни! Слава Богу, что все это успело закончиться. А впрочем,...

     Пенни отчетливо представила себе, как ее дочь, с ослабленным сердцем, сейчас занимается в колледже каким-нибудь волейболом или плаванием. Может быть, она бежит вместе с девчонками за мороженым или пивом. Может быть, она расстроена разговором с кем-то из несдержанных друзей, позволивших себе накричать на нее. И в любой момент ее сердце... !

     Женщина сама чуть не умерла от этих весьма не приятных мыслей. Ей, конечно, было невдомек, что доктор, перестраховываясь, чуть сгустил краски. И что тем количеством эфира, которое получила Сюзи, нельзя было навредить и комару. Но миллионерша этого не знала. Чуть было не стерев с лица земли телефонную будку, Пенни круто развернула машину. Теперь ее путь лежал в колледж. Оставив на асфальте преподавательской стоянки существенную часть своих шин, хозяйка заведения ринулась внутрь.

     В колледже, конечно, уже давно никого не было. Охранники, обсуждающие вчерашний футбол, сказали ей, что ее дочь благополучно ушла отсюда часа в четыре, и видимо домой. У Пенни немного отлегло от сердца.

     Примчавшись домой, она первым делом стала звать свою дочь, причем, ее не заботила повышенная степень волнения собственного голоса. Когда Сюзи откликнулась из своей комнаты, Пенни показалось, что она сейчас от счастья потеряет сознание. Где-то в потайных уголках мозга она уже была готова к тому, что больше никогда не услышит голоса любимой дочери. Но она услышала. Пенни снова захотелось петь.

      — Ты чего кричишь, ма? — Мягкие губы Сюзанны снова легли на щеку матери, даря приветственное чмокание.

      — Нет, нет. Ничего. Привет. — Пенни вернула поцелуй сторицей. — Я просто волновалась за тебя. Сама не знаю почему. — Сказав это, Пенни именно в этот момент про себя поклялась, что теперь она ни за что не даст себе нового повода волноваться за дочь. — Подожди меня здесь. Мне кое-что надо сделать наверху, и я сразу вернусь. — Пенни погладила дочь по плечу и почти солдатским шагом, полным решимости, отправилась в свои покои. Там она первым делом вылила содержимое такой зловещей, как оказалось, бутылочки, а потом завернула ... ее в журнал и выбросила в корзину. Точка в коротком, счастливом и уже закончившемся прошлом была поставлена.

     Конечно, можно было бы на этом закончить рассказ. После стресса, полученного Пенни, она никогда бы не решилась на повтор собственных экспериментов. Тем более, что и эфир-то она вылила.

     Но дело в том, что Пенни снова повезло. Причем, на этот раз, повезло ей надолго. И не написав об этом, рассказ не получился бы законченным.

     И снова в ее удаче главную роль сыграла Сюзанна, о которой мы на некоторое время незаслуженно забыли. А тем временем, ее жизнь за те же восемь дней была не менее наполненной.

     В первые три дня, после оргии у бассейна все шло хорошо. Трое молодых сексуальных девочек встречались то там, то здесь, и дарили друг другу радости розового петтинга. Но долго так продолжаться не могло, и уже на четвертую встречу Кэрол и Ами крепко поссорились из-за дочки Пенни. Ами, соблазнившая Сюзанну еще около года назад, кляла себя, на чем свет стоит, за уродскую идею затащить в их компанию красавицу Кэрол. Она и в мыслях тогда не держала, что может потерять Сюзанну навсегда. Кэрол же была ревнива по своей натуре, но не знала этого до поры до времени, поскольку до этого ни в кого не влюблялась. Теперь же она сделала все, чтобы ни с кем не делить ее любимицу Сюзи, тем более с этой грубой вышибалой.

     В результате, после того, как бывшие подруги поцапались во второй раз прямо в постели, находясь в чем мама родила, Ами потребовала у Сюзанны сделать свой выбор. Вела она себя при этом по-свински, только теперь уразумев, как же она на самом деле любит Сюзанну, и в конце концов, испортила все дело. Сюзи, которой Кэрол (к тому же, на фоне Ами) нравилась, как богиня, посмотрев на поведение своей совратительницы, на удивление быстро, хоть и смутившись для порядка, указала на блондинку. Ами была в шоке.

     В колледж бывшая гребчиха с тех пор не ходила. Она закрылась дома и четыре дня проплакала крокодильими слезами. Ну, а Кэрол в одиночку наслаждалась Сюзанной, которая, все же, очень переживала за свою бывшую. Но Ами не проявлялась, а Сюзанна подумала, что та решила готовиться к экзаменам дома. Тем более, что до них осталось всего ничего.

     Чего Сюзанна не учла, так это характера новой любовницы. Кэрол, так неожиданно посвященная в «Орден Лесбоса», и легко отбившая Сюзанну у Ами, уверовала в свою неотразимость. Ну, а обладая типично женским кокетством, она уже на следующий вечер, после получения на Сюзи «эксклюзивных» прав, напоила свою соседку по общежитию, а затем затащила ее к себе в постель. Так Кэрол и жила, днем развлекаясь с Сюзанной, а ночью одаривая ласками другую девушку. В конце концов, блондинка распустилась на столько, что встретив в середине дня в библиотеке свою соседку, решила немедленно поцеловать ее. Та была не в силах отказаться, и именно за этим занятием их застали другие сокурсники. Само собой, новость разлетелась по колледжу в один миг, но если для всех это было просто не здоровой сенсацией, то для Сюзанны это был удар в самое сердце.

     Будучи не особо гордой, Сюзанна не смогла сдержать слез. Она не сразу поняла всю глубину своей пропасти, но того, что ей изменили, было вполне достаточно. Девочка развернулась и уехала домой. Кэрол, увидев лицо уходящей Сюзанны, даже не стала оправдываться.

     Все это случилось на следующий день, после того, как Пенни вылила из бутылочки свое материнское приворотное зелье.

     Миссис Роджер Пи Маскелл, конечно же, не могла знать всего этого расклада. Но она и сама догадалась обо всем, когда, после полутора часов уговоров и просьб, буквально насильно выдавила из заплаканной дочери, не находившей себе места, хоть какое-то признание.

     Нет, ну естественно, Сюзанна не сказала ей, что вот, мол, мамочка, я спала с Ами, потом бросила ее для Кэрол, а потом та бросила меня. Нет! Дочь очень умно и размыто объяснила, что Ами очень ревнует ее к Кэрол, потому что она с ней тоже стала дружить. Потом они с Ами поссорились. А теперь и она поссорилась с Кэрол. И теперь она не знает, как ей вернуть старую подругу. Тем более, что уже скоро неделя, как она ей даже не звонила.

     Очень милое объяснение, тем не менее, не могло обмануть Пенни. Сюзи не знала, что ее мать была свидетельницей сцены у бассейна. Ну, а Пенни не собиралась ей об этом рассказывать. Она даже бровью не повела, выслушав весь этот бред задыхающейся от слез Сюзанны. Пенни теперь занимали только две вещи: во-первых, побыстрее успокоить Сюзанну, чтобы не дай Бог, у нее не было плохо с сердцем, а во-вторых, использовать этот, возможно последний, шанс. Шанс заполучить Ами!

     Но что это был за шанс?! Пенни и сама, при всей ее деловитости и сообразительности, удивилась тому, с какой скоростью и точностью в ее голове родился план по использованию этого шанса. Это была фортуна. И она должна была стать викторией.

     Первое: позвонить Ами и сказать ей, что Сюзанне очень плохо без нее. Вызвать у девушки хоть каплю сострадания.

     Второе: сразу после этого, уговорить Сюзанну позвонить Ами, попросить у нее прощения и уговорить встретиться.

