I

     После того как город Ирам Зат Ал-Имад был проклят Аллахом за гордыню великого царя Шаддада, он обратился в самый чудесный мираж в южной Аравии. Только могущественные волхвы и чародеи могли увидеть его великолепные дворцы, благоухающие сады и прекрасные фонтаны, переливающиеся всеми цветами радуги семи небес Рая. Отныне огненные джинны бдительно охраняли город Ирам от взоров простого смертного. * * *

     Принцесса Шаме, оплакивая свою вечную юность, медленно гуляла среди огромных дерев проклятого города.

     Однажды она приблизилась к священному бассейну, где мерцала волшебная аметистовая вода, и, сложив на груди легкие руки, взмолилась Аллаху:

      — О всемогущий, смилуйся надо мной, ибо не могу я более жить! Сделай меня смертной и дай отведать запретный плод любви! Пускай Азраил возьмет потом мою грешную душу и унесет ее в Ахирман к страшному Иблису!

     Как только юная Шаме произнесла эти роковые слова, вспыхнули ярче тысячи солнц золотые дворцы Ирама Зат Ал-Имада и по древам благоухающих садов пронесся ледяной ветер. И раздался низкий голос, от которого задрожала земля:

      — Ты получишь это, юная дочь гордого царя Шаддада, но жизнь твоя будет острей, чем мост Ал-Сират, и кончина твоя будет скорой. Тебя ожидает путешествие в далекие снежные земли, где власть охраняющих тебя джиннов будет бессильной. Прощай, и возьми в поводыри моего верного Ангела Хадира в облике преданного пса. * * *

     Когда юная принцесса Шаме пришла в себя, то увидела возле своих ног худую серую собаку с магическим рубиновым ожерельем на шее, один поворот которого мог исполнить многие её желания. В аметистовой воде бассейна, перед которым стояла Шаме, появился её отец Шаддад в облике гранатового древа.

      — Не уходи, не оставляй меня, дочь моя! — произнесло заколдованное древо печальным голосом.

     Прозрачная слеза принцессы упала в аметистовую воду священного бассейна.

      — Прости меня, отец, но я уже приняла решение, — прошептала Шаме.

     По водной глади бассейна пошли сверкающие круги. Гранатовое древо вздохнуло и медленно растворилось в аметистовых водах. II

     Начало февраля выдалось холодным. По дороге домой он постоянно падал, поскольку был сильно пьян. Это был юноша двадцати пяти лет. Несмотря на свой возраст, он был законченным алкоголиком. Родственники, друзья и знакомые давно махнули на него рукой. Ему очищали кровь в нарколечебницах, кодировали, вшивали эспераль и т. п. Благодаря неплохому здоровью и молодости он ещё не отдал Богу душу, хотя много раз был близок к этому.

     И вот теперь, в эту студёную ночь, он шёл домой. Идти ему оставалось совсем немного, однако доберётся ли он до своего жилища?

     Он выругался и, потеряв равновесие, в очередной раз грохнулся на землю. Всё поплыло у него перед глазами. «Вот и всё...» — подумал он и лишился чувств.

     Девушка сказочной красоты подошла к нему. Она мягко коснулась кончиками своих пальцев его век. Лежащий юноша содрогнулся, словно от сильного электрического разряда.

     Он открыл глаза, потёр ушибленный затылок и посмотрел по сторонам. Он забыл абсолютно всё, что с ним произошло до этого. Хмель выветрился из его головы, словно по мановению волшебной палочки. Возле него стояла юная красавица с изумрудными, чуть раскосыми глазами. Рядом находился большой серый пёс с рубиновым ожерельем на шее. Как он смог разглядеть в темноте такие детали? Возможно, это был свет близстоящего фонаря. Возможно, но всё же маловероятно.

     Как только юная принцесса Шаме увидела глаза ошарашенного парня, который всё ещё сидел на снегу, она подала ему руку и помогла встать на ноги. Она уже прочла в глазах этого человека свою судьбу, — это был он, её избранник, её возлюбленный!

