Одна нога вытянута, другая согнута, я посередине, вхожу с большой амплитудой и хлопком, постель скрипит. Я люблю, когда любовь сопровождается этими звуками. Но Свету это смущает, тем более, что сегодня мы ночуем у ее матери, она боится, что та что-нибудь услышит.

     Я же наоборот этого хочу, и когда к звукам нашей энергичной ебли добавились Светкины стоны, я не выдержал и кончил, тоже со стоном и зубным скрежетом. Я был бы рад узнать, что Катя еще не спит и слышит нас в своей спальне. Может, она сейчас мастурбирует, представляя, что я делаю с ее дочерью? Впрочем, мы уже закончили. Я вынимаю член из жены и, как обычно, шутя, предлагаю ей его облизать: она, как обычно, отказывает, предложив мне сделать это самому. Спасибо большое.

     Вскоре Светка заснула. Я натянул трусы, выскользнул из комнаты, закрыл дверь и направился на кухню в надежде чем-нибудь поживится.

     У приоткрытого холодильника сидела на корточках Катя и вылизывала стаканчик йогурта. Она была в ночной белой сорочке и трусах. Я замер на месте, но она заметила меня — и ничего не сказала, продолжая есть йогурт.

      — Ложка не нужна? — спросил я наконец.

      — Не-а, — ответила она. — Так вкуснее.

      — А, ясно. — Я не знал, что еще сказать.

      — Хочешь? — спросила она, протягивая мне другую баночку.

      — Ага, — промямлил я и подошел ближе, попав в луч света из холодильника.

     Я присел на корточки рядом с тещей и взял баночку. Ее голые коленки соприкоснулись с моими и я понял, что скоро выдам себя — мой братец кролик не мог не отреагировать на это. Но то, что я услышал из ее уст вслед за этим утроило эффект:

      — Хорошо кончил?

     Я едва не поперхнулся — ей пришлось хлопать меня по спине.

      — Ты слышала? — мы были с ней на «ты».

      — Нет, вижу, — она кивнула, показывая на мои трусы. Я глянул вниз и только теперь заметил мокрое пятно спереди — следы не успевшей засохнуть спермы. Я не знал, что сказать.

      — Да ты не смущайся, — выручила меня Катя. — Мы же взрослые люди. И откуда бы, интересно, брались дети, если бы мужчины не кончали в женщин?

      — Да.

     Катя поднялась и пересела на табурет.

      — Сделай мне чайку, а? — попросила она.

     Пришлось включить свет. Я занялся чаем, понимая, что выгляжу нелепо — с пятном на трусах, да еще и с оттопырившимся членом. Но куда было деваться?

     Я налил ей и себе чаю и присел рядом за стол. Теща опять заговорила первой:

      — Только бы сейчас Света не вышла, а то еще вообразит себе невесть что.

      — Что? — не удержался я.

      — Ну, ты сам должен понимать. Или я выгляжу настолько старой, что такие мысли не приходят тебе в голову?

      — Что ты, ты выглядишь здорово.

      — Значит, приходят? — она лукаво улыбнулась.

      — А что бы ты хотела услышать? — я почувствовал, что сейчас нас понесет, но уже не мог остановиться.

      — Правду. — И знаете, что она сделала после этих слов? Она поставила чашку на стол, наклонившись вперед и опершись локтями о колени. Когда на женщине легкая ночная сорочка и нет лифчика: Короче, ее грудь полностью открылась моему взору, и Катя это прекрасно понимала.

      — Приходят.

      — И как часто?

      — Часто.

      — Ах ты негодник! — она засмеялась и выпрямила спину. Но одновременно слегка раздвинула колени, так что теперь я мог видеть ее трусики. — И что же ты себе представляешь? Только откровенно, мы же как никак родственники и я обязана знать, что на уме у моего зятя.

      — Но я не уверен в твоей реакции, — я пошел на попятную, сработал заложенный воспитанием механизм приличия. Но Катя не приняла моей капитуляции:

      — Да брось ты. Никто кроме нас не узнает. Давай, колись. Тебя же не смутило то, что я показала тебе свою грудь? А я, как видишь, не смущаюсь, сидя в неглиже перед мужчиной в одних трусах.

      — Ок, ты сама попросила.

      — Сама, сама.

     Я сделала паузу, набрал воздуха в легкие, как перед прыжком в воду, и выдохнул:

      — Как ты у меня сосешь.

     Эта чертова теща продолжала смеяться надо мной:

      — Что я у тебя сосу?