     Третье: настоять на том, чтобы устроить маленький ужин в честь примирения в ресторане «Гримсона».

     Четвертое: привезти обеих домой и под любым предлогом оставить Ами ночевать здесь.

     Пятое: каким-нибудь образом проследить, что девочки, находясь в переполненных чувствах и оставшись наедине, уже перешли от слов к делу.

     И, наконец, шестое: вовремя застать их «на месте преступления», утащить Ами к себе в комнату якобы для разговора, а Сюзанну оставить у себя внизу.

     Самым сложным, конечно, представлялся пункт пятый. Нет, не то чтобы Пенни была не уверена в том, что девочкам захочется чего-то большего, чем слова. Наоборот, она бы поставила на это тысячу против одного. Но вот застать? Все нужно было сделать очень вовремя, иначе весь план рухнет. Чуть позже или чуть раньше — провал всей операции. В остальном Пенни была спокойна. В конце концов, она решила пока действовать по первым четырем пунктам, а там — как кривая выведет. «Придумаю что-нибудь», подумала хитрая мать. Ами — большая умница, и сначала нужно было перехитрить ее.

     Она буквально заставила Сюзанну выпить валерьянки, и пошла наверх, чтобы ее не было слышно.

     Вопреки ее ожиданиям, Ами взяла трубку очень быстро. Причем, ее ответ только добавил уверенности Пенни — девушка, с и так-то глухим голосом, говорила отрывисто, будто постоянно перебарывая себя, чтобы не заплакать. Можно было подумать, что она говорит из подземелья:

      — Да, слушаю В-вас.

      — Ами, это ты? — Пенни, напротив, хорошо владела своим голосом. У нее был хороший шанс, но он был только один. И она не собиралась упускать его из-за минутной слабости. — Это мама Сюзанны. Узнала?

      — Да! — Лаконичность ответа была максимальной.

      — Ами! Ты не удивлена тем, что я звоню тебе. — Женщина решила избрать дипломатический путь.

      — Немного! — С первого раза дипломатия не сработала.

      — Я хочу поговорить с тобой об очень серьезном деле. Ты не против, Ами?

      — Поч-чему бы, и н-нет? — Пенни не учла, что Ами уже пятый день находится в таком состоянии. Девушка держалась изо всех сил, но понимая, что речь, скорее всего, пойдет о Сюзи, она все хуже могла контролировать себя.

      — Я хотела поговорить с тобой о Сюзи. — Пенни взяла, наконец, быка за рога. — Я знаю, что Вы поссорились. Не знаю, правда, из-за чего, — как мы знаем, Пенни всегда умела врать лихо, — но я хотела сказать тебе, что ей очень плохо. Вижу, что и тебе не лучше. — На другом конце трубки послышался печальный всхлип, который, впрочем, сразу же был завуалирован якобы случайным покашливанием. — Я хотела тебя попросить кое о чем.

      — Ну?! — Вообще-то, неплохо воспитанная Ами всегда старалась в разговорах с матерью Сюзи добавлять ... «мисс Пенни». Сейчас воспитанности как не бывало, но хозяйка Дагенхема не стала заострять на этом внимания.

      — Я имею в виду то, что она очень сильно расстроена. Она даже плачет! — Пенни не стала уточнять, что плачет Сюзанна только один день, а не пять, как Ами. — И мне кажется, что еще немного, и она не выдержит и позвонит тебе. Я хочу попросить тебя, чтобы ты не отталкивала ее. Ты меня понимаешь? Ты знаешь, Ами, как я к тебе отношусь и как я люблю тебя. Мне всегда нравилось то, что ты так дружишь с Сюзанной. Я могу на тебя рассчитывать? Иначе Сюзанна просто заболеет. Я очень боюсь за нее. Ну, что?

      — Не зн-наю! — Ами боролась с желанием повесить трубку. Но желания наконец выбраться из своего состояния было не меньше. — Хорошо. Я поговорю с ней. До свидания, мисс Пенни. — Измученная Ами дала понять, что разговор окончен.

      — Я надеюсь на тебя! — Успела прокричать в трубку хитрая леди.

     Не очень интересно описывать, каким образом всего за пятнадцать минут Пенни удалось уговорить дочь позвонить старой подруге. Она заставила ее умыться и успокоиться, а потом напомнила ей, что других подруг у Сюзанны и нет. И если она не хочет остаться в одиночестве, то...

      — Ты должна пригласить ее домой и попросить прощения. Тем более, что если я все правильно понимаю, то это ты виновата во всем. — После такой фразы, Сюзанна не могла отказать матери. Тем более, что и сама-то не очень хотела.

     Неверной дрожащей рукой Сюзанна набрала знакомый номер. Пенни не могла слышать Ами, поскольку находилась рядом с дочерью, но саму дочь она слышала прекрасно, и только молила Бога, чтобы она не оплошала. Сейчас все зависело от Сюзи.

     В этот раз Ами сняла трубку уже не так быстро — Сюзанне пришлось подождать, видимо, сигналов семь. Но потом лицо девочки преобразилось, и подобие улыбки на заплаканном лице подсказало Пенни, что Ами на проводе:

      — Здравствуй, это я! — Сюзанна чувствовала свою неловкость и не пыталась скрыть ее. Ами что-то ответила, и Сюзи продолжала:

      — Ами, мне, по большому счету, даже нечего тебе сказать. Я так виновата перед тобой. — Теперь Сюзи слушала ответ весьма долго. Пенни приходилось просто ждать и созерцать. Она видела, что ее дочь иногда кивает головой, видимо, в такт ответа Ами. Постепенно лицо дочери стало приобретать все более горькое выражение. Наконец, уже в конце двухминутного монолога подруги, Сюзанна закрыла глаза, и крупная слеза потекла по правой щеке.

      — Прости меня, Ами! — Услышала Пенни шепот дочери, но видимо Ами еще не все сказала, потому что Сюзанна смахнула слезу и продолжала слушать. Прошло еще секунд двадцать. Наконец, Сюзанна просто разрыдалась, и сквозь слезы и с перекошенным подбородком, девочка еще раз повторила: — Прости меня!

     Но Пенни уже возликовала. Она только что была свидетельницей кульминации, и теперь, раз Ами еще не бросила трубку, все должно было пойти на поправку. Она даже пересела поближе к креслу дочки, и снова полностью обратилась в слух. Теперь Сюзанна тихонечко попискивала что-то вроде: «Да, да, конечно, я знаю». Но потом Ами, по всей видимости, выговорилась и, может быть, даже заплакала на брудершафт с подругой.

     Пол минуты ничего не происходило, но потом Сюзанна нашла, что сказать:

      — Ами! Пожалуйста, не плачь! — Та что-то ответила. Сюзи продолжала. — Я тоже не буду.

      — Пригласи ее к нам. Давай, пригласи! — Зашептала Пенни.

      — Ами, я хочу увидеться с тобой. Хочу попросить прощения. Можно, я за тобой приеду?

     Пожалуйста! Мне нужно видеть тебя. — Девочка снова всхлипнула, и наверное этим растопила остатки айсберга.

     Пенни кивнула головой, одобряя последнюю фразу дочери. Через секунду Сюзи, вдруг заулыбавшись, сказала последнее «Жди!», и разговор закончился. Пенни полезла в сумочку за ключами от «лексуса».

     В ресторане все прошло просто отлично. Пенни ни на секунду не выпускала девочек из поля своего зрения. Она блестяще поддерживала беседу рассказами из своей молодости, высокими словами о дружбе и о том, как ей нравятся они обе. Женщина заказала все самое лучшее и рассадила девочек рядом друг с другом, напротив себя. В результате они выпили бутылку крепленого вина, а девочки весь вечер бросали каждая на соседку виноватые взгляды.