      — Господи, ты кто?! — изумлённо спросил он.

      — Та, кто разделит с тобой свою участь, — улыбнулась принцесса.

      — Послушай, если ты галлюцинация, то убирайся к... матери! — пробубнил парень.

      — Я, — произнесла девушка, — дочь царя Шаддада. А это мой Ангел — хранитель Хадир. — Она указала в сторону собаки.

      — Вскоре я должна отпустить его к великому Аллаху.

      — Подожди, подожди, девочка... Дочь царя? Ангел хранитель... как там его... да хрен бы с ним! Ты сама-то часом не из дурдома сбежала?

      — Я принцесса, меня называют Шаме. Прежде, чем Ангел Хадир отправится к своему Повелителю, я готова доказать тебе сказанное мною... Достаточно повернуть это ожерелье на шее Хадира, и любое твоё желание тотчас исполнится. Повелевай, мой любимый...

      — Хорошо, — язвительно сказал юноша, — пускай твой Ха... Хадир предоставит мне, ну... предположим... алмазную карету, запряжённую арабскими жеребцами.

     Удивительная девушка грациозно наклонилась к серой собаке и повернула рубиновое ожерелье на её шее.

     Юноша вскрикнул и отшатнулся. Перед ним появилась ослепительная карета. Три вороных коня били копытами льдистую землю...

      — К сожалению, это последняя просьба к моему Ангелу.

     Девушка поклонилась псу в знак благодарности.

      — Лети к своему всемогущему Повелителю, добрый Хадир...

     Пёс растворился в ночной тьме.

      — Карета, как видишь, алмазная, — произнесла Шаме, — садись и приказывай, куда мы с тобой отправимся.

     Шокированный юноша, зажмурив глаза, вошёл в карету и, подав руку принцессе, пробормотал:

      — Домой, куда же ещё?

     Чёрные жеребцы понеслись вперёд, из-под копыт вырывались букеты алых искр...

     Когда юноша и девушка вышли из кареты, драгоценный экипаж растаял у них на глазах.

      — Это твой подъезд? — улыбнулась изумрудными глазами дочь Ирама.

      — Угу, — выдавил из себя молодой человек.

      — Пойдём, я живу на девятом этаже... хотя, нет, погоди, если всё это не бред и не плод моей алкогольной фантазии, нам не помешало бы купить вина. Тут полно всяких комков, где продают спиртное и прочую гадость. Но, видишь ли, дорогая Шаме, я на мели. Это означает, что у меня в кармане ни гроша.

     Принцесса понимающе кивнула и сняла с шеи золотое украшение.

      — Это подарок Йеменского халифа, священная Иштар.

      — Ладно, ладно, давай его сюда. У меня есть дружок — барыга. Продешевим, конечно, но на ящик водяры мы его раскрутим. Чёрт, жалко, что сейчас все ювелирки закрыты, а вмазать так хочется! III

     Пока барыга, пузатый детина, разглядывал сквозь лупу украшение, лицо его покрылось потом, мышцы лица нервно подёргивались.

      — Ну и сколько ты хочешь за эту подделку? — спросил он юношу.

      — Знаешь, Толян, не хочешь — не бери. Мы с моей бабой, — он кивнул в сторону принцессы, — в другом месте спихнём. Сечёшь? Если ты считаешь эту штуковину фуфлом, мы утречком сходим в ювелирный, а там нам на пару шампани да на ящичек водяры отстегнут.

      — Погодь, погодь... сколько ты просишь за эту вещицу? Толян хитро прищурил свои масляные глаза.

      — Ты меня слышал, — отрезал парень и посмотрел на девушку, которая покорно стояла в сторонке.