      — Сама знаешь что.

      — Нет, ты скажи.

      — Хуй. — «Получила?» — подумал я со злорадством. Но Катя продолжала меня удивлять:

      — И всего-то? Я то уж вообразила себе невесть что.

      — Что? — теперь была моя очередь поиздеваться над ней.

      — Ну, мало ли что.

      — Нет, так не честно. Говори.

      — Ну, я решила, что ты представляешь, как ставишь меня раком и трахаешь, а потом кончаешь в потолок. — Она опять засмеялась.

      — Лучше в рот, — сказал я.

      — Ах, вот оно что. В рот, значит. Света тебе не позволяет, надо понимать?

      — Нет. Она и в рот-то взять не решается, не то что кончить туда.

      — Ну, трахается-то хоть хорошо?

      — Нормально.

      — А она тобой довольна?

      — Это ты у нее спроси.

      — Я спрашивала.

      — Правда? — я оторопел. Оказывается, Света не стесняется обсуждать это с матерью? А со мной, черт возьми, стесняется. — И что она тебе ответила?

      — Твой член великоват для нее, ты иногда делаешь ей больно, ранишь матку. С другой стороны, это ее еще больше возбуждает. И еще — не забывай про клитор, она любит, когда член с ним соприкасается.

      — Хорошо, учту. — Я был слегка уязвлен.

      — Ну хорошо, — не унималась Катя. — А что ты делаешь, когда представляешь меня сосущей твой член, а?

      — Что-что, что делают все мужчины? Дрочу, конечно.

      — Дрочишь? — Катя сделала паузу. — Покажи.

      — Что? — не понял я.

      — Как ты дрочишь. Я никогда не видела, как дрочат мужчины. А мне ведь уже 38. Или ты хочешь, чтобы я померла, так ни разу этого и не увидев?

     Что бы ты сделал на моем месте? Убежал? Отшутился? Или ответил бы также как я? Я ответил:

      — Если ты действительно этого хочешь, ты должна мне помочь.

      — Как? — спросила она.

      — Раздвинь колени пошире, засунь ладошку себе в трусы и приспусти бретельки сорочки.

     Господа, она сделала все, как я сказал. Отступать было некуда. Я встал, снял с себя трусы и стал дрочить у нее на глазах. Ее сорочка сползала все ниже, открыв, наконец, грудь полностью. Аккуратные коричневые соски набухли, ладошка, которую она запустила себе в трусики, шевелилась в такт моему кулаку.

      — Ты только не кончи, — попросила-потребовала она.

      — И ты не кончи, — ответил я.

      — Нет, мне можно.

      — Но тогда и мне можно.

      — Но тогда не на меня, пожалуйста.

      — А в тебя? — я сделал ударение на «в».

      — Что ты имеешь ввиду?

     Из меня почти выскочило автоматом «что имею, то и введу», но она меня опередила:

      — Но не здесь же, твоя жена может войти, ты же этого не хочешь?

      — Ты хотела сказать «моя дочь»?

      — Перестань намекать на инцест. Я тебе еще не дала.

      — Но ведь дашь? — Я подошел поближе. — Дотронься до него, ну давай! Ты ведь этого хочешь.

      — Нам еще не поздно остановиться. — Сказала она, посмотрев мне в глаза. Но ее взгляд говорил обратное. — Ты считаешь, что уже поздно?

      — Да, поздно.

... 

     Я взял ее за голову и притянул к своему животу. Мой член уже сочился и я вытер его об ее щеку после чего приставил головку к ее губам. Губы не открывались. Я надавил и головка уперлась в сжатые зубы: Катя делала вид, что еще сопротивляется. Тогда я убрал член и прижал к ее губам свои яйца — те самые, что при ходьбе болтаются между ног.

      — Лижи! — потребовал я. Она один раз лизнула. Потом второй. Наконец, рот открылся и поглотил мою мошонку полностью. Ее левая рука прошлась по моему заду, скользнула к животу — пальцы нашли член. Какое-то время Катя продолжала лизать мои яйца и нежно подрачивать член.

      — Черт! — я не мог сдерживать себя, вернее, свой член — он резко вошел в Катин рот.

      — Да! — Я ебал ее в рот, прикрыв глаза от удовольствия. Но в какой-то момент мы поменялись ролями: теперь Катин рот ебал меня, заглатывая мой член до конца, сильно сжимая его губами и прикусывая зубами. Я потерял ощущение реальности, перестав понимать, где я, с кем я и что со мной происходит. Нескончаемая волна наслаждения захлестнула меня и не пускала на поверхность. Я не знал, молчу я или кричу, уже кончаю или еще держусь.