     О ссоре никто и не вспомнил, пока мать не привезла их домой. Там она решила, что пора выполнить пункт четвертый своего плана, и сразу взялась за дело:

      — Ну, что, девчонки? Не надоела я вам? — Пенни игриво потрепала обеих по волосам. — Вижу, вижу. Вам теперь надо поговорить. Я не буду Вам мешать. Идите в комнату Сюзанны, а я принесу Вам чаю.

     Девочки и ответить ничего не успели, как Пенни развернулась и направилась в кухню, как бы невзначай глядя на часы. Но тут она вдруг подпрыгнула и остановилась. Ами с Сюзанной удивленно смотрели на нее, а Пенни сделала огромные глаза и снова повернулась к подругам:

      — Господи! Уже одиннадцать! — Пенни сделала вид, что задумалась. — Ну, ничего! Я думаю, что для такого важного разговора можно сделать исключение. А то вы потом опять поссоритесь. Ами? Как ты смотришь на то, чтобы остаться у нас ночевать? Твои родители не будут против?

      — Э-э-э. — Только и смогла выдавить Ами. Она что-то туго соображала после выпитого, но постепенно до нее дошло, что остаться с Сюзанной на ночь не так уж плохо. — Вообще-то, я не знаю. Может быть, мне позвонить им. Хотя, это наверное неудобно. Да у меня и с собой ничего нет.

      — О-о-о! Это не большая проблема. Я думаю, Сюзанна поделится с тобой чистым полотенцем. А постелить я тебе могу в свободной комнате. Да, собственно, и стелить-то нечего — там уже все готово. — Это была правда. Пенни всегда просила приходящую горничную держать гостевую комнату в постоянной готовности. И хотя в ней так никто и не останавливался, она все же надеялась на лучшее. И вот теперь это лучшее было так близко, что Пенни решила пустить в ход последний не убиваемый аргумент. — И потом, ты же не хочешь, чтобы родители увидели тебя выпившей?

      — М-да! — Ами этого действительно не хотела. Хотя ей и в голову не пришло, что не так уж она напилась.

      — Ну, тогда иди. Звони матери. Успокой ее. Если что — пусть она перезвонит мне. Скажи ей, что я завтра утром отвезу вас обеих в колледж. — Пенни, неожиданно для себя, перешла на тон, не терпящий возражений. И таковых не последовало.

      — Спасибо Вам, мисс Пенни. Вы так внимательны. — Ами продолжала смотреть на мать подруги, а Сюзанна отреагировала еще более кардинально, неожиданно для матери окончательно выиграв и эту партию. Она подошла к Пенни, взяла ее за руку и прижала ее к своей груди. Бросив быстрый благодарный взгляд на маму, Сюзи опустила глаза и прощебетала:

      — Спасибо, мамочка! Мы обязательно прямо сейчас позвоним ей!

     Ами ничего уже не оставалось, кроме как пойти и отпроситься у матери на ночь.

     У Пенни перехватило дыхание. Ей удалось уже почти все. Теперь очередь была за самым сложным пунктом под номером пять.

     Все же, некоторое время на раздумье у нее есть. Ну, не сразу же девушки начнут свои игры. Они же только что были в ссоре. Но и медлить было нельзя. Пенни для начала стала перебирать наиболее элементарные варианты.

     Замочная скважина отменяется — ее просто не было в двери в комнату Сюзи.

     Теперь — окно. Оно было большим и заканчивалось вровень с газоном у дома. Следовательно достаточно сложно не заметить человека, который в него достаточно долго подглядывает. Тем более, что сидеть девочки будут на кровати, а она стоит так, что кто-нибудь обязательно будет сидеть лицом к окну. Не подходит.

     Дальше. Просто подслушать под дверью. Этот вариант казался ... Пенни более-менее приемлемым, но все же имел явные минусы. Что, например, если девушки решат разговаривать шепотом. Пенни поразмыслила над этим, и решила оставить этот вариант на крайний случай. К тому же от комнаты Сюзанны Пенни не смогла бы быстро скрыться — ее дверь выходила в большой холл первого этажа.

     Последний из элементарных вариантов Пенни тоже отбросила. Можно было бы издалека проследить за светом в окне. Но женщина резонно рассудила, что девочкам вовсе не обязательно выключать свет. Тем более, что люстру они вряд ли будут зажигать — у Сюзи в комнате есть очень милая бра, которой она пользовалась намного чаще.

     Все остальные варианты по подслушиванию, подсматриванию и определению нужного момента, представлялись, как минимум, сложными. Покопавшись в своих мыслях, Пенни пришла к выводу, что ничего путного, кроме того, чтобы пойти и купить шапку-невидимку, в голову ей не приходит. Она уже была готова либо согласиться на подслушивание, либо просто положиться на удачу, но тут ее осенило.

     Чай! Она же обещала принести им чай!

     Господи! Как все элементарно и просто! Она принесет им приборы на подносе, а потом, выходя, просто не станет закрывать дверь плотно. Оставить щелку миллиметра в два — больше ничего не нужно. В темном холле они не смогут разглядеть ее тень, а на дверь просто не обратят внимания. Пенни сможет, как увидеть, так и услышать все. Все!

     Пенни замурлыкала что-то из Челентано (хоть и не знала итальянского), и потащилась на кухню заваривать душистый напиток.

     Когда она вошла в комнату с подносом, девочки сидели на кровати друг на против друга. Видимо, разговор пока не клеился потому, что Сюзанна считала ворон в окне, а Ами бестолково разглаживала покрывало. Пенни решила не мешать им. Она поставила поднос на столик и, сказав какую-то банальность, удалилась.

     Все прошло, как нельзя лучше. Ей удалось закрыть дверь так, что остался очень маленький просвет, и Пенни сразу же поспешила выключить свет в холле, чтобы потом не выдать себя резким изменением света в щелке. Потом она пододвинула поближе к входу телевизор и кресло, заботясь таким образом об алиби, коли таковое понадобится. Телевизор она тоже включила, но звук убавила до минимума. Подготовка подошла к концу.

     Только теперь Пенни почувствовала, что ее руки трясутся. Она волновалась. Очень. Это было удивительно, но выполняя предыдущие, более тонкие и сложные, пункты своей дьявольской игры, Пенни чувствовала себя нормально, или лучше сказать — никак. Она делала все на автомате. Теперь же, когда остался последний и самый элементарный пункт, женщина оказалась на грани срыва. Умом Пенни понимала, что соблазнить Ами, только что вытащенную из постели дочери, да еще не успевшую удовлетворить свою страсть, не должно составить труда. Тем более, что она не имела секса уже пять дней. И все же, Пенни волновалась до чертиков!

     Ей пришло в голову, что сигареты смогут помочь справиться с этим. Пенни пошла на кухню, и выкурила сразу пару «данхила». В конце второй сигареты ее уже начало тошнить, но дрожь не унималась. Хозяйку Дагенхема просто-таки продолжало колотить, а кровь стучала в висках, напоминая африканские тамтамы.

     Но делать было нечего — надо было довести начатое до конца. Пенни переоделась в халат. Идти вниз было вроде еще рано — вряд ли девочки успели бы за пятнадцать минут уладить все проблемы и перейти к своим интимным занятиям. Тем более, что Пенни застала их молчащими. А, с другой стороны — что еще оставалось делать?

     Пенни снова вернулась в кухню. Выпив для храбрости добрый фужер коньяка, женщина запахнула халат и отправилась в последний бой своего розового крестового похода. Дверь встретила ее в том же положении, что она ее и оставляла. Пенни приблизилась к косяку и присела на корточки. Левый глаз стал подстраиваться под необычный ракурс, а правый закрылся, как у профессионального снайпера. Игра началась.