     Толян ухмыльнулся и, раздевая глазами юную спутницу своего приятеля, проговорил хриплым голосом:

      — У меня тут четверо братков тормознулись, отличные мужики, двое только что откинулись с зоны, по мелочи, конечно, а так люди они правильные. Давай-ка, мужик, к тебе на хату завалимся? Твой товар я беру, бухло прямо сейчас захватим.

      — Эй, ребята! — крикнул он.

     В соседней комнате четверо мужчин смотрели телевизор.

      — Тут ко мне дружбан пришёл с тёлочкой, давайте прогуляемся до него, травку возьмём, колёсики, винт, ну и выпивку, конечно.

      — Вот это дело! Надо проветриться, это ...

 

     точно! — послышалось из-за двери.

     Минуту спустя четверо мужчин, остолбенев, разглядывали юную Шаме. Парень стоял в нерешительности, не зная, что ему делать. IV

     В тесной квартире парня пятеро мужчин чувствовали себя вполне вольготно. В воздухе стоял пряный запах анаши. Колян и Санёк, достав приготовленный раствор винта, угрюмо осматривали свои вены. Другие пытались завязать разговор с Шаме.

      — Девушка, а вот вы... кто такая будете нашему сосунку?... Меня, на — пример, Петром зовут,... — мужчина наклонился к Шаме, обдав её острым звериным запахом. Девушка потупила глаза.

      — Я принцесса, дочь царя Шаддада...

      — Ух ты, бля... Во как загнула, — загоготал Петро, разглядывая её изумрудные глаза, — впервые такую ласточку вижу.

      — Эй, — обратился Петька к юноше, — пускай твоя чувиха шубку скинет, жарко туточки.

     Юноша уже выпил два стакана водки и мало чего соображал.

      — Делай, что тебе народ говорит, — приказал он девушке, — там, в ванной, халат моей матушки, переоденься, ты ведь не на вокзале!

      — Как тебе будет угодно, любимый.

     Принцесса поклонилась юноше и направилась в ванную комнату.

      — Вот так дела! Как она его величает! Приплыть можно, — Петро ухмыльнулся.

      — Отпадная баба, — отозвался Сеня, скидывая с себя рубаху, — сейчас мы её в халатике надыбим.

      — Напоим их обоих, — зашептались братаны, — лепонексику в шампанское и в водочку по три колёсика. Минут через двадцать их здорово накроет... Хотя, гляди-ка, кобельку-то нашему и без того хорошо.

     Юноша уже ничего не видел и не слышал. Он уснул в кресле, положив голову на стол.

      — Откуда он такую сучечку откопал? — поинтересовался Серёга.

      — Да у неё, наверное, шизуха, — отозвался Сашка, выпуская изо рта облачко дыма.

      — Как, по вашему, она целка? — ощерился Борисыч.

     Он прищёлкнул языком и подмигнул всей компании.

      — Тише ты, умник, вон она из ванной вышла.

     На принцессе был белый старенький халатик. Она грациозно подошла к мужчинам и, поклонившись им, кротко произнесла: — Приказывайте... Друзья моего возлюбленного — мои друзья.

      — Вот это дело... — заревела братва, — сбрось-ка с себя это дерьмо, давай, давай, покажи себя!

      — У меня под халатом ничего нет. Я буду обнажена. Мне очень стыдно.

      — А мы тебя не спрашиваем, стыдно тебе или не стыдно, мы тебе приказываем! — ликовала братва.

      — Давай для смелости накати-ка бокал шампанского...

     Девушка вздохнула, шампанское мгновенно ударило ей в голову. Она покорно скинула халатик, и все присутствующие онемели, увидев её соблазнительные округлости, которым могла бы позавидовать богиня любви. * * *

     Какое-то время царила полная тишина. Затем Петро обхватил девушку за талию и прорычал:

      — Эй, мужики... потушите люстру... вон там... возле койки ночник... врубите его... мне нужно видеть её тело.

      — Колян! Давай присоединяйся, пускай эта тёлочка у тебя в ротик возьмёт.

     Принцесса попробовала сопротивляться. Изловчившись, она царапнула Петра по лицу.