     Но неожиданно все прекратилось: Катина голова отшатнулась назад, она встала со стула, поправила на себе сорочку, затем подтянула мои трусы.

      — Мы совсем потеряли головы — Света может проснуться, — сказала она. — Что мы ей скажем, если она нас застанет?

      — Что любим друг друга, — пошутил я.

      — Дурак! — теща, эта сучка, только что делавшая мне сладчайший в моей жизни минет, собралась проскользнуть мимо меня и удалиться. Ну уж дудки! Я взял ее за руку:

      — Пошли к нам!

      — Ты совсем спятил? — она попыталась вырвать свою руку.

      — Подумай сама: нас не застигнуть врасплох, если мы сами будем контролировать ситуацию. За креслом ты будешь не видна, а Света, наоборот, будет у нас перед глазами. Поняла?

     Кажется, до нее дошло. Во всяком случае, она больше не сопротивлялась.

     Я вошел в комнату первым. Постоял немного, пока глаза не привыкли к темноте. Различив на кровати Светин силуэт, подошел к ней, наклонился: ее дыхание было ровным и безмятежным. Она была полураскрыта: из-под одеяла выглядывали ее голые ноги. Я вернулся к двери, где меня ждала Катя, взял ее за плечи, провел в комнату, в ближайший к двери угол, где стояло большое кресло. Мы зашли за кресло и я обнял тещу со спины, пройдясь по ее животу и крепко сжав ее груди сквозь ночную сорочку. Она выгнулась, подняла руки вверх, завела их за голову. Я запустил пальцы правой руки ей в трусы, нащупал ее жаркую киску и придавил ее. Катя выгнулась еще сильнее. Я немного подрочил ее, и когда она потекла, раздел: стянул с нее сорочку, трусики, аккуратно положив их на пол, сверху бросил свои трусы и обхватил ее бедра, приглашая наклониться. Она легла грудью на спинку кресла, выставив свой зад и раздвинув ноги. То что произошло затем, неоднократно описано в порнолитературе и я не знаю, стоит ли мне повторяться, живописуя мои телодвижения за спиной у тещи. Замечу лишь, что моему члену было необычайно уютно у нее в теле, я смаковал этот коитус, как смакуют первую летнюю клубнику — не ту, что из парника, а ту, что с собственной грядки. Катя старалась не стонать, но чувствовалось, что молчание давалось ей с трудом: ее попка жадно и настойчиво крутилась передо мной, не давая расслабиться. Временами мне приходилось гасить ее движения, чтобы не кончить преждевременно. Я наклонился над ее ухом: «Что будем делать? Я без презерватива.» «Можно, сегодня можно» — ответила она и еще быстрее заходила подо мной.

     Я бросил взгляд в сторону кровати: вроде все спокойно. Я поднажал, истома внизу живота росла и ширилась, готовясь выплеснуться наружу.

     Вдруг я заметил, что Светин силуэт на кровати зашевелился. Над подушкой поднялась ее голова. Я резко присел, увлекая за собой тещу. Теперь она сидела на мне, член все еще был в ней. «Неужели заметила?» — с беспокойством подумал я.

      — Толик? — позвала Света. Что было делать? Я осторожно извлек своего дружка из тещиной пизденки, нащупал свои трусы, быстро натянул.

      — Толик, ты где? — позвала еще раз моя жена. Катя свернулась калачиком за креслом. Я встал:

      — Что, малыш? Я здесь, — и направился к кровати.

      — Что ты там делал? — спросила Света, когда я лег рядом с ней.

      — Просто ходил по комнате — бессонница, — соврал я и прижался к жене. Сжал ее ягодицу. Мой член все еще стоял, неудовлетворенный. Минуты не хватило.

      — Я хочу тебя, — шепнул я на ухо Свете.

      — Толик, я сплю.

      — Ничего, я быстро, — с этими словами я повернул ее на спину, освободил ее и себя от трусов, смочив пальцы слюной, запустил их между ее половых губ, одновременно целуя ее в другие губы. Почувствовав, что ее лоно увлажнилось, лег на нее сверху и запустил в нее своего братца. Кончил я быстро, кончая, увидел, как из-за кресла выскользнула Катина фигура, замерла на секунду в дверях и исчезла.