     Поначалу Пенни ничего не было видно. Она никак не могла поймать нужное положение. Но потом ее взгляд выхватил спину Ами, а за ней маленький кусочек дочкиного халата, в котором ее Сюзанна видимо растянулась по покрывалу. Слышно ничего не было.

     Пенни повернулась чуть поудобнее и опустила одно колено на ковер. Странно, но волнение вдруг куда-то делось — она была абсолютно спокойна. Прошло пять минут. Единственным звуком, исходящим из комнаты, были шумные прихлебывания все еще теплого чая. Пенни уже стала ругать себя за несдержанность. Можно было бы еще минут десять отдыхать в кухне, но тут Пенни вздрогнула. Как гром среди ясного неба, из щели послышался голос Ами:

      — Ну, что, Сюзанна, так и будем молчать? Может, мне спать пойти? — В голосе Ами не слышалось желания идти спать. Скорее в нем сквозила надежда на диалог, которая пока скрывалась за стеной напускного безразличия.

      — Ами! Я же говорила, что мне нечего тебе сказать. — Сюзанна говорила очень тихо, но Пенни расслышала каждое слово. — Ты думаешь, так просто начать разговор с человеком, перед которым кругом виновата? Мне было бы даже лучше, если бы ты ударила меня!

      — Ну, извини! Не дождешься. Может быть, потом. Попозже! — Пенни почувствовала, что Ами на самом деле с удовольствием бы вмазала ее дочери по физиономии, но тогда бы Сюзи легко отделалась.

      — Ами, ты меня совсем не любишь? — Сюзанна, пожалуй, начала не с того конца. Ами задумалась, а дочка смотрела на нее, но не выдержала и произнесла мысли вслух. — Я думаю, что ты не могла разлюбить меня. Так быстро! — Пенни увидела, как Сюзанна поднялась с кровати, но не встала, а просто выпрямилась, пристроившись на самом краю. Теперь женщина совсем не видела своей дочери.

      — Ну, а если смогла? — Ами перешла в атаку. Ее голос превратился в сталь. — Ну, что ты глядишь мокрыми глазами? Может, тебе напомнить, как ты своею ручкой показала на эту шлюху? Да я чуть с ума не сошла! Я и думать не могла, что ты выберешь эту тварь. А ты купилась. Да, кстати! — Ами вдруг злорадно улыбнулась. — А что это ты так быстро вернулась ко мне? Она что, бросила тебя? Можешь не отвечать...

      — Нет! — Вдруг вскрикнула Сюзи. — Нет! Это я ее бросила. Сама!

      — Ох, врешь! Ты думаешь, я ничего не знаю. Мне вчера позвонил Расс. Их застали в библиотеке, а ты узнала. Что, не так?

      — Так! — Пенни удивилась тому, что голос дочери вдруг стал на порядок решительнее. — Все

      — так! Только бросила-то ее я, а не она. И между прочим, если бы не ты, то она вообще не проявилась бы на горизонте. Это же была твоя идея: «Ах, какая красивая девочка! Ах, давай ее возьмем с собой! Ах, Сюзи, Кэрол такая душка!». И вот еще что! Не ты ли, милая, бегала к мужикам в общежитие? Кто мне пел, что ты там шахматами занимаешься? Я тебе вот что скажу. От таких шахмат дети появляются! Иногда! — Сюзанна выдохлась и замолчала с чувством того, что уничтожила Ами полностью.

      — Ну, да! Лучшая защита, это атака! Не так ли? — Ами и вправду была озадачена. Сюзанна своей тирадой сбила ее с толку. В голосе накаченной девушки появились нотки смущения. — Но, ты же не думаешь, что я изменяла тебе? Я...

      — Ну, да, конечно ты не изменяла. Родная, да ты даже в раздевалке перед физкультурой от девичьих сисек взгляд отвести не можешь. Я-то всегда думала, что ты любишь меня. А теперь я поняла. Ты любишь не меня, а мое тело. А как только появилось тело получше, ты уговорила меня попользоваться и им. Что? Не так?

      — Так! — А что еще могла сказать пристыженная женщина. Пенни за дверью подумала, что ее Сюзанна не такая уж и размазня, как ей казалось.

      — И еще! — Сюзанна видимо встала потому, что Пенни услышала удаляющиеся шаги. — Я не собиралась тебе говорить об этом, но теперь скажу. Когда ты попросила меня выбрать между вами,...  Впрочем, Пенни-то, как раз, это и было нужно. — И если хотите знать, я вообще могу уговорить ее уехать отсюда. Я значу для нее больше, чем Вы. Это я была у нее матерью. Вы даже не рассказали ей, что такое менструация. Это я показала ей, что такое тампоны, и как ими пользоваться. — Это была правда. Пенни упустила этот момент. Однажды она заметила в комнате дочери гигиенические тампоны, и решила, что та и сама до всего дошла. И больше мать об этом не вспоминала. Черт. Еще один удар по материнской гордости.

      — Послушай, Ами. Я думаю, мы сможем договориться. — Голос Пенни стал на пол тона ниже. — Ты же понимаешь, что Сюзи не лесбиянка. Ну — год, ну — два. А потом она захочет замуж, и все такое. Ты только зря тешишь себя надеждой. Есть же другие лесби.

      — Другие мне не нужны. — Гордо ответила Ами.

      — Ты ошибаешься потому, что ты еще молода. Даже я не могу быть уверена в чем-то. Кроме того, Сюзанна моя дочь. — Пенни посмотрела на обнаженную Ами и только теперь заметила, что ее монстрообразный клитор так и не опустился. Это подвигло ее на более решительные действия. Пальцы нервно придушили окурок в пепельнице. — Вот я, например, ни разу не пробовала с женщиной. Значит, я не могу говорить, что мне это не понравится. Но было бы глупо полагать, что Сюзанна, однажды попробовавшая с мужчиной, потом откажется от гетеросексуальных отношений.

      — М-да! — Ами задумалась, и Пенни сразу поняла, что первый ее намек ушел в молоко. Требовался еще один. Как минимум.

      — И потом, Ами. — Пенни подошла к ней вплотную. — Я ради дочери даже сама готова отдаться тебе, только бы ты оставила Сюзанну.

      — Что? — Глаза Ами стали размером с яйцо. — Вы?!... То есть, я?... Мне?... Ой!

     «К черту все намеки!» подумала нетерпеливая миллионерша. Ее рука молниеносно метнулась к Ами между ног. Пальцы переломали клитор пополам и в таком положении стали тянуть его к себе. Ами взвыла толи от боли, толи от удовольствия. Ей пришлось подать бедрами вперед, чтобы не рисковать остаться без своего отростка. Но Пенни все еще продолжала тянуть, и таким образом метровое расстояние между женщинами, имевшее до этого место, исчезло. Ами, неожиданно оказавшись так близко к матери Сюзанны, стала с высоты своего роста оглядывать ее, параллельно извиваясь попкой, желая все же высвободится из цепких лап Пенни. Но та не была склонна к долгим разглядываниям.

     Теперь уже не стоило ничего говорить. Теперь нужно было действовать, и Пенни, по части правильных быстрых действий имеющая возможность дать сто очков вперед любому человеку, решилась на последнюю атаку. Она взяла рукой Ами за подбородок и повернула ее голову так, чтобы их глаза встретились. После этого, ни на миг не отрывая взгляда от узко посаженных глаз Ами, Пенни стала сползать по ее телу вниз. Туда, где в ее пальцах трепыхался удушенный, но не удовлетворенный клитор. Наконец Пенни завершила свое путешествие и, уже стоя на коленях, жадно сглотнула. Ами все еще смотрела на нее глазами, полными удивления и скрытого восторга. Пенни подмигнула ей и сделала резкий кивок вперед — рот хозяйки Дагенхема мгновенно поглотил самый большой в этом городе клитор. Ами вздрогнула и откинула голову назад. Мечты обеих сбылись.