      — Ах ты, сука! — взревел он и врезал ей по челюсти. Девушка пролетела через всю комнату и рухнула на узкую койку. Только ночник освещал всю эту дикость грязно-жёлтым светом.

      — Давай, братва! Все её обработаем! — мычали возбуждённые ублюдки. Петька навалился всем своим мускулистым телом на хрупкую девушку. Он с силой раздвинул ей ноги и под улюлюканье присутствующих протаранил её девственную плеву. Его огромный член вошёл до упора. Петро захрипел: к его сожалению, оргазм наступил слишком быстро. Он выругался и вытащил свой окровавленный пенис из узенькой щёлки влагалища.

      — Вот, бля! Сука подлая! А вы чего ржёте? — поглядел он на мужиков. — Я пять лет на зоне баб не видел.

     Принцесса лежала с широко открытыми глазами. Казалось, она ничего не чувствовала, ничего не понимала.

     В это время Колян схватил её за волосы и приподнял.

      — В пасть бери, блядёшка, в пасть... А ты, Санёк, сзади ей засади. Попочка-то у неё какая!

     На какие-то минуты девушка очнулась от шока и вскрикнула:

      — Что вы делаете? Не надо... Умоляю!

      — Ничего, ничего, цыпа! — промычал Колян. — Бери в рот, а то я сейчас кончу...

     Шаме зажмурила глаза и повиновалась. Сашка тем временем раздвинул ей ягодицы и стал проникать в неё всё глубже и глубже. Девушка почувствовала резкую боль в анусе, вскрикнула и инстинктивно сжала зубами пульсирующий член Коляна. Тот неистово заорал и изо всех сил дважды саданул пудовым кулаком в переносицу девушки. Раздался хруст, и из обеих ноздрей хлынула кровь.

      — Эй, Борисыч! — крикнул Колян мастурбирующему другу, — там магнитофон на столике возле окна, вруби чего-нибудь, а то соседи услышат. Борисыч щёлкнул клавишей портативного магнитофона, и по комнате разлилась приторная электронная музыка.

     Пятеро взбесившихся самцов продолжали издеваться над беспомощной Шаме. Всё её тело было залито спермой и кровью.

      — Грозные джинны Ирама! — шептали разбитые губы принцессы. — Спасите свою дочь!

     Но огненные джинны Ирама были не в силах помочь несчастной. Голоса насильников превратились в монотонный гул. Мышцы её расслабились. Принцесса погрузилась в чёрную яму сна: подмешанное в шампанское мощное снотворное подействовало. * * *

     Парень очнулся, приподнял чугунную голову и увидел жуткую сцену: пятеро нелюдей сгрудились над его койкой, на которой лежала полумёртвая девушка. Кто она такая? Что тут происходит? Он никак не мог прийти в себя. Через мгновение сердце его сжалось и в голове словно разорвалась граната: он всё вспомнил и всё понял.

      — Остановитесь! — завопил он, сжимая виски дрожащими руками.

     И тут же в его горло впилась гитарная струна.

      — Давай, Сенька! Гаси этого придурка! — послышался голос Толяна.

     Юноша издал короткий предсмертный крик. Из разорванных сонных артерий брызнула кровь...

     В стену громко стучали возмущенные соседи. На часах было 4.30 утра. V

     После того как соседи позвонили в милицию, прошло десять минут. Два милицейских УАЗика прибыли на место происшествия. На часах было пять утра. Преступникам не удалось уйти с места преступления. Они даже не оказали сопротивления милиции. Через пять минут приехала скорая помощь. Двое санитаров вытащили на лестничную площадку носилки, на которых лежало накрытое простынёй тело хозяина квартиры. Врач приводил в чувство изувеченную девушку. Лицо её напоминало гипсовую маску.

      — Что там у нас, доктор? — осведомился старлей.

