Оставьте на время семейные дрязги.

     О рыбке златой расскажу я вам сказку.

     Предвижу заранее ваши улыбки —

     Ну, кто же не читывал сказку про рыбку?

     При всем уваженьи к таланту Поэта

     Прочту по-другому вам сказку я эту.

     Итак...

     У холодного синего моря

     Когда-то давненько стояло подворье.

     Пожалуй, подворье уж сказано громко-

     Косая избенка, на крыше соломка.

     Забор повалился, ворота упали,

     Хромая телега в убогом сарае.

     Стеклина вот-вот упадет из окошка,

     Из всей животины — собака да кошка.

     Причина ясна: старику со старухой

     Не просто справляться с житейской разрухой.

     Поскольку не в Сочи они проживали,

     Курортникам комнат они не сдавали.

     Давно стариков позабыли внучата,

     И денег фальшивых старик не печатал.

     В горшках не хранилось фамильное злато.

     Старик со старухой не жили богато.

     Помимо детей ими было нажито

     Две пары лаптей, да худое корыто.

     И жизнь их была тяжела да убога.

     Всего-то и счастье, что море под боком.

     Старик не лентяй, да и сеть сохранилась,

     А рыба в ту пору в достатке ловилась.

     Да так бы и жили, свой век коротая

     Ни жизни другой, ни богатства не зная,

     Ни шатко, ни валко, ни сладко, ни худо,

     Коль не было б небом им явлено чудо.

     Пошел как-то раз старичок, как обычно

     К холодному морю за рыбной добычей,

     Закинул он невод в белесые волны,

     На берег присел в ожиданье улова.

     Забывшись, уставился в небо рябое,

     Да так и уснул под шипенье прибоя.

     Проснулся старик от гуденья и воя —

     На берег несется волна за волною.

     Буруны взлетают, что кони лихие.

     Видать, разошлась не на шутку стихия.

     Водою и пеной играется ветер.

     Как медные струны, натянуты сети.

     Дубовые колья сгибает лучиной.

     Вот-вот весь улов устремится в пучину.

     Старик ухватился за сеть что есть мочи,

     Тяжелую ношу из моря волочит.

     Богатый улов ему в сети прибило.

     И вдруг от сиянья в глазах зарябило.

     Вгляделся старик, и в ногах стало зыбко:

     Средь серой плотвы необычная рыбка.

     Её чешуя, словно тысяча блесток,

     И златом сверкает корона с наперсток.

     И понял старик, от волненья икая,

     Что в сети попала Царица морская.

     Пока от волненья старик оправлялся,

     Из невода голос девичий раздался:

      — Послушай, рыбак, по вине провиденья

     Сегодня я пленницей стала твоею.

     И, как полагается царскому сану,

     Стоять за любою ценою не стану.

     Проси о достойной Царицы награде,

     Проси о рубинах, алмазах и злате.

     На дне океана, в пучинах бездонных

     Таких безделушек разбросаны тонны.

     Тебе обещаю — ты не прогадаешь.

     Я вижу, что ложкой ты мед не хлебаешь.

     Вон, куртка худая, да лапти сносились.

     На заднице латки давно отвалились.

     И в сетке своей дыры ты не латаешь.

     Еще два закида — и хрен что поймаешь.

     С минуту подумав, старик отвечает:

      — Конечно, награда твоя впечатляет.

     Кому ж не нужны янтари да алмазы?

     Купить с ними можно и много и сразу.

     Такая награда любого согреет.

     С такого богатства и царь охренеет.

     Вот только один недостаток у злата —

     Уж быстро свыкаешься с жизнью богатой.

     Едва окунешься — уже засосало.

     Сегодняшней роскоши к завтрему мало.

     Дворцы, ипподромы, поместья, цыгане —

     Причин для растрат — что воды в океане.

     Продулся, ограбили, гости явились —

     И деньги меж пальцев песком заструились.

     А с бабьей фантазией — вдрызг заморочка

     Твои ж сундуки не бездонная бочка.

     Глядишь, на последний целковый напьешься.

     Тебя же вторично и не дозовешься.

     Пускай все богатство на дне остается.

     Быть может, еще с кем считаться придется.

     Ни денег, ни злата мне даром не надо.

     Мне душу согреет иная награда.

     Прошу возвратить я Царицу морскую,

     В обмен на свободу, мне силу мужскую.

     ... У рыбы аж екнуло что-то в гортани:

      — Не мало влетала я в сети по пьяни,

     Но честно скажу — сколько раз не ловили,

     Такого еще никогда не просили.

     Ну избу, ну титул, ну яхту в Венеции, — 

     Но чтобы меняли добро на потенцию?!

     О люди, о нравы! Куда же мир катиться?

     Свихнулся старик, чтоб мне быть каракатицей.

     Ведь, если подумают все о старушках,

     Кому же сбывать мне свои побрякушки?

     Старик же упрям, на свое напирает:

     Верни, мол, мне силу, что плоть поднимает.

     А будешь упрямиться, хоть и царица —

     Придется на ужин тобой угоститься.

     Увидев, что золото сбагрить не светится,

      — Да будет по-твоему, — молвила пленница.

     Всем телом о волны ударила с силой,

     И с темя до пят старика окатила.

     И чувствует он вдруг в себе изменение.

     Поверить не может — в штанах шевеление.

     Вдруг стали видны все приметы мужчины.

     И это без видимой внешне причины.

     О боже, а как же все это расправится,

     Как только такая причина представится?

     Старик в нетерпении сети бросает,

     Всю рыбу назад в океан выпускает.

     Какая рыбалка, едят её мухи?

     И резвым аллюром несется к старухе.

     Увидев супруга, старушка упала —

     Такого со свадьбы она не видала.

     Кому же лежащая баба не в радость?

     В тот раз до постели она не добралась.

     А силы у деда растут раз от раза.

     Доводит он бабу свою до экстаза.

     Лишь солнце за гору — кровать их, что скрипка.

     Воистину, славно сработала рыбка.

     Забыты невзгоды, недуги, печали.

     Любви предаются супруги ночами.

     И утром их бодрость не знает границы.

     Засыпан амбар урожаем пшеницы.

     Дед новую избу в неделю построил —

     Такие хоромы, что царь не достоин.

     И баба отныне подстать ему тоже —

     Лицом и душой лет на сорок моложе.

     Как девка, по дому кругом успевает.

     Метет, пришивает, готовит, стирает.

     Старик теперь ходит в атласном кафтане,

     Вареники вилкой валяет в сметане.

     Гусятину с хреном вином запивает,

     И рыбку златую добром поминает.

     В. Бондарев

     2001