     Пенни сосала не долго. Она даже разочарованно вздохнула, когда Ами через минуту вылила ей в рот свой оргазм. У девушки подогнулись ноги, и Пенни пришлось немного помочь брюнетке растянуться рядом с ней прямо на ковре. Ами тяжело дышала, а мать ее близкой подруги гладила ее плоскую грудь. Она пока не решалась поцеловать Ами. А вдруг та отпрянет, и тогда прощай дело всего вечера. Да, что там — вечера? Всей оставшейся жизни!

     В полумраке хорошо было видно, как край занавески оглаживает плечо Ами. Она уже открыла глаза, но не смотрела куда-то конкретно. Сейчас она все вспомнила, включая и свое давнишнее желание трахнуть маму Сюзанны. Теперь ей было и стыдно, и хорошо.

     Пенни незаметно поглаживала подушечкой пальца свои губки. Ей давно не терпелось испытать то же самое, что и ее новая любовница, но тактика окончательного соблазнения пока требовала подождать. Пенни вздохнула, насладившись порцией ночного свежего воздуха. Однако Ами восприняла это по-своему.

     В голову девочке вдруг пришла одна идея. Если она трахает мать и дочь одновременно, причем и та и другая против того, что она не единственная, то надо просто постараться объединить их. И пусть они сами потом окажутся на местах ее и Кэрол пять дней назад. Только в этот раз она не будет ни с кем спорить. Пусть спорят из-за нее. Ами еще разок прокрутила все это в голове и зашептала:

      — Мисс Пенни! — Она во все глаза смотрела на возбужденную женщину. — Мисс Пенни, это было здорово.

      — Да ладно тебе. — В голосе Пенни было не меньше ласки.

      — Нет, правда! Вы делаете это не так, как Сюзи. Я даже не знаю, с чем это сравнить. Мне так никогда не делали. — Ами попала в точку. Пенни уже лет восемь не слышала слов благодарности от партнеров по сексу. И опытная женщина мгновенно попалась на эту старую удочку. А Ами и не думала прекращать поливать свою партнершу елеем. — Хотите, мисс Пенни, я признаюсь Вам кое в чем?

      — Хочу! — Честно ответила Пенни. Она поняла, что ее работа выполнена до последнего пункта, и теперь расслаблено внимала нежной речи опытной Ами.

      — Хорошо, я скажу Вам! — Ами добавила в шепот немного торжественности. — Мисс Пенни.

     Вы, как раз, и есть та самая женщина, о которой я всю жизнь мечтала. Вы мне нравились всегда. Даже тогда, когда я была маленькой. Я не прогуляла ни одного Вашего урока. Ну, а сейчас, уже почти год, я мечтала о Вас. Я и подумать не могла, что Вы сделаете мне такое... , — в этом месте монолога, Ами закатила глаза в неземной истоме, отдаваясь воспоминаниям ротика Пенни. Ради справедливости, надо признаться, что это не требовало особого позерства, так как Пенни отсосала у Ами действительно классно. — Хотите, спросите сами у Сюзанны. Я много раз ей говорила, что хочу Вас. Вы — моя мечта, мисс Пенни!

      — А как же Сюзанна! — Женщина уколола подругу дочери, и сразу же обругала себя за это.

     Но Ами вовсе не смутилась, а так же ласково стала объяснять:

      — Мисс, Пенни! Я уже говорила, что люблю Сюзанну. И это правда. Но, поймите! О Вас я не могла даже мечтать. Вы были моим идеалом. А теперь оказалось, что этот идеал вполне доступен. Да, я просто счастлива, и даже не знаю, как мне нужно поступить. У меня мысли путаются от счастья!

      — Что-то уж больно много признаний, девочка! — Пенни не прекращала гладить Ами по плечу. — Впрочем, я склонна верить тебе. Мне кажется, что ты не врешь. Посмотри мне в глаза, пожалуйста!

      — С удовольствием! — Ами чуть переиграла, но действительно посмотрела в глаза Пенни. Посмотрела честно, не пряча взгляд. Женщина осталась удовлетворена.

      — Хорошо! Я верю тебе. — Повторилась Пенни. — Ну, и как ты теперь собираешься порвать с Сюзанной. И, кстати, подумай сразу, как мы будем скрывать нашу связь. — Пенни почему-то решила, что она уже полностью завоевала Ами, и теперь той и в голову не придет отказаться трахнуться с ней и в следующий раз. Тем более, после такого искреннего признания.

      — Видите ли, мисс Пенни...

      — Зови меня просто Пенни. — В голосе промелькнули повелительные нотки.

      — Хорошо. Видишь ли, Пенни. У меня есть мысль. Можно сделать одну вещь, после которой нам не придется ничего скрывать, и с Сюзанной порывать отношения мне тоже не придется.

      — Это не возможно! — Пенни была очень удивлена. Лично она совершенно не видела такого развития сюжета, но Ами говорила вполне уверенно, и женщина ... решила дослушать. А вдруг, действительно эта девочка придумала, как сделать так, чтобы и волки были удовлетворены, и овцы остались девственными. В ее глазах сверкнула надежда. — Ну, продолжай!

      — Это проще пареной репы! Нужно просто прямо сейчас позвать Сюзанну. — Ами излагала это так, будто говорила, что дважды два, на самом деле, четыре. — Я беру на себя уговорить ее. Она согласится! — Теперь девочка уже стояла на коленях, и в глазах ее светилось ожидание приказа действовать.

     Пенни задумалась. Надолго. Она не смотрела на Ами, а только шевелила мозгами, полностью погрузившись в себя. Нет, ну конечно! Эта спортсменка абсолютно права. Затащи они к себе еще и Сюзанну, все встало бы на свои места. Ами ее давняя подруга. Все знали, что Пенни нравится эта дружба. Нет ничего удивительного в том, что девушка может пойти в гости к подруге, и даже может остаться ночевать. И что плохого в том, что и мать подруги тоже в это время присутствует в доме. Ну, а чем они тут занимаются, кого интересует. Может быть, Шекспира вслух декламируют, а может виски пивными кружками пьют. Кстати, о виски!

     Пенни подошла к мини бару в углу. Ловко добыв оттуда бутылку дорогого скотча, она плеснула в стакан янтарной жидкости и одним глотком погрузила ее в себя. Она сделала приглашающий жест Ами, но та лишь отрицательно махнула рукой. Пенни не стала настаивать.

     Она опять боролась с собой. Боже! Как же ей хотелось по-настоящему трахнуться с дочкой?! Она готова была душу продать за это. Да, что там? Она ее и продала уже самому дьяволу, когда впервые воспользовалась эфирным пузырьком. А теперь!

     А теперь она запросто, при помощи чужых рук, может заполучить свою Сюзанну. Всю, сразу и надолго. Причем, Ами в этом случае, как бесплатное и обязательное приложение к Сюзи, совершенно не пугала ее. Ей уже нечего было никому доказывать. Ей просто хотелось трахаться. Иметь нормальный, пусть и розовый, секс и желательно каждый день. Ей уже тридцать пять. И видимо это последний шанс.

     Пенни посмотрела на Ами, которая уже стояла в ожидании ответа матери подруги, и которая в одночасье сама стала ее подругой. Женщина вспомнила, как в том же месте стояла соблазнительная Сюзанна, желающая ей спокойной ночи, и это воспоминание окончательно решила все дело. Пенни расслабилась и тихо сказала:

      — Действуй, Ами! — Мать обессилено опустилась на кровать и почувствовала, как от волнения похолодела спина.