      — У нас... — врач щёлкнул пальцами перед лицом девушки. — Во-первых, убийство. Во-вторых, девушка, по-видимому, изнасилована, причём зверски. Видите, всё тело в кровоподтёках и ранах. Сейчас у неё шоковое состояние. Будьте любезны, кордиамин, — обратился он к медсестре.

      — Давайте перенесем её отсюда... Здесь всё в крови! — 

     Доктор стал приподнимать с кровати Шаме. Но произошло непредвиденное: девушка неожиданно выскользнула из рук доктора, оставив в его руках одеяло, которым была прикрыта, и бросилась в открытую дверь. Шокированные видом обнажённой девушки, милиционеры не смогли остановить её. Они застыли на месте, как истуканы. Принцесса кинулась к окну между девятым и восьмым этажом. Она рванула на себя створку окна, которое легко открылась.

     На лестничную площадку ворвался зимний студёный воздух. Принцесса запрыгнула на подоконник и крикнула бегущему к ней врачу:

      — Не приближайтесь! Слышите? Не приближайтесь!

     Чёрные волосы дочери царя Шаддада развевались от ветра. Изумрудные глаза её смотрели в небо.

      — Всем оставаться на месте... — неуверенным голосом произнёс молодой врач.

     Милиционеры пожали плечами и остались стоять на своих местах.

      — Он погиб... Мой любимый... это всё из-за меня... О, Аллах, смилуйся надо мной! О, Хадир, мой верный Хадир, явись! Прилети ко мне!

     Люди, столпившиеся на лестничной площадке, растерянно переглядывались. Кто-то тихо сказал:

      — Скорее... вызывайте психбригаду! * * *

     Над великолепными дворцами города Ирама Зат Ал-Имада пронёсся ледяной ветер. Снежная буря обрушилась на благоухающие сады города. Дивные фонтаны и бассейны покрылись льдом. И прекрасный город-мираж исчез в ослепительном снежном вихре. * * *

     Ангел Хадир летел к своей госпоже, принцессе Шаме, летел над бескрайними аравийскими пустынями, над мутными водоёмами, над великими мёртвыми морями. Его рубиновое ожерелье переливалось всеми семью цветами радуги Аллаха. Преданный Хадир понимал, что он уже ничем не сможет помочь девушке из Ирама. Но он всё-таки летел навстречу своей госпоже. Всё ближе, ближе. * * *

     Стены девятиэтажки задрожали. В людей, стоящих на лестничной площадке, ударила мощная воздушная струя. Их удивлённые глаза были прикованы к огромной серой собаке, которая, казалось, возникла из воздуха. В пасти у пса горело рубиновое ожерелье.

     По щекам юной принцессы потекли слёзы. Она протянула руки навстречу преданному ангелу и воскликнула:

      — О, Хадир! Милый Хадир! Дай мне ожерелье!

     Пёс напряг мышцы и уже приготовился броситься на помощь девушке. Но в эту самую минуту один из напуганных стражей порядка инстинктивно выхватил из кобуры пистолет. Раздались выстрелы: милиционер разрядил в серого ангела всю обойму. Пёс опрокинулся набок, успев, однако, бросить магическое ожерелье девушке.

     Бросок раненого ангела оказался слишком слабым, и тяжёлое украшение не долетело до протянутых рук принцессы, упав на бетонные ступени.

     Лицо Шаме помертвело. Она поглядела на умирающего Хадира и глухо произнесла:

      — Я Шаме, дочь царя Шаддада, проклятая навеки, и нет мне пощады!

     Она слегка наклонила голову, сложила ладони, потом выпрямилась и бросилась в синий оконный проём...

     P. S. Весть об этой невероятной истории пронеслась по всему городу. Многие горожане были потрясены случившимся. Многие отнеслись к этому скептически.

     Прошло время,

     сошли снега,

     солнце согрело землю.

     Возле того места,

     где погибла принцесса,

     выросло юное

     гранатовое древо. Внимание, любое использование данного произведения в любой форме без уведомления автора запрещено