В некотором царстве жил-был дворянин, у него была дочь — красавица. Пошла она как-то погулять, а лакей идет за ней позади, да думает:

      — Экая ловкая штука! Ничего б, кажись, не желал в свете, только б отработать ее хоть один разок, тогда б и помирать не страшно было!

     Думал, думал, не вытерпел и сказал потихоньку:

      — Ах, прекрасная барышня, шаркнул бы тебя хоть по-собачьи!

     Барыня услыхала эти слова и как воротилась домой, дождалась ночи и позвала к себе лакея.

      — Признавайся, мерзавец, — говорит ему, — что ты говорил, как я гулять ходила?

      — Виноват, сударыня! Так-то и так-то говорил.

      — Ну, коли хотел, так и делай сейчас по-собачьи, не то все папеньке расскажу...

     Вот барыня заворотила подол, стала посреди горницы раком и говорит лакею:

      — Нагибайся да нюхай, как собаки делают. Холуй нагнулся и понюхал.

      — Ну, теперича языком лизни, как собаки лижут. Лакей лизнул раз, и два, и три раза.

      — Ну, теперь бегай вокруг меня!

     Начал он кругом барышни бегать, обежал разов десяток, да опять пришлось нюхать и лизать ее языком. Что делать? Морщится да нюхает, плюет да лижет.

      — Ну, теперича на первый раз будет, — сказала барышня, — ступай, ложись себе спать, а завтра вечером опять приходи.

     На другой день вечером опять барышня позвала к себе лакея.

      — Что ж ты, мерзавец, сам не идешь? Не всякий же день за тобой посылать? Сам знай свое дело!

     Сейчас заворотила подол и стала раком, а лакей стал ей под жопою нюхать и языком в пи... де лизать. Обежит кругом ее разов десять да опять понюхает да полижет. Эдак долгое время угощала его барышня, да потом сжалилась, легла на постель, заворотила подол спереди, дала ему разок поеть и простила всю вину. Лакей отработал да и думает:

      — Ну, ничего, хоть и полизал, да свое взял.