     Девушка ничего не ответила, а просто повернулась и стала очень быстро удаляться. Вдруг, Пенни вспомнила кое-что важное и окликнула Ами. Гребчиха развернулась с недоуменным взглядом, словно хотела спросить: «Ну, что еще?»

     Женщина собралась с мыслями и, еще тише, чем только что, сказала:

      — Ами! Если у тебя все получится, то попроси, пожалуйста, Сюзанну одеть на себя ее любимую комбинацию. Ты меня понимаешь?

     Ами понимала. Она расплылась в милой улыбке и, показав пальцами O'Key, еще решительнее выбежала из комнаты.

     Двадцать минут ничего не происходило. Пенни еще дважды прикладывалась к виски, и в результате скоро почувствовала себя намного увереннее. Она уже не забивала себе голову глупыми мыслями о совести, а просто ждала исхода разговора старых подруг.

     И тут дверь распахнулась!

     Улыбающаяся во весь рот Ами стояла, прислонившись к косяку, а чуть сзади и в сторону от нее стояла Сюзанна в той самой комбинации. Причем, умница Ами дополнила ее туалет еще и черными не очень длинными чулочками, а на ножках Сюзи были аккуратные невысокие шпильки. Трусиков на девочке не было, но так как скромница Сюзанна держала руки скрещенными внизу, то и увидеть что-то интимное Пенни пока не могла. Повисла неловкая пауза.

     Мать и дочь смотрели друг на друга. Сюзанна, наклонив голову, из-под рыжей челки, смущенным взглядом, а Пенни нежно с нетерпением и вожделением. Со стороны на все это взирала веселая Ами. Пенни решила, что сможет снять напряжение, расспросив брюнетку о разговоре, и на прямую спросила:

      — Ну, что вы там решили, Ами?

      — Все нормально, Пенни! — Ами прямо светилась от предвкушаемого удовольствия. — Мне даже не пришлось ее уговаривать. Видимо, она тебя действительно очень любит. А потом мы просто оделись. — С этими словами, Ами присела на корточки у ног Сюзанны, и погладила ее по прелестной ножке в кружевном чулке.

     Пенни встала и подошла к дочери. Она положила ей руки на плечи и серьезно спросила:

      — Сюзи! Родная моя! Скажи мне только одно. Ты и вправду хочешь этого? — Перегар от виски окутал девочку, но та не обратила на это внимания.

      — Да, мама! — Как-то очень серьезно ответила девочка. — Пожалуйста, не говори сейчас ничего. Я хочу, чтобы мы были все вместе. Я так соскучилась по тебе за эти годы! Мне будет немного тяжело, но я люблю тебя, — девочка смахнула непрошеную одинокую слезу, — и когда Ами рассказала мне про то, что у вас тут было... , — Сюзанна всхлипнула, — я... я обрадовалась. И испугалась. Ведь я знаю, что ты тоже любишь меня. Да?

      — Да!

     Пенни не стала тратить больше слов. Она обняла дочь за плечи, притянув ее к себе, а Ами встала рядом со столь неожиданной парой. Сюзанна тыкалась носиком в грудь матери, пытаясь показать этим всю накопившуюся, но не растраченную к ней нежность.

     Ами по началу немного растерялась, боясь утонуть в этом море неожиданной ласки, но быстро нашлась. Она положила руку на спину Пенни и сказала:

      — Кончайте обниматься! Мы что сюда, плакать пришли? — Она сильными руками развернула за локти женщин к себе лицом, и улыбнулась. — Господи! Как вы похожи! Вы просто прелесть!

      — Ты тоже! — Абсолютно искренне сказала Пенни, а Сюзанна просто кивнула.

      — Ну, ладно! Хочешь, Пенни, я расскажу тебе, что твоя дочка больше всего любит? — Ами как-то очень ловко сняла романтическую атмосферу, и перевела ее в сексуальное русло, против которого никто не возражал.

      — Конечно, хочу! — Пенни тоже улыбнулась и ловко ущипнула Ами за огромный сосок.

      — Ну, так, вот! Больше всего Сюзанна у нас любит сесть своей попкой кому-нибудь на личико, и чтобы ей, как следует, пососали ее писю. Если у тебя нет возражений, то можем начать прямо с этого. — Рука Ами в течение всей фразы оглаживала попу маменькиной дочки.

      — Боже! Какие возражения?! Бедная девочка моя! Мучается возбужденная уже час. — Пенни говорила несколько наиграно, но что-то другое просто не лезло ей в голову. Да, и не важно все это было сейчас. Она почувствовала, что и сама сильно потекла. Это помогло ей раскрепоститься. Она не могла пока взять и начать ласкать свою дочь, как женщина женщину. Немного стеснения еще оставалось. Поэтому Пенни взяла Сюзанну за руку и повела к постели. Та даже не пикнула. Ами пошла следом.

     Дальше все пошло как по маслу. Пенни легла поперек кровати, а заботливая Ами подтолкнула рыженькую девочку. Сюзанна, ища поддержки, ни на секунду не отрывала глаз от Ами, но та шлепнула ее по попке и сказала:

      — Давай, Сюзи! Твоя мама делает это просто потрясающе! Уж поверь мне.

     И Сюзанна наконец решилась. Она одним движением оказалась над матерью, а та обняла ее за бедра, стараясь притянуть к себе. Писька девочки потихоньку надвигалась на жаждущий рот, а Пенни едва успевала сглатывать слюну. Тут еще и находчивая Ами внесла свою лепту, присев между ног у Пенни и пару раз провела языком по ее склизкой писе. Это завело ее так, что она не стала ждать окончательного приближения промежности дочери. Рывок, и пухленький клитор Сюзанны вместе с ее губками попал к матери в рот. Сюзанна охнула, ощутив тепло на своих гениталиях, Пенни стала посасывать клитор и делать пробежки языком по губам, а Ами отпрянула от ее бедер и поднялась, чтобы поласкать груди подруги. Трио действовало ... быстро и слаженно, как будто годами до этого снималось в порно. Секунд через десять Сюзанна стала подвывать движениям любовниц, а Пенни, почти автоматически, оторвала одну руку от попки дочери, и нашла ей более удачное применение у себя в вагине. Уж, дрочить Пенни было не привыкать. Постепенно она почувствовала, что Сюзанна отказалась от пассивной роли, и теперь начала трахать ее в рот, делая бедрами достаточно крутые движения. Этого Пенни уже перенести не смогла, и сделав особо сильное движение пальцем внутри, соединила ноги.

     Что это могло означать, мы уже знаем. Женщина стала спускать, продолжая буравить пальчиком свою дырочку. Ами, почувствовав резкое движение, оторвала рот от левого соска Сюзанны, и, посмотрев ей за спину, стала шептать ей на ухо:

      — Сюзанна! Твоя мама спускает! Давай, трахни ее! Еще! Сильнее! — Ами, хоть и кончила полчаса назад, тоже стала заводиться от всего этого.

      — А-а-а-а-а-а-а! — Заорала Сюзанна, хватая рукой одну из своих шикарных грудей. — Мамочка-а-а-а-а!

     Ее бедра ходили теперь, как шатун у паровоза. Пенни все еще продолжала кончать, а Ами уже ожидала окончания оргазма своей однокурсницы. Сюзанна билась на грани истерики, мотая головой и крича что-то совсем нечленораздельное, а Пенни мычала, выдавливая до конца то, что подарила ей дочь, трахнув ее в ротик.

