Она готовилась к охоте. Впереди, сквозь траву, виднелось стадо зебр — полосатых лошадок Африки. Ее тело подобралось, словно сжатая пружина, натянутая тетива. Еще миг, и пружина распрямится, охота будет удачной.

     Огненной молнией, мгновенной вспышкой пронеслась по телу острая боль, пронзившая ее тело от задней лапы и до самого мозга. Она еще успела обернуться и взглянуть на пестрые ленточки дротика, вонзившегося в ее бедро. И тьма окутала ее.

     Очнулась она, привязаной всеми четыремя лапами к деревянному кругу. Ременная петля, словно собачий намордник, опоясывал морду и шею пленницы. Во рту ее была деревянная распорка, не мешавшая дышать, но не позволявшая ей кусаться или огрызаться. Желтая фигура, распятая на деревянном обруче, бессильно и тщетно грызла свои путы.

     Высокая фигура в черном, никогда прежде не виденная желтой кошкой в саванне, ухватилась за ее хвост и с силой потянула на себя. Желая ослабить боль, пленница подалась всем телом назад, но путы не позволили ей полностью ослабить хватку человека. Его пальцы пробрались в самое нутро львицы, раздвинув нежные складки ее тела, и вонзили шприц.

     Острая боль, словно сотня диких ос, впилась в тело царицы саванн. Дикий рык: обещание будущей расправы, долгой и неизбежной смерти, и страха и отчаяния. Все было в этом вопле отчаяния. А нежные складки ее тела, тем временем, все больше и больше расходились под действием лекарства, подготавливая тело к приему какого-то огромного, просто невероятных размеров, органа самца. Сокровенные соки, стронутые лекарством, затопили ее внутренности.

     Хриплое дыхание разгоряченного жеребка подтвердило ее самые худшие предположения. Она оглянулась, насколько позволяли путы, и поджала хвост, как самая маленькая и беззащитная кошка. Раззадоренный аналогичным препаратом, член жеребца выдавался на всю свою длину и свисал этакой оглоблей до самой земли под его брюхом, слегка подрагивая от напряжения.

     Люди в черном, не опасаясь острых зубов разъяренной, но связанной львицы, подхватили ее за задние лапы, намертво зажав ее в положении удобном для жеребца. Руки человека свели последние сантиметры между лоном желтого тела и напряженным членом коня. Во взгляде львицы было напряжение и ожидание боли, страх и ненависть к пленившим ее. И в этот момент жеребец делает первое движение.

     Дикая, разрывающая, раздирающая тело боль от проникновения огромного члена в невероятно узкое для него лоно. Тело жеребца сгибается в дугу, погружая как можно глубже свое орудие в тело жертвы. Желтое тело львицы, напротив, выгибалось в ответную струну, пытаясь ослабить все сокрушающую боль, но путы крепко держали свою жертву. Два тела двигались в такт, раздирая в кровь нежные складки тела львицы. Хриплое дыхание обоих сопровождало эту фантасмогорическую сцену.

     Постепенно, тело львицы начало отвечать на движения жеребца и мышцы ее желтого тела крепко обхватили его член. Вязкая густая влага, соки их тел, тянулись за каждым движением жеребца из тела львицы, прогибавшейся с каждым разом всю больше и больше на встречу ему. Хриплое дыхание жеребца превратилось в победное ржание, когда он заполнил своим семенем тело под ним. Прерывистое же дыхание львицы — перекатилось в раскатистый стон наслаждения и избавления от боли. Стон свободы.

     Глаза львицы потухли, в них исчезла искра разума, уступив место мутной пленки небытия и сумашествия. Когда в ее горло, сквозь освобожденную пасть, погрузился член жеребца, у нее и в мыслах не возникло сопротивляться. И жеребец с наслаждением совокуплялся с желтой кошкой столь необычным способом, пока горячее семя коня не затопило ее и с этой стороны.

     Теперь уже отвязанная желтая кошка с удовольствием принимала жеребца в свое тело. В ее мутных глазах была только радость от новых игр и нового удовольствия принесенного жеребцом.