     Сюзи стала стихать первой, и Ами не стала дожидаться, пока она утихнет совсем. Здоровущая деваха одной рукой повалила девочку на простынь, а сама заняла ее место, с размаху воткнув свою промежность Пенни в лицо. Та не возражала. Огромный клитор был пределом ее мечтаний, а попробовав его впервые, женщина и теперь не могла отказать любовнице. Ей даже нравилось, что ее рот используется в качестве безотказного влагалища, которое может трахать любой. Или еще лучше — любая. Пенни немного успокоилась после первой кульминации, и теперь размеренно стала отсасывать перчик Ами, которая, в отличие от Сюзанны, расположилась лицом к ее лону. Испив до конца свой оргазм, Пенни тут же сообразила, в чем преимущество положения новой партнерши. Легкий толчок рукой в поясницу Ами, и вот уже женщины оказались в классической позиции «69». Сюзанна как раз пришла в себя, чтобы услышать первые хлюпающие звуки, раздающиеся от соприкосновения ротика Ами и влагалища ее матери. Девочка почувствовала новый прилив сил и ринулась к вылизывающей друг друга парочке.

     Она сразу и не сообразила, куда направить свою энергию, но поразмыслив секунду, Сюзанна решила помочь Ами. Она удобно устроилась на краю кровати и потянулась мордочкой к отсасываемому клитору матери. Ами, чувствуя, как во рту у Пенни растворяется ее здоровая палка, задрожала всем телом, и игрушка миллионерши выпала из ее слюнявого рта. Сюзанна не дремала. Она открыла рот и направила его к маминой щели. И только после пары движений языком, Сюзанна осознала, что сосет-то она у собственной матери. Она так и не разобралась, хорошо это или нет, потому что Ами стала жутко орать, со страшной силой вибрируя попкой и трахая (действительно трахая) своим женским членом бедный рот Пенни.

     Господи! Что тут началось?! Все произошло одновременно. Ами, уже кончающая, находилась на грани скорости, с которой можно кого-то иметь в рот. Пенни, поняв, что раз Ами орет, а клитор все еще у кого-то во рту, то этот кто-то — ее собственная дочь, которая абсолютно не смущаясь, сосет писю своей маме. А Сюзанна, чуть не сошедшая с ума от предыдущего кайфа, почувствовала, что мать сейчас кончит от ее языка. Психология оказалась сильнее физиологии. И Сюзанна, поддавшись на интимность и необычность происходящего, дернулась рукой к своей пиписке, сильно защемила клитор и мощными круговыми движениями стала жестоко себя выдрачивать.

     Как минимум, минута прошла после того, как все три женщины заспускали простынь своей любовной горячей смазкой. Не более пяти секунд прошло с тех пор, как дольше всех кончавшая Пенни оторвала свой истерзанный рот от гениталий Ами. В комнате повис густой гул, вырывающийся из легких трех кончивших запыхавшихся бестий.

     Но никто не хотел отдыхать. Первой, само собой, очухалась спортсменка Ами. Она приподнялась на локтях и оглядела остальных присутствующих. Самым интересным из увиденного, была пися Сюзанны, из которой тек ленивый большой сгусток смазки, очень похожий на рисовый отвар. Секунда, и Ами уже слизнула драгоценный кисель, причмокивая от удовольствия. Растрепанная Сюзанна повернула голову:

      — Ты что?

      — Неуместный вопрос, лапочка! — Ами снова вернулась к озорному поведению. — Меня мучила жажда, и я решила попить из твоей дырочки. Ты не против?

      — Не против! А у тебя есть, что попить? — Сюзи уже сидела на коленях.

      — Если что и было, то твоя мамочка уже вылизала все до капли, дорогая! Так что, если хочешь пить, то тебе снова придется постараться.

      — Договорились! — Уже кинувшись в объятия Ами, ответила рыжая девочка.

      — Стоп, стоп, стоп! — Запротестовала Пенни, так же пришедшая в себя. — Если ты хочешь добыть из нее хоть что-нибудь, то тебе лучше принести насос. Иначе до влаги ты просто не достанешь. Но есть одна идея.

      — Да? — Сюзанна захлопала ресницами в наигранном удивлении. — Что за идея.

      — Я хочу, чтобы Ами меня трахнула.

      — В смысле, в рот? — Не поняла Сюзанна. — Но ведь она говорила, что ты уже...

      — Да, нет! По настоящему. Вы что, раньше этого не делали? — Пенни стояла в недоумении, искренне удивляясь, как это две лесбиянки не догадались использовать полуторадюймовый клитор в качестве мужского достоинства. По глупым мордочкам подруг, до нее уже дошло, что это для них это явилось откровением. Пенни игриво вздохнула. — Господи! Всему вас детей нужно учить. Неужели вы никогда не терлись письками друг об друга?

      — Нет! — Сюзанна ответила за обеих. — Зачем, мам? Ртом же лучше!

      — Боже мой! Неужели вы так и не поняли, что для женщины главное — чувства. Представь себе, как ты ощущаешь внутри себя частичку любимой девушки. Неужели это менее приятно, чем просто сосать?

     Ответа Пенни, само собой, не дождалась. Девушки лишь ошарашено обменивались взглядами. Тогда женщина взяла инициативу в свои руки. Она очень широко и крайне развратно раскинула красивые ноги и поманила пальчиком Ами. Та вроде бы двинулась к ней, но вдруг остановилась, и тогда Пенни пришлось действовать голосом:

      — Ну, же, Ами! Иди ко мне. Возьми меня. Пожалуйста! Это очень просто. Я все сделаю сама, ты только не бойся.

      — А чего мне бояться! — Грубовато и абсолютно верно заметила валькирия.

     Дальше Сюзанна могла лишь наблюдать, как ее мама подхватила ногу подруги и перекинула ее крест-накрест к своей промежности. Ами ничего не могла понять, но Пенни по этой части имела достаточный опыт. Правда с членами, но разница была лишь в размерах.

     Брюнетка и оглянуться не успела, как ее вздернутая палочка была намаслена соками Пенни, собранными пальцем с входа в ее дырочку, и после трех-четырех примеривающихся движений погрузилась внутрь страстной женщины. Пенни до ломоты сжала мышцы вагины, обволакивая желанный клитор, и попросила:

      — А теперь поелозь на мне! — После чего закрыла глаза.

      — Давай, Ами! — Сюзанна наблюдала за происходящим, постоянно приближаясь к эпицентру, и в результате ее мордашка оказалась сантиметрах в десяти от двух совокупляющихся друг с другом женских писек.

     И Ами дала! Она поняла, наконец, что от нее требуется. Просто сейчас она должна стать мужчиной и взять своим инструментом девушку, которая просит его о любви. Психологически это было не легко, но Ами проявила мужество и справилась с этим. По началу она просто терлась промежностью о лоно Пенни, но клитор постоянно выпадал,... 

     затруднения, это было чертовски приятно. Язык, стремящийся вниз, на время склеивал богатые губы снова возбуждающихся девочек вместе, и они, как раз, успевали отклеиться друг от друга, чтобы носом Пенни могла сразу же уткнуться в писю Сюзанны, лежащей сверху, а рот именно в этот момент налезал на еще не совсем крепкий клитор Ами. Возвращаясь же назад, Пенни языком жестко проводила по всей длине этой розовой линии, для того, чтобы, закончив движение сильным уколом внутрь влагалища Сюзанны, получить увесистый удар клитором брюнетки по слюнявому подбородку. Это было что-то! Она уже чувствовала, что совсем возбудилась, но этого было мало. Нужно было, чтобы сперва обспускались ее подружки, а пока надо было терпеть. Впрочем, почему терпеть? Наслаждаться!

     Клитор Ами с каждым движением вбирал в себя все больше свежей крови. Пенни стала уделять ему чуть больше внимания, и вдруг она услышала:

      — Это, никак, твоя мамочка? — Глухой голос Ами давал понять, что она уже не находится в забытьи.

      — Ага! Ты тоже чувствуешь? — Сюзанну было слышно чуть хуже потому, что ее ротик уткнулся в шею Ами, временно ставшей удобной живой подстилкой.

      — Чувствую! Кажется, у меня опять встает!

      — Значит, тебе нравится? — В голосе Сюзанны проскочило немного лукавства.

      — В отличие от тебя — да!

      — Ой! — Сюзанна вздрогнула. Это Пенни вошла языком чуть глубже в ее дырочку.

      — Ты что? — Ами подняла руки и положила их на спину девочке.

      — Ка-ажется я... , — Ясное дело, что Пенни, с ее-то умением все анализировать, сразу поняла, что стоит повторить такие погружения. Что она и сделала, заставляя дочку сладко растягивать слова.

      — И я т-тоже! — Ами сильнее развела ноги. Пенни осталась ей очень благодарна за это. Сосать и вылизывать девочек стало намного удобнее.

      — Обними меня-а-а! Крепче! — Просьба Сюзанны была немедленно удовлетворена. Сильная Ами прижала ее к себе.

     «Поцелуй же ее, глупенькая», подумала Пенни про себя, продолжая безостановочно свои манипуляции.

     Обе девочки учащенно задышали. Клитор Ами принял почти первоначальную форму, а Сюзанна снова очень сильно потекла. Пенни неслась к своему триумфу с боевым стягом наперевес. В роли стяга выступал юркий неустанный язык.

      — Я сейча-а-ас... , — Сюзанна перехватила побольше воздуха. — Господи! Я уже-е-е...

      — Давай же, к-кончай! — Ами выгнула спину, легко приподнимая на себе хрупкую Сюзанну. Слава богу, что та пока не напрягалась, и ее попка почти осталась на прежнем месте. Пенни могла продолжать. Победа была близка, и взрослая лесбиянка ускорила свой бег по промежностям кончающих подруг.

      — Помоги мне, Ами! Боже, как хорошо! — Вот теперь Сюзанна действительно заорала. — Давай! Вместе-е-е-е!

     Ну, наконец-то! Лучше поздно, чем никогда. Ами приподняла голову и впилась губами в рот кончающей подруги. Пенни уже не слышала звуков поцелуя — ее торжество тоже начинало приходить к ней. Ежесекундно всовывая язык в щель своей дочке, она уже пригубливала свой будущий шторм. Все было так же, как и тогда. Мелко дрожащая Сюзи, затопляющая рот матери своими соками, легко вошла в оргазм, и пока не собиралась из него выходить. Пенни боялась в связи с этим обделить вниманием Ами, но у нее все получилось, как надо. Целующиеся девочки стали кончать почти одновременно. Ами подзадержалась секунды на две, но, получив очередную порцию языка на своем могучем клиторе, тоже напряглась и еще сильнее прижала Сюзанну к себе.

     Это было чистое неистовство. В абсолютной тишине, нарушаемой только звуками поцелуев и частым дыханием, две лежащие друг на друге девушки извергали из себя лаву раскаленного оргазма и дарили ее своей третьей партнерше, которая тоже готова была спустить. Пенни работала на полном автомате, даже не задумываясь о том, продолжает ли ее язык нужные движения. Мозг женщины плавился. Она, конечно, рассчитывала на то, что две кончающие девушки — лучше, чем одна. Но она и думать не могла, что на столько! Эти дрыгающиеся ножки, эти мокрые дрожащие письки и попки, эти звуки вырывающегося дыхания отняли у женщины последние капли разума. Она даже не ждала момента, когда можно будет резко свести ноги, что введет ее в начало своего оргазма. Она только знала, что может сделать это уже сейчас, но боялась сойти с ума или умереть. Боялась и удивлялась, почему же она еще что-то чувствует, кроме нирваны, взявшей ее в вечное рабство, к которому она сама себя привела.

     За десять секунд ничего не изменилось. Девчонки продолжали извиваться на вертеле оргазма, а Пенни все еще глумилась над их податливыми писями, но так и не позволяя самой себе присоединиться к ним. Но усталость сделала свое дело. Подбородок Пенни онемел, и это сразу заставило ее чуть прикусить зубами игрушку Ами. Девочка так резко выгнулась и оторвалась ото рта Сюзанны, что ударилась затылком о ковер, а ее собственный рот завизжал совершенно не свойственным для нее высоким дискантом. И вот тут Пенни отпустила себя. Крик девушки превратил ее возбуждение из максимального в бесконечное, и Пенни, схватив ногтями Сюзанну за ее нежную попку, свела ноги так, что хрустнули колени.

      — А-а-а-а-а!!! — Два огромных средневековых копья, начиненные десятком самых ужасных ядов, прошли насквозь, казненной собственным оргазмом, Пенни. — О-о-о-о-ой! — Они приковали бедную женщину к полу, и ей осталось лишь извиваться, подобно анаконде, пригвожденной рогатиной умелого змеелова. — А-й-а-й-ах-х! О-о-ох! — Пенни от бессилия колотила кулаками по ковру, и ее слюна, вырывающаяся вместе с криком, забрызгивала попки только что спустивших девиц.

     Не менее полуминуты длилось это безумие. Пенни никак не могла понять, что же с ней происходит. Ее тело кончало уже само по себе, грозя подарить женщине самую прекрасную смерть на свете — смерть от оргазма. Женщина, испытывая это абсолютное наслаждение, никак не могла понять, что ее привело к такому триумфу. Секунды бежали, а Пенни, катаясь по полу, последовательно вспоминала, что могло быть виновным в этом экстазе. Она доставала какой-то момент из памяти, и это делало ее состояние еще более потрясающим. И вылизанные девочки, и их вязкая смазка, и их поцелуй, и их маленькие оргазмы. Пенни вспомнила все, но так и не перестала спускать. Она уже не орала, а только всхлипывала, жалобно хватая ртом воздух, которого катастрофически не хватало, чтобы выбраться из этого кайфа живой. Но потихоньку пронзившие ее копья стали мягче. Действие их яда, все более растворяющегося в крови, ослабевало, и вот уже Пенни смогла вздохнуть полной грудью. В бессилии расслабив плечи, маньячка последний раз сжала свою грудь, открыла глаза и поняла, что все, наконец, закончилось. Она осталась жива!

     Пенни увидела двух ошарашенных девушек, сбившихся в угол от такого зрелища. Они с испугом и восхищением смотрели на свою бывшую учительницу, а Сюзанна никак не могла поверить, что ее мать настолько прекрасна в своем экстазе.

     Женщина поманила их пальцем, а когда те медленно подошли к ней, повалила их на диван и, накрыв одеялом юных любовниц, сама залезла между их уставшими телами.

     Прекрасный летний рассвет изо всех сил старался раздвинуть голубые шторы на широком окне. Если бы в Дагенхеме были петухи, то, наверное, каждый из них уже исполнил бы по две-три утренних арии. Две измученных прекрасных рыжеволосых девушки и одна не менее измученная двухметровая культуристка лежали втроем на одной постели, медленно погружаясь в свои счастливые сны. Пенни лежала посередине, обняв одной рукой свою дочь, а другой — ее подругу, и поглаживала их усталые прекрасные плечи. Ами головой лежала на ее груди, а Сюзанна уткнулась своей мордашкой маме в подмышку. Глаза девушек были закрыты, а Пенни все еще не могла насмотреться на этих милых крошек.

     Вдруг неожиданно, находясь уже в полузабытьи, Сюзанна, не открывая глаз, тихо прошептала:

      — А все же ты добилась того, чего хотела.

      — Да! — Уверенно ответила счастливая миссис Роджер Пи Маскелл, так и не разобрав, что дочь обращалась не к ней. Следующий урок: